Вскоре девушка разглядела мертвого Стрижа, некогда служившего Барду. О Боги! Она бросилась бежать, молясь, чтобы ее Кондора не постигла такая же страшная участь. В темноте ей было трудно ориентироваться в лесу. Неужели она до сих пор не добралась до того места, где стоял Кондор? Где же он? Кариган остановилась с колотящимся сердцем, она испугалась, что в темноте не разглядела его в куче трупов. Нет! Она не хотела даже думать об этом…
И тут от самого отдаленного столба донеслось тихое ржание. Ветерок донес до коня запах хозяйки. Кондор!
Девушка бросилась к своему любимцу, обвила руками его шею и прильнула к непослушной гриве. Конь принялся жевать своими теплыми губами волосы Кариган, затем доверчиво положил голову ей на плечо.
– Ох! – Смеясь и плача одновременно, девушка отстранилась, потому что ушибленное плечо немедленно отозвалось болью. – Ну, ты, здоровяк! Супер‑обед для рыси!
Кариган отступила в сторону, пытаясь разглядеть состояние своего питомца. Вроде бы все в порядке, но тут она обратила внимание на его заднюю левую ногу.
– О нет! – ласково поглаживая ногу животного, она внимательно осмотрела копыто. Похоже, у него глубокий порез на щетке, в месте, где она присоединяется к копыту. Хотя в темноте она могла и ошибиться… Не такая уж серьезная травма, но если не заняться этим немедленно, конь может остаться калекой на всю жизнь. Тем более что нога уже опухла. Необходимо тщательно промыть рану холодной водой и наложить компресс.
В этот момент за ее спиной вспыхнул муна'риэль, который позволил Кариган разглядеть то, о чем она только подозревала. Действительно, порез, и довольно глубокий. Девушка со вздохом отпустила ногу коня и выпрямилась. Перед ней стояла черноволосая элька, ее волосы были стянуты в тугой узел.
|
|
– Нужно лечить, да? – спросила она с сильным акцентом.
– Да.
Двумя пальцами женщина приподняла подбородок Кариган и внимательно осмотрела царапину на щеке.
– Гонец… Как другие, – констатировала она.
Затем элька отставила в сторону свой магический фонарь и полезла в сумку, которая висела у нее через плечо. Достала маленькую баночку и погрузила в нее пальцы. Зацепив что‑то клейкое и липкое, она потянулась к лицу Кариган.
Та отпрянула.
– Что это такое? – Кариган терпеть не могла всякие снадобья. Уж слишком натерпелась в детстве от своих пунктуальных тетушек – те обрабатывали (и весьма болезненно) любую царапину.
Элька молчала, пытаясь подобрать нужные слова. Лицо ее при этом забавно сморщилось. Вернее сказать, это могло бы показаться забавным при других обстоятельствах. Но несуразная гримаса каким‑то образом сделала ее облик более человеческим, что ли… слегка приподняв завесу таинственности над эльцами вообще. Эта женщина показалась Кариган гораздо моложе, чем все ее прочие соплеменники. Ей могло быть от силы лет двести‑триста.
Оставив наконец попытки подобрать нужное слово в общеупотребительном языке, элька ответила:
– Мы называть это эвалеорен … Хороший лист… Лечит.
Стараясь пояснить технологию изготовления снадобья, она сделала руками жест, будто что‑то растирала. Затем махнула рукой и нахмурилась.
Кариган решилась: она кивнула и позволила женщине нанести мазь себе на лицо. Никаких неприятных ощущений она не почувствовала – ни жжения, ни пощипывания, наоборот, боль уменьшилась. Мазь приятно пахла травами и, казалось, снимала не только физические неприятности, но и душевную боль.
|
|
– Хорошо для лошади тоже, – кивнула элька.
Кариган снова приподняла копыто Кондора, чтобы женщина могла смазать его рану. Конь в это время изогнул шею, пытаясь разглядеть, что делает хозяйка.
Закончив процедуру, незнакомка улыбнулась:
– Он исцелится. Компресс… я сделать его.
– Благодарю тебя, – Кариган ощущала огромное облегчение. В первый раз за эту безумную ночь она почувствовала себя относительно спокойной.
Элька посмотрела куда‑то вдаль, и улыбка угасла на ее лице.
– Там другой гонец…
– Тай? – Кариган бросилась вдоль штакетника.
