Хмыкнув, Олтон про себя пожелал ей удачи и передал поводья Ночного Ястреба другому слуге:
– Проследи, чтобы зерно было только самое лучшее. Сегодня ему пришлось немало проскакать.
– Да, милорд.
Олтон откинул полог палатки, и взору его открылась картина: дядюшка сидел в раскладном кресле, перед ним возвышалась куча бумаг. Он поднялся навстречу племяннику:
– Добро пожаловать!
– Благодарю вас, милорд.
Они обменялись рукопожатием. Дядюшкины руки, как и его собственные, были сильными и мозолистыми. Руки старого каменщика.
Все Д'Йеры с юных лет приучались к работе с молотком и коловоротом. Марк и Терал приступили к изучению ремесла, едва научившись ходить. Первыми игрушками им служили кубики – не деревянные, а каменные.
От века клан Д'Йеров поставлял Сакоридии несравненных каменщиков. Среди их творений были академические здания Селиума и королевский замок в Сакоре.
Лэндрю отослал слуг за напитками и закуской, а сам, как и племянник, расположился в креслах друг напротив друга.
– Ты привез мне послание от короля? – поинтересовался дядя. – Или прибыл помочь своему клану?
– И то, и другое. Король Захарий пожелал, чтобы я осмотрел Стену как его посланец и поддержал вас в работе. Само собой разумеется, я готов оказать любую помощь, какая понадобится.
Лэндрю кивнул и испытующе поглядел на племянника. Несомненно, он прикидывал: кто перед ним в большей степени – человек короля или член их клана. Для самого Олтона это было неразделимо.
– Знаешь, порой трудно бывает определить: кому же ты служишь… глядя на тебя в этой зеленой форме.
– Я служу Сакоридии и ее народу, дядя, – ровным голосом отвечал Олтон. – И неважно, ношу я зеленую форму королевского посыльного или же одежды наследника клана Д'Йеров.
Его слова имели целью напомнить Лэндрю о том, что однажды тот будет вынужден принести клятву верности своему племяннику. В тот день, когда Олтон станет единственным лордом Д'Йера и вождем клана.
Похоже, они возымели действие, потому что дядюшка притих и успокоился. После этого двое мужчин расслабились и, пока слуги ставили на стол свежий хлеб, ячменный отвар, холодное мясо и маринованные овощи, обменивались вежливыми замечаниями о погоде и путешествии Олтона.
Всадник бросил беглый взгляд на бумаги, разложенные на краю стола. Они представляли собой схематические рисунки Стены, содержащие подробные замеры – но только со стороны Сакоридии: Блэквейл изображался пустым пятном. Здесь же присутствовала масштабная карта границы с обозначением сторожевых башен – их расположение и наименование.
Башня Горных Вершин, Башня Дождя, Башня Деревьев, Башня Моря…
Всего башен было десять штук. Разбросанные по всей длине Стены – от залива Уллем на западе до самого Восточного моря – они носили имена основных элементов окружающего мира. И неспроста: тем самым башни взывали к силе и мощи этих элементов. Ближе всего к лагерю располагалась Башня Небес – всего в одном дне конного пути. Хаэтен Та‑ундрил – так звучало ее название на старом сакорийском языке.
– Вижу, вы изучаете планы, – сказал Олтон, прихлебнув ячменного отвара.
– К сожалению, все они современные. Я разослал своих людей по самым отдаленным уголкам провинции, чтобы они попытались разыскать в документации хоть какие‑то упоминания о Стене. Увы, пока никаких результатов. Я не удивлюсь, если выяснится, что наши предки уничтожили все записи: сожгли, развеяли по ветру… Они просто обязаны были это сделать, если намеревались сохранить секреты строительства.
На взгляд Олтона, напротив, было довольно странно, что клан не сохранил никаких записей. Хотя все же они могли опасаться, как бы чертежи и схемы не попали в руки врага, пожелавшего уничтожить Стену. К сожалению, это обрекало далеких потомков на полное непонимание магических аспектов конструкции.
– Полагаю, ты уже слышал, что ремонт Стены идет не слишком удачно, – сказал Лэндрю.
– Да.
– Хочешь взглянуть?
– Да, конечно, – прихватив ломоть хлеба, Олтон вслед за дядей покинул палатку. И снова его поразило праздничное оживление, царившее в лагере. Трудно было примирить весь этот балаган с маячившей в пределах видимости Стеной и опасность, которая притаилась за ней. Неподалеку от шатра он заметил тетю Милду, занятую беседой с другими леди.
