...Председатель: Я начну заседание оглашением решения Трибунала относительно ходатайства защитника подсудимого Гесса. Трибунал внимательно рассмотрел ходатайство защитника подсудимого Гесса и по этому вопросу обвинение обменялось мнениями с защитой. Трибунал также рассмотрел очень подробные заключения медицинской экспертизы о состоянии здоровья подсудимого Гесса и пришел к заключению, что нет никаких оснований для того, чтобы дать распоряжение о дальнейшем медицинском обследовании Гесса.
После того, как было заслушано вчера в Суде выступление подсудимого Гесса и принимая во внимание все доказательства, Трибунал придерживается мнения, что в настоящее время подсудимый Гесс в состоянии находиться под судом, поэтому ходатайство защиты отклоняется и суд будет продолжаться[25]...
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ РЕЧЬ ГЛАВНОГО ОБВИНИТЕЛЯ ОТ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ АМЕРИКИ Р.X. ДЖЕКСОНА[26]
[Произнесена 21 ноября 1945 г.] [27]
Господа судьи!
Честь открывать первый в истории процесс по преступлениям против всеобщего мира налагает тяжелую ответственность. Преступления, которые мы стремимся осудить и наказать, столь преднамеренны, злостны и имеют столь разрушительные последствия, что цивилизация не может потерпеть, чтобы их игнорировали, так как она погибнет, если они повторятся.
Тот факт, что четыре Великие Державы, упоенные победой и страдающие от нанесенного им ущерба, удержали руку возмездия и передали своих плененных врагов на Суд справедливости, является одним из самых выдающихся примеров той дани, которую власть платит разуму.
Этот Трибунал, хотя он и представляет собой нововведение и эксперимент, не является результатом абстрактных рассуждений и не был создан для того, чтобы оправдать правовые теории. Это судебное разбирательство отражает практическое стремление четырех Великих Держав, поддержанных 17 другими странами, использовать международное право для того, чтобы противодействовать величайшей угрозе нашего времени — агрессивной войне. Здравый смысл человечества требует, чтобы закон не ограничивался наказанием мелких людей за совершенные ими незначительные преступления. Закон также должен настичь людей, которые приобретают огромную власть и используют ее преднамеренно и совместно для того, чтобы привести в действие зло, которое не щадит ни один домашний очаг в мире. Вот каких масштабов дело представляют Объединенные Нации на рассмотрение вам, господа судьи.
|
|
На скамье подсудимых сидит 20 морально сломленных людей. Упрекаемые унижением тех, которыми они руководили, почти в такой же мере, как и горем тех, на кого они напали, эти люди навсегда потеряли возможность лично творить зло.
Сейчас трудно заметить в этих жалких пленниках признаки той власти, при помощи которой они, в качестве нацистских лидеров, когда-то господствовали над значительной частью земного шара и наводили ужас на большую часть его населения. Их личная судьба не имеет большого значения для человечества.
Это судебное разбирательство приобретает значение потому, что эти заключенные представляют в своем лице зловещие силы, которые будут таиться в мире еще долго после того, как тела этих людей превратятся в прах. Эти люди — живые символы расовой ненависти, террора и насилия, надменности и жестокости, порожденных властью. Это — символы жестокого национализма и милитаризма, интриг и провокаций, которые в течение одного поколения за другим повергали Европу в пучину войны, истребляя ее мужское население, уничтожая ее дома и ввергая ее в нищету. Они в такой мере приобщили себя к созданной ими философии и к руководимым ими силам, что проявление к ним милосердия будет означать победу и поощрение того зла, которое связано с их именами. Цивилизация не может позволить себе какой-либо компромисс с социальными силами, которые приобретут новую мощь, если мы поступим двусмысленно или нерешительно с людьми, в лице которых эти силы продолжают свое существование.
