— Торговец, я хотела бы...
Мне даже не нужно дослушивать предложение, взывающее ко мне откуда-то издалека, чтобы понять, чье оно.
Сладкий, струнный голос Калли сразу греет мою кровь и возбуждает силу.
Моя пара нуждается во мне.
Я наклоняюсь ближе к последнему клиенту, скользкому офицеру Политии, который все еще пытается вести себя храбро, несмотря на то, что решил проигнорить нашу сделку.
— У тебя два дня, чтобы получить эти файлы на Ллевелин Бейнс, как мы и первоначально договорились, — говорю я ему. — Используй их с умом.
И затем исчезаю.
Моментом позже материализуюсь у Калли в комнате. Я немного ненавижу себя за то, что сердце колотится, как у чертовой маленькой школьницы, когда нахожусь рядом с любимой.
С родственной душой. Это осознание все еще выбивает воздух из легких.
Она калачиком свернулась на кровати, лежа спиной ко мне. Со своего места я вижу, как Калли крутит браслет из бусин на запястье. Вид всех этих услуг, что она мне задолжала, услуги, которые заставляют меня появляться в ее жизни на достаточно долгое время, сеет во мне как вину, так и облегчение. Калли не должна была ими пользоваться, но я все равно наслаждаюсь тем фактом, что она уже связана со мной, хоть и долгами.
Комната немного... дурно пахнет, и из того, что вижу по Калли, она выглядит... слишком красной и вялой.
— Что случилось, ангелочек? — интересуюсь я, делая голос немного грубее, чем хотелось бы. Посмотрите на меня, прыгаю тут, как нянька. Эта девушка сведет меня в могилу.
— Я больна.
Болезнь? Сердце немного набирает темп. Фейри могут страдать от недугов, но они почти все магического происхождения. Хрупкие люди отличаются в этом. Их окружающая среда может причинять им физические страдания... убивать их.
Чем больше смотрю на ее тело, чем больше очевидно, что Калли как раз больна. Тело дрожит под одеялом, а на прикроватной тумбочке стоит крошечная бутылочка ибупрофена с пустым стаканом. И кажется, это лишь частично помогает ей.
На улице дождь бьет по окнам, затуманивая дворы кампуса Академии Пил.
Я подхожу к кровати и, наклоняясь вниз, прижимаю тыльной стороной ладони к ее потному лбу. Калли до ужаса горячая.
Это нормально для людей, — говорю я себе. Но не смотря на это, в голове всплывают другие зимы, которые видел на Земле, когда люди подцепляли лихорадки.
Калли посмотрела вверх на меня, выглядя ужасно утомленной.
— Рада, что ты пришел, — выдыхает она.
Будто я бы не пришел. Даже свора адовых псов не помешает мне. Но ей необязательно это знать.
Калли облизывает засохшие губы. Ей нужна вода. Я заполняю стакан секундой позже.
— Спасибо, — говорит она слабо. Затем усаживается, что по всем движениям видно, как ей хреново.
Вода, кажется, также бесполезна, как и ибупрофен.
Я могу дать ей лиловое вино. Всего-то нужно притвориться, что это магическое снадобье. Она выпьет его, и фактически ей станет лучше. На этом наша связь полностью восстановится.
Я не знал, что, когда впервые встретил ее, наша конфликтующая магия не давала мне почувствовать ее, как родственную душу. Наша связь не полноценна, пока несовместимы наши силы. Один глоток лилового вина позаботился бы об этом; все встало бы на свои круги.
Ты - эгоистичный ублюдок, потому что так можешь украсть у нее шанс на нормальную жизнь.
Меня пронзает ужасное чувство разочарования. Мне приходится просто наблюдать за происходящим.
Калли делает глоток воды.
Я хмурю брови.
— Выпей еще.
Калли сердито смотрит на меня.
— Тебе не нужно быть начальником, меня будет достаточно.
Ах, опять за свое. Я мог бы прожить на этом. Ее настроение обуздывает мои худшие беспокойства и поддерживает неуверенное сердце.
— Ты ела? — спрашиваю я, оглядывая ее.
Она качает головой.
— Столовая слишком далеко. — Калли слишком больна, чтобы идти куда-то, да еще и в дождь.
Я снова хмурюсь. Никто не подумал, чтобы принести ей еды или воды? Вспышка гнева и чувство защиты разбухают во мне.
Охраняй свою пару.
К черту все, сегодня я буду этой нянькой-наседкой.
— Что бы ты хотела? — спрашиваю ее, также ожидая ответа, что у нее нет аппетита.
— Суп, — говорит Калли.
Сердце немного разрывается от ее ответа. Значит, она была голодна, но слишком больна, чтобы добыть себе что-нибудь поесть.
Это очень серьезно.
Другими словами можно сказать, что я, возможно, самая дерьмовая пара в мире. Даже не могу позаботиться о сирене, пока та не позовет меня.
Борясь с чувствами, я убираю волосы Калли с лица.
— Скоро буду.
И исчезаю из ее комнаты, направляясь в лапшичную лавку в другом конце мира. Там делаю более-менее хорошие супы... если вы любите заливать всякое дерьмо водой.
Видимо, это любят больные девушки.
Калли съедает рамен за пять минут.
— Спасибо, Дес, — благодарит она, как заканчивает, ставя пустую тарелку на вынос на прикроватную тумбочку и ложась обратно. — За суп и за то, что остался со мной.
Я киваю, пытаюсь не показывать, что эта ситуация как-то волнует меня.
— Мне придется скоро уйти.
Ложь.
— Можешь остаться со мной? — спрашивает Калли.
Она имеет в виду оставшийся вечер. Это ее желание - чтобы я сидел рядом с ней все это время.
Что-то новое. Я привык к предложениям фейри навеселе, а не больных девушек-подростков, которые даже глаза не могут держать открытыми.
И боги, как хочется сказать «да». Хочется откинуть этот фарс и быть честным с ней, но факт остается фактом - она подросток, а я нет.
Я качаю головой.
— Прошу.
Перестань просить у меня сделки, хочется сказать мне ей. Я не могу противиться им. Не буду. Потому что жажду ее слишком сильно.
Калли протягивает руку и переплетает пальцы с моими.
Я хмурюсь, глядя на наши руки.
Я даже не могу едва поцеловать ее костяшки, не открыв ящик Пандоры, с которым я пока не хочу иметь дела. Так что неохотно я убираю руку Калли обратно.
— Нет, ангелочек.
После чего в ее глазах иссыхает и умирает надежда.
Ублюдок, у твоей пары больше никого нет.
Почему все, что я делаю для этой девушки, делает меня чертовски противоречивым? Для нас не существует золотой середины, либо все, либо ничего, и, чем больше я приближаюсь к линии, что разделяет нас, тем хуже для нас обоих.
Калли поудобнее устраивается на кровати, отчего чувствую, что она практически отталкивается от меня. Я чуть ли не воплю на себя в отчаянии.
Использую магию, чтобы нагреть комнату для ее удобства; это лучшее, что я могу сделать. Минутой позже она перестает дрожать, и еще чуть позже ее дыхание выравнивается.
Больная девушка крепко спит - это означает, что мне нужно идти.
Но вместо этого я сажусь на пол рядом с кроватью, опираясь спиной о край матраца.
Что бы я не отдал, чтобы лечь рядом с ней! Даже сейчас представляю, как скольжу к ней под одеяло и укрываю ее своим телом. Правда, это стоило бы мне теплового удара из-за температуры ее тела.
Да к черту приличия и того, кто их придумал. Думаю, что сейчас нам обоим до лампочки.
Используя магию, я зову к себе разноцветные карандаши Калли и лист бумаги, и затем начинаю рисовать, изливая свое отчаяние в рисунок. Картинка обретает черты здоровой Калли - так, как я хочу, чтобы она выглядела.
Я уйду, как только закончу, — обещаю я себе.
Не по чистой случайности портрет занимает у меня больше нужного. Дорисовав его, я по воздуху несу портрет на компьютерный стол.
Осторожно я ползу ближе к Калли, кладя руку ей на лоб во второй раз за вечер. У нее все еще жар.
Не могу уйти сейчас. До тех пор, пока не убежусь, что ей становится лучше, а не хуже.
Поэтому, используя немного магии, я делаюсь невидимым. Если она проснется, то увидит пустую комнату. Но я все еще буду тут.
Каждый раз, кода вода в стакане заканчивается, я заполняю его снова. Каждый раз, когда Калли спихивает одеяло, я понижаю температуру в комнате, и, когда она начинает дрожать, нагреваю вновь. И постоянно слежу, чтобы рядом с ней стояла тарелка горячего бульона.
Где-то посреди глубокой ночи, когда мне стоило бы уйти, меня впервые ударило в голову...
Я люблю ее. Эти слова просто возникают у меня в голове.
Я люблю ее.
Это не какое-то порождение нашей связующей магии, запиханное мне в горло. Это даже не роман. Это любовь до тех пор, пока кожа не иссохнет на костях. Любовь до и после этого. Она не похотлива, эгоистична или мила. Это то, что задерживает меня быть с Калли, когда должен вместо этого собирать долги или править королевством, потому что не могу вынести мысли, что она больна и одна. Любовь заставляла меня избегать ее комнаты каждый раз, когда Калли подходит ко мне слишком близко, потому что эмоции сильнее меня - сильнее самой ночи - и я хочу для нее того, что мое существо не может дать, например шанса быть нормальным подростком.
Это любовь ее сердца и разума поверх внешности.
Я уже давно знаю, что влюблен в нее, но никогда не признавал этого до настоящего момента. Даже не осознавал, что эти три слова, которыми бросаются люди, созданы, чтобы объяснить эту глубокую и бесконечную эмоцию.
Милостивые боги, я люблю ее.
Глава 16
Корона из светлячков