Интервью с Инсу Ким Берг
Перевести это интервью было для нас важно и интересно по нескольким причинам. Во-первых, чтобы показать, что дистанция, которую мы привыкли себе представлять между психотерапией и социальной работой не такая уж и большая. Часто ее вообще нет. О человеке, который дает интервью, Инсу Ким Берг, у нас в стране говорят как в первую очередь о психотерапевте, а не о социальном работнике, хотя она социальный работник – и по образованию, и по роду своей деятельности. Инсу Ким Берг вместе со своим супругом Стивом де Шазером разработала новую модель психотерапии – модель, ориентированную на решение. Как увидит читатель, модель эта показывает свою эффективность среди клиентов Инсу Ким Берг – представителей обычного рабочего класса, которые обращаются к социальному работнику за поиском решений своих проблем. Эта модель противопоставляется более сложной и долгосрочной модели психоанализа, которую клиенты социальных служб просто не могут себе позволить материально, которая не соответствует их запросам. Когда мы говорим сегодня о «психосоциальной работе», часто подразумаевается, что бывает социальная работа в чистом виде, а навыки проведения интервью, консультирования и психотерапии – это какая-то пристройка, которая в принципе не обязательна. Однако, из истории следует, что социальная работа развивалась одновременно с психотерапией, впитывала в себя новые идеи, и одновременно делала свой вклад в понимание человека, а соответсвенно и психотерапевтических практик. Деятельность Инсу Ким Берг – подтверждение этому факту. Во-вторых – возвращаясь к причинам публикации – это очень живое интервью. Ведуший и Инсу Ким Берг шутят, говорят о своих переживаниях, о глубинных вопросах, которые их волнуют. Читая этот текст, можно себе представить социального работника не как инструмент, выполняющий какую-то функцию, применяющий техники, а как живого человека, выбравшего в какой-то момент свою профессию, подвергающего свою деятельность постоянной рефлексии, как первопроходца и изобретателя, как, в конце концов, влиятельного и почитаемого обществом человека.
Интервью с Инсу Ким Берг, Димпломированным Клиническим Социальным работником (LCSW)
Провел Виктор Ялом (с сайта psychoterapy точка net)
От белых крыс к социальной работе
Ялом: Вы ведь родились не в этой стране?
Берг: Вы так считаете? (смеется)
Ялом: В Вашей биографии написано, что Вы закончили колледж в Корее.
Берг: Да, так и было.
Ялом: Как же так вышло, что вы оказались здесь?
Берг: Приехала учиться, конечно. Получать образование получше. Я приехала в 1957 году, специализировалась в фармацевтике, пока училась в Корее, и приехала, по идее, чтобы продолжить изучать эту науку. А мои родители меня отпустили.
Ялом: Это был способ сбежать из Кореи или от семьи?
Берг: От семьи, конечно. Но я серьезно думала над тем, чтобы изучать фармацевтику, получать дальшейшее образование. Одно вело к другому, и я достаточно много проработала в технической сфере, опираясь на свои знания в фармацевтике и химии. Мне нравилось работать в лаборатории с животными. Я работала на человека, который изучал рак желудка в медицинской школе. У меня было большое искушение остаться в этой сфере, поскольку там платили хорошие деньги. Я писала вместе с ним научные статьи. Должна признаться, я очень много работала с белыми крысами, проводила операции! И у меня хорошо получалось, потому что у меня были ловкие руки. А у крыс такие крошечные вены. И вам приходится вводить в них трубки.
Ялом: Что-что?
Берг: Нужно сделать небольшой надрез, и вставить в вену, из которой течет кровь, трубку. У меня хорошо получалось. Это было занимательно. Чему я научилась, работая с белыми крысами, так это тому, что они иногда умирают. И если крыса умерла около 2 дня, то начинать с новой поздно, потому что настоящий эксперимент должен длиться часами. Иногда я оставалась работать до 8,9, 10 часов, потому что, когда дело ладится, не хочется прерывать работу. Иногда ты говоришь себе: «Я так устал…» Так я узнала, что если в вену вести немного воздуха, это может тебя убить. Правда, может.
Ялом: В их вену, не в Вашу.
Берг: Ну знаете, если ввести воздух в крысиную вену, это убьет крысу.
Ялом: Да, я слышал о таком.
Берг: Ну, я так и делала. В час ночи я говорила себе: «Все, с меня на сегодня хватит. Я иду домой». Вот и вся моя исповедь. Надеюсь, я не убила слишком много крыс, я не вела им счет. Это один из моих секретов, о которых никто не знает, но Вам я об этом рассказала.
Ялом: Ну что ж, Вы весьма хорошо наладили свой мошеннический бизнес, что же сподвигло Вас заняться социальной работой, ведь это работа в разы тяжелее?
Берг: Да, и гораздо хуже оплачивается. У меня и правда хорошо шли мои жульнические дела, я могла выбирать свой график работы, оставаться допоздна, если мне хотелось.
Ялом: Так почему же вы заинтересовались социальной работой и терапией?
Берг: Я никогда до этого не слышала о социальной работе. Я взялась за фармацевтику, потому что моя семья занималась производством лекарств. Это была одна из причин, по которой меня выбрали на должность семейного фармацевта – так всегда происходило. Когда я только приехала в эту страну и пообщалась с людьми младше меня, я была шокирована. Они говорили со мной о том, как они выбрали то дело, которое будут изучать. Я-то думала, что за тебя решают родители, а ты подчиняешься их решениям. Студенты в Штатах имели возможность выбрать сферу своего образования. Я была потрясена. Эта идея просто свела меня с ума. И в общем жила я с этой идеей, а мои родители были от меня в 7-8000 миль. И нисколько не представляли, чем я тут занимаюсь. Так что почему бы и мне не попробовать выбрать самой? Потихоньку для меня эта мысль становилась очевиднее и очевиднее. Так я и переключилась на социальную работу.