|
|
Мы терпеливо и сдержанно раскроем, что представляют собой эти люди. Мы представим вам неопровержимые доказательства невероятных событий. В списке преступлений будет все, что могло быть задумано патологической гордостью, жестокостью и жаждой власти. В соответствии с принципом «фюрерства», эти люди создали в Германии национал-социалистский деспотизм, который можно сравнить только с династиями древнего Востока. Они лишили германский народ всех тех достоинств и свобод, которые мы считаем естественными и неотъемлемыми для каждого человека. Народ вознаграждался возбуждением в нем ненависти против тех, кто были объявлены «козлами отпущения». Против своих противников, включая евреев, католиков, свободные рабочие организации, нацисты проводили такую кампанию унижения, насилия и уничтожения, какой мир не видел с дохристианских времен. Они возбудили желание немцев стать «высшей расой», что, конечно, подразумевает рабство для других. Они ввергли свой народ в бешеную авантюру с целью установить свое господство. Они использовали социальную энергию и ресурсы для создания военной машины, которую они считали непобедимой. Они вторглись в соседние страны. Для того чтобы содействовать ведению войны «высшей расой», они поработили миллионы людей и привезли их в Германию, где эти несчастные существа теперь бродят в качестве «перемещенных лиц».
|
|
В конце концов злодеяния и вероломство достигли таких размеров, что они пробудили спящие силы поставленной под угрозу цивилизации. Совместными усилиями она разбила вдребезги германскую военную машину. Борьба освободила Европу, но привела ее к разрухе, в условиях которой деморализованное общество борется за свое существование.
Таковы плоды деятельности тех преступных сил, которые находятся вместе с этими обвиняемыми на скамье подсудимых.
Во имя справедливости к странам и людям, участвующим в этом судебном преследовании, я должен напомнить вам о некоторых трудностях, которые могут сказаться на этом процессе.
Никогда еще в истории права не делалось попытки включить в рамки одного процесса события целого десятилетия, происходившие на целом континенте и касающиеся ряда стран, бесчисленного количества людей и происшествий. Несмотря на масштабы этой задачи, мир потребовал немедленных действий. Надо было удовлетворить это требование даже в ущерб профессиональному мастерству. У меня на родине давно учрежденные суды, следующие привычному нам процессу судопроизводства, опирающиеся на хорошо изученные прецеденты и разбирающие правовые последствия местных и ограниченных в масштабе событий, редко начинают процесс через год после совершения преступления Однако менее восьми месяцев тому назад этот зал, в котором вы заседаете, был вражеской крепостью под властью германских войск СС. Менее восьми месяцев тому назад почти все наши свидетели и документы находились в руках врага. Закон не был кодифицирован; судопроизводство не было установлено; Трибунал не был учрежден; здесь не было здания суда, пригодного для использования; сотни тонн официальных немецких документов не были просмотрены; штат обвинителей не был подобран; почти все подсудимые были на свободе, и четыре Державы, возбудившие судебное преследование, еще не объединились для совместного суда над обвиняемыми.
Я менее чем кто-либо другой стану отрицать, что дело легко может пострадать от незавершенности расследования и что оно, вполне вероятно, не будет являть собой образец профессиональной работы, за который в обычное время была бы готова поручиться любая из ведущих судебное преследование Держав. Однако это дело вполне достаточно подготовлено для того, чтобы по нему было вынесено решение, что мы и попросим вас соблаговолить сделать. Что же касается полного его развития, — это мы будем вынуждены предоставить историкам, так как мы не располагаем временем, достаточным для того, чтобы изучить все доступные источники доказательств.
Перед тем, как я приступлю к рассмотрению деталей доказательств, следует откровенно взглянуть в лицо некоторым общим положениям, которые в глазах мира могут повлиять на авторитетность процесса. Имеется резкая разница между условиями, в которых находятся обвинители и обвиняемые, могущая дискредитировать нашу деятельность, если мы не будем справедливы и уравновешены даже в незначительных вопросах.
К сожалению, характер этих злодеяний таков, что как обвинение, так и приговор должны осуществляться странами-победительницами над побежденными врагами.
Огромный размах агрессивных действий, проводившихся этими людьми, привел к тому, что в мире осталось всего несколько подлинных нейтральных государств. Либо победители должны судить побежденных, либо мы должны предоставить побежденным самим судить себя. После первой мировой войны мы убедились в бесполезности последнего варианта.
