-И почему же тогда ты решился связать нас отношениями? – задала я вопрос и застыла в ожидании. От ответа зависело многое.
Не знаю, что именно, просто нутром чувствовала. Предельно важное. То, что уже давно гложет душу и тиранит сердце.
-Я же сказал, - он вновь поднял руку с зажатым в ней кулоном. – Только благодаря ему.
Что-то ухнуло вниз. Рассыпалось на мелкие осколки.
-Я не понимаю…
-А я сейчас всё объясню. И теперь уже не имеет значения, желаешь ты слушать меня или нет. Для того, чтобы потребовать от тебя то, что мне нужно, я должен дать хоть что-то взамен. Бартовый обмен, помнишь?
Я неуверенно кивнула, ощущая, как невидимые путы стягивают мои конечности. Крепко, чтобы не дать и надежды на спасение. Вдруг сильно захотелось заткнуть уши или потерять слух. Во мне резко зародилась уверенность, что я не должна слышать то, что расскажет Илья.
Даже влажная одежда, что так неприятно сковывала движения и холодила кожу, выскочила из головы. Одновременно, я душой отшатнулась подальше, а телом склонилась ближе. Чтобы убежать, и в то же время услышать всю историю. Вплоть до мельчайшего, колеблющегося в пространстве и времени, звука.
Илья медленными, заверенными движениями, закрыл папку и отложил ее в сторону. Осторожно положил кулон на гладкую поверхность лежащего рядом файла, вынутого из этой папки. Легко и уверенно завел руку за спину и, приподняв футболку, достал из плотного кармана кожаных штанов… еще один кулон.
Я рвано выдохнула. Блеклая вещица по своей форме, точь-в-точь, повторяла каждый изгиб, каждую впадину моего кулона. Лишь цвет был иной.
В отличие от моей серебряной половинки сердца, его было черным. Бросив на меня испытующий взгляд из-под опущенных ресниц, Илья наклонился и соединил две цепочки воедино.
|
|
-Видишь? Они идеально подходят друг к другу.
Я не отводила глаз от целого сердца, части которого словно воссоединились после долгой разлуки.
-Откуда он у тебя?
Мой голос почему-то был охрипшим, а слова давались с трудом. Я выталкивала их из себя, заставляя проговаривать, а звуки раздаваться против воли.
Сокол встал с места и начал вышагивать по комнате из угла в угол. В одной руке он до посинения сжимал кулоны, а другой схватился за голову, вплетая пальцы в еще чуть влажные волосы. Темные локоны упали на лицо, закрывая от меня выражение его глаз.
Он нервничал. Метался по гостиной, словно зверь в клетке. Вытанцовывал снова и снова отдельные па из своего танца. Будто на повторе.
-Тот день я прокручивал в голове миллионы раз. Детально, глубоко, болезненно. Всё! Каждую минуту, битый час, не упуская ни одного момента. Я могу воссоздать этот день в памяти в мельчайших подробностях, могу передать каждое выражение лица, мимолетное движение. Всё! Кроме одного эпизода.
Илья резко остановился и посмотрел на меня глазами побитой собаки. В его глазах сейчас проглядывалось столько отчаяния и растерянности, что я поняла без слов о каком именно эпизоде шла речь.
Во мне зарождалась буря, которая затмевала все иные чувства. Буря злости и ненависти. По отношению к насильнику, кто посмел так осквернить душу подростка.
-Только не надо жалости. – Холодный голос немного остудил пламя ярости, бушевавшее во мне, но искры метались. Я заглянула в его глаза, которые вмиг потеряли всякое выражение и вновь стали пустыми. Только теперь до меня дошло, что таким образом он пытается скрыть свои истинные эмоции, а не проявляет безразличие.
|
|
Жалость?
Она ли сейчас щекочет клетки, тараня дверь, ведущую внутрь, к самому сердцу?