Ялом: И что же привлекло Вас в ней?
Берг: Идея, что можно помогать людям.
Ялом: А не убивать крыс!
Берг: Да, не убивать крыс. Загладить вину перед всеми теми крысами, которых я убила! Так я поменяла свое направление в учебе и не сказала об этом родителям. Я думала, они и не узнают, я года три-четыре ни о чем им не рассказывала. Со временем я им все же рассказала, но они вообще не понимали, что такое социальная работа. Сейчас их уже нет в живых, но я так думаю, что они до самой своей смерти так и не поняли этого. Фармацевтику, да, медицину, да, они понимали. В отношении всего остального, всяких нежностей, они этого не понимали. Я очень легко отделалась. Они меня особенно не оплакивали, а я ничего им не рассказывала. А зачем рассказывать? Зачем создавать напряжение? И я просто занималась своим делом. И все было хорошо. Приезд в США был хорошей идеей, как в личном так и в профессиональном плане.
Феноменальныепровалы
Ялом: Какое у Вас было изначальное образование в области социальной работы и терапии?
Берг: Я пошла в сторону семейной терапии. Она меня сильно привлекала. Я переехала в Чикаго на пару лет после окончания учебы. Это были удивительные временя для семейной терапии – конец 60-х – начало 70-х. Работа Хейли, работа Института Психических Исследований (MRI), а на восточном побережье были люди вроде Лаймана Винна, которые тоже занимались потрясяющими вещами.
Ялом: Значит, сначала вы учились более кратоскрочным, стратегическим вариантам терапии?
Берг: Вовсе нет. Во время моего начального терапевтического образования семья клиентов была у меня на терапии год. Таково было условие для получения диплома. Это было очень сложно.
Ялом: Да, тут совсем другие цели. Ваш подход сейчас заключается в том, чтобы решить проблему как можно быстрее.
Берг: Вы правы.
Ялом: Но в тот момент Вы были обязаны продержать их на терапии как можно дольше.
Берг: Да, я так и сделала. У меня была всего одна семья клиентов – не знаю. как мне это удалось. Конечно, я не встречалась с ними каждую неделю. В год может быть 10 раз. Но так оно и было.
Ялом: Сегодня Вы делаете упор на том, чтобы не задавать клиентам постоянные вопросы об их проблемах. Наоборот, вы предпочитаете спрашивать у них, как они решают свои проблемы. Но в то время нужно было быть уверенным в том, что у них достаточно проблем, чтобы оставлять их на терапии.
Берг: В те дни семейная терапия все еще очень сильно смахивала на идеи Мюррея Боуэна. То есть на буквальном переводе с психоаналитических понятий на понятия семьи. У него даже было понятие, как же… «недифференциированая масса эго» – ну разве это не психоаналитично? Вот такой подход был доступен в те дни. Только он и был. Пионеры в области семейной терапии сами вышли из подобного психоаналитического бэкграунда. Это был естественный переход. Конечно, я обучалась именно этому, так что и для меня такой переход был весьма удобен.
Ялом: Как Вы поняли, что все это не для Вас?
Берг: Я поняла, что все это просто не помогает семьям, не помогает клиентам. У меня было достаточно много семей из рабочего класса. Мне не очень понятно почему так сложилось, поскольку сама я вышла из сравнительно обеспеченной семьи, но мне нравилась работать с рабочими семьями. Их не интересовали ни «инсайты», ни «рост», ни «развитие» – им просто хотелось поскорее решить проблему. А я с этими клиентами использовала модель семейной терапии, ориентированную на психоанализ. Она не подходила вообще. Она просто плохо работала. И последовало несколько феноменальных провалов в работе с семьями, которые меня встревожили не на шутку, а я не привыкла терпеть неудачу. В академическом плане вся моя жизнь была успешной, и вот где я оказалась со всем моим образованием! Я почувствовала, что я конченная неудачница, что и надо что-то с этим делать.
Ялом: И как же развивались Ваши идеи?
Берг: Я все искала что-то новое и натолкнулась на работы Джея Хейли. Меня они потрясли. Меня воспитывали в пресвитерианской традиции. Я много раз читала Библию, это было нормально для кореянки-пресвитерианки! Ну так вот, у Джея Хейли была статья, которая называлась «Тактики власти Иисуса Христа». И я спросила себя: «Это что еще такое?» Это было такое выворачивание наизнанку того взгляда на старые библейские сказания, с которым я выросла… Я просто подумала, ну надо же, что это? Меня это заинтересовало, я все продолжала читать и читать. А потом наткнулась на подход Института Психических Исследований (MRI). Я жила в Висконсине и переехала в Пало Альто, Калифорнию, чтобы учиться там. Тогда-то я и познакомилась со Стивом, он в то время жил в Пало Альто. Он приехал из Милуоки, так мы и сошлись.
Ялом: Вы говорите о своем супруге, Стиве Де Шазере?
Берг: Он говорит, я его приворожила. Каким-то образом я уговорила его переехать в Милуоки. Можете в это поверить? Поменять Пало Альто на Милуоки! И он переехал. Мы собрали маленькую группу, нашу команду. Так все и началось. Нашей тогдашней целью было создать Инстититут Психических Исследований на Среднем Западе, в Милуоки.