Высокие посты, которые прежде занимали подсудимые, преступный характер их действий и необходимость возмездия, которое вызывает их деятельность, затрудняют проведение границы между требованиями справедливой и должной кары и инстинктивным стремлением к мести, порожденным муками, принесенными этой войной.
Наша задача состоит в том, чтобы, насколько это в человеческих возможностях, провести эту границу. Мы не должны ни на минуту забывать, что по протоколам судебного процесса, которым мы судим этих людей сегодня, история будет завтра судить нас самих. Подать этим подсудимым отравленный кубок — значит, поднести его к своим губам. Мы должны добиться такой беспристрастности и целостности нашего умственного восприятия, чтобы этот судебный процесс явился для будущих поколений примером практического осуществления надежд человечества на справедливость.
С самого начала следует опровергнуть утверждение, что предание этих людей суду является актом несправедливости, и поэтому они имеют право на особое к себе внимание. Эти подсудимые действительно могут находиться в трудном положении, но они не подвергаются дурному обращению.
Рассмотрим, какая альтернатива могла стоять перед ними, кроме привлечения их к суду. В подавляющем большинстве подсудимые сдались или были захвачены вооруженными силами США. Разве они могли ожидать, что мы превратим наши американские места заключения в убежища для наших врагов от справедливого гнева наших союзников? Разве для того мы жертвовали жизнями американцев, чтобы взять этих людей в плен лишь затем, чтобы спасти их от наказания?
Согласно принципам Московской декларации, лица, обвиняемые в совершении военных преступлений, которые не будут судимы Международным Судом, должны быть переданы для суда правительствам тех стран, которые явились ареной для их зверств и жестокости.
Многие из менее виновных и несущих, меньшую ответственность пленных, захваченных американцами, передавались и будут передаваться другим странам Объединенных Наций для привлечения их к суду на местах. Если эти подсудимые сумеют каким-либо путем избежать осуждения этим Трибуналом или если они устроят обструкцию и сорвут этот процесс, те из них, кто находится в плену у американцев, будут переданы нашим союзникам на континенте. Так или иначе мы создали для того, чтобы судить этих людей, Международный Трибунал, и США взяли на себя бремя участия в сложнейшей работе по созданию условий для беспристрастного и справедливого слушания их дела. Таким образом, им предоставляется наилучшая из возможностей защищаться, если этим людям вообще есть чем защищать себя. Если эти люди являются первыми из военных руководителей побежденной страны, которые обвиняются именем закона, они в то же время первые, кому дана возможность защищать свою жизнь также именем закона.
Если посмотреть на вещи здраво, Устав этого Трибунала, который предоставляет им возможность быть выслушанными, является также их единственным источником надежды. Возможно, что эти люди с нечистой совестью, желающие лишь того, чтобы мир забыл о них, не считают, что этот процесс является для них благодеянием. Однако они имеют полную возможность защищаться, будучи представленными здесь способными защитниками, которые продемонстрировали здесь свое умение вести их дела и которые действовали мужественно. Такую счастливую возможность эти люди, когда они были у власти, редко предоставляли даже своим соотечественникам. Несмотря на то, что общественное мнение уже осудило их действия, мы согласны с тем, что здесь мы должны исходить из предположения, что они невиновны, и мы принимаем на себя бремя доказать их преступления и ответственность каждого из этих подсудимых за совершение этих преступлений.
Когда я говорю, что мы не требуем признания в виновности до тех пор, пока мы не докажем, что преступление было совершено, я не имею в виду просто техническое или случайное нарушение международных конвенций. Мы вменяем в вину преднамеренные и заранее задуманные действия, которые являются преступлениями и против морали, и против закона. Мы не имеем также в виду поступков, которые, даже будучи противозаконными, объясняются человеческими слабостями, стремлениями идти по линии наименьшего сопротивления и которые могли бы совершить также многие из нас, если бы мы находились в положении подсудимых.
