— Отец, я смогла сбежать, — говорю я, тяжело дыша, и падаю к его ногам.
Швейцар отвёл меня наверх, в квартиру, и отец поспешно отослал его. Когда мы остаёмся одни, он поднимает меня на ноги.
Прежде чем он успевает заговорить, до того, как он усомнится в моей верности, я быстро продолжаю:
— Я слышала, как люди в городе говорили о казни. Это правда, мой телохранитель будет казнён сегодня в полдень?
Отец молча кивает.
— Пожалуйста, позволь мне застрелить его, я хочу отомстить этому ублюдку за то, что он воспользовался моим одиночеством и своим положением.
Я умею обращаться с оружием, отец регулярно водил меня на стрельбище, чтобы я была готова на случай чрезвычайной ситуации. И на случай, если что-то выйдет из-под контроля. Однако он считал, что в Уайт-Сити ничего такого не произойдёт.
— Я ненавижу его, хочу, чтобы этот подонок сдох!
По моим щекам текут слёзы. Надеюсь, отец думает, что это слёзы гнева, но на самом деле они текут, потому что каждое слово — ложь, а правда в том, что я так люблю Айса, что это почти разрывает моё сердце.
— Как тебе удалось сбежать? — как обычно холодно спрашивает отец.
Он не выглядит ни сколько-нибудь взволнованным или радостным, оттого что видит меня.
— Я притворилась, что очень больна. Меня положили в больницу и почти не охраняли. Когда мой надзиратель заснул, я сбежала. Я знаю, что они задумали, когда придут. Я хочу увидеть этих мутантов мёртвыми! Я могу рассказать тебе всё, все их планы.
— Вот это моя дочь. — Отец обнимает меня, улыбается, гладит по спине…
В моё сознание проникает голос Мираджи:
— Вероника, тебе кажется, что это так легко. Если вместо выстрела в Айса ты выстрелишь в его кандалы или в сенатора, если ты вообще сможешь это сделать, первый же Воин тебя убьёт.
Когда я открываю глаза, Мираджа крепко обнимает меня. Мы снова в комнате для переговоров в подвале пирамиды. Здесь мэр, Эндрю, Джекс, Хром и все, кому есть что сказать.
Я рассказала им несколько своих идей, но, похоже, ни одна из них им не нравится. Все согласны только в одном: они хотят использовать суматоху в день казни, чтобы повергнуть Уайт-Сити. Мирного решения больше нет, будет война, если только Джекс и его армия не смогут прежде взять город под свой контроль.
Мираджа отпускает меня, и я со вздохом откидываюсь на спинку стула. В эту минуту всё кажется безнадёжным.
У Джекса есть предложение:
— Мы могли бы использовать волнения, чтобы наконец привлечь наших братьев на правильную сторону. Им не понравится публичная казнь Воина. Ничего подобного раньше не случалось.
Я энергично киваю и лихорадочно думаю, как мне спасти Айса. Воины — герои каждого города под куполом, они обеспечивают безопасность. Осознаёт ли отец, что он может спровоцировать этой казнью? Очевидно, он настолько переполнен ненавистью и отчаянием, что хватается за соломинку.
— Если дойдёт до бунта среди Воинов, быть может, Айса не расстреляют. Может, я смогу поговорить с солдатами тайно.
— Ты не пойдёшь ни в коем случае, — говорит Эндрю. — Во-первых, это слишком опасно, а, во-вторых, слишком велик риск того, что тебя предадут, и так же казнят.
— Айс рисковал своей жизнью ради меня, он попал в беду из-за меня. Я его не брошу! — Я бью кулаком по столу, так что все смотрят на меня широко раскрытыми глазами. — Кроме того, я могла бы вам помочь. Что, если вас обнаружат? Я могла бы стать вашим запасным планом и притвориться, что сбежала и вернулась к своему отцу. Я умею лгать ему. Я научилась этому очень рано.
Единственный раз, когда я потерпела неудачу, это когда он заподозрил, что я что-то чувствую к Айсу. Меня подвели мои сильные чувства к этому мужчине. Но такого больше не случится, я буду держать себя в руках. Я должна дать отцу понять, будто я верила, что люблю Айса, а теперь его ненавижу…
Джекс глубоко вздыхает:
— Ладно, поскольку Марк хочет остаться со Штормом и при необходимости поможет эвакуировать больницу, взламывать коды на входных дверях придётся Джулиусу, но это меньшая из проблем.
Марка сейчас с нами нет, потому что он непрерывно дежурит у постели Шторма. Я так надеюсь, что молодой Воин очнётся, чтобы усилия Айса не были напрасными.
Джекс потирает подбородок:
— Когда подразделения будут возвращаться со смены в свои квартиры, мы пристроимся к колонне. Если нам удастся попасть в здание, мы сможем обрабатывать по одному солдату за раз.
— Но не все Воины живут в многоквартирных домах, в основном молодежь, — возражает Хром. — У них мало жизненного опыта, поэтому они склонны верить режиму. У нас будет больше шансов со старшими.