И очень скоро наткнулась на своего напарника. Он сидел, скорчившись возле Золотистого Дятла. Тяжело дыша, тот лежал на боку, изредка взбрыкивая откинутыми копытами. На животе у него зияла страшная рана. Тай – бессильный помочь – лишь гладил коня по шее.
Элька присела возле головы несчастного животного и стала поглаживать непокорный завиток на лбу Дятла. Время от времени пальцы ее спускались вниз, растирая кожу меж глазами. Она что‑то приговаривала на своем языке. Вскоре Дятел перестал биться, он лежал тихо, лишь бока его тяжело вздымались, да в горле что‑то судорожно клокотало и булькало.
– Теперь он лежать спокойно, – сказала элька Таю.
Он согласно кивнул. Со спины Кариган не могла разглядеть выражение его лица, но видела, что уши Дятла шевельнулись в ответ на тихие слова хозяина. Тай еще раз напоследок погладил шею своего любимца, затем сжал двумя руками протянутый кинжал и занес его над головой коня. Мгновение, и он обрушил кинжал, вложив в удар всю свою силу.
|
|
Кариган в ужасе отшатнулась, зажмурив глаза и зажав обеими руками уши. Невыносимо было слышать стон, с которым Тай обрушивал удары на шею своего друга… вновь и вновь. Дятел забился и отчаянно заржал. Конь не понимал, отчего хозяин делает ему больно, пронзая кинжалом его плоть. Как же тяжело дается подобный акт милосердия!
Девушка молилась, чтобы ее напарник поскорее попал в яремную вену и положил конец мучениям животного.
Ее сознание протестовало, отказываясь сопереживать Таю. В сознании проносились ужасные образы. А что если б на месте Дятла был Кондор? Если б это ей пришлось заносить кинжал над его гордой шеей? Пытаясь прогнать страшные мысли, девушка до крови прикусила губу.
Через некоторое время Кариган снова вернулась к действительности. Тай в забрызганной кровью тунике стоял над бездыханным трупом своего любимца. Часть капель попала ему на лицо. Девушка мельком подумала: как странно видеть напарника таким взъерошенным, в перепачканной одежде… Просто нереально.
Свет далекого муна'риэль отражался в застывших глазах Дятла, язык вывалился из раскрытого рта. Из глубокой раны на шее фонтаном хлестала кровь, впитываясь в черную землю.
Тай не плакал. Он просто молча глядел на тело того, кто был когда‑то его лучшим другом. Кариган тихо опустила руку на плечо товарища.
– Эльский нож, – произнес он, – достаточно острый. Все произошло очень быстро. Элька позаботилась, чтобы Дятел лежал спокойно. При помощи магии, я думаю.
Закрыв глаза, Кариган глубоко вздохнула. Он сделал это из милосердия, повторила она про себя.
– Он невыносимо страдал… и был безнадежен, – безжизненным голосом проговорил Тай. – Мне пришлось это сделать.
– Я знаю, знаю, – успокаивающие слова Кариган падали в тишину. С отчаянием девушка поняла: ей нечего сказать своему напарнику.
* * *
Неизвестно, сколько они так простояли с Таем, прежде чем к ним приблизился солдат.
– Капитан Ансибль хочет, чтобы один из вас отправился с новостями в Сакор, – произнес он.
– Мой конь ранен, – машинально ответила Кариган, бросив взгляд на Тая и Золотистого Дятла.
– Есть и другие лошади, – вроде бы удивился солдат.
Сначала девушка рассвирепела, но затем подавила в себе гнев. Откуда этому парню знать про связь, которая существовала между каждым Зеленым Всадником и его конем. Стоит ли сердиться на кажущуюся грубость его слов? Ведь этот солдат тоже выглядел уставшим и измученным после ужасной ночи. Наверняка, он тоже потерял в бою друзей. Что значит по сравнению с этим одна мертвая лошадь?
– Я сделаю это, – сказал Тай так тихо, что Кариган едва расслышала. – Я поеду в Сакор.
На сей раз голос его звучал более уверенно.
– Тай… – начала было девушка, но поймав его взгляд, полный решимости и боли, смолкла.
– Там вон стоит одна из ваших лошадей, – махнул рукой солдат, – и не подпускает нас к телу своего хозяина.
– О Боги, – пробормотала Кариган.