Мы обвиняем их не в том, что они уступили естественным слабостям человеческой натуры. Их привели на скамью подсудимых бесчеловечные действия и противоестественные поступки, которые они совершали.
Мы не потребуем здесь, чтобы вы осудили этих людей лишь на основании показаний их врагов. В обвинительном заключении нет ни одного раздела, который не мог бы быть доказан книгами и документами. Немцы вообще всегда тщательно собирали и сохраняли документы, и подсудимые также разделяли эту страсть тевтонов подробнейшим образом заносить все свои действия на бумагу. Они также не были лишены и тщеславия и часто запечатлевали на фотографиях свои действия и поступки. Мы покажем вам их собственные кинофильмы. Вы станете свидетелями их поступков и услышите голоса этих подсудимых, как если бы они снова совершали перед вами на экране некоторые из этих действий, являющихся частью их заговора.
Мы хотим также, чтобы все поняли, что мы не собираемся обвинять весь германский народ. Мы знаем, что нацистская партия пришла к власти не потому, что за нее голосовало большинство немецких избирателей. Мы знаем, что она пришла к власти в результате порочного союза между самыми экстремистскими нацистскими заговорщиками, самыми необузданными германскими реакционерами и самыми агрессивными германскими милитаристами. Если бы германский народ добровольно принял нацистскую программу, не понадобились бы штурмовые отряды, созданные в первые же дни после прихода этой партии к власти, не понадобились бы концентрационные лагери или гестапо, которые были организованы сразу же после того, как государственная власть перешла в руки нацистов. Только после того, как эти противозаконные новшества были с успехом проверены в самой Германии, они были применены вне ее границ.
Германский народ должен знать, что американский народ не хочет держать его в страхе и не испытывает к нему ненависти. Немцы действительно научили нас ужасам современной войны. Но развалины городов и сел от Рейна до Дуная говорят о том, что мы так же, как и наши союзники, оказались способными учениками. Нас не устрашила военная мощь и воинское уменье немцев. Мы не признаем, что они являются зрелым народом с политической точки зрения. Однако мы уважаем способности немцев в области мирных искусств, их знания в области техники, а также самодисциплинированность, уменье продуктивно работать и трезвость, присущие германскому народу.
В 1933 году мы видели, что германский народ снова завоевывал авторитет в коммерческих и промышленных вопросах, а также в вопросах искусства, поколебленный последней войной. Мы наблюдали за этим прогрессом без зависти и злых мыслей.
Нацистский режим прервал этот прогресс. Конечный результат нацистской агрессии таков, что Германия обращена теперь в руины. Легкость, с какой нацисты давали слово от имени германского народа и затем без колебаний бесстыдно нарушали его, завоевала германским дипломатам репутацию двуличных людей и это обстоятельство будет служить им помехой на многие будущие годы.
Надменность, с которой нацисты кричали о себе, как о «расе господ», на многие поколения вперед явится основанием для народов всего мира упрекать в этом немцев.
Нацистский кошмар придал самому слову «немец» новое и зловещее значение, которое будет ассоциироваться с этим словом еще целые столетия. Сами немцы не меньше, чем остальной мир, имеют свой счет для того, чтобы предъявить его подсудимым.
Самый факт начала войны и ведения ее, являющийся узловым вопросом нашего процесса, представляет собой историю. Начиная, с 1 сентября 1939 г., когда немецкие армии пересекли границу Польши, до сентября 1942 года, когда они встретились с историческим сопротивлением под Сталинградом, — германские вооруженные силы казались непобедимыми.
Дания и Норвегия, Голландия и Франция, Бельгия и Люксембург, Балканские страны и Африка, Польша и часть территории России — все были пройдены и захвачены быстрыми, мощными, точно направленными ударами.
Это нападение, произведенное против всеобщего мира, является преступлением, совершенным против международного общества, возводящим в разряд международных те преступления, совершенные в процессе осуществления и подготовки этого нападения, которые в другом случае могли бы рассматриваться как внутренние дела страны.
Это была агрессивная война, которую осудили все народы. Это была война в нарушение договоров, которыми должен был охраняться всеобщий мир.