Джекс кивает:
— Ты прав. С кем из братьев у тебя были лучшие отношения?
Хром мгновение хмурится.
— С Дином, наверное.
— Тогда ты сходишь к нему и поговоришь. Рок пойдёт со мной. Мы расскажем нашим братьям, что произошло на плантациях, и, прежде всего, что они действительно существуют и что туда отправляют многих отставных солдат или тех, кто выполнял задания для режима, а затем стал не нужен. Думаю, Рок может многое им рассказать. Если на нашей стороне будет достаточно людей, мы возьмёмся за сенаторов. Джул и Вероника смешаются с толпой и будут ждать возможности обратиться к людям после ареста сенаторов. Веронике и правда лучше пойти с нами на случай, если придётся прибегнуть к чрезвычайному плану действий — а до тех пор вы двое должны оставаться в тени.
— Мы скажем людям, чтобы они больше не боялись режима, — говорит Эндрю. — В будущем граждане смогут участвовать в принятии решений, как и в Резуре. — Его глаза загораются. — Мы вступаем в новую эру, строим новое правительство. Это всегда было моей самой большой мечтой.
Джекс громко вздыхает и проводит рукой по волосам:
— Ладно, давайте продумаем каждый вариант. После двух последних неудач нам нужно несколько запасных планов…
* * *
В последний раз, когда я находилась в канализации, я была под действием снотворного. Теперь я в гуще событий, поэтому моё сердце колотится. Нам постоянно приходится идти обходными путями, потому что здесь тоже патрулируют подразделения. Но благодаря чипам на шеях солдат, мы заранее узнаём, если к нам приближаются.
Кажется, прошли уже часы, когда мы с Эндрю наконец отделяемся от группы и начинаем подниматься наверх. Джекс и остальные идут другими путями, чтобы нас не поймали всех сразу, если заметят. Всего нас двадцать человек: Джекс, Хром, Рок, Эндрю и несколько хорошо вооружённых Стражей города, которые смешаются с толпой, чтобы собрать информацию. Эти люди взволнованы больше всех — они никогда раньше не были в Уайт-Сити.
Когда мы с Эндрю выходим из подвала дома на улицу, видим, что городе суматоха. Огромными красными буквами на всех экранах светится объявление: «Казнь перенесена».
— Чёрт возьми, уже через полчаса! — Отцу не терпится увидеть, как Айс наконец умрёт.
У нас были такие хорошие планы — и теперь они все устарели.
Как бы я хотела, чтобы Мираджа была со мной, но она решила остаться в Резуре, чтобы встретить Киа. Вдобавок Воины из Нью-Ворлд Сити всё еще могут вторгнуться в город, в таком случае она хочет помочь эвакуировать больницу. Большинство резурцев уже попрятались.
Чтобы нас сразу не узнали, на мне светлый парик. Буйная грива закрывает половину моего лица. Эндрю приклеил усы, надел кепку и стильные очки. Если бы я не знала, что это он, не узнала бы его с первого взгляда.
Ещё у нас есть пистолеты, спрятанные под одеждой. Идти по канализации было адом, но видеть купол надо мной намного хуже. Я чувствую, что задыхаюсь, и мой пульс выходит из-под контроля.
Мы присоединяемся к потоку людей, устремляющихся на большую площадь перед башней. Эндрю держит меня за руку, чтобы мы не потеряли друг друга. Я могу лишь молиться, чтобы Джекс и другие смогли привлечь на свою сторону побольше Воинов в кратчайшие сроки и остановить казнь. Однако, куда ни бросишь взгляд, повсюду чёрный цвет — улицы кишат солдатами, как будто все подразделения собрались сегодня здесь. Что, по всей вероятности, и замышлял отец. Они все должны собственными глазами увидеть, как поступают с Воинами, выступающими против режима.
Моё сердце бьётся так быстро и сильно, что мне кажется, кто-нибудь может заметить мой страх. Что, если нас обнаружат? Но я беспокоюсь за Айса. Это толкает меня вперёд. Марк, должно быть, чувствовал нечто подобное.
Когда перед нами открывается огромная башня, я вижу перед ней высокий помост, намного выше, чем трибуны для сенаторов. Чтобы все хорошо видели казнь Айса. На помосте на расстоянии полутора метров установлены два металлических столба, каждый более двух метров в высоту и толщиной в бедро. Между ними они закуют Айса… А что это стоит перед ними? Устройство автоматической стрельбы? Немного похоже на телескоп на штативе, но я сразу узнаю орудие убийства. Им можно управлять с помощью компьютера. Сенат всё продумал, в Айса не будет стрелять Воин, который может отказаться убивать одного из своих братьев, на этот раз они сделают это сами…
Желудок сводит, к горлу подступает желчь, и я сжимаю руку Эндрю так сильно, что он смотрит на меня:
— Сделай глубокий вдох, Ника. У нас получится.