Она ли взгромоздилась на престол, свысока взирая на остальные чувства?
Я прислушалась к себе. Нет.
Все что угодно, но не жалость. Только не к Илье.
Видимо, прочитав ответ по моему лицу, Илья продолжил. Только сейчас его голос звучал тверже и не выдавал мелкой дрожи, что волнами проносилась по его телу. Зато этого не скрывали подрагивающие руки.
-Моя память решила заточить эти воспоминания в темнице разума, чтобы я окончательно не потерял рассудок. Я держался на волоске от смерти в то время и лишние страдания мне были ни к чему. Иногда наш мозг принимает решения за нас. Лучшие решения. Только вот они не всегда ведут к хорошему исходу.
Когда я увидел на тебе этот кулон, стена рухнула, выпуская на свет череду воспоминаний. Это было неожиданно и слишком пагубно.
В тот вечер, попрощавшись с тобой, я чуть не сиганул с моста от мерзости и отвращения. К себе самому. К тому, что со мной вытворял убийца. Я ненавидел тебя, Лили, за то, что ты сотворила со мной. Заставила вновь окунуться в прошлое, из которого я не смог выбраться и по сей день. – Илья остановился у меня за спиной, и я ощутила как двойная цепь медленно опускается на мою шею. Он застегнул замок дрожащими пальцами и продолжил, обдавая кожу струйкой теплого воздуха. – Хорошо, что в последний момент я одумался. И причиной этому была только месть.
|
|
Я до сих пор просыпаюсь посреди ночи, задыхаясь от собственного крика, Лили. Кошмары преследует меня и днем. Порой в прохожих мерещится его лицо, скрытое широкополой шляпой и я теряюсь во времени. Вновь оказываюсь в прошлом и застываю на месте от страха.
А я ведь звал на помощь, умолял о пощаде, с надеждой заглядывал в лицо мертвой матери… Но никто меня не услышал и не помог. Я был один. Всегда, везде, всюду я был один. – Илья закончил предложение тяжелым вздохом и в конец обреченно бросил, - и остаюсь до сих пор.
Я хотела возразить, возмутиться, но Илья не дал и шанса что-то вставить в его монолог. Он опустил горячие, обжигающие руки на мои плечи и вцепился в них, не давая развернуться к себе. Заглянуть в лицо, в глаза.
-А еще я отчаянно сопротивлялся. И этот кулон, - он указательным пальцем провел по цепочке и кулону, касаясь открытой кожи и вызывая стаю мурашек, - сорвал с его шеи. Он послужил мне хорошим оружием. В панике полоснул его острым краем по открытой части лица. Куда смог дотянуться. Вот здесь…- он прочертил неровную линию по моей левой щеке, ввергая в ужас, - но это не помогло. Наоборот, сильнее разозлило. Я его ярость ощущал всем своим существом, когда он вдалбливался…
Илья резко остановился, понимая, что перегнул палку и зашипел сквозь зубы. Жалобно, отчаянно. Заскулил, как раненый зверь, пойманный в ловушку.
Дальше его голос звучал отрывисто, сбивался, и мне было трудно различить некоторые слова:
-Знаешь, почему я ненавижу себя? Откуда тебе знать… А все потому что в конце я сдался. Даже когда он собирался всадить в меня нож, заляпанный кровью матери, и когда пронзил им меня, я не шевельнулся, чтобы отстраниться. Просто выпал из реальности. Наверное, именно бессмысленное выражение моих глаз и спасло меня от смерти.
Я пуст, Лили. Души у меня уже нет. Она трусливо сбежала еще тогда, оставив после себя пустую оболочку. Помоги мне найти убийцу. Помоги мне обрести, наконец, покой. Я устал…
Тишина ложилась на плечи тяжким грузом, тисками сдавливала сердце, и тянула вниз, к земле. В то же самое время она ласкала уши своей сладостью, успокаивала.
Слезы бесшумно катились из глаз, прочерчивая влажные дорожки по щекам и касаясь все еще застывшей на лице руки Ильи. Сам он будто застыл каменным изваянием и не двигался с места. Этим касанием он передавал мне свои переживания, делился всеми обуревавшими его чувствами.
Я прижала его руку теснее своей рукой и закрыла глаза. Мокрые ресницы слиплись, а свет фар, заглядывающий через окна, не давал утонуть в кромешной тьме.
Давай, поделись со мной своей болью, Илья. Я постараюсь выплакать ее своими слезами. Раздели пополам свою ненависть, и я лаской попытаюсь смыть ее.
-Где бы ты ни была, Лили, - нарушил тишину сорванный голос, - ты рушишь все стены, которые я возвожу вокруг себя. Да, я пустая оболочка, но ты продолжаешь хранить в себе частичку моей души. Прошу тебя, Лили, не теряй её. Ты - единственный человек на всем белом свете, который сумел возродить во мне жизнь и я не хочу больше терять тебя. Еще одного раза я не вынесу. После того, как все закончится, я хочу приклеиться к тебе вплотную и не отходить ни на шаг, если позволишь. Прошу, не отталкивай. Я… люблю тебя… И всегда любил…
Он развернул меня и заставил посмотреть в свои глаза, зрачки которых почти полностью заполнили всю радужку. В них сверкала искренность и слезы сильнее заструились по лицу. Сердце грохотало внутри, тяжелыми ударами опускаясь о грудную клетку.
Дрожащими губами я нашла в себе силы ответить:
-Я тоже… безумно люблю тебя, Илья. И в тот день я хотела поделиться своими мечтами. Мечтами о нас с тобой и о нашей будущей свадьбе и счастливой жизни вместе. До скончания веков.
Сказав это, и не обращая внимания на удивление, отразившееся на его лице, я выпуталась из одеяла, привстала и коснулась любимых губ в нежном поцелуе. Всего на несколько секунд.
Чтобы закрепить сказанные шепотом слова раз и навсегда.
Но мне не дали отстраниться. Рука Сокола схватила меня за запястье и одним рывком заставила встать. Обхватив за талию, он крепко прижал мое ослабевшее тело к себе и передвинул руки выше. К лицу.
Поцелуи сыпались не переставая. Ничто не осталось без внимания. Закрытые глаза, длинные ресницы, брови, лоб, виски, щеки, скулы… После же медленно прошлись по подбородку и, наконец, коснулись истомившихся от ожидания приоткрытых губ.
Илья с силой провел по моей груди, вызвав стон. Это возбудило его, и поцелуй стал настойчивее. Одним движением стянул мокрое платье через голову, отрываясь всего лишь на секунду.
Платье упало к ногам и потянуло за собой последние барьеры, которые стояли между нами все это время. Никогда поцелуи не казались мне такими сладкими, как сейчас.
Не сдержавшись, руками скользнула по его груди, по животу, и коснулись края футболки. Через мгновение, влажная от соприкосновения с моей одеждой, ткань присоединилась к платью. Теперь объятия стали ближе, крепче и слаще. Внизу живота волной растекалось тепло, сладкой судорогой пронизывало бедра…
Поцелуи становились жарче, языки сплетались в яростной битве. Губы не могли разлепиться, изголодавшись за столько времени.
Влажное причмокивание и слюна стекает по его подбородку. Собираю ее языком, вызывая стон, и опускаюсь ниже. Пробую на вкус соленую кожу, как пробуют дорогое вино истинные ценители. Смакуя каждую каплю
Жар пронзал тело, заставляя раскрываться подобно утренней заре в преддверии рассвета. Все чувства обострились тысячекратно…
Руки ловили каждый перекат мускулов на груди и обводили кубики пресса, не упуская ни одну черточку; трепещущие ноздри жадно вдыхали терпкий аромат возбужденных тел; на языке ощущался желанный экзотический привкус. Вкус присущий только Соколу. Влечение превращалось в необузданное, неконтролируемое желание.
За окном бушевала буря подобно нашей страсти. Руки Илья ласкали мое лицо, пальцы скользили по мокрым волосам. Он ласково поцеловал в шею, потом опустился ниже, и я откликнулась тихим вздохом. Вцепилась в его плечи, когда он освободил меня от ткани белья и взял грудь в ладони.
Услышав стон, сорвавшийся с губ, Илья будто обезумел. Он с глухим рычанием освободил нас от лишней одежды, то и дело судорожно прижимая к себе. Подхватив меня за бедра, стиснул руками ягодицы и вскинул выше. Я обхватила его ногами за бедра и запустила напряженные пальцы в волосы. Поцелуи превратились в томную, тягучую агонию.
Жар тел порождал огонь, искорками разлетаясь по комнате. Я прижалась к нему всем телом и громко, в голос, застонала, ощутив упирающееся в промежность его налившееся естество. Грудью потерлась о его грудь, понуждая к действиям, чем вызвала хриплый смех. Который я, не упуская возможности, сразу же проглотила своими губами.
-Пожалуйста, - жалобно простонала, прикусывая кадык и дергающуюся венку. Руками изо всех сил провела по его взмокшей спине, собирая капли пота и растирая по влажной коже. Поднялась вверх, к плечам, подключая ногти и наверняка оставляя яркие полосы. – Прошу…
Он вошел резко, до самого конца. Проникая в самую глубь, заполняя изнутри блуждающую пустоту. Вырвал крик с искусанных, припухших губ и заставил откинуться назад, держась за плечи.
Сокол придвинулся к стене, прижал меня к холодной поверхности и сделал еще один мощный рывок.
Сперва больно, резко, грубо… после сбиваясь на более мягкий ритм, обволакивая своим теплом; урывками дыша в шею и прикусывая нежную кожу. Оставляя засосы по всей шее и плечам, заявляя права.
Рваные, сильные движения заставляли головой биться об стену и впечатываться в нее всем телом.
-Еще… сильнее… да-а-а-а…
Буря превратилась в ураган, снося все со своего пути. Окунула нас в океан, изредка позволяя всплывать на поверхность. Мощные волны сотрясали слипшиеся воедино тела, окидывали кожу тысячами брызг. Почему-то горячими.
Я подстроилась под его ритм и начала поддакивать бедрами, пытаясь принять его всего, целиком и без остатка. Хотелось затеряться в нем, утонуть, зарыться. Чтобы как можно глубже, как можно дольше…
Сокол дышал часто, прерывисто. Я ощущала учащенное биение его сердца, чувствовала, как дрожащие руки сминают грудь, выкручивают соски и кричала…
-Вот так… покричи для меня… только для меня…
Мы приблизились к краю, за которым океан водопадом обрывался вниз. Он тянул нас за собой, манил, даже тащил, вцепившись, словно клешнями. Но нам не страшно. Ни капли. Нет.
Все потому что мы вместе. Рядом. Сплелись воедино. И душой, и телом.
Илья почти вышел, а потом ворвался одним мощным толчком, побуждая яркий фейерверк взорваться под веками. Широко распахнув глаза, столкнулась с его пламенным взглядом и достигла вершины своей волны, которая потом внезапно сорвалась вниз. В обрыв.
Последний стон, отрывистый крик и я достигла дна, ощущая, как рядом вздрагивает Илья, изливаясь внутри.
Сознание плавало, туманилось. Губ коснулась счастливая улыбка, а ноздри уловили потерянный когда-то, такой родной запах…
Запах орхидей.
L-i-k-a 26.07.2014 00:16 » Глава 10
Порой, когда меня изнутри грызут противоречия и на голову неожиданно высыпаются проблемы, я сажусь в первый попавшийся автобус и еду…
Еду неведомо куда, не зная маршрута и конечной остановки. Затыкаю уши наушниками, слегка прикрываю глаза, глядя в мутное от пыли и грязи окно.
Не вслушиваясь в слова, всей душой окунаюсь в любимую музыку и смотрю… на проплывающие мимо деревья, которые так и норовят дотянуться до меня сухими голыми ветками; на огни, что так проникновенно заглядывают в глаза и отражают душу; на пейзажи, что сменяют друг друга, будто перелистываешь иллюстрации, не задерживаясь долго взглядом ни на одном…
И думаю. Обо всём сразу, и по отдельности о каждом. Мысли переплетаются в голове спиралью и их уже не отличить. Ты вынужден вновь и вновь возвращаться к уже пройденной ранее. Голова кружится от резкой смены мест, звучащих в голове мелодий, а я все продолжаю размышлять, не решаясь разорвать этот замкнутый круг. И хочется, чтобы конечной остановки просто не было.
Трель телефонного звонка заставляет отключиться проигрыватель и вынырнуть из своего мирка. Трубку брать совершенно не хочется, так как на фоне отражается имя Влада. Люди начинают оглядываться прямо с первых рядов, смотрят хмуро и неприветливо. Ждут, когда, наконец, соизволю ответить и уберу мешающий всем рингтон. Они, как и я были поглощены своими раздумьями, пока в их голове не раздался посторонний звук.
Хочешь не хочешь, а отвечать придется. Влад…
-Да, я слушаю тебя, Влад.
-Ты где? – взволнованный голос уже не вызывает никакого отклика в душе. Чувство вины забыто. Зарыто под обломками новых чувств.- Ты не ночевала дома, а твоя машина стоит в гараже.
-Это твой дом, Влад. Не мой, - отвечаю с холодными нотками, от которых саму бросает в дрожь. Такое ощущение, будто меня заморозили. Мозг действует медленно, реакции притупились, движения замедленны. Результат накопившихся тревог, и вылившихся так неожиданно откровений. Но я все равно заставляю себя отступить. Влад не виноват. – Спасибо, что беспокоишься. Со мной все в порядке.
-Ты вернешься?
Я усмехнулась – Влад попал прямо в точку. Кажется, его всегдашняя интуиция, благодаря которой он стал судьей, и сейчас не подвела.
-Да вернусь, - и добавляю, слыша облегченный вздох в динамике, - за вещами.
Теперь уже всё.
На том конце тишина. Отчаянная тишина.
Но во мне уже нет жалости как раньше. Ее вытеснили, затоптали, вырвали с корнем. Как я могу жалеть Влада? Этот человек жил всегда в достатке, в благополучии. Он с самого рождения был окружен материнской лаской и отцовской любовью. У него всегда была поддержка семьи и он в любую секунду мог заручиться помощью сестры.
Деньги сыпались на него, благодаря влиятельности отца и многочисленным связям. Влад добился многого и сам, но в большей степени потому что у него за спиной всегда стояли защитники.
Так имею ли я право жалеть или сочувствовать ему?
Когда любимый человек страдал все то время, что мы с Владом купались в роскоши? Когда он был вынужден зарабатывать каждый рубль, расплачиваясь своим телом и гордостью?
-Тебе необязательно уходить с работы. Ключи я положу под ковром. И… спасибо, Влад. За все!
Не дожидаясь ответа, я отключила телефон и откинулась на спинку сиденья. Музыка вновь зажглась, оглушая и врываясь в мозг теплым потоком.
С интересом всмотрелась в окно, не узнавая местность. Куда же меня занесло?
Но безразличие вновь охватило с головы до ног, на этот раз заставляя закрыть глаза. По салону прошелся голос водителя, но разобрать слов я не сумела.
В голове проносились воспоминания бурной ночи и не менее сладкого утра.
***
Долгая разлука, взаимные обиды, снедающая душу тоска… Они просто исчезли в эту, наполненную страстью, ночь.
Все преграды рухнули. Рассыпались на мелкие молекулы и растворились в пространстве.
Мы не могли оторваться друг от друга до самого восхода солнца. Невыносимый жар, сплетение горячих тел, переплетенные пальцы, терпкий запах страсти, тихий шепот, разворошенная постель… Комната впитала в себя каждую секунду пламенной любви и стала свидетельницей яростной встречи двух влюбленных.
Влюбленных, сердца которых, наконец, обрели покой рядом друг с другом. Спустя столько лет после страшного расставания.
Уже не было Сокола, знаменитого танцора… Не было Лилии Свиридовой, известного адвоката…
В уютной темноте просторной спальни; на смятой постели, укутанные шелковым одеялом, лежали Илья и Лили. Темный мечтатель и светлая девочка, пути которых вновь сплелись воедино. Обнаженные тела освещали лишь мерцание фар, проносившихся под окнами, машин и яркая луна, которая сегодня показалась во всей своей красе.
Одна душа на двоих, одно будущее… И не имеет значения, какие преграды ждут их на пути, они вместе – и это главное.
-Люблю тебя, - долгожданное признание срывается с губ, и горло перехватывает от счастья. Я не могу вымолвить ни слова, только глупо улыбаться и молча плакать от радости.
Так и заснули. Не отрываясь друг от друга и вдыхая любимый аромат.
***
Утро встретило их с улыбкой, запуская теплые лучи зимнего солнца в разметавшиеся по подушке волосы и лаская лица.
Я счастливо зажмурилась, укрываясь от света, бившегося в глаза, и перебрала в памяти события минувшей ночи. Смех так и рвался наружу. Хотелось вскочить и прыгать от радости, вопя от нахлынувших чувств.
Хотелось со всеми поделиться той радостью, которая столь неожиданно свалилась на меня. Вчера я еще металась в смятении и не знала как быть дальше, а сегодня… Мне было так хорошо, что я даже не могла в это поверить.
Перевернувшись на бок, я вгляделась в лицо спящего Ильи. Оно было безмятежным и расслабленным, ни капли безразличия. Сейчас он казался намного младше своего возраста. Почти ребенком, которому выпало пережить страшные испытания. В груди немного кололо от острой боли. Сочувствия к тому мальчику, что перенес тот жуткий стресс и смог выжить. Вновь встать на ноги и начать бороться.
«Ты очень сильный, Илья. Даже представить не можешь на сколько. Мне очень жаль, что я не помогла… что меня не было рядом… Прости».
Глаза щипало, но слез больше не было. Сейчас они ни к чему. Все прошлое - пережито, настоящее – рядом, а будущее еще впереди. Осталось только помочь Илье расстаться с этим прошлым и сделать новый шаг в грядущее.
Протянув руку, я осторожно, боясь разбудить, погладила гладкую щеку; коснулась припухших красных губ и скользнула к шее. Охнула, ощутив кожей пальцев легкую шероховатость.
Шрам. Это совсем вылетело из головы, а в пылу страсти даже не заметила. Илья скрывал его тоналкой, водолазками и наглухо застегнутыми воротниками.
Приблизившись вплотную, я наклонилась ближе и вгляделась. Тонкая светлая линия шла через всю кожу и была чуть выпуклой. Вновь проведя по нему рукой, я заметила как дрогнули длинные ресницы. Сокол отреагировал моментально. Резко распахнув глаза, он перехватил мою руку и откинул ее.
Испуг и легкая паника скользнули по бледному лицу, но быстро сменились узнаванием.
-Все в порядке, - шепотом успокоила я, возвращая руку на место, - тихо, родной. Я осторожно.
Илья всегда боялся прикосновений, и теперь понятно почему. Я и раньше знала о шраме, но только теперь в полной мере осознала, каким образом он был получен. Сокол расслабился после моих слов и откинулся на подушки, вновь закрывая глаза.
-Он перерезал мне горло. Тем же ножом, которым убил мою мать. Но несильно. Все-таки я немного ослабил его и притупил бдительность. – Его голос звучал хладнокровно. Илья не позволял себе проявлять эмоции, даже при мне. Должно пройти еще немало времени, чтобы он сумел доверить мне полностью. – Я не буду скрывать, да ты и сама поняла, что я связался с тобой из-за кулона. Но проходило время, и ты вновь выводила меня в этот мир. Я ценю каждую минуту, проведенную с тобой. И больше не хочу расставаться.
Он открыл глаза и приблизил свое лицо ко мне. Пробежался легким поцелуем по губам, с улыбкой замечая:
-Всегда хотел так начать утро.
Я рассмеялась и провела языком по губам, дразня его.
-Мне этого мало.
Темные глаза загорелись, но Илья не дал себе окунуться в пучину страсти, пока не поделится всем.
-Прости за всю боль, что я тебе причинил. Я должен годами вымаливать прощение у тебя. Я готов это сделать.
-Мы с тобой все выясним, - ласково подбодрила я, не удержавшись и чмокнув его в нос. Блин, он у него очень привлекательный. Тонкий, прямой и весь такой изящный. С маленькой родинкой на самом кончике.- Ты только скажи, что я должна сделать. Мне выяснить, откуда у мамы этот кулон?
Я коснулась двойной цепочки и чуть приподняла её.
-Нет, - Илья внезапно опрокинул меня на спину и зафиксировал руки над головой. – Я уже не хочу от тебя помощи. Да, я думал, что этот кулон принадлежит кому-то из членов твоей семьи и проверил каждого. Отца, двоюродных братьев, кузенов… всех. И ни у одного шрама не обнаружил.
В голове пронеслись его слова, брошенные им после встречи с моим отцом, которые были мне непонятны. Тогда я страдала от безразличия отца и желала поддержки Сокола, но тот лишь тихо бормотал про себя:
«Это не он. Ошибся. В очередной раз ошибся».
Значит, проверял и моего отца.
-Я рада, - прошептала, борясь со спазмом в горле, - рада, что никто из них не оказался тем убийцей.
Илья сощурил глаза.
-Переживаешь за родных?
-Нет, переживаю за тебя, - понимая, что это на самом деле правда, произнесла я, не отводя взгляда, - я не хотела бы узнать, что кто-нибудь из них причинил тебе столько боли. Потому что я тоже ненавижу его. Яростно и глубоко. До самых кончиков ногтей.
Мой голос звучал отрывисто и был переполнен злобой. Илья смотрел удивленно, а в конце тирады вообще рассмеялся.
-Боже, как я люблю тебя, - воскликнул он и уткнулся лицом мне в шею. Несмотря на мой смех, вызванный щекоткой и вялые сопротивления, он опускался мокрыми поцелуями по всей коже. Прикусывал, засасывал и ласкал языком. Вскоре наше дыхание участилось, а тела загорелись пламенем. – Я не хочу, чтобы ты вмешивалась в это дело…
Это было последнее, что я услышала до того, как страсть поглотила обоих. Слова въелись в мозг, но я не заострила на них внимания. Знала, что не смогу держаться от этого дела подальше и сделаю все возможное, чтобы помочь ему…
***
Кто-то дергал меня за рукав пальто и вынуждал открыть глаза. Передо мной стоял водитель, размахивая руками и шевеля губами. Непонимающе нахмурившись, я догадалась стянуть наушники и извинилась.
Пожилой мужчина, на старческом лице которого ясно выделялись ярко-голубые глаза, повторил:
-Это конечная остановка, девочка. Дальше я не еду.
-А обратно? – спросила я, глядя на незнакомую местность снаружи. – Вы едете обратно?
Мужчина понимающе покачал головой:
-Эх, молодежь. У меня сын точно также пропускает свои остановки. Ваша музыка не доведет до добра. Садись, довезем обратно.
Сказав это, он вернулся на свое место, продолжая что-то бормотать себе под нос. Оправдываться тем, что это и был мой изначальный маршрут, я не стала. Просто вновь уставилась в окно, больше не надевая наушники. Иногда и от музыки устаешь.
***
Ранняя страсть, кофе в постель, душевный разговор и частое повторение слов любви. Все это было для меня чересчур, после стольких переживаний и в конец я сорвалась.
Когда Илья, ничего не сказав, испарился из квартиры, пока я принимала душ, накатила паника. Даже знание того, что это квартира самого Сокола, и он рано или поздно должен вернуться, не успокаивало.
Кое-как нацепив одежду, я выбежала на лестничную площадку и кинулась вниз, по пути зовя его по имени. Бежала так быстро, что не обращала внимания на ступени и в конец поплатилась. На самой последней меня поджидал сюрприз. Стоило только ступить на нее, как ногу прошила резкая боль. Вскрикнув, я медленно осела, держась за стену одной рукой, а другой зажимая рану.
Ступня была в осколках, которые были рассыпаны по всему полу. Слезы брызнули из глаз от острой боли и жалости к себе. Это же надо было выбежать, даже не надев обуви.
Дура.
Попытка подняться окончилась крахом. Перед глазами запылали искры, а ногу будто прострелили насквозь. Только и оставалось, что сидеть и изливаться горькими слезами.
Такой меня и застал Илья, который, оказывается, пошел просто выбросить мусор.
Донеся меня на руках и обработав рану, он не переставая укорял и злился. В его голосе я слышала боль за меня, а в глазах читала испуг. И этого было достаточно.
Солнце вновь ярко засияло, но… так продолжаться вряд ли могло. Я не верила. Не верила, что все может быть так и что все это правда.
Если так будет продолжаться и дальше, то беды не избежать. Именно поэтому, несмотря на уговоры Ильи и больную ногу, я ушла…
Ушла, чтобы подумать и взвесить все. Ушла, чтобы окончательно расставить все по своим местам и вернуться назад с чистой душой и окрепшей верой.
***
Музыка и дорога всегда помогали.
И теперь я чувствовала себя полной сил и готовой ко всему. А самое главное – я сумела поверить и принять все как есть.
Дорога обратно была долгой. Мне хотелось скорее добраться до Ильи и заключить его в крепкие объятия. Так сильно, чтобы он все понял без слов. Безразличие кануло в небытие, улыбка вновь вернулась на законное место.
Когда дверь широко распахнулась и явила передо мной радостного Сокола, я была готова уже жадно кинуться на него. Но такой возможности нам не дали.
Из кухни сперва высунулась лохматая голова с копной темных, длинных волос, а затем и все тело. Веселый грубый голос вмиг разрушил тишину:
-Ребята, наша Звезда явилась. Давайте сначала обнимашки, а потом устроим ей хорошую взбучку.
Огромное тело вмиг сократило расстояние между нами и сгребло меня в охапку. Я даже удивиться не успела, как следом за ним, из кухни высыпали еще несколько человек и дружно кинулись ко мне.
От удушья меня спас властный голос Сокола, который прорвался сквозь эту громадную напирающую дамбу и спрятал меня за своей спиной:
-Никаких «обнимашек» и тем более взбучек не будет. То, что я разрешил вам сюда явиться, еще не значит, что я позволю так себя вести.
Наконец, очнувшись от шока, я вышла из-за спины Ильи и радостно поинтересовалась:
-Федя, Рома, Макс… как вы здесь очутились?
Прежде чем парни успели раскрыть рты для ответа, со стороны уже ванной раздался тихий знакомый голос:
-Ну, уж ты то явно не собиралась нас навестить. Вот мы и решили идти напролом. Своих друзей, как некоторые, не бросаем.
Настя.