Эта война разразилась не внезапно — она планировалась и готовилась в течение большого периода времени с большим мастерством и вероломством. Мир, пожалуй, никогда не видел такой концентрации и напряжения сил какого-либо народа, какое сделало возможным для Германии спустя 20 лет после того, как она была побеждена, разоружена и расчленена, столь быстро начать приводить в исполнение свой план господства над Европой. Что бы мы еще ни говорили о тех, кто были организаторами этой войны, они достигли выдающихся результатов в организации, и нашей первой задачей является изучение тех средств, при помощи которых эти подсудимые и их соучастники подготовили и побудили Германию ко вступлению в войну.
В целом наше обвинение разоблачит этих подсудимых, которые все объединились когда-то с нацистской партией в заговоре, который, как все они хорошо знали, мог быть выполнен только при условии развязывания войны в Европе.
Захват ими государственной власти в Германии, подчинение германского народа, проводимые ими террор и уничтожение тех, кто придерживался других взглядов, планирование и ведение ими войны, их обдуманная и рассчитанная жестокость методов ведения войны, их преднамеренные планированные преступные действия по отношению к побежденным народам — все это цели, для достижения которых они действовали в полном согласии. Все это — части одного заговора, который достигал какой-либо цели лишь для того, чтобы подготовиться для достижения другой цели, связанной с еще более далеко идущими планами.
Мы также распутаем перед вами предательскую паутину организации, которую эти люди создали и использовали для того, чтобы достичь этих целей. Мы покажем, как самая структура учреждений и правительственных должностей была посвящена преступным намерениям и предполагала использование преступных методов, запланированных этими подсудимыми и их сообщниками, многих из которых война или самоубийство поставили вне досягаемости.
Я намереваюсь начать обвинение, особенно по первому разделу обвинительного заключения, и рассмотреть общий план или заговор, направленный к достижению целей, возможных только при условии совершения преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности. Я буду делать упор не на индивидуальные жестокости и извращения, которые могли произойти независимо от какого бы то ни было централизованного плана. Одна из опасностей, существующих в данный момент, — это затягивание процесса из-за рассмотрения индивидуальных преступлений и то, что мы можем безвозвратно заблудиться в «чаще частных примеров».
Я также не стану заниматься рассмотрением деятельности отдельных подсудимых, за исключением тех случаев, когда это будет необходимо для выявления общего плана или заговора. Обвинение, предъявляемое от имени Соединенных Штатов Америки, относится к тем, кто организовал и руководил всеми преступлениями. Эти подсудимые занимали такие должности и ранги, что они сами могли не пачкать свои руки в крови. Это были лица, которые знали, как использовать менее значительных людей в качестве своего орудия. Мы намереваемся добраться до тех, кто планировал и намечал, подстрекал и руководил, до тех, без чьей зловещей деятельности мир не подвергся бы в течение столь долгого времени мукам насилий и беззаконности и не был бы сотрясаем агонией и конвульсиями этой ужасной войны.
Вначале я остановлюсь на тех беззаконных средствах, при помощи которых эти лица сумели захватить власть, которую они так использовали.
Главным связующим звеном между планом и действием была национал-социалистская германская рабочая партия, известная как нацистская партия. Некоторые подсудимые состояли в ней с момента ее создания. Другие присоединились к ней лишь после того, как успех, как им казалось, увенчал ее беззаконные действия, а власть наделила ее безнаказанностью со стороны закона.
Адольф Гитлер в 1921 году стал ее верховным руководителем или «фюрером». 24 февраля 1920 г. в Мюнхене она публично объявила свою программу (документ №1708-ПС). Я не собираюсь зачитывать ее полностью. Некоторые пункты этой программы могли бы показаться заманчивыми и для многих честных граждан, например такие, как требования «участия в прибылях больших промышленных предприятий», «щедрого обеспечения престарелых», «создания и поддержания процветающего среднего класса», «земельной реформы, отвечающей нашим национальным требованиям», «поднятия уровня здравоохранения».