* * *
В стороне, над трупом Эреал одиноко стоял Журавль. Наверное, во время нападения громитов он оборвал повод и убежал.
А вот теперь вернулся, разыскивая свою хозяйку.
С несчастным видом конь тыкался носом в ее плечо, удивляясь, должно быть, что ему не отвечают. Он не сразу заметил подошедших людей. А заметив, бросился им навстречу, прижав уши и оскалив зубы. Остановился в двух шагах и принялся бить копытом.
– Журавль, милый. – Кариган протянула к нему руку.
Конь резко развернулся и вернулся на прежнее место. Захватив губами рукав Эреал, он принялся теребить его, надеясь разбудить хозяйку. Кариган вспомнила слова подруги о том, что в пути Журавль служил ей лучше всякого петуха. Во время их далеких переходов каждое утро он поднимал ее с восходом солнца. Как‑то раз, со смехом рассказывала Эреал, он чуть не оторвал ей рукав.
– Он просто обожает скорость, – говорила она, – и с нетерпением ждет, когда можно будет отправиться в путь.
Тай наблюдал за этой картиной с побледневшим лицом.
– Я не могу, – вымолвил он и пошел прочь.
Кариган тяжело вздохнула. Как бы то ни было, а ему придется поладить с Журавлем. Не последнюю роль играли опыт и выносливость коня. Лошади гонцов специально тренировались для бега по пересеченной местности. К тому же Журавль, безусловно, был самым быстрым из коней Всадников. А королю Захарию требовалось как можно скорее узнать о случившемся.
Существовали и другие причины.
Девушка принялась тихо подбираться к Журавлю. Он настороженно косил глазом, наблюдая за ее маневрами. Когда Кариган подошла слишком близко, он снова заржал и прижал уши. Пришлось остановиться.
– Успокойся, успокойся, мальчик, – уговаривала его девушка. – Мы же с тобой знакомы.
Продолжая разговаривать, она сделала еще шаг. Ей так хотелось объяснить несчастному животному, что произошло. Кариган много слышала о необычайном уме лошадей гонцов, но насколько соответствовали истине эти рассказы, не знала. Действительно ли Журавль понимал ее слова? Или же просто улавливал успокаивающие интонации в голосе? Так или иначе, конь подпустил ее к себе. Более того, когда девушка приблизилась, он обнюхал протянутую руку и, вдруг шагнув навстречу, неожиданно положил голову ей на плечо.
– Бедный малыш, – вздохнула Кариган. – Обещаю, я позабочусь о твоей хозяйке.
Некоторое время она стояла, ласково поглаживая коня, затем подхватила недоуздок и повела его прочь от мертвого Всадника.
* * *
Девушка стояла, глядя вслед удалявшимся Таю и Журавлю. Когда они скрылись из виду, опустилась на землю и, подтянув колени к груди, сидела и смотрела в темноту.
Приехав в Сакор, чтобы стать Зеленым Всадником, она имела представление о трудностях, с которыми придется столкнуться в новой жизни. Долгие, тяжелые переходы… грабители с большой дороги, слишком охочие до королевского золота. Ну и, конечно, неизбежные сражения.
Но к такому она была не готова. Драться – да, но хоронить своих товарищей… это слишком тяжело.
Ей снова припомнились изображения богов, виденные в гробнице: отвернутые лица, руки, вскинутые в отрицающем жесте. Как же они допустили, чтобы все это случилось? Почему покинули их экспедицию?
«Я не жалею о такой жизни», – сказал Бард всего несколько часов назад. Но он говорил, заглядывая в будущее, когда его мечта учиться в Селиуме наконец‑то исполнится. И вот всему этому пришел конец, не бывать ему знаменитым поэтом. Жизнь Барда закончилась на посту Зеленого Всадника.
Дневник Адриакса эль Фекса
Мы провели здесь уже два месяца, а я все еще не устаю удивляться великолепию Новых Земель. Побережье покрыто густыми зарослями вечнозеленых растений, они тянутся до самого горизонта. Тут можно построить не один флот для нашей Империи. Судно, на котором мы прибыли, отдыхает в естественной гавани, которую местные жители называют Улл‑ум.
Берега здесь исключительно изобильны: богатый животный мир и фантастическое количество рыбы. В заливе ее такое количество, что любая рыбалка просто обречена на успех. Капитан Верано шутит, что рыба сама прыгает ему на багор.
Места и впрямь дикие, не испорченные цивилизацией. Чистая, холодная вода; воздух – прямо сладкий на вкус – не идет ни в какое сравнение с тем, чем мы дышим у себя в Аркозии и ее окрестностях. Очень здоровое место.
Мы также обнаружили здесь весьма примитивное общество. Оно управляется языческими священниками, владеющими зачатками магического искусства. Свои умения они демонстрируют в так называемых религиозных церемониях, просто смехотворных, на мой взгляд. Цель – доказать, что они являются избранниками многочисленных богов. Наблюдая за их действами, мы с Алессандросом здорово веселились. Алессандрос до поры до времени решил не демонстрировать аборигенам свои собственные магические приемы. И наших магов предостерег от преждевременного раскрытия.
Сакорийцы живут в ужасных условиях: убогие хижины на несколько семей, дети вместе с собаками возятся прямо на грязных, кишащих паразитами полах. К тому же они очень воинственны: их вожди по малейшему поводу объявляют друг другу войну. К нам – благодаря нашим одеяниям и блестящим безделушкам – они испытывают благоговейное почитание. На наши механизмы взирают с удивлением и трепетом. Алессандрос уверен: этих людей легко можно будет приручить и сделать подданными Империи.
Летний тронный зал
Шесть …
Ларен Мэпстоун, капитан Зеленых Всадников – Посыльной Службы Его Величества, в уме отсчитывала удары колокола, плывшие над Сакором. Шесть часов.
Семь…
Колокол установили на Часовне Лунной Башни в честь последнего дня рождения короля. Воспоминание об этом событии, а также голодное урчание в желудке напомнили ей о том, что время ужина давно настало и благополучно миновало.
Восемь …
Звук последнего удара, низкий и скорбный, какое‑то время висел в воздухе, прежде чем раствориться в вечерней тишине. Ларен поморщилась и переступила с ноги на ногу. С завистью поглядела на Сперрена, старшего королевского кастеляна,[8]который мирно посапывал в своем кресле. Она же вынуждена была который час стоять у трона и вместе с королем выслушивать бесконечных просителей. Спина у нее просто разламывалась.
«Все как обычно», – подумала она.
В настоящий момент перед королем Захарием стоял лорд‑губернатор Д'Айвари. Он вломился в тронный зал в последний момент, когда прием просителей уже заканчивался. Многотерпеливый король Захарий милостиво продлил аудиенцию и вот уже битый час выслушивает этого надутого болтуна. Сначала тот долго и красноречиво восхвалял собственные заслуги, а теперь перешел на тему беженцев, которые непрерывным потоком текли с севера в его провинцию.
Колин Давки, один из королевских советников, с каменным выражением лица сидел на своем стуле: подпершись кулаком, он внимательно слушал посетителя. Кроме него в зале остались лишь молчаливые Клинки[9]– в своих черных одеждах они стояли совсем незаметно в нишах вдоль стены. Все остальные советники давным‑давно потихоньку покинули Тронный Зал. Последние солнечные лучи, падавшие сквозь западные окна, окрашивали колонны в золотистый цвет. С минуты на минуту должны были появиться пажи, чтобы зажечь лампы.
– Мне вполне понятны ваши заботы, лорд Д'Айвари, – произнес король Захарий.
Пока он смотрел на стоявших у подножия трона лорда‑губернатора и его секретаря, Ларен внимательно рассматривала самого короля. Лицо его оставалось спокойным и невозмутимым, тон был ровным и вежливым. Но Ларен, знавшая его еще в мальчишестве, отметила, что на челюстях Захария играли желваки, а брови самую чуточку сдвинулись.
– Прошу прощения, сир, – возразил Д'Айвари, – но я сомневаюсь, чтоб вы могли оценить степень моей озабоченности.
Губернатор имел грушеподобную фигуру и дурную привычку выпячивать живот – так, будто его не столь давно приобретенное положение являлось чем‑то вполне физическим. Глядя на него, Ларен никак не могла избавиться от образа жирного хвастливого петуха.
Нынешний пост Хедрик Д'Айвари занял после смерти своей двоюродной сестры, бывшей леди‑губернатора. Та скончалась, не оставив после себя наследников и породив многочисленные споры между старшинами своей провинции. В конце концов, наиболее достойным преемником был назван Хедрик.
Вопрос о новых лордах‑губернаторах являлся очень острым и болезненным во всех провинциях, поскольку именно из их числа затем выбирался новый монарх в случае смерти нынешнего короля. В прошлом такое положение не раз служило причиной кровавых гражданских войн.
Надо сказать, что возвышение Д'Айвари было не исключительным случаем, совсем недавно аналогичные ситуации сложились и в других провинциях. Причиной тому послужили многочисленные смерти среди аристократов, приключившиеся во время попытки государственного переворота, предпринятой два года назад принцем Амилтоном. Новоявленные губернаторы, «новые крови», как их называли более старые и респектабельные коллеги, никак не ожидали такого взлета в карьере. Не имея талантов и традиций своих предшественников, они рьяно кинулись наслаждаться своим новым положением, его властью и возможностями. Правящие кланы находились в постоянном движении, это же относилось и к их позиции в вопросах лояльности. Так что забот у короля Захария хватало.
– Эти, с позволения сказать, «беженцы» – я‑то предпочитаю называть их бродягами и головорезами – шляются по нашим землям и возводят свои палатки, где им вздумается! – с негодованием объяснял лорд Д'Айвари. – Они без зазрения совести вытаптывают засеянные поля и общинные пастбища. Такое поведение, естественно, порождает недовольство наших крестьян, поливающих своим потом эти самые поля. И, помяните мои слова, господа: нам не миновать беды, когда придет время собирать урожай! Даже крупные города страдают. Растет число людей, попрошайничающих на улицах и не гнушающихся воровством, если им отказывают в милостыне.
Даже не пользуясь своим особым талантом читать мысли, Ларен знала, что лорд Д'Айвари до известной степени прав. Сегодня они уже выслушивали подобные жалобы от Джастона Адолинда, губернатора другой провинции, также страдающей от наплыва беженцев. Нападения громитов согнали с насиженных мест целые деревни на севере. Люди искали спасения в более обжитых и защищенных южных районах. Адолинд, одна из беднейших провинций, пострадала куда больше Д'Айвари. Ларен с возмущением подумала, что, хотя среди беженцев, безусловно, имелись и криминальные элементы, все же большей частью это были обычные семьи, ищущие безопасности.
– А не кажется ли вам, – раздался хрипловатый голос Колина Давки, – что мы вынуждены тратить время на внутренние проблемы провинции, которые вы вполне могли бы решить собственными силами?
Д'Айвари резко развернулся в его сторону, выпятив живот и надменно вскинув подбородок. «Вернее, подбородки», – поправилась Ларен.
– Я бы не пришел сюда, господа, если бы так считал. У меня не хватает ресурсов, чтобы справиться со всеми этими нахлебниками.
Колин вскинул кустистые седые брови и уставился на губернатора своими соколиными глазами, пронзительная зоркость которых была результатом двадцатипятилетнего стажа службы в качестве Клинка.
– Ваша провинция – одна из самых богатых и процветающих, милорд, – возразил он. – И у вас не хватает ресурсов?
– Да, у нас богатые земли, но сейчас они наводнены бродягами, которые губят посевы и крадут скот у крестьян. Аристократы не в состоянии прочесывать каждый акр своих владений, дабы своевременно вышвыривать этих оборванцев.
– Ага, – мягко сказал король, – теперь я уяснил, какие именно ресурсы имеются в виду. Насколько я понимаю, вы хотели бы силой удалить этих людей из своей провинции, но вам не хватает солдат?
Д'Айвари, полагая, что наконец‑то встретил понимание, просветлел лицом.
– Вот именно, сир. Ведь мы, в нашей провинции, крестьяне, а не вояки. И потому не можем справиться с бедой собственными силами.
– Скажите на милость, – произнес король, сложив пальцы шалашиком, – а что бы вы предприняли при наличии достаточных сил?
– Я бы направил войска патрулировать свои земли, дабы отлавливать этих проходимцев и выдворять их обратно на север. Проведя чистку, я бы наглухо запер все границы. Исключение делалось бы лишь для лиц, приезжающих по делам. Вооруженные отряды – как раз то, что нам надо. Ведь это отребье признает лишь силу! В отношении же официальных властей провинции они проявляют наглость и пренебрежение.
– Итак, если я правильно понял, – продолжал король с легкой усмешкой, – вам хотелось бы, чтобы я обеспечил вас войсками, способными выгнать беженцев с вашей территории? Причем войсками под государственным флагом Сакоридии?
– Вы поняли совершенно верно, сир, – ухмыльнулся Д'Айвари. – Король должен продемонстрировать силу своим подданным.
На несколько секунд в зале воцарилась тишина.
Когда Захарий снова заговорил, голос его звучал по‑прежнему спокойно, но в нем слышался укор… и поистине королевская властность.
– Вы забываетесь, лорд Д'Айвари! Эти люди, которых вы хотите силой выдворить под прикрытием знамени Сакоридии, прежде всего являются сакорийцами. Отказываясь вернуться на север, они не подчиняются властям… и даже мне, своему королю. Но, тем не менее, они продолжают жить в границах нашего государства. Боюсь, вы недооцениваете важность этого контингента. Долгое время они обеспечивали Сакоридию лесом и пушниной, в которых так нуждается наша торговля. Кроме того, проживая на севере, они отражали набеги захватчиков и служили для нас своеобразным буфером. Ежедневно им приходилось сражаться за свое существование. Вот в чем корни их свободолюбия и независимости. Только сейчас участившиеся нападения громитов заставили этих людей покинуть насиженные места и искать убежища в чужих землях. И вы хотите взять и вышвырнуть их обратно, отказав в помощи в тяжелую годину?
Захарий недоверчиво покачал головой:
– В свое время, лорд Д'Айвари, эти люди сослужат великую службу нашей державе, осваивая и укрепляя северные территории. До той же поры попрошу запомнить: в состав Сакоридии входят двенадцать провинций и условно свободные земли вдоль границ. Но все равно, это единое государство, которое прошло долгий и тяжелый путь, прежде чем объединилось. И я не позволю, чтобы сакорийцы поднимали оружие против сакорийцев. Вместо этого придумайте лучше, как помочь этим людям. Ваша двоюродная сестра, бывшая правительница провинции, наверняка, сумела бы изыскать способ сделать беженцев полезными членами общества. Возможно, они могли бы выполнять какие‑то работы для крестьян – в обмен на кров и еду.
Улыбка завяла на лице Д'Айвари, в глазах появилось жесткое выражение.
– Моя сестра, которую вы изволили помянуть, – сказал он, – была, конечно, доброй, но малодушной особой. И это, как известно, привело ее к гибели.
Ларен стиснула руки за спиной. Женщина, о которой он говорил, умерла, потому что не побоялась выступить против мятежного узурпатора Амилтона. Она приняла тяжелую, мученическую смерть в том самом Тронном Зале, где они сейчас находились. И этот слизняк смеет толковать о малодушии!
– При ее попустительстве, – продолжал губернатор, – добровольная армия нашей провинции сократилась до одной только конной гвардии. И теперь нашим аристократам будет очень тяжело вновь созвать армию из незаинтересованных фермеров. Эти северные голодранцы нам совершенно без надобности!
– Поверьте, сила государства определяется не одной только армией, – веско произнес Захарий.
Д'Айвари потер подбородок, в глазах у него блеснули хитрые огоньки:
– Отлично сказано, сир, к тому же совершенно справедливо. Вот, например, появление наследника трона значительно бы усилило позиции Сакоридии. Думаю, не я один обеспокоен перспективами нашей страны… в случае, если таковой наследник не появится в ближайшее время.
В словах Д'Айвари слышалась скрытая угроза. Король буквально окаменел при таком резком повороте в разговоре, костяшки его пальцев, сжимавших полированные подлокотники, побелели. Ларен видела, что он пытается справиться с собой. В зале повисла зловещая тишина, ее нарушало лишь поскрипывание пера губернаторского секретаря, который старательно записывал весь разговор.
Вопрос о наследнике трона поднимался не в первый и не в последний раз. Не было ни одного лорда в Сакоридии, который бы не пытался сосватать королю свою дочь или сестру.
Всех прельщала возможность укрепиться за счет выгодного брака. Один из восточных губернаторов прилагал особо настойчивые усилия.
Будь жив отец Захария, проблема, несомненно, давно бы решилась. Но предоставленный самому себе, король отвергал все предложения. Он отказывался даже обсуждать этот вопрос с Ларен. Подданные называли его – и не без оснований – «царственным холостяком». Сложившаяся ситуация являлась предметом самых горячих споров в аристократических кругах Сакоридии. Ларен прослышала даже о заключавшихся пари: лорды ставили немалые деньги, пытаясь угадать, когда и на ком женится король Захарий.
Чтобы положить конец этим пересудам и сохранить мир в королевстве, ему следовало жениться на достойной невесте и произвести на свет потомство. Причем как можно скорее.
Ларен его сопротивление сбивало с толку. Насколько она знала, у короля в настоящий момент не было никаких тайных романов… хотя слухи об этом ходили в каждой заштатной деревушке побережья.
И пусть Захарий вел и не столь уж целомудренную жизнь, бастардов плодить он себе не позволял. Это Ларен специально проверяла.
Молчание нарушил Колин Давки.
– Мы обсуждали проблему беженцев, – напомнил он.
– А я об этом и говорю, – парировал Д'Айвари, не сводя глаз с короля.
Захарий положил ногу на ногу. Настроение у него явно ухудшилось, но он не желал попадаться на провокацию.
– Я не приветствую применение силы, – произнес наконец король, оставив без внимания выпад по поводу наследника. – Посему не дам вам солдат. Хотя бы потому, что в настоящий момент большинство моих людей занято патрулированием северных территорий. Если вас так уж беспокоят беженцы, найдите им достойное применение. Лорд Адолинд, например, изыскал решение проблемы… а ведь в его распоряжении куда меньше средств, чем у вас, Д'Айвари.
Тот нахмурился. Затем, совладав с собой, придал лицу нейтральное выражение.
– Прошло не так уж много времени с того момента, как вы приняли губернаторскую мантию и принесли мне присягу на верность, – продолжал король. – Так дайте же сейчас слово чести, что не причините вреда этим людям.
– Как скажете, сир. – Д'Айвари отвесил поклон. – Ваше желание для меня закон. Клянусь честью.
Ларен прикоснулась к золотой фигурке крылатого коня, с помощью особого таланта проверяя губернатора на правдивость. Ответ возник в ее сознании в виде ощущения ласки, немало удивив капитана.
После того, как Д'Айвари со своим секретарем удалился, Захарий обернулся к Ларен. Теперь это был не грозный король, а просто не в меру уставший человек.
– Ну? – спросил он.
– Он говорил правду, – слабо улыбнулась Ларен. – Он не собирается вредить этим людям.
– Уверена?
– Я это ясно прочитала.
Сняв с головы блестящий серебряный обруч, король запустил пальцы в свои золотистые волосы.
– Прости, не стоило сомневаться. Ты ведь никогда раньше не ошибалась. Просто… мне трудно доверять этому человеку.
– То же самое можно сказать о всей их честной компании, – вмешался Колин. – Так сказать, лордов‑губернаторов.
Ворчливые интонации в его голосе заставили обоих – и короля, и Ларен – невольно рассмеяться.
– Действительно, – проговорил затем Захарий, – несмотря на всё их неповиновение, эти жители пограничных районов являются сакорийскими подданными. И, поскольку нет правителя, который защищал бы их интересы, то вся надежда у них только на меня.
– Жаль, они этого не понимают, – снова заметил Колин.
«Вот это точно», – подумала Ларен. Пограничные жители не чувствуют в короле вождя и защитника. И вряд ли поблагодарят его за заботу. Больше всего на свете они хотят, чтобы в их дела не вмешивались… естественно, пока им не понадобится помощь. И, хотя она одобряла позицию Захария в этом вопросе, Ларен отлично осознавала ее рискованность: ведь поддержка северян не добавит губернаторам любви к королю. Да и не только им. Если на то пошло, крестьяне тоже имеют право быть недовольными – те самые крестьяне, которые трудятся в поте лица и исправно платят налоги.
В этот момент их беседу прервала какая‑то сумятица, возникшая у двери. Паренек в униформе Зеленой Ноги пытался обойти дворецкого и ворваться в зал. Ларен и король обменялись встревоженными взглядами, недоумевая, что еще могло произойти в этот день.
Мальчишка с размаху шлепнулся на колени перед троном, его неуклюжесть заставила Ларен недовольно поморщиться, Захарий лишь улыбнулся. Возможно, он припомнил себя в том же возрасте.
– Встань, дружище, – распорядился он.
Мальчик повиновался, и они смогли разглядеть его: лет одиннадцати от силы, с копной соломенных волос, он весь вспотел от поспешного бега.
– Ты принес сообщение для короля Захария, Джош? – спросила Ларен.