К сожалению, звучит это не очень убедительно.
У нас? Я хочу, чтобы получилось у Айса. И в этот самый неподходящий момент в памяти всплывают слова моего отца, которые, к сожалению, сбываются в нашей ситуации: мы все должны принести жертвы.
Нет, я не пожертвую Айсом даже ради такого большого дела! Должен быть другой способ переманить Воинов на нашу сторону, им должно быть достаточно того, что Сенат хочет убить одного из их братьев.
Что ещё хуже, помост обнесён пуленепробиваемым стеклом, а от него через всю площадь идёт узкий проход к одному из домов. Проход так же ограждает двухметровое пуленепробиваемое стекло. Судя по всему, Айс будет проходить именно там, в последний раз «выступая» перед публикой. Как жутко. Он так ненавидит шоу. Мне нельзя сейчас думать обо всём том, что я знаю о нём — о том, через что он уже прошёл. И после всего он должен так умереть? Он этого не заслужил.
Я хватаю ртом воздух, перед глазами всё кружится. Надо взять себя в руки, иначе я не смогу ясно мыслить!
Когда Айс будет идти по проходу или стоять на помосте, мы не сможем ему помочь — туда не проникнешь. К верхнему краю стёкол прикреплена металлическая лента, определённо под напряжением. Если Айс попытается сбежать через эту прозрачную стену, его убьёт удар током. Спасти его невозможно. Я могу только беспомощно смотреть!
«Успокойся, Вероника, думай!»
— Думаешь, он уже в этом здании? — спрашиваю я Эндрю, кивая в сторону многоэтажки, к которой ведёт стеклянный коридор.
— Наверное.
— Тогда это наш единственный шанс — вытащить его оттуда.
Я собираюсь устремиться к зданию — или, скорее, протолкнуться, поскольку натиск толпы становится всё сильнее, — но Эндрю удерживает меня.
— Джекс и другие займутся этим, мы должны оставаться в тени до конца, чтобы потом говорить с людьми.
Я знаю это, но то, что я ничего не могу сделать, сводит меня с ума. Ожидание изматывает! Что, если граждане и нас тоже ненавидят? Ведь мы дети тиранов…
Мы проталкиваемся прямо в первый ряд; туда, где заканчивается проход и стоит помост. На него нацелены камеры, так что люди позади башни и в переулках также могут следить за всем с помощью экранов. Мы с Эндрю должны быть очень осторожны, чтобы не попасться сканерам лица.
Когда внезапно из громкоговорителей завывают сирены, я замираю. Не только я, все горожане кажутся парализованными и обращают взоры в переулок.
Поскольку я буквально прилипла к стеклу, несмотря на расстояние, я вижу, что в здании что-то происходит. Дверь открывается, и, как раз в тот момент, когда сирена смолкает, выходит Айс.
— Нет, ещё рано! — говорю я Эндрю, вцепляясь пальцами в его футболку.
Когда я вижу Айса, у меня, как всегда, перехватывает дыхание. На нём те же вещи, в которых он ушёл из Резура: брюки и чёрная футболка. Забрали только сапоги.
Нет, футболка, должно быть, другая, побольше — она не так облегает тело, чтобы можно было угадать каждый из его внушительных мускулов.
Я прижимаюсь носом к стеклу, чтобы лучше видеть Айса, пульс зашкаливает.
Между босыми ногами Айса привязана короткая железная цепь, и он может делать только маленькие шаги, его руки, по-видимому, скованы наручниками за спиной. Рот заклеен скотчем.
Чтобы он никому не мог сказать правду…
О боже, Айс! Его вид меня глубоко потрясает.
С высоко поднятой головой и устремив взгляд прямо перед собой, он идёт по проходу. За ним следуют два вооружённых Воина, наставляя на него винтовки.
Когда Айс подходит к нам, я изо всех сил подавляю желание постучать по стеклу, чтобы он посмотрел на меня. Это привлекло бы к нам внимание, так как другие граждане по-прежнему тихо и почти неподвижно стоят на своих местах.
Тем не менее, я шепчу: «Айс», и когда он равняется с нами, он смотрит прямо на меня.
У меня снова перехватывает дыхание. Я беспомощно прижимаю руки к прозрачной стене и смотрю на него. Его глаза расширяются, и он слегка качает головой, пока мы смотрим в глаза друг другу. Он не ожидал, что я появлюсь в Уайт-Сити. Наверное, думал, что я серьёзно больная лежу в постели. Я вижу, что он шокирован, увидев меня здесь.
Не задумываясь, я одними губами произношу слова «я люблю тебя». Но он уже давно отвернулся, наверное, чтобы не подвергать меня опасности.
Краткий миг заканчивается, и я вижу только спины, — его и Воинов, — когда они поднимаются по ступеням помоста.
Я тяжело опираюсь на Эндрю и больше не могу сдерживать слёзы.
— Он умрёт, — шепчу я. — И я ничего не могу сделать.
— Он не хотел бы, чтобы ты что-то сделала и привлекла внимание. Он выглядел очень испуганным.
Меня бросает то в жар, то в холод, под париком струится пот, и я так сильно трясусь, что стучу зубами. Я решительно подавляю тошноту, чтобы не вырвать на Эндрю.
Теперь, когда я уверена, что Айс любит меня, ситуацию принять ещё сложнее. Если бы он не поехал в Уайт-Сити, у нас могло бы быть будущее… Но ещё ничего не кончено, Айс жив!
Я всё время оглядываюсь на здание, надеясь, что Джекс и остальные в любую секунду выскочат наружу и освободят Айса. Вот только зачем им это делать? Ради меня? Айс пришёл в Резур как враг, у него была с собой взрывчатка… и теперь его казнь может стать решающим фактором для людей, чтобы наконец восстать против режима.
Воины приковывают руки Айса к железным столбам. Он не сопротивляется, его взгляд снова и снова возвращается в мою сторону. Под мышками у него образовались пятна пота, ноздри раздуты. Он тяжело дышит, это видно даже с нескольких метров. Айс боится, но, судя по его взгляду, боится не неминуемой смерти, а за меня.
Некоторые горожане медленно выходят из транса. Раздается ропот, затем крики:
— Вы не можете этого сделать! Он ни в чём не виноват!
Двое Воинов, сковавшие Айса цепями, стоят по обе стороны от самого края помоста и послушно ждут. Они не проявляют эмоций, неуверенности, они полностью поддерживают режим. Так не должно быть! Разве они не видят, что здесь происходит? Они могут стать следующими!
— Жители Уайт-Сити! — внезапно долетает до нас голос моего отца.
Когда я слышу его, у меня скручивает живот, и я так сильно вздрагиваю, что боюсь, что меня заметили, но все смотрят на экран, расположенный чуть выше головы Айса. Я лихорадочно осматриваюсь. Ни одного сенатора нет. Тр у сы — лично не пришли!
— Нам, наконец, удалось арестовать одного из тех предателей, которые перешли на сторону повстанцев. Вместо того, чтобы вернуть мою дочь из Аутленда, он объединился с этой шайкой и украл лекарства из нашей больницы. За это он получит справедливое наказание!
«Он сделал это только для того, чтобы спасти меня», — хочу я закричать, и снова понимаю, почему они заклеили Айсу рот.
Слышится низкий гул, и я хватаю ртом воздух. Ствол автоматической системы стрельбы направляется в грудь Айса.
О боже, где Джекс и остальные?
— Этот человек умрёт за нарушение наших законов! — Как всегда, лицо отца бесстрастно. У него нет ни капли сочувствия к Айсу. — Отныне всех, кто встанет у нас на пути, ждёт та же участь.
— Не… — Нет!
Я хочу кричать, но Эндрю закрывает мне рот и прижимает моё лицо к своей груди.
— Не смотри, Ника, пожалуйста.
Я цепляюсь за его футболку, но не хочу отводить взгляд, я хочу видеть Айса!
— Разве мы не относились к вам хорошо? — эхом разносится голос отца по площади. Его обычно бледное лицо краснеет и идёт пятнами. — Для вашего развлечения мы проводили шоу, мы оградили город от мутантов. Мы защитили вас от радиации и обеспечили чистый воздух. Мы проводим исследования, чтобы искоренить болезни и делаем всё возможное, чтобы вам было хорошо! Думаю, мы слишком сильно вас избаловали. Но теперь всё кончено, раз вы так нас отблагодарили!
Пока отец вне себя от ярости говорит, для меня это просто мелькающие картинки на экране. Я стараюсь не выпускать из поля зрения Айса, хочу рассмотреть каждую его чёрточку, прежде чем он уйдёт. Если бы я только могла поговорить с ним ещё раз!
Я теряюсь в восхитительно серой радужке его глаз, восхищаюсь мускулистой фигурой и желаю, чтобы он разорвал цепи силой своих мышц. Он же Воин — он сильный и храбрый. Почему он не сопротивлялся? Почему принимает свою смерть? Может, он смог бы одолеть одного из охранников и выхватить оружие? Почему он не боролся? Может, ему ввели что-то, чтобы всё было безразлично?
Его дыхание ускоряется, грудь быстро поднимается и опускается. На лбу блестит пот.
Нет, он полностью в сознании, я буквально могу видеть, как работает его голова, когда наши взгляды встречаются.
Я уже с трудом различаю его, потому что из моих глаз текут слёзы. Эндрю крепко держит меня, я чувствую, как мне в спину бьётся его сердце.
Где же Джекс и остальные? Неужели никто не может отключить управление этой автоматической пушки?
Я проклинаю Эндрю за то, что отдал планшет Джексу, чтобы тот со своими людьми мог попасть в город по другому пути. У нас нет ничего, абсолютно ничего, чтобы предотвратить катастрофу.
Когда отец говорит: «Умри, предатель!», Эндрю снова закрывает мне рот ладонью. Ствол автоматического оружия перемещается в своё окончательное положение, и, словно при замедленной съёмке, я вижу крошечную вспышку, а затем на футболке Айса появляется небольшая дырка. Именно там, где находится его сердце.
Долю секунды он смотрит мне прямо в глаза, затем его тело резко падает вперёд, и он неподвижно висит на цепях.
Нет! Нет! Нет!!!
Эндрю поворачивает меня и прижимает к своей груди, так что я едва могу дышать. Я рыдаю как можно тише, потому что царит мёртвая тишина. Никто не издаёт приветственных возгласов. Все кажутся окоченевшими.
Был казнён один из их героев.
Пусть Айс и не из этого города, он символизирует всех Воинов.
Выстрел не был громким, но он всё ещё звучит в моих ушах.
Мне хочется, чтобы это был просто кошмар. Через мгновение я проснусь рядом с Айсом, и всё будет хорошо.
Я медленно поворачиваю голову, но Айс по-прежнему безжизненно висит на цепях. Кровь капает на пол помоста, и здесь так тихо, что мне кажется, будто я слышу этот жуткий шлёпающий звук, несмотря на стекло.
Нет, это всё неправда…
— Доктор Нортон, мне нужен отчёт! — раздаётся голос из громкоговорителей.
Отец и другие члены Сената ещё здесь, хотя и не напрямую.
Тут же по «коридору смерти» к Айсу бежит высокий худой мужчина в белом халате. Он постоянно оглядывается, словно боится, что за ним следят. Он также с беспокойным взглядом рассматривает двух Воинов, которые всё ещё стоят на помосте.
Врач подходит к Айсу и проверяет жизненно важные функции. Затем качает головой и еле слышно говорит: «Он мёртв».
Мёртв, мёртв, мёртв… это жестокое слово эхом отдаётся в моей голове, а голос отца презрительно разносится по площади:
— Смотрите внимательно! Такая судьба ждёт любого, кто не соблюдает законы. Каждого гражданина. Каждого Воина.
Всё во мне пусто и холодно, я ничего не слышу, моё тело больше не моё. Я почти не замечаю, что Эндрю постоянно гладит меня по спине и шепчет успокаивающие слова, я словно плыву вне своего тела.
Летит ли в этот момент душа Айса к небесам? Если да, сможет ли она покинуть купол? Существует ли вообще душа? Смотрит ли Айс сейчас на меня сверху?
Я поднимаю глаза кверху, надеясь увидеть призрачный облик, тень, облако — что угодно… Мой разум не признаёт, что от Айса не осталось ничего, кроме оболочки.
Воины отвязывают его, хватают под мышки и тащат обратно по переулку. Его босые ноги волочатся по земле, а вместе с ними и железная цепь, которая висит между ними.
«Осторожнее! — хочется мне закричать. — Вы делаете ему больно!»
Но ему уже ничто не сделает больно, больше никогда.
Когда они несут его мимо меня, я всё надеюсь, что он поднимет голову и подмигнёт мне. А потом подойдёт и скажет: «Детка, это всё было лишь шоу».
Вместо этого я вижу его неподвижное тело и кровавый след, который он оставляет на земле.
Эндрю оттаскивает меня от стекла:
— Идём, Ника, нам нужно добраться до места встречи.
Всё во мне мёртво, холодно и мутно. Будто меня накачали наркотиками.
Айс не умер, такого сильного мужчину ничто не может убить…
Вокруг становится всё беспокойнее, люди освистывают сенаторов:
— И мы собираемся смириться с этим? — кричит кто-то. — Что теперь они казнят наших Воинов?
— Он был предателем! — кричит другой.
— Это ты предатель, сенаторы предатели!
— Что, если всё на видео — правда, и люди там нормальные? Если даже сын сенатора стал повстанцем…
Гул голосов усиливается, начинаются ругань и споры, Эндрю тащит меня сквозь толпу.
Экраны выключаются, спектакль окончен.
Неужели Айс мёртв?
Я всё время оглядываюсь на помост и стеклянный коридор.
Айса нет…
Вдруг я слышу звон — кто-то бросил что-то в экран и разбил его.
Я моргаю. Никогда раньше не видела горожан в таком состоянии. Конечно, всегда есть недовольные, но сейчас их очень много.
Эндрю тащит меня за руку в узкий мрачный переулок между двумя небоскрёбами. Одна из многочисленных железных дверей ведёт под землю. Здесь мы должны встретиться с Джексом.
Я хочу ненавидеть его, потому что он не пришёл и не спас Айса, но всё во мне пусто, так пусто… Только ненависть к отцу разгорается — крошечное пламя, которое скоро перерастёт в пожар.
— Ника… — Эндрю крепко меня обнимает, и только сейчас я замечаю, что стучу зубами и плачу, как маленький ребёнок.
Я хочу выкричать всё своё горе, весь свой гнев.
Я цепляюсь за Эндрю, как утопающий. Я так рада, что он здесь и держит меня. Без него я просто провалилась бы в глубокую чёрную дыру, разверзшуюся у моих ног.
— Ты очень любила его, да? — шепчет он мне на ухо.
Я киваю, потому что из-за рыданий не могу говорить. Близость Эндрю, тепло его тела — всё это напоминает мне о том, что у меня было с Айсом. И чего у меня уже никогда больше не будет.
— Я знаю, как ты себя чувствуешь. Вот что случилось со мной, когда мой отец убил мою мать. Я так сильно его за это ненавидел, и ненавижу до сих пор. Но я ничего не показал, чтобы однажды отомстить. И теперь я уже близок.
— Как ты смог это пережить? — нерешительно спрашиваю я.
— Завернулся в ледяной кокон, который скрывал все мои истинные эмоции от отца.
Вдруг Эндрю толкает меня к стене за мусорным баком:
— Тут кто-то есть!
Через железную дверь в пяти метрах от нас заходит Воин. Незнакомый Воин.
Эндрю тут же вытаскивает пистолет, а мне в первый момент совершенно всё равно, что этот тип с нами сделает. Солдат чуть ниже своих собратьев, но широкий, как шкаф. У него более круглое лицо, и он немного напоминает мне плюшевого мишку.
Я хихикаю при сравнении, хотя чувствую, как по позвоночнику пробегает холодок. Теперь я схожу с ума.
— Меня послал Джекс, — говорит Воин, который также направляет оружие на Эндрю.
Джекс? Теперь уже поздно.
Эндрю строго смотрит на меня:
— Стой здесь, Ника, я поговорю с ним!
— Береги себя, — устало говорю я.
Боль в груди съедает меня заживо, грызёт душу, как крыса. Я видела в канализации этих отвратительных существ с длинными лысыми хвостами и блестящими глазами. Да, вот такое уродливое чудовище поселилось в моем сердце, чтобы сожрать его. Как Эндрю пережил это? Ненависть и потеря любимого человека — два сильных чувства.
Я прислоняюсь к стене, закрываю глаза и слышу только пульс в ушах. Я вижу перед собой Айса, его дерзкую улыбку, когда он называет меня деткой, его широкие плечи, идеальное тело, словно высеченное из камня… представляю ещё раз нашу первую встречу, как я увидела его обнажённым в ванной, как заботилась о нём во время ломки… Я так по нему скучаю, как я смогу жить без него?
— Ника…
Когда я открываю глаза, передо мной стоит Эндрю. Судя по его лицу, хороших новостей нет.
— Что-то случилось с Джексом и остальными?
— Нет, по словам Дина, они в порядке, — он кивает на Воина. — Он старый приятель Хрома и уже давно подумывал о том, чтобы принять его сторону. Джекс прислал его, потому что наших людей здесь не должно быть видно. Есть некоторые новости, которые я не могу тебе сейчас сказать, потому что нельзя терять время и нам нужна твоя помощь.
Почему я вижу на его лице страдание?
— Что я могу сделать? — вяло спрашиваю я.
— Твоего отца и других сенаторов нет ни дома, ни в здании правительства. Где они могут быть? К сожалению, мой отец не раскрыл мне всех секретов.
— Есть секретное убежище на случай чрезвычайных ситуаций.
— Где оно? Джекс должен знать, иначе всё было напрасно!
Всё уже напрасно, мы проиграли…
— Ника! — Эндрю трясёт меня за плечи. — Ещё ничего не потеряно, у нас есть шанс. Ты наш шанс! Теперь ты должна быть сильной. Пожалуйста! Подумай обо всех жизнях, которые ты можешь спасти.
Я не смогла спасти Айса.
— Где сенаторы? Люди бунтуют, мы должны этим воспользоваться. Когда мы захватим Сенат, им больше не придётся бояться. Насколько я помню, в случае чрезвычайной ситуации сенаторы собирались наглухо отгородиться и предоставить граждан самим себе. Так?
Отгородиться…
— Ника, ты меня вообще слушаешь?
Я киваю. Эндрю прав, надо взять себя в руки. На карту поставлены жизни множества дорогих людей. Мираджа, её приемная дочь, Саманта… Но и жителей Уайт-Сити нужно спасти.
— Если дело доходит до чрезвычайной ситуации и свержение невозможно предотвратить, сенаторы и все их верные сторонники спрячутся в бункере. Я не знаю, что будет дальше, но если народ не успокоится, члены правительства поселятся в одном из городов-побратимов. — Я медленно качаю головой. — Но я не знаю секретного места. Знать о нём могут только члены Сената.
Эндрю отпускает ругательство.
— И нет никакой возможности узнать местонахождение?
— Может, в отцовском компьютере что-то есть? Там хранятся основные принципы режима.
По улице пробегают люди, весь город бурлит.
— Где эти трусливые свиньи? — слышу я крик какого-то человека. — Мы больше не будем с этим мириться!
Я удивлённо моргаю. Его сопровождает Воин?
— Ника! — Эндрю сжимает мою руку. — Ты должна вернуться домой, слышишь! Нам нужны данные с компьютера. Раз твоего отца сейчас всё равно нет дома…
Да, вообще-то неплохая идея, может, я встречусь с ним. Тогда он убьёт и меня тоже. Надеюсь, это будет так же быстро, как в случае с Айсом. Казалось, он умер мгновенно и не испытывал боли, в то время как меня боль истязала, как мучитель, который доводит свою жертву до грани, но позволяет ей жить только для того, чтобы она пережила ещё большую агонию.
Нет, Вероника, хватит тонуть в жалости к себе! Жизнь продолжается, она всегда так или иначе продолжается, и у тебя есть жизни, которые нужно спасти! Я должна убить отца, в конце концов — он снова украл то, что я любила. Сначала он прогнал маму, теперь убил Айса. Пора бороться. Пора перестать мириться со всем!
Я выпрямляю спину и поднимаю голову.
— Что будет с Айсом?
— Его, как и положено, сожгут.
Ещё один укол в моё сердце.
— Могу я увидеть его ещё раз?
Воин, кажется, его зовут Дин, подходит к нам:
— Его увезли. У нас тоже нет больше времени, надо воспользоваться всеобщим беспорядком.
Да, мне нужно смотреть в будущее. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы положить этому конец. В Уайт-Сити и за его пределами, в Резуре, есть люди, у которых ещё есть жизнь. Есть дети и любимые. Люди, которые счастливы. Я буду бороться за их будущее.
Глава 11. Новая эра
Эндрю провожает меня через парк к высотке, где мы с отцом живём. Когда я смотрю на множество этажей стеклянного здания, тошнота снова усиливается.
Эндрю стоит со мной за деревом на краю парка и смотрит через улицу на главный вход. Я узнаю швейцара в его бордовом мундире. Пожилой мужчина стоит за стеклянной дверью и смотрит наружу, перед ним взад-вперёд бегают возбуждённые люди.
Я прислоняюсь к стволу и вглядываюсь в крону. Раньше я любила этот парк и гуляла здесь почти каждый день, но теперь крохотное зелёное пятно — всего лишь копия того, что меня ждёт за куполом. Там свобода, голубое небо, звёзды. Увижу ли я всё это снова?
— Мы встретимся снова, Эндрю?
Я протягиваю руку и провожу рукой по его щеке. Он выглядит напряжённым. Хотя он лишь немного старше меня, жизнь уже наложила отпечаток на его лицо. Морщинки, играющие вокруг глаз и выгравированные на лбу, рассказывают свои истории. Даже если моя любовь навсегда — Айс, я не хочу терять Эндрю как друга. Он значит для меня больше всех, кто у меня остался, сразу за ним Мираджа. Наравне с мамой и сестрой, конечно, но я не хочу сейчас о них думать. Или, вообще-то, я должна думать о них, чтобы оставаться сильной. Мама умерла бы от горя, если бы со мной что-то случилось. Она и без того будет за меня бояться, если отец расскажет ей, что меня похитили.
Эндрю прижимает мои пальцы к своей щеке:
— Конечно, мы ещё встретимся, Ника. Мы будем управлять городом вместе, бок о бок, когда всё это закончится. Мы добьёмся большего успеха, чем наши родители.
Улыбаясь, я смахиваю слезу и протягиваю ему пистолет.
— Ты всегда был идеалистом.
— Реалистом, — с усмешкой отвечает он.
Я обнимаю его, желая увидеть его снова в ближайшее время.
— Я очень боюсь.
Он целует меня в щёку и шепчет мне на ухо:
— Я знаю. Но тебе не стоит. Ты не одна.
— Что ты имеешь в виду? — шепчу я ему в шею.
— Всё будет хорошо, по крайней мере, для тебя. Просто поверь мне.
Кажется, он хочет сказать что-то ещё, но затем поспешно отводит взгляд.
Вздохнув, я пробегаю пальцами по его волосам, прежде чем отпустить его и пробормотать:
— Я же говорю, идеалист.
* * *
Через три минуты я стучу в стеклянную дверь небоскрёба.
Швейцар качает головой и говорит по переговорному устройству:
— Я не могу впустить никого, кто здесь не живёт.
— Но я живу здесь!
Я убираю волосы с лица.
Глаза старика расширяются:
— Мисс Мурано! — Он немедленно открывает дверь и поспешно запирает её за мной. — Вы живы?! Я думал, вас похитили?
В вестибюле стоит мёртвая тишина, никого нет, но я прикладываю палец к губам:
— Тсс, никто не должен знать, что я вернулась.
Швейцар поспешно кивает.
— С вами всё в порядке? Повстанцы что-то сделали с вами?
— Я в порядке, но сейчас не могу говорить, мне нужно увидеться с отцом. Он здесь?
— Он прибыл несколько минут назад. Сказал никого к нему не пускать, но он определённо имел в виду не вас. — Он ведёт меня к лифту и нажимает кнопку. — Могу я сопроводить вас?
Я тяжело сглатываю. Отец здесь…
— Нет, спасибо, оставайтесь здесь.
— Что-то там назревает, — говорит он с мрачным лицом, когда двери лифта открываются. — Возможно, вам стоит уехать из города, пока можете.
Я знаю, что старик любит меня, он тепло улыбался мне каждый раз, когда я проходила мимо него, чтобы пойти на пробежку в парке.
«Я здесь, чтобы предотвратить катастрофу», — хочу я сказать, но сомневаюсь, что смогу это сделать.
* * *
Я прикладываю большой палец к сканеру на входной двери. Она открывается, и я собираю всё своё мужество перед тем, как войти. Но я не успеваю пройти далеко — на меня бросается огромный монстр, погребая под своим телом и выдавливая весь воздух из моих лёгких. Чудовище — это телохранитель отца, бывший Воин с орлиным носом! Узнав его, я произношу:
— Что это значит? Я хочу пойти к отцу!
— Итан! — слышу я его голос. — Кто наш незваный гость?
Шкаф слезает с меня, и я наконец снова могу дышать. Стоная, я растягиваюсь на спине.
— Это ваша дочь, сэр, — в голосе звучит нотка раскаяния.
— Вероника?
Отец немедленно становится на колени рядом со мной и срывает парик с моей головы. Я и забыла, что он всё ещё на мне. Теперь я чувствую себя голой и уязвимой, когда отец смотрит на меня сверху вниз, и смотрит скептически.
— Что ты здесь делаешь?
Моё сердце бешено стучит о грудную клетку.
— Я-я-я смогла сбежать.
Когда он приседает, внезапно тянет меня к себе на руки и обнимает, это застаёт меня врасплох.
— Я так счастлив, что ты снова здесь, — бормочет он.
Отец и счастлив? Он действительно проявляет чувства или это всего лишь игра, чтобы заставить меня чувствовать себя неуверенно?
Я осторожно обнимаю его. Он убийца моего любимого, он позволил убить Айса! Хотя я знаю это и хочу ненавидеть отца, его объятия сбивают меня с толку. Я ждала этого годами. Почему именно сейчас? Неужели он действительно рад меня видеть?
— Как тебе удалось сбежать?
Я придумала идеальный текст, сотню раз перебирала его в голове, но теперь всё летит кувырком.
— Сделала вид, что серьёзно больна, и попала в больницу. Там меня уже не охраняли так тщательно, и когда мой надзиратель заснул, я сбежала и…
Отец помогает мне встать на ноги, но потом его глаза снова остывают, и он отпускает меня так быстро, как будто у меня заразная болезнь:
— Давай поговорим позже.
Позже, когда он приведёт меня к другим сенаторам. Меня точно раскусят. Может, даже подключат к полиграфу. О боже, об этом я не подумала!
Я иду за ним в кабинет, телохранитель остаётся перед дверью.
— Ты немедленно соберёшься и полетишь к своей матери.
Я выдыхаю от облегчения. Полиграфа не будет. И разговор развивается лучше, чем ожидалось, я держу свой страх под контролем.
— Как мама? Надо сказать ей, что я вернулась.
Отец поспешно бросает бумаги в портфель, между делом загружая данные со своего компьютера на флешку.
— Необязательно, она не знает, что случилось.
Он ничего ей не сказал?
Очевидно, он замечает мой озадаченный взгляд.
— Стивен — единственный в Нью-Ворлд Сити, кому известно, что происходит здесь на самом деле, их Сенату известно только, что мы собираемся уничтожить аутлендеров. И так должно оставаться до тех пор, пока этот город снова не окажется под контролем. Затем мы возьмёмся за Резур.
— Что ты хочешь с ним сделать? — Мне нужно узнать, что он планирует! — Я могу рассказать тебе всё о Резуре, я запомнила всё, что только могла. — Я чувствую себя низкой. Как двойной агент. За исключением того, что у них определённо нет моральных проблем.
Отец смотрит на меня, приподняв брови:
— Ты любила его, да?
О боже, он говорит об Айсе! По спине пробегает ледяной холод. Я не могу сейчас ошибиться. «Сконцентрируйся, Вероника!»
Как можно холоднее я отвечаю:
— Да, любила или, по крайней мере, верила в это. Пока этот предатель не разрушил мою жизнь.
Я стараюсь казаться разозлённой, чтобы замаскировать своё горе. При этом я смотрю отцу прямо в глаза. Один неверный взгляд, одно неверное движение могут меня выдать. Лучше оставаться поближе к истине.
— Я поддалась его очарованию. Он играл со мной, воспользовавшись моей неопытностью и тягой к теплу. Он напирал на меня, пока я не сдалась. — Я сжимаю кулаки. — Я была слаба и