Она также усиленно апеллировала к тому национализму, который, когда это касается нас самих, мы называем патриотизмом, а в отношении наших противников — шовинизмом. Она требовала «равенства прав для немецкого народа по отношению к другим народам и изменения мирных договоров, подписанных в Версале и Сен-Жермене». Она требовала «объединения всех немцев на основании права на самоопределение нации с целью создания великой Германии». Она требовала «земли и территорий (колоний) для обогащения нашего народа и расселения избытка нашего населения».
Все это, конечно, были бы законные цели, если бы их собирались достигнуть, не прибегая к агрессивной войне.
Однако нацистская партия с самого начала замышляла войну. В своей Мюнхенской декларации 1920 года она требовала «роспуска наемной армии и создания национальной армии»; она провозглашала, что «перед лицом тех неизмеримых жертв как в виде человеческих жизней, так и в виде собственности, которых требует от нации всякая война, — личное обогащение путем войны должно рассматриваться как преступление против нации. Мы требуем поэтому беспощадной конфискации всех военных прибылей».
Я не критикую эту политику и, безусловно, желал бы, чтобы она была всеобщей. Я просто указываю, что в мирное время, в 1920 году, война замышлялась партией, и партия начала работу для того, чтобы представить эту войну менее отталкивающей для народных масс. К этому присовокупилась программа физической тренировки и различных видов спорта для молодежи, которая стала, как мы увидим, ширмой для проведения секретной программы военного обучения.
Декларация нацистской партии обязывала своих членов к осуществлению антисемитской программы. Она объявляла, что ни один еврей или другое лицо не германской крови не может быть членом нации. Такие лица должны были быть лишены избирательного права и права занимать государственные должности. Они были на положении чужестранцев и подлежали снабжению продовольствием только после того, как было обеспечено германское население.
Все лица, въехавшие в Германию после 2 августа 1914 г., были вынуждены выехать оттуда, и иммиграция лиц не немецкой национальности была запрещена.
Значение этой ранней декларации заключается в том, что она излагала широко объявленную и открыто провозглашенную политику этой партии, которую знал и понимал всякий, кто содействовал достижению ее целей.
Партия даже в эти ранние дни своего существования открыто признавала программу авторитарного и тоталитарного режима для Германии. Она требовала создания центральной власти, обладающей абсолютными полномочиями, национализации всех предприятий, которые были «объединены», «реконструкции» национальной системы просвещения, которая «должна стремиться к тому, чтобы внедрить в сознание учащихся идею государственности».
Ее нетерпимость по отношению к гражданским свободам и свободе печати ясно выражена в следующих словах, конечно, в их нацистском понимании: «Должно быть запрещено издание газет, которые не способствуют национальному благосостоянию. Мы требуем преследования по закону всех тенденций в искусстве или литературе, которые могут нарушить единство нашей национальной жизни, и уничтожения всех институтов, которые могли бы препятствовать вышеуказанным требованиям». Намерение подвергнуть преследованиям религию было замаскировано лозунгом свободы религий, так как в нацистской программе говорилось: «Мы требуем свободы для всех религиозных вероисповеданий в государстве». Но далее следовало ограничение, — «поскольку они не представляют опасности для государства и не направлены против морали и нравственности германской расы», конечно, в соответствии с их пониманием этого вопроса.
Программа партии предвещала кампанию террора. В ней говорилось: «Мы требуем беспощадной борьбы против тех, чья деятельность наносит ущерб общим интересам», и выдвигалось требование о том, чтобы подобные действия карались смертной казнью. Важно, что руководители нацистской партии истолковывали эту программу как воинственную по своему характеру, которая должна неизбежно привести к конфликту.
В заключение партийная программа гласила: «Руководители партии клянутся действовать, не считаясь с последствиями и, если необходимо, жертвуя своей жизнью, для выполнения вышеупомянутых пунктов».
Именно этот руководящий состав нацистской партии, а не все ее члены, обвиняется сейчас как преступная организация. Мы не стремились обвинять каждого, кто когда-нибудь поддерживал нацистскую партию, а только лишь руководящий состав, который поклялся достигнуть своих целей, не жалея своей жизни.