– Сюда, мой мальчик. – Рука дяди опустилась на его плечо и повернула в нужном направлении. – Если Милда увидит тебя, то пройдет несколько часов, прежде чем мы сможем приступить к делу.
Впервые в глазах Лэндрю промелькнуло что‑то, похожее на юмор, и Олтон улыбнулся в ответ.
– По какому поводу здесь все эти люди? – спросил он. – Я ожидал встретить лишь солдат и ваших рабочих.
Они как раз проходили мимо шумной палатки, и дядя тяжело вздохнул:
– Я не могу запретить им приходить сюда. К Стене внезапно возник интерес, будто она не стояла здесь уже тысячу лет. Что я тут могу поделать? Люди желают познакомиться со своим историческим наследием. В конце концов, это действительно удивительное сооружение!
Олтон с удовлетворением отметил, что солдаты все‑таки обеспечили прочную защитную линию вдоль Стены, за которой запрещалось разбивать палатки. Увы, никто не мог гарантировать, что какой‑нибудь умник не проделает это, просто отъехав на пару миль в сторону от лагеря.
– Вы здесь все расчистили, – одобрительно кивнул Олтон. И впрямь, вся растительность под Стеной была выжжена.
– Уверен, что так делалось и встарь, – откликнулся Лэндрю. – К тому же деревья поразила непонятная болезнь.
– Болезнь?
– Да. Сначала она проявилась напротив пролома. Почернели листья, затем – ветви и сучья. Ну, нам и пришлось все спалить, чтоб зараза не распространялась дальше. Сегодня вечером, как только ветер стихнет, мы снова займемся этим.
«Появление болезни не сулит ничего хорошего, – подумал Олтон. – Особенно, если она шла из разлома».
Здесь, вблизи, магнетизм Стены еще более усилился. Взгляд Всадника бесцельно блуждал по величественной постройке, уходившей ввысь.
Кое‑кто считает, что Стена поднимается до самых небес – жилища Богов. Другие утверждали, что она, подобно горным вершинам, подпирает облака.
Странное, фантастическое впечатление: одновременно нечто призрачное и реальное. Самая обыкновенная каменная кладка примерно десяти футов высотой служила как бы основанием, костяком для магической энергии, которая распространялась вокруг Стены. Странным, непонятным образом она сливалась с физической сущностью, маскируясь под внешность Стены, обеспечивая ей эффективность и долголетие. Магия – не меньше реальных камней – обеспечивала защиту от темных сил, которые прятались в Блэквейлском лесу.
Солнце завершало свой путь по небосклону, и Стена отбрасывала густую тень на их сторону – туда, где стояли Олтон с дядюшкой.
К ним приблизился солдат в сакорийской военной форме. На черно‑серебряном мундире поблескивали сержантские шевроны. Вооружение его составляли длинный меч, кинжал и арбалет, болтавшийся у пояса.
Мельком взглянув на Олтона, он поклонился Лэндрю.
– Чем могу служить, милорд?
– Мой племянник хотел бы поближе взглянуть на Стену, сержант Акстон. Прошу считать его облеченным теми же полномочиями, что и я сам.
Сержант снова посмотрел на молодого человека – на этот раз внимательнее.
– Я слышал, что среди Зеленых служит кое‑кто из аристократов.
– Зеленых Всадников, с вашего позволения, – поправил его Олтон, стараясь сдержать раздражение.
– О, конечно, милорд. Мои извинения. Видите ли, мы – солдаты Горного Взвода – слишком мало времени проводим при королевском дворе. Наверное, отсюда наши дурные манеры.
Еще одна шпилька! Олтон затруднялся сказать: намеренно грубит ему сержант или это его природная черта характера. Похоже, что дядя Лэндрю то ли привык к подобному поведению, то ли принципиально решил не обращать внимания на выпады вояки.
– Если желаете посетить Стену, я буду вас сопровождать, милорд, – объявил сержант.
– Я не нуждаюсь в…
Лэндрю вскинул руку, подавив протест племянника.
– Правила изменились с тех пор, как ты был здесь в последний раз, Олтон. Теперь существует жесткая процедура посещения Стены – обязательно сопровождение вооруженного охранника.
Это, безусловно, не порадовало Олтона. Оказывается, тут невозможно и шагу ступить без чужих настороженных глаз. Но делать нечего – выбирать не приходилось.
– Следуйте за мной, если вам угодно. – Акстон развернулся и решительно направился в густую тень Стены.
Олтон на Разломе
Волна пронзительного холода проникла под форменную тунику Олтона и заставила вздрогнуть. Он стоял перед пресловутым разломом в Стене, и этот факт полностью поглотил его, отодвинув на задний план присутствие дяди и сержанта Акстона за его спиной. Все стало неважно. Существовали только он и Стена.
Пролом был достаточно широк, чтобы там прошел взрослый мужчина с раскинутыми руками. Его заделали гранитными глыбами, взятыми из старого карьера, который находился неподалеку. Именно оттуда их далекие предки брали материал для постройки Стены. Олтон сам помогал камнерезам вымерять размеры глыб для заделки бреши. Каменщики внимательно исследовали состав древнего раствора и создали нечто подобное из лучших современных компонентов. Реставрационные работы, проведенные два года назад, преследовали цель как можно точнее восстановить изначальный вид Стены.
Это был шедевр Д'Йеров – пожалуй, их лучшее творение за последнее столетие. Мастера тщательно, до мельчайших деталей воссоздали оригинал, но этого оказалось недостаточно. Отсутствовала важнейшая составляющая – магическая сила.
К несчастью, та самая призрачная магия не снизошла на восстановленную кладку. Глядя на заделанный пролом, Олтон видел сквозь него небо – часть кладки казалась будто вынутой.
Резкий порыв ветра принес клочья тумана из Блэквейлского леса, и Всадник ощутил характерный серный запах. О, как ему это было знакомо! Два года назад, когда Олтон вместе с другими занимался ремонтом Стены, он буквально пропитался этой вонью. Казалось, мерзкая субстанция навечно прилипла к его коже, застряла в складках одежды. Помнится, тогда Олтон сильно измучился ощущением грязи и каждую ночь засыпал с мыслью, что никогда от нее не отмоется.
И еще… У него было навязчивое чувство, будто кто‑то или что‑то на той стороне наблюдал за ним. Сколько раз Олтон посреди работы останавливался и вглядывался в Блэквейлский лес, надеясь уловить хоть какое‑то движение. Все напрасно: перед глазами стоял лишь мерзкий, зловонный туман. Его призрачные клубы окутывали ветви деревьев, превращая их то в черные щупальца, то в клубок извивающихся змей.
Тем не менее, Олтон по‑прежнему был уверен: там, в чаще Блэквейлского леса, обитали некие создания, именно они наблюдали за ним и другими рабочими. Неважно, что их не удавалось разглядеть, зато вечерами люди могли слышать жуткие крики и уханье. Это было одной из причин, по которой так срочно восстанавливалась защитная Стена.
А затем произошел тот страшный случай с одним из каменщиков, верзилой Эганом. Этот двухметровый здоровяк отошел в сторонку от костра – помочиться, и больше уже его никто не видел. Единственным следом осталась кровь, забрызгавшая участок Стены, который он возводил днем раньше. Тогда никто не рискнул углубиться в черный лес в поисках останков бедного Эгана. С той злополучной ночи караулы были усилены дополнительными войсками, которые прислал Лэндрю.
Сейчас Олтон стоял и, нахмурившись, разглядывал восстановленную кладку. Гранитные блоки, которые он сам вырезал, обтесывал и укладывал всего два года назад, выглядели гораздо более старыми и тусклыми, чем соседние камни, пролежавшие уже тысячу лет. Там по‑прежнему блестели розовые кварцевые прожилки, будто порода была обработана только вчера. Новая кладка вся заросла черным мхом, а на старой – ни следа. Создавалось впечатление, что ни время, ни погода не властны над Стеной.
«Странно все же, – думал Олтон, – как один и тот же гранит из одного карьера может вести себя так по‑разному».
И уже не скажешь, что Стена совсем уж не поддается повреждению – во все стороны от пролома побежали трещины. Всадник провел пальцем по грубой поверхности камня вдоль одой из таких трещин. Несколько ярдов – и линия расходилась на дюжину других, более мелких. Причем, повторная расшивка швов никак не решала проблему. Состояние раствора тоже оставляло желать лучшего.
Лицо Олтона все более мрачнело, пока он рассматривал ущерб, нанесенный временем Стене. Положение дел ухудшилось по меньшей мере вдвое с тех пор, как он был здесь в последний раз.
Черт, как же они смогут все исправить?
– Ну, что думаешь об этом, племянник? – спросил Лэндрю.
Занятый своими мыслями, Олтон успел позабыть о присутствии дяди и сержанта Акстона. К своему неудовольствию он обнаружил, что за это время к ним присоединился и кузен Пендрик.
– Выглядит не очень‑то хорошо, – потирая подбородок, произнес Олтон.
– Это нам известно, – фыркнул Пендрик. – Я же говорил тебе, отец – от него никакого проку.
– Возможно, если б у меня было побольше времени и поменьше публики за спиной… – парировал Олтон, бросив на кузена мрачный взгляд.
– Конечно, – согласился Лэндрю. – В ближайшие дни у тебя будет предостаточно времени, чтобы исследовать Стену. А сейчас мы оставим тебя здесь с сержантом Акстоном. Не задерживайся надолго, потому что тетя Милда хочет тебя видеть.
Подождав, пока дядя с кузеном удалились, Олтон обернулся к своему стражу:
– Вы не отойдете подальше, чтоб я мог спокойно подумать в одиночестве?
– Как скажете, милорд, но только на несколько шагов.
Олтон и сам не знал, почему его так смущало чье‑то присутствие при работе. Наверное, просто трудно думать и действовать, когда чужие глаза буравят спину. А может, сказывалась старая привычка Всадника скрывать свои магические способности. Ведь никогда не знаешь, как пойдет исследование… Не исключено, что придется ими воспользоваться.
Хотя непосредственно в данный момент, чувствовал Олтон, его не должна волновать проблема разоблачения. Несмотря на длительное влечение к этому месту, сейчас – как назло – он не ощущал ничего. Стена стояла перед ним – глухая и немая, как камень, из которого была выложена. Никаких голосов… Да и сама тяга к Стене необъяснимым образом исчезла.
Олтон приложил ладони к холодному камню, ноздри чутко принюхивались в дюйме от поверхности. Чего он ждал? Что Стена откроет ему свои вековечные тайны?
Ничего не происходило.
Он как раз размышлял, а не бросить ли все и не вернуться ли к дядиной палатке, когда серебряные линии под его рукой внезапно – как стрела, вылетевшая из лука – вспыхнули. Из этих линий возникли сверкающие руны, которые побежали вдоль трещин и тут же исчезли. Все свершилось в мгновение ока.
Изумленный Олтон отпрыгнул назад и диким взглядом уставился на каменную кладку. Он ждал повторения, еще какого‑нибудь знака… Бесполезно.
– Вы видели это? – спросил он у сержанта.
– Видел что, милорд?
– Ну… – начал Олтон и замолк.
Акстон молча, с удивлением смотрел на него. Как же мог сержант проглядеть вспыхнувшие руны? Хотя…
«Неужели это была только игра воображения? Просто я хотел увидеть нечто?» Он снова положил ладони на камни и напрягся – моля, упрашивая и даже проклиная. Все впустую: Стена больше не отзывалась. Проведя еще полчаса в бесплодных усилиях, Олтон откинулся назад, обессиленный и злой на самого себя. Да с чего он решил, что именно ему Стена раскроет свои секреты?
Всадник повернулся к ней – обманщице! – спиной и поплелся к палаточному городку. Сержант Акстон следовал за ним по пятам. Стена огромным зловещим контуром вырисовывалась позади. Затем раздался крик ужаса, и Олтон развернулся как раз вовремя, чтобы видеть, как нечто большое и темное летит прямо на него.
Блэквейл
Сознание пробудилось в полной тишине. Голоса тех, кто держал его в плену, почему‑то отсутствовали. Наверное, были заняты где‑то еще.
Тогда Сознание осторожно вытянуло свои щупальца, мягко, почти незаметно зондируя путь сквозь лес. Оно старалось оставаться невидимым и неслышимым, дабы не потревожить своих зазевавшихся Стражников.
Юркнув по скользкому, блестящему следу, оставленному слизняком, спряталось за камнями. Затем зарылось в сырую, рыхлую землю и, юркнув в тело слепого крота, стало копать ход.
Теплая кровь, наполнявшая тело зверька, толчками двигавшаяся по его органам, показалась странно знакомой и приятной. Ритм бьющегося сердца нарушил царившую тишину. Крот зарывался все глубже, используя свои мощные лопаткообразные передние лапы, чтобы отбрасывать землю назад.
Внезапно он остановился и повел чутким носом. Вместе со своим носителем‑кротом Сознание ощутило страшный приступ голода. И, не рассуждая, повинуясь древнему инстинкту, вонзило зубы во что‑то мягкое, сырое и извивающееся.
Отпрянув, Сознание вытолкнуло себя из тела крота и поползло обратно по проложенному ходу на поверхность земли.
«Что я такое? Как могу существовать без бьющегося сердца и пульсирующей крови?»
Крот, например, имел тело, но представлял собой темное, глупое создание, опирающееся лишь на инстинкты.
«Я нечто другое. Возможно, я тот воздух, что наполняет легкие этого создания?»
Нет, тоже маловероятно. Воздух нельзя поймать, как его, в ловушку, запереть за стенами и барьерами.
Сознание добралось до конца туннеля и вынырнуло на поверхность земли в виде влаги, которую всосали корни темного папоротника.
Тут оно вошло в тело какого‑то насекомого, с жужжанием пролетавшего мимо. Через мгновение его фасетчатые глаза засекли молодого авиана, пожирающего тушу своей несчастной жертвы. Изгибая гибкую чешуйчатую шею, хищник жадно заглатывал куски плоти.
Насекомое опустилось на тело авиана, намереваясь напиться его крови и тем самым открывая путь Сознанию в новое жилище. Это непрошеное вторжение привело авиана в волнение, он вскинул голову, забил крыльями. Но то, что вселилось в него, оставалось спокойным. Оно было поглощено чувственными ощущениями нового хозяина: наслаждалось его голодом и жаждой крови, переваривало теплые куски мяса, поступавшие в пищевод, а оттуда – в бурлящий желудок.
Авиан тоже подчинялся инстинктам – злобный зверь с темным сердцем, чуткий лишь к потребностям собственного тела. Сознание решило обосноваться здесь на какое‑то время, взяв руководство его поведением на себя.
Чудовище пыталось сопротивляться, раскачивая головой и издавая пронзительные крики, но все его усилия были обречены на провал. Сознание быстро подчинило себе его маленькие куриные мозги.
Окружающий мир глазами авиана приобрел большую остроту: контраст черных теней от деревьев и серого тумана; гниющие бревна; тучи насекомых, реющих в тусклом свете; пушистый ковер мха, покрывающий землю. Что‑то звонко плюхнулось в черное стоячее болотце, и авиан сразу напрягся, выискивая потенциальную жертву.
Сознание усмирило хищнические рефлексы зверя и осторожно продолжило разведку в лесу. Похоже, Стражники‑Хранители все еще не хватились своего пленника. Что‑то другое привлекло их внимание, они отошли куда‑то – по ту сторону Стены.
Заинтригованное своим новым перевоплощением, Сознание тоже было не прочь заглянуть за Стену.
Оно ослабило контроль над авианом – так, чтобы тот мог подняться в воздух. Обрадованная тварь расправила крылья, захлопала ими и по спирали начала набирать высоту. Она ловко миновала ловушку из переплетенных ветвей и взмыла над пологом Блэквейла. Теперь густой туман скрывал оставшийся внизу лес, лишь отдельные вершины деревьев прорывались наружу. Солнце сквозь облачную пелену казалось тусклым белым диском.
Сознание решительно направило авиана на север, туда, где когда‑то нащупало брешь в Стене.
Прошло совсем немного времени, клочья тумана рассеялись и прямо перед глазами выросла высокая каменная кладка. Авиан резко свернул в сторону, едва избежав столкновения. Возродившийся разум заставил его планировать вдоль Стены.
И вот в сплошной каменной громаде мелькнул просвет – это и было слабое место. Сознание заставило крылатое чудовище приземлиться поверх заделанного пролома. Авиан ухватился длинными когтями за камни и вытянул шею, всматриваясь в неведомое пространство по ту сторону.
Для зверя, рожденного в Блэквейле, солнечный свет показался чересчур ярким, и он опустил полупрозрачные мембраны, защищающие глаза.
Несметное количество непонятных конструкций мельтеши по внизу на ветру. Среди них двигались какие‑то другие со здания.
«Люди », – всплыло непрошеное воспоминание.
Они были повсюду – эти люди… Двигались, толкались, занимались своими делами. В них чувствовалась энергия. И она напоминала ту, которая поработила и посадила под замок Сознание. Где‑то там, среди этих людей, ходил один‑единственный человек, который умел говорить с Хранителями и который смог бы заделать брешь в Стене. Тот, кому было по силам навечно запечатать Сознание в его темнице.
Голод снова возобладал в авиане, и он остановил свой немигающий взгляд на спине человека, удалявшегося от Стены.
И, как назло, именно этот момент выбрали Стражники, чтобы забить тревогу по поводу пробудившегося Сознания. Сигнал тