Ялом: Есть ли еще какие-нибудь аспекты применения терапии, ориентированной на решении, о которых я не говорил, и которые могли бы быть уместными для нашей беседы?
Берг: Я не знаю. Не представляю. (Доктор Берг обращается к Барту Рубину, психологу и семейному терапевту, который до этого наблюдал за интервью). Может быть у Вас есть вопросы, которые Вы хотели бы задать?
Рубин: С того момента, когда Виктор хотел с Вами поспорить. Модель, ориентированая на решение, так сильно отличается от традиционных моделей, и для Вас она настолько важна… Вы многое выбрасываете. Вы с этим не возитесь. А другие возятся, так как если бы все это было действительно важно. И вот я думаю, что Вы такое знаете, что не знают они? Кем Вы представляете всех этих других людей, которые занимаются другими вещами?
Берг: Я не пытаюсь переубедить их или соревновться с ними. То, что они делают, работает, это помогает каким-то людям. То, что делаю я, работает и помогает каким-то другим людям. У меня нет стопроцентного успеха. Мы всё пытаемся понять, что с теми 20 процентами, с которыми эта модель не работает. И мы не можем понять.
Рубин: Когда Вы сомневаетесь в своей модели, каковы эти сомнения? Можете ли Вы сами покритиковать ее?
Берг: Ну, да, есть некоторая неуверенность, дайте вспомнить … в середине декабря была конференция по краткосрочной терапии в Орландо. Мне казалось, что эти люди будут действительно очень похожи на меня, будут разделять мой образ мыслей. Я пыталась посетить как можно больше выступлений. В эти моменты меня посещают сомнения, когда кажется, что весь мир думает по-другому. А я оказываюсь совсем одна.
Ялом: Даже в среде терапевтов, которые практикуют краткосрочную терапию?
Берг: Да, я вообще в стороне от всего этого. И в то же время там было несколько сомнительных для меня вещей из того, что я слышала и видела. Они презентовали разные случаи работы с клиентами, все время только и обсуждая, что же с этими людьми не так. Особенно это было видно на круглых столах – они словно соревновались в том, кто круче понимает, что не так с их клиентами. Меня это очень разочаровало. Что мы сегодня все еще обсуждаем, что не так с клиентами. Так что с одной стороны, я очень растроилась, почувствовала глубокое разочарование, а с другой стороны подумала: «Может быть, они знают что-то, чего не знаю я? Может быть мне стоит это знать?»
Раньше я тоже так думала о клиентах, но с тех пор я отказалась от всего этого, повернулась спиной. Я устала не обращаться к своему прошлому. В большинстве случаев я так и делаю. Но эти терапевты с громкими именами, они как будто все остались там. В каком-то смысле, мы прошли долгий путь, но мы и не ушли далеко. Это меня сильно разочаровало, а с другой стороны заставило задуматься: «Боже мой, неужели я так далеко от этого всего?» (смех)
Рубин: То есть, первопроходчик ли я или просто круто ошибаюсь?
Берг: Вот именно. Как раз об этом я и думала. И все равно возвращаюсь к мысли: «Нет, с ними я водиться не хочу». Это было так неприятно. Они все говорили и говорили о том, что не так с этим, с тем клиентом… И каким образом это могло помочь? Если бы клиент сидел вместе с ними в зале, слушал бы, как они его обсуждают, что бы он сказал? Я думаю, он бы сильно расстроился. Вряд ли они думают об этом.
Рубин: Для Вас терапевтические отношения кажутся важными до той степени, до которой это требуется для выполнения работы.
Берг: Зачем нужны отношения? Чтобы лучше выполнять свою работу. Вообще работать. Вот для этого. Вам не платят, чтобы Вы связывали себя с кем-то тесными узами. Вы и я никогда не будем связаны на всю жизнь, зачем мне это? Вам нужно идти и жить какой-то реальной жизнью вне этого.
Ялом: Но когда вы работаете в долгосрочной модели, где Вы производите изменения на уровне характера или личности, то иногда, когда у Вас нет какой-то темы получше, Вы можете изучить Ваши с клиентом взаимоотношения. Это дает Вам много информации, которая поможет понять, что происходит во взаимоотношениях этого человека.
Рубин: Одна модель предполагает, что такое понимание исключительно важно, согласно другой модели понимание не так уж и обязательно.
Берг: Вы правы. Но вы получаете много обратной связи от людей вокруг? Соседи, коллеги, друзья рассказывают Вам, как они Вас воспринимают.
Ялом: Но так напрямую, как это происходит в терапии, в жизни этого не происходит.
Берг: Но люди же дают Вам понять, что Вы полный придурок, не так ли? И Вы догадываетесь, что Вы придурок, что они так считают. Они не приглашают Вас вместе поужинать и так далее. Думаете, человек этого не понимает?
Ялом: Ну да, я и правда думаю что в реальной жизни люди могут дать Вам понять, что Вы придурок. Но они обычно не понимают, почему у них нет друзей. Они могут знать какие-то общие вещи, но скажем, во взаимоотношении с этим человеком Вы можете увидеть, что этот человек очень зависим, или постоянно требует от Вас ответа или ставит себя выше других людей. Испытывая и понимая эти взаимоотношения с клиентом, Вы можете вывести эти темы и таким образом помочь клиенту в его реальной жизни вне терапии.
Рубин: Я полагаю, что в долгосрочной модели, терапевт много времени проведет беседуя о том, почему у Вас нет друзей, в то время как в вашей модели фокус на том, как заставить Ваши дружеские отношения работать.
Берг: Да, по большей части, мы хотим, чтобы они двигались дальше.