Теперь рассмотрим, каким же образом руководители нацистской партии выполняли свои обязательства действовать, не считаясь с последствиями. Очевидно, что цели их внешней политики, заключавшиеся не в чем ином, как в нарушении международных договоров и изъятии ряда территорий из-под влияния других государств, так же как и проведение внутригосударственной программы, — могли быть достигнуты лишь при условии обладания государственным аппаратом германского государства. Первое усилие было соответственно направлено на низвержение Веймарской республики путем насильственного переворота. В результате неудавшегося путча в Мюнхене в 1923 году многие из них попали в тюрьму. Период, который последовал за этим, привел к созданию книги «Моя борьба», ставшей с тех пор догматом для деятелей нацистской партии и принесшей значительный политический капитал ее верховному руководителю. Нацистские планы насильственного свержения непрочного республиканского строя затем превратились в планы его захвата.
Нельзя сделать большей ошибки, нежели приравнивать нацистскую партию к тем организационно-расплывчатым группировкам, которые мы — представители западного мира — называем «политическими партиями». В отношении дисциплины, организации и методов нацистская партия была несовместимой с демократическими убеждениями. Это был инструмент заговора и насилия. Партия была организована не для того, чтобы прийти к власти в германском государстве путем завоевания поддержки большинства германского населения; она была организована для захвата власти с явным нарушением воли народа. Нацистская партия была связана, согласно принципу «фюрерства», железной дисциплиной и представляла собой подобие пирамиды с фюрером — Адольфом Гитлером на ее вершине. Ниже располагался многочисленный руководящий состав — руководители обширнейшей членской массы партии, которая образовывала основание пирамиды. Для того чтобы стать членом нацистской партии, недостаточно было оказывать ей поддержку.
Члены нацистской партии давали партийную клятву, которая по существу представляла собой отречение от самостоятельного мышления и моральной ответственности. Клятва гласила следующее: «Я клянусь в нерушимой верности Адольфу Гитлеру; я клянусь беспрекословно подчиняться ему и тем руководителям, которых он изберет для меня». Эта клятва не оставалась только словами. В своей повседневной деятельности члены партии следовали указаниям своих руководителей с фанатизмом и самоотречением, скорее восточного, нежели западного характера. Нам не придется заниматься предположениями относительно мотивов или целей нацистской партии. Непосредственной ее задачей был подрыв устоев Веймарской республики. В письме Гитлера от 24 августа 1931 г., адресованном Розенбергу, содержался приказ всем членам партии действовать в направлении осуществления этой задачи. Оригинал названного письма будет нами предъявлен (документ №047-ПС из архива Розенберга). В этом письме к Розенбергу Гитлер жаловался на то, что в его газете помещена статья, тенденция которой, как он говорит, найти опору для скрючившейся от старости республики. «В то время, как я путешествую по всей стране для того, чтобы достигнуть совершенно противоположных целей, я не хочу, чтобы моя же собственная газета, помещая неумелые, с точки зрения тактической, статьи, наносила мне удар ножом в спину».
Захваченный кинофильм даст нам возможность продемонстрировать подсудимого Альфреда Розенберга, который сам с экрана расскажет вам об этом.
СА производили насильственное вмешательство в выборы. В нашем распоряжении здесь имеются рапорты СД, детально описывающие, как ее члены впоследствии нарушили принцип тайного голосования во время выборов для того, чтобы выявить оппозицию (документ №Р-142 — отчет из архива СД Кохема).
Отчет от 7 мая 1938 г. будет вам представлен позднее. В нем описывается способ, при помощи которого некоторые члены избирательной комиссии пометили все избирательные бюллетени номерами и составили список. В отчете говорится, что эти пометки были сделаны снятым молоком, и рассказывается, как затем по этим пометкам было установлено, кто голосовал против нацистской партии во время выборов.
Деятельность партии в добавление ко всем уже известным нам формам политического соперничества приобрела характер генеральной репетиции методов ведения войны. Нацистская партия использовала одну из своих специальных организаций — «штурмовые отряды», обычно известные под названием СА. Это была добровольная организация, состоявшая из молодых и фанатически настроенных нацистов, которых тренировали для совершения насилий и которые были подчинены полувоенной дисциплине. Свою деятельность члены этой организации начинали в качестве телохранителей нацистских руководителей и вскоре переходили от оборонительной тактики к наступательной. Они становились дисциплинированными головорезами, которых использовали для разгона собраний оппозиции и терроризирования своих противников. Они хвастали, что их задачей было сделать нацистскую партию «хозяином улиц».
Штурмовые отряды (СА) положили начало также целому ряду других организаций, таких, например, как «охранные отряды», известные под названием СС, которые были организованы в 1925 году и отличались, как будет показано в течение всего процесса предъявления доказательств, фанатизмом и жестокостью своих членов; «служба безопасности», обычно известная как СД, и «государственная тайная полиция», пользующаяся позорной известностью гестапо, организованная в 1934 году непосредственно после прихода нацистов к власти.
Достаточно беглого обзора схемы построения нацистской партии, чтобы понять, что она коренным образом отличается от тех политических партий, которые мы знаем. Полная схема организации нацистской партии будет представлена в свое время в качестве доказательства, а сейчас я остановлюсь лишь на вопросах, имеющих отношение к данному разделу обвинения.
Эта партийная организация имела свой собственный источник закона в лице фюрера и его помощников. Она имела свои собственные суды и свою собственную полицию. Заговорщики создали правительство внутри партии для того, чтобы вне рамок закона применять все те санкции, которые могут применяться любым законным правительством, а также многие такие санкции, которые это законное правительство не могло бы применить.
Ее система руководства была военной, и ее организации были военизированы как по своим названиям, так и по назначению. Была создана тонкая сеть организаций, в том числе и военных, для того, чтобы вылавливать шпионов и осведомителей внутри партии. Они состояли из батальонов, предназначенных для ношения оружия и подчиненных воинской дисциплине, моторизованного корпуса, авиационного корпуса и покрывшего себя позором корпуса «мертвая голова», название которого было весьма удачным.
Нацистская партия имела свою собственную тайную полицию, свою службу безопасности, свою разведывательную и шпионскую сеть, имела отряды, в функции которых входили налеты и облавы, а также молодежные военизированные организации. Они создали тщательно продуманные административные аппараты для разоблачения и уничтожения шпионов и осведомителей; аппараты для управления концентрационными лагерями, для использования «душегубок» и, наконец, для финансирования всего движения.
Благодаря такой системе управления нацистская партия, как впоследствии хвастались ее руководители, в конечном счете организовывала и господствовала в каждой области германской жизни. Это было лишь после того, как нацисты провели ожесточенную внутреннюю борьбу, характеризовавшуюся жестокой преступностью, которую мы сейчас вменяем им в вину. Подготавливаясь к этой стадии своей борьбы, они создали систему партийной полиции, ставшую моделью и инструментом полицейского государства, создание которого являлось первой задачей их планов.
Организации нацистской партии и в их числе руководящий состав партии, СД, СС, СА и покрывшая себя позором государственная тайная полиция, или гестапо, — все они находятся перед вами в качестве обвиняемых, как преступные организации; организации, которые, как мы это докажем по их же собственным документам, вербовались из слепо преданных нацистов, готовых по своим убеждениям и характеру совершить самые грубые насилия для осуществления общей программы партии.
Они терроризировали и заставили замолчать демократическую оппозицию и в конце концов сумели объединиться с политическими оппортунистами, милитаристами, промышленниками, монархистами и политическими реакционерами.
30 января 1933 г. Адольф Гитлер стал канцлером германской республики.
Это преступное сборище, представленное на скамье подсудимых самыми выдающимися из числа уцелевших его членов, преуспело в захвате аппарата германского правительства, ставшего с тех пор ширмой, под прикрытием которой они могли действовать с тем, чтобы сделать реальной захватническую войну, издавна подготовлявшуюся ими. Заговор вступил в свою вторую стадию.