— Этот взгляд, — прохрипела мама, напугав меня. — Кто он?
— Никто. Никого нет, мам. Спи.
Она едва могла держать глаза открытыми, наркотическая дымка манила ее.
— Надеюсь, он хорошо к тебе относится.
— Он добр ко мне, — сказала я.
Добро ко мне это другое дело.
— Он любит тебя так же, как ты его?
У меня перехватило горло.
— Спи, мама.
И наконец ее глаза закрылись.
Любовь ломала людей. Это сломило маму прежде, чем наркотики сделали все остальное.
Я не любила Фабиано. Я...я влюбилась в него. Падение все глубже и глубже с каждым днем. В его тьму, и то, что лежало под ним.
Фабиано не хотел любви. Он не верил в это.
Я не могла любить его.
Г Л А В А 16
Л Е О Н А
Мой желудок трепетал от нервов. Как будто это мне пришлось драться в клетке. Я посмотрела на двери раздевалки, ожидая появления Фабиано. Это был его второй бой, который я наблюдала, но на этот раз я волновалась. Беспокоилась за Фабиано, боялась, что он пострадает или еще хуже. За последние несколько недель работы на Арене Роджера я видела, насколько жестокой может быть борьба в клетке. Несколько человек впоследствии скончались в больнице. Что, если что-то случится с Фабиано?
Я не видела его с тех пор, как он вчера высадил мою мать на стоянке. Я была в кладовке, когда он вошел, и это сводило меня с ума, что я не могла сказать ему снова, как сильно я ценю его помощь.
Мама проспала большую часть дня, и я заставила ее пообещать, что она не выйдет из квартиры одна. Позже мы придумаем, как получить деньги, которые она должна, а до тех пор придется довольствоваться моими сбережениями. Мой отец не собирался помогать, это было понятным.
Дверь раздевалки открылась, и из нее вышел Фабиано, высокий и мускулистый. Я улыбнулась. Он выглядел непобедимым. Фабиано был грациозен, яростен и силен, когда он шел к центру комнаты под одобрительные возгласы толпы. Его глаза были самой страшной вещью, которую я когда-либо видела. Он был в ярости. Это из-за меня, из-за моей матери. Возможно, его противник, который ждал его, тоже увидел это, потому что на мгновение показалось, что он хочет отменить бой. Фабиано прыгнул в клетку, как кот. Его глаза встретились с моими, и на долю секунды он обрел покой.
Я перестала мыть стаканы, перестала слушать посетителей. Был только он. Толпа взорвалась новой волной приветствий. Этот мужчина. Он был моим. Я никогда ничего не стоила, но один его взгляд заставил меня почувствовать себя центром мира.
Его противник прыгал с ноги на ногу, сжимая кулаки, пытаясь заставить Фабиано действовать. Бросив на меня последний взгляд, Фабиано прыгнул к своему противнику.
Его удары были сильными. В его ударах и пинках не было никаких колебаний. Его глаза были острыми и внимательными, читая противника и используя его слабость. Все в этом спорте было жестоким и безжалостным. Но движения Фабиано говорили о грации и контроле. Толпа орала и аплодировала каждый раз, когда он наносил удар. Вскоре руки Фабиано покрылись кровью. Он был жестким и суровым со своим противником, чем в прошлый раз.
Шерил наклонилась ближе и опустила грязные очки в воду.
— Надеюсь, это придаст тебе здравого смысла. Если это не пугает тебя до усрачки, то ничто не испугает.
Страх был последним, о чем я думала, наблюдая за Фабиано. Шерил посмотрела на меня и покачала головой.
— О, Чик, а я-то думала, Стефано романтик Каморры. Кто бы мог подумать, что их монстр разобьет тебе сердце?
— Он не монстр. И он ничего не разобьёт, — пробормотала я.
Она загрузила поднос с пивными бутылками для следующего столика.
— Он что-нибудь разобьёт. Если это только твоё сердце, то тебе повезло. И если ты не видела его монстра до сих пор, ты можешь оказаться в большей беде, чем я думала. Не беги ко мне, когда столкнёшься с ним.
Она ничего не знала.
— Не волнуйся.
Вскоре мужчина лежал на земле, Фабиано склонился над ним, ударяя его снова и снова.
Я вздрогнула и почувствовала облегчение, когда мужчина, наконец, сдался и похлопал по полу. Судья вошел в клетку и поднял руку Фабиано. Фабиано, весь в крови, посмотрел в мою сторону.
Он выглядел великолепно. Мне вспомнились его слова с нашей первой встречи об альфа-самцах и их привлекательности, и я должна была признать, что он был прав в том, что касалось меня. Я никогда раньше не была загипнотизирована борьбой, но наблюдать за Фабиано было чем-то совершенно другим.
Он выбрался из клетки и принял поздравления от нескольких посетителей, но его глаза продолжали возвращаться ко мне. Я положила кухонное полотенце и взяла бутылку воды.
— Куда ты идешь, Чик? Прямо в логово льва? — Шерил покачала головой и заняла мое место за стойкой. — Вперед, продолжай. Полагаю, каждый должен вырыть себе могилу.
Я послала ей благодарную улыбку, несмотря на ее раздражающие слова, и прокралась в раздевалку. Люди все еще были слишком сосредоточены на боевой клетке, где появился букмекер Каморры.
Я не стала стучать, прежде чем войти в раздевалку. Он видел, как я следовала за ним. Сомневаюсь, что кому-то удалось подкрасться к нему.
Моя одежда прилипла к коже от работы весь день, и это должно было заставить меня смущаться. Мне нужно было принять душ, но потребность в чем-то другом была еще сильнее.
Фабиано вытер оставшиеся следы крови. Теперь его грудь блестела от пота, и этот блеск подчеркивал каждый твердый изгиб его совершенного тела. Я хотела провести языком по впадинке между его грудями, вниз к тонким волосам, исчезающих в его боксёрах. Я никогда не испытывала такого острого желания. Он рисковал своим положением ради меня, и я тоже хотела рискнуть.
Я быстро оторвала взгляд от Фабиано, вошла в раздевалку и закрыла дверь, пока меня никто не увидел. Мне нужно перестать так думать о Фабиано. Прикасаться к нему и позволять ему прикасаться ко мне это нормально, но если я позволю ему большего, он перестанет меня уважать. Он потеряет интерес. Я так и знала. Особенно теперь, когда он знал, кем была моя мать. Прохладная дверь под моими ладонями остановила меня. Я не слышала, как он подошел, но чувствовала его близость позади меня, его тепло прижималось к моей спине.
— Ты отвлекала меня сегодня, — прошептал он мне на ухо.
Я вздрогнула от его близости. Видя, как он дерется сегодня, я завелась. Отрицать это было бесполезно. Спорт был жестоким и Фабиано не знал пощады, когда бил своих противников, но мое тело реагировало на его вид. Он выглядел непобедимым. Мощным. Образ его голодного взгляда после победы вызвал сладкое покалывание между моих ног.
— Я не могу оставаться здесь вечно. Люди начнут интересоваться, что мы делаем.
Я не сомневалась, что несколько человек заметили, как мы с Фабиано вошли в раздевалку. Я съежилась от того, что они могли подумать обо мне сейчас.
— Пусть гадают, — проворчал Фабиано и лизнул меня через плечо. — У тебя прекрасный вкус.
Я вздрогнула.
— Я потная.
Он схватил меня за бедра и развернул к себе, его голова опустилась, и его губы завладели моими. Я открылась, мой язык метнулся навстречу его. Я провела рукой по его гладкой груди, мои пальцы скользили по его коже. Совершенство. Он зашипел, когда я скользнула по порезу.
— Извини, — быстро пробормотала я, но он успокоил меня своим языком.
Он поддерживал меня, пока мои голени не столкнулись с чем-то твердым. Его рука обвилась вокруг моей поясницы, и он опустил меня, пока я не легла на узкую деревянную скамью. Поставив одно колено между моих ног, он склонился надо мной, его рот завоевал мой, крадя мое дыхание и заставляя меня кружиться от эмоций и желания. Он не сдавался, и я чувствовала, что с каждой секундой возбуждаюсь все больше и больше.
Его язык был так удивительно искусен, когда ласкал мой. Запах свежего пота и мускуса Фабиано поглотил меня.
Он двинул коленом вверх, пока оно не прижалось к моей промежности, и я застонала ему в рот от этого ощущения. Мне пришлось сдержаться, чтобы не потереться бесстыдно о его колено.
— Оставайся в таком положении, — приказал он, затем отодвинулся и только когда опустился на колени у меня между ног, до меня дошло, что он имел в виду. Мой взгляд метнулся к двери.
— Фабиано, пожалуйста. Что, если кто-то войдет?
— Не войдут.
— Я вспотела. Ты не можешь.
Я пихнула его в голову, но он не позволил себя остановить. Он задрал мою юбку, затем зацепил пальцем мои трусики и сдвинул их в сторону. Прохладный воздух коснулся моей влажной плоти, и мышцы напряглись от желания.
— О, Леона, — мрачно прошептал он. — Я думал, тебе не нравится, когда я дерусь.
Он опустил голову к внутренней стороне моего бедра, его глаза метались от моего самого интимного места, влажного и пульсирующего для него, к моему лицу. Я покраснела от смущения, но ничего не сказала.
— Но твоей киске, кажется, это очень нравится.
Почему он использовал это слово? Он подул на меня, и я задрожала. Мне нужно было, чтобы он прикоснулся ко мне. Оттолкнув его, я мысленно отошла на задний план, наблюдая, как он снова опустил свой голодный взгляд между моих ног.
А потом он наклонился вперед, и я затаила дыхание, каждый мускул в моем теле напрягся. Его язык метнулся, облизывая мою разгоряченную плоть, посылая поток ощущений через мою нижнюю часть тела.
Я зажмурилась и прикусила губу, чтобы не издать ни звука. Снаружи все еще гремела музыка, но я не хотела рисковать. Он не торопился, исследуя языком. Господи.
Я ахнула и выгнулась дугой на скамейке, пока он продолжал свои манипуляции, рот и язык были уверены в каждом подергивании и повороте, подталкивая меня к точке, которую я никогда не представляла.
— Ты идеальна, — прогрохотал он, и звук его голоса был как горячий душ после долгих часов в холоде.
Я вцепилась пальцами в край скамьи, отчаянно держась за нее, когда мои ноги начали дрожать. Мое дыхание стало прерывистым.
Фабиано закрыл рот и начал сосать. Я всхлипнула, но он продолжал давить, обводя меня языком. Я падала. Другой вид падения, чем раньше. Я тихо вскрикнула, одной рукой схватив его за светлые волосы. Он одобрительно замурлыкал, пока я удерживала его на месте. Мне это было нужно. Он отстранился на несколько дюймов, и я фыркнула в знак протеста. Я была так близко.
— Не останавливайся, — взмолилась я, не заботясь о том, как отчаянно это прозвучало. Я была так близко к краю. Необузданная потребность. Потребность настолько сильная, что причиняла боль. Мне хотелось скатиться с этой скалы и падать, падать. Мне нужно было это падение.
— А что, если кто-нибудь войдет? — тихо спросил он, скользя языком по внутренней стороне моего бедра. Теперь он насмехался надо мной.
— Фабиано, пожалуйста. Мне все равно!
Он усмехнулся. Он выдержал мой взгляд, так медленно опустив голову, и когда его губы коснулись моей плоти, я чуть не вскрикнула от облегчения.
Он провел языком по моему клитору, его глаза завладели мной, завладели каждым дюймом моего тела, и я задохнулась, когда мое тело взорвалось жаром. Я задрожала на скамейке, и если бы руки Фабиано не удержали меня на месте, я бы свалилась на пол. Черный свет просочился в мое зрение, когда волны удовольствия пронеслись через меня.
Мои конечности были тяжелыми и вялыми. Постепенно пульсация между ног начала утихать. Фабиано склонился надо мной, его глаза были полны собственничества. Я тяжело дышала.
— Это было прекрасно, — сказала я.
Он покачал головой.
— Это только начало.
Вот оно снова. Это обещание звучало как угроза. Куда он меня везет? Вниз по тропе, которую я никогда не выбирала для себя, дальше от мирской, буржуазной жизни, которую я себе представляла. Он поцеловал меня в шею.
— И с Новым годом.
Новый год, я почти забыла. Будет ли это, наконец, хороший год?
Фабиано выпрямился, напрягая мышцы и испытывая темный голод, возвышаясь надо мной. Даже свободные боксеры не могли скрыть его возбуждения.
Я заставила себя сесть, зная, чего он хочет, и желая этого тоже, но не была уверена, разумно ли это. Мы и так слишком долго пробыли в раздевалке. Но я уже давно перестала быть мудрой.
Я посмотрела на него, не сводя с него глаз. Я протянула руку и прижала ладонь к выпуклости на его штанах. Его пресс напрягся, но он не издал ни звука. Все еще полный контроль. Я хотела увидеть, как он сдастся, хотела, чтобы он упал, как я. И тело, и сердце.
Я потерла его через тонкую ткань, чувствуя, как он становится еще больше. Я потянула его за пояс, желая увидеть его во всей его обнаженной красе. И впервые мне было все равно, как я буду выглядеть, если захочу мужчину, почувствую вожделение и буду действовать в соответствии с ним.
Я обхватила пальцами его член, чувствуя, как он пульсирует. На ощупь он был твердым, горячим и в то же время гладким. Чудесный. Каждый дюйм его тела. Я медленно провела пальцами вверх и вниз, но Фабиано резко дернул бедрами. Я посмотрела вверх.
— Леона, я не в настроении для мягкого подхода.
Я усилила хватку и стала двигать быстрее, но в конце концов позволила ему взять себя в руки, когда он накрыл мою руку своей и начал двигать бедрами в такт своим движениям. Свежая кровь капала из раны на ребрах, но он, казалось, не возражал.
Я перевела взгляд с наших рук, двигающихся вместе, на его лицо. Голод и нужда. И это нежное чувство, которое пугало меня до усрачки, но это пугало его еще больше. Теперь я это знала.
Когда он напрягся и его освобождение овладело мной, я с удивлением наблюдала за его лицом, надеясь на откровение, и он выглядел чудесно, но не расстроенно. Все под контролем, даже сейчас.
Я думаю, что люблю тебя.
Его глаза открылись, и бесстрастная маска скользнула по его лицу, когда мы уставились друг на друга. Он взял меня за руку и повел в душ. Я последовала за ним, когда сказала.
— Фабиано, мы не можем.
Он проигнорировал мой протест и стянул платье через голову, затем снял нижнее белье.
— Ты сказала, что тебе нужно принять душ.
Я перестала протестовать и скользнула под душ вместе с ним. Его руки скользили по моей гладкой коже, и его губы нашли мои. Кровь окрасила пол в розовый цвет. Он смотрел на меня сверху вниз, а вода прилипала к его волосам.
— Ты все еще думаешь, что я хочу тебя унизить?
Я покраснела, желая забыть слова той ночи. Он доставил мне удовольствие своим ртом, но это было другое.
— Нет, — тихо ответила я.
— Хорошо.
А потом его губы снова оказались на моих, и я позволила ему вытащить меня из реальности, когда его тепло окружило меня. Я положила ладонь на его сердце, чувствуя его биение. Я хотела, чтобы оно билось только для меня.
Его пальцы сомкнулись вокруг моей руки, и он отдернул ее. Я отстранилась от его сердца и поднесла к губам для поцелуя. Я прижалась лбом к его плечу.
Этого было достаточно.
Г Л А В А 17
Л Е О Н А
Я подавила вздох, когда раздался стук в дверь. Через несколько минут мне надо было идти на работу, и у меня не было времени поговорить с отцом. С тех пор как мама переехала к нам два дня назад, наши и без того напряженные отношения резко ухудшились. Он все равно хотел от меня только денег. Это была единственная причина, по которой он позволил мне и маме остаться с ним. Но у меня было мало денег. Я отдала почти все свои сбережения матери, чтобы она могла выплатить часть долга Каморре. И все равно этого было недостаточно, поэтому она снова вышла на улицу и продавала свое тело.
Я открыла дверь. Папа был смертельно бледен, на лбу выступил пот.
— Что случилось? — спросила я, хотя у меня было дурное предчувствие, что я знаю. Всегда было одно и то же.
— У меня неприятности, Леона.
— У тебя всегда так, — сказала я, потянувшись за рюкзаком, но папа схватил меня за руку. — Леона, пожалуйста. Они убьют меня. Он сделает это.
Я замерла.
— Зачем им это делать?
— Я слишком многим обязан. Я не могу им заплатить. Я покойник, если ты мне не поможешь, Лео, пожалуйста.
Лео. Этим именем он называл меня, когда я была маленькой девочкой, когда он еще был порядочным отцом.
Это не твое дело. Так сказал мне Фабиано, и после последних дней, когда отец обращался с матерью как с дерьмом, я хотела согласиться с ним.
— Сколько ты им должен?
— Понятия не имею. Возможно, две тысячи. Я не знаю! Я потерял счет.
Как он мог потерять счет своим долгам? Я на мгновение закрыла глаза. На оставшиеся деньги я должна была поступить в колледж, купить себе будущее, но отец опять все испортил.
Я повернулась, достала деньги из тайника под ковром и протянула их отцу. Он не взял их.
— Я не могу принести им деньги. Они убьют меня прежде, чем я успею их отдать. Леона, ты должна пойти вместо меня.
Я могу пойти к Фабиано и отдать ему деньги. Конечно, он не возьмет. Он с радостью убил бы моего отца. Он уже сделал для меня достаточно.
— Куда мне их отнести?
— Это Сахарница. Где Фальконе и его охранники проводят большую часть дней. — он дал мне адрес и схватил за руку. — Ты должна поторопиться. Возможно, они уже послали кого-то за мной.
Я схватила рюкзак и направилась туда, куда сказал мне отец. Я бы не только отдала свои с трудом заработанные деньги за него. Из-за этого я опоздаю на работу. Если Роджер вышвырнет меня, я буду обречена. Я сомневалась, что скоро найду работу на Стрипе или где-нибудь еще. Я знала, что нам понадобится каждый цент, который я заработала с мамой и папой в Вегасе.
Когда красно-желтая неоновая вывеска Сахарницы попалась мне на глаза, я остановилась. Слово застряло между двумя раздвинутыми ногами на высоких каблуках. Окна были затемнены, так что заглянуть внутрь было невозможно. Я знала, что это за место, и никогда не хотела туда заходить.
Там был огроменный, темнокожий человек, охранявших дверь. Я медленно приблизилась к нему. Он не сдвинулся с места.
— Я пришла к Римо Фальконе.
Не успела я договорить, как поняла, насколько глупо это прозвучало. Римо Фальконе был Капо Каморры. Он владел всем, что имело значение, если верить Фабиано. С какой стати ему тратить на меня время?
Вышибала, похоже, подумал то же самое, потому что фыркнул.
— Мистер Фальконе не выгоняет девушек, которые здесь работают. Уходи.
Выгоняет девочек?
— Я здесь не для того, чтобы работать, — возмутилась я. — Я здесь, потому что у меня есть для него деньги.
Мужчина склонил голову набок, но все равно не дал мне пройти. Я попыталась взглянуть на его часы, чтобы понять, как поздно я пришла на работу. Я вытащила деньги из рюкзака и протянула вышибале. Он потянулся за ним, но я отдернула руку. Я не верила, что он передаст его Фальконе.
— Уходи, — пробормотал он.
— Пропусти ее, — раздался позади меня холодный протяжный голос.
Я обернулась и посмотрела на высокого мужчину. Нино Фальконе. Он кивнул мне, чтобы я шагнула в сумрачный свет Сахарницы. Я так и сделала, потому что сомневалась, что кто-то сможет отказаться от этих холодных глаз.
— Прямо, — сказал он.
Я продолжала идти, хотя от того, что он был позади меня, у меня мурашки побежали по коже.
Коридор вел к бару, отделанному красным бархатом и черным лаком. Там были столбы и кабинки с бархатными занавесками, и несколько дверей, которые ответвлялись от главной комнаты.
— Иди вперед. Первая дверь направо.
Я посмотрела на него через плечо. Он шел в двух шагах позади меня, наблюдая за мной своими холодными, непроницаемыми глазами. Я показал ему деньги.
— Может быть, ты отдашь деньги брату? Это от моего отца. Его зовут Грег Холл.
— Я знаю, кто он, — сказал Нино Фальконе, и в его глазах не было ни малейшего намека на эмоции. — Иди вперед.
Я вздрогнула и двинулась к двери, на которую он указал. Я нажала на ручку и шагнула в другой длинный коридор с черными стенами и красным ковром. Я продолжала идти до конца, где ждала другая дверь. Волосы у меня на затылке встали дыбом от близости Нино Фальконе и его спокойного взгляда.
— Позволь мне, — протянул он и прошел мимо меня, чтобы открыть дверь.
Он вошел в длинную комнату без окон. Слева стоял стол, который выглядел нетронутым. Слева стояли боксёрские мешки и диваны.
Римо сидел на одном из них с ноутбуком на коленях. Когда брат вошел, он поднял глаза. Потом они скользнули ко мне, и я поняла, что пришла сюда по огромной ошибке. Человек, Сото, который напал на моего отца, стоял в стороне, как будто докладывал своему Капо.
Римо Фальконе отложил ноутбук и поднялся с дивана. Там, где Фабиано был грацией и контролем, этот человек был неуравновешенной силой и едва сдерживал агрессию. Мои пальцы смяли деньги.
— Она здесь, чтобы заплатить долги отца, — сказал Нино.
Я не была уверена, что он говорит о деньгах.
— Сейчас? — с любопытством спросил Римо.
Он обошел вокруг дивана, приблизился ко мне, и я пожалела об этом. Улыбка тронула его губы, и я сделала шаг назад, но рука Нино остановила мое движение. Он смотрел не на меня, а на своего брата. Между ними возникло молчаливое взаимопонимание, в котором я не участвовала.
— Тогда я предоставлю это тебе. Я вернусь позже, — сказал Нино и вышел, закрыв дверь у меня перед носом.
Я стояла, маленькая и дрожащая, пытаясь выглядеть решительной и сильной.
Мой взгляд метнулся туда, где Римо сидел, прислонившись бедром к спинке дивана. На лице Сото, стоявшего позади него, отразилось что-то радостное и нетерпеливое. Я неуверенно подняла деньги.
— У меня есть деньги, которые мой отец должен тебе.
Римо пристально посмотрел на меня.
— Сомневаюсь.
Я нахмурилась. Он не мог видеть, сколько денег я держу в руках. Это была пачка десяти долларовых и двадцати долларовых банкнот.
— Тысяча долларов.
— Тысяча? — со смехом спросил Римо. — Как ты думаешь, сколько он нам должен?
Я вздрогнула. Мой взгляд снова метнулся к Сото, потом снова к Римо. Я нервно облизнула губы.
— Он сказал, пару тысяч.
Римо покачал головой и отодвинулся от дивана. Он подошел ближе, и мне пришлось бороться с желанием сбежать. Я все равно не смогла бы убежать от него. Он пугал меня больше всего на свете, и я была достаточно глупа, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, потому что мой отец не мог справиться со своей зависимостью.
— Десять тысяч, и это без всякого интереса. В общей сложности он должен нам около четырнадцати тысяч.
Мой желудок сжался.
— Четыре тысячи процентов? — ахнула я. — Это ростовщичество!
— Мы мафия, Леона, — весело сказал Римо Фальконе.
Он знал мое имя? Фабиано говорил с ним обо мне? Из-за моей матери.
— Каждый день, когда он нам не платит, мы получаем еще пятьсот процентов.
Я не могла в это поверить. Отец, должно быть, понял, что должен гораздо больше, чем пару тысяч. Он меня подставил?
— Но...но у меня не так много денег, и я не смогу заработать достаточно, если ты не перестанешь начислять проценты.
Римо покачал головой.
— Это не переговоры, девочка. Твой отец должен нам деньги, и, возможно, ты забыла, но твоя мать тоже. Твой отец должен был заплатить до вчерашней полуночи. Он этого не сделал.
К этому времени Римо был всего в двух шагах от меня, и мое тело перешло в режим полета.
— У меня есть это.
Я подняла руку с браслетом, который Фабиано подарил мне на Рождество. Меня наполнило чувство вины. Как я могла даже подумать о том, чтобы отдать его подарок?
Что-то в глазах Римо изменилось, и он преодолел оставшееся расстояние между нами. Я ударилась о дверь, пытаясь увернуться от него, но он крепко сжал мою руку и посмотрел на браслет. Когда он посмотрел на меня, в его глазах горел огонь.
— Это погасит долг твоего отца. Дорогое украшение, для кого-то вроде тебя.
— Оно погасит четырнадцать тысяч долларов? — я уставилась на браслет.
Римо отпустил мое запястье. Его губы жестоко скривились.
— К сожалению, уже слишком поздно. Твой отец заплатит свой долг кровью.
— Пожалуйста, — взмолилась я. — Он больше никогда не будет должен тебе денег.
— Ты готова поклясться в этом? — прошипел Римо.
Я знала, как много значит клятва для Каморры. И я знала, что это было ложью. Я отвела взгляд от жестоких глаз Римо.
— Пожалуйста. Должно быть что-то, что я могу сделать. Не убивай его.
Римо склонил голову набок. Мои мольбы ничего ему не дали.
— Не я его убью. Это сделает Фабиано, но ты должна это знать, не так ли?
Его голос был низким и угрожающим.
— Разве я ничего не могу сделать?
В отчаянии прошептала я, и что-то мелькнуло в его темных глазах. Боже, и мне хотелось проглотить каждый слог, который я произнесла. Что я такого сказала? Мой отец послал меня сюда, чтобы оплатить его долги, и я рисковала своей жизнью ради него.
Долгое время Ремо ничего не говорил. Я отрывисто кивнула.
— Окей. Я просто уйду.
Римо положил руку на дверь. Я втянула воздух и попятилась от него. Я нащупала мобильный. Возможно, Фабиано сможет мне помочь. Далеко я не ушла. Римо взял у меня мобильник и посмотрел на него.
— Просто позволь мне уйти.
Он выключил мой мобильный с грозным выражением лица.
— Слишком поздно для этого, я боюсь. — он кивнул в сторону Сото, который тут же направился к нам. — Я думаю, что мы должны подать пример.
Сото схватил меня за руку. Возбужденный блеск на его лице заставил ужас пронестись по моим венам.
— В подвале? — спросил он с едва скрываемым нетерпением.
К горлу подступила желчь. Римо кивнул, Его глаза снова скользнули к моему браслету, как будто он видел его раньше.
— И, Сото, ты подождешь, пока я отдам тебе приказ, прежде чем начнешь. Если ты хоть пальцем ее тронешь, я зарежу тебя.
Сото потащил меня вниз по лестнице в маленькую комнату с матрасом в углу и стулом в другом.
— Не могу дождаться начала, сука. Фабиано будет в ярости, — пробормотал Сото и отпустил меня.
Я отшатнулась к стене. От него никуда не деться. Я не была уверена, сколько времени прошло, пока он раздевал меня глазами, когда низкий жужжащий звук заставил меня подпрыгнуть. Сото вытащил мобильник, потом посмотрел на меня с хитрой ухмылкой.
— Пора играть.
Г Л А В А 18
Ф А Б И А Н О
Я выругался, когда Гриффин вручил мне список людей, которые не заплатили свои долги по ставкам. Грег Холл. Но на этот раз он задолжал больше, чем сможет вернуть. Он был третьим в списке. Леона, надеюсь, уедет к тому времени, когда я нанесу ему визит. Почему этот ублюдок одолжил у нас деньги?
Когда наконец настала его очередь, я припарковался у обочины, чувствуя себя взбешённым. Я вышел, но звук моего мотора привлек внимание Холла.
Он заметил меня через окно. Наверное, он весь день наблюдал за улицей. Он знал правила. Он знал последствия. Это было не в первый раз ведь. Но сегодня он будет страдать не только от переломов. Его жизнь закончится сегодня.
Он исчез из виду, вероятно, пытаясь убежать. Как будто это должно было произойти. Я пробежал вокруг здания и увидел, как он выбежал из задней двери жилого комплекса. Вздохнув, я побежал за ним. Его ноги были короче, и он был слишком не в форме, чтобы уйти от меня надолго.
Догнав его, я схватил его за рукав дурацкой гавайской рубашки и швырнул на землю. Он вскрикнул, тяжело приземлившись на спину, налитые кровью глаза смотрели на меня с трепетом. Если удар уже заставил его закричать, как киску, мне придется заткнуть ему рот, или он предупредит всю округу своим криком.
Я сильно ударил его по ребрам, заставив задохнуться. Это заставит его замолчать на некоторое время. Затем я потащил его за собой, слыша его отчаянные попытки заговорить из-за нехватки кислорода в легких.
— Не надо. Пожалуйста, — выдавил он, когда мы подошли к двери.
Я проигнорировал его. Если бы я останавливался всякий раз, когда кто-то умолял меня, Каморра была бы разорена. И большая часть меня хотела помучить его за пренебрежение к Леоне. Он не причинил ей ничего, кроме неприятностей, и будет причинять их и впредь.
Я втолкнул его в квартиру, которую он не потрудился запереть, когда выбежал. Он упал на землю, и я вытащил нож. Возможно, сначала я закончу работу над его спиной.
Его глаза в ужасе уставились на клинок.
— Я послал Леону погасить мой долг! Ты не должен этого делать.
Я замер.
— Что ты только что сказал?
Я направился к нему. Если он позволил своей дочери справиться с этим, он был бы худшим подонком на земле. Он кивнул, и меня захлестнуло отвращение. Мне очень хотелось вонзить нож в его трусливые глаза.
— Я отправил Леону.
Я склонился над ним и поднял за воротник.
— Куда ты ее отправил?
— К Фальконе.
Я ударил его кулаком в лицо, сломав нос и челюсть. Я бы забил его до смерти, если бы знал, что у меня есть время. Но если Леона направляется к Римо, я не могу терять ни секунды.
— Куда именно? — Леона все таки не пошла бы в особняк Римо.
— Я сказал ей идти к Сахарнице, — выпалил он, кровь капала у него изо рта.
Я ударил его еще раз, потом вскочил на ноги и схватил за воротник. Я потащил его к машине.
— Я же сказал, что послал Леону! Мой долг будет погашен!
— Заткнись! — прорычал я.
Я знал, сколько он нам должен, и он тоже это знал. У Леоны не было достаточно денег.
Сахарница была худшим местом, которое он мог выбрать, и я подозревал, что он знал это. Он пожертвовал собственной дочерью, чтобы спасти свою жалкую задницу. Я открыл багажник и швырнул его внутрь, затем закрыл его перед его испуганным лицом.
Я мчался по Стрипу, но сбавил скорость, только когда приблизился к Сахарнице, одному из наших борделей, где Римо имел дело с женщинами, доставлявшими Каморре неприятности. Если кто-нибудь увидит, что я спешу, это ничего не даст. Римо будет гадать, почему, и будет ломать над этим голову. Возможно, он уже это делает.
Я припарковался на своем обычном месте. Астон-Мартин Римо и Бьюик Сото уже стояли перед домом.
Я вытащил Холла из багажника, затем потащил его за собой, прошел мимо охранника, не поздоровавшись, и пересек публичную часть борделя, к заднему крылу. Холл продолжал умолять и пресмыкаться. Римо сидел в своем кабинете, как обычно, не за столом, а на диване, просматривая перспективу развития.
Он не поднял глаз, когда я вошёл, но знал, что это я. Он ждал меня. Я знал его много лет. Я знал, в какие игры он играет. Я долгое время был одним из его лучших игроков. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы сразу не спросить его о Леоне. Мне нужно было играть правильно, иначе все будет напрасно.
— Ты рано закончил, — сказал он, и когда он встретился со мной взглядом, в его выражении было что-то змеиное.
Я толкнул Холла на землю. Он тяжело приземлился, его чертовы глаза метались между мной и Римо.
— Этот придурок сказал мне, что послал свою дочь разобраться с долгами. Мне нужно было поговорить с тобой, прежде чем я продолжу с ним.
— Конечно, — холодно улыбнулся Римо. Он ни разу не взглянул на Холла. Это было обо мне, о нас. — Холл отстает уже в третий раз. Дочь предложила оплатить его долг.
Я все это знал, и мне было наплевать. Все, о чем я заботился, это чтобы Леона не пострадала.
— Так ты взял у нее деньги?
— Я не просил у нее денег. Она не сможет заплатить так много. Но она была полна решимости спасти отца.
— Где она? — осторожно спросил я. Каждый мускул в моем теле был напряжен, потому что я знал, что если что-то случится с Леоной, я сорвусь.
— Она в подвале. Оплатить его долг она может только так.
Кровь застыла у меня в жилах.
— Сото? — это все, что мне удалось сказать.
Римо кивнул, но его глаза сверлили мой череп.
— Он спустился с ней пару минут назад.
Две минуты. У меня было мало времени. У Леоны было мало времени.
— Я твой силовик. Позволь мне с ней разобраться.
Римо медленно и размеренно подошел ко мне. И впервые я попытался представить, что мне придется сделать, чтобы победить его, убить. Он был мне как брат, и я ненавидел себя за то, что зашел так далеко.
— Ты никогда не имеешь дела с женщинами. Ты попросил меня позволить Сото заняться этой частью дела, и я исполнил твое желание, Фабиано.
Он был прав. Он никогда не понимал, но, поскольку я был ему как брат, он принял мое нежелание. А Римо был не из тех, кто принимает.
— С ней все по-другому, — сказал я, показывая свой голод, но не свою защиту. Если Римо сочтет, что это совсем не весело, Леону ничто не спасет.
Холл все еще сидел на полу, и я молча поклялся, что позволю ему страдать, прежде чем подарю ему смерть.
— Не думаю, что твоё обращение с ней произведет желаемый эффект, — сказал Римо. — Ты встречаешься с ней уже несколько недель. Если ты трахнешь ее в моем подвале, это не будет сигналом.
— Я еще не трахал ее. Она отказала мне.
— Отказал тебе? — спросил Римо, как будто это слово ничего для него не значило. Его глаза стали расчетливыми.
— И ты ей позволил?
Леона, надеюсь, ты того стоишь. Римо был на охоте. Я ничего не сказал. У меня было предчувствие, что от этого будет только хуже.
— Позволь мне с ней разобраться, — спокойно сказал я. Я положил руку ему на плечо, и это дало мне надежду. Все еще как братья. — Ты не пожалеешь.
— Я знаю, что не пожалею, — сказал он.
— Но, возможно, ты пожалеешь. — он помолчал. — Тогда займись ею, Фабиано.
Я уже собирался развернуться и броситься в подвал к Леоне, но его рука сжала мое предплечье. Он повернул ее так, чтобы была видна татуировка Каморры.
— Ты мой силовик, Фабиано. Ты был на моей стороне с самого начала. Ты никогда меня не разочаровывал. Не начинай сейчас.
— И не буду, — яростно сказал я. — Я позабочусь о ней.
Римо бросил на меня предостерегающий взгляд.
— Не разочаровывай меня, Фабиано. Она всего лишь одна женщина. Помни, где твоя верность.
Я почти не слушал. Я поспешил из комнаты вниз по лестнице. Я знал, что должен успеть вовремя. Я поднялся по лестнице сразу на две ступеньки. Я не мог опоздать.
Я знал, куда идти. Сото всегда выбирал одну и ту же комнату. Я не стал стучать, а толкнул дверь в комнату для допросов.
— Жду не дождусь, когда ты мне отсосешь, — протянул Сото.
— Будь проклят этот чертов выбор.
Леона прижалась к стене и выглядела испуганной, в то время как Сото стягивал штаны, открывая свою волосатую задницу. На красивом лице Леоны отразился ужас, и на мгновение мне захотелось вонзить нож в спину Сото.
— Убирайся, — прорычал я. — Я беру управление на себя.
Сото развернулся, показывая мне свой жалкий член. Он ошеломленно посмотрел на меня.
— Я думал, ты не любишь разбираться с женщинами, — насмешливо сказал он. — Вот почему Римо предоставил мне эту работу.
— Я передумал, — прорычал я. — А теперь убирайся, пока я не потерял терпение.
Сото бросил на Леону еще один голодный взгляд, но потом подтянул штаны и прошествовал мимо меня, бормоча проклятия.
Дверь захлопнулась. Я знал, что камера направлена на нас и все записывает. Возможно, Римо наблюдал за нами. Это не имело никакого отношения к Грегу Холлу, все это имело отношение ко мне. Римо испытывал меня. Римо доверял мне настолько, насколько такой человек, как он, мог доверять кому-либо, как он доверял своим братьям, и теперь он чувствовал необходимость проверить меня.
Какая-то часть меня злилась на Леону за то, что она была причиной этого. Римо никогда не сомневался во мне. Никогда. И я поклялся своей кровью никогда не давать ему повода.
Леона оттолкнулась от стены, выглядя смущенной, обнадеженной и испуганной одновременно.
— О, Фабиано, – прошептала она с облегчением. — Я так рада, что ты пришел. Мне было так страшно.
Я не подошел к ней. Я не был спасителем, на которого она надеялась. Она сделала еще шаг в мою сторону, затем остановилась, глядя на меня с гребаной надеждой в глазах. Постепенно надежда исчезла.
— Фабиано? — спросила она еле слышным шепотом.
Я отключил свои гребаные бесполезные чувства. Без Римо я был бы мертв. Все, кем я был сегодня, было благодаря ему. Он спас меня. Я не мог попытаться убить его, даже ради Леоны. И попытка будет всем, что это было. Римо был так же силен, как и я, и его братья все еще были рядом.
Я подошел к Леоне, и она впервые попятилась. Когда она ударилась спиной о стену, я оказался перед ней. Я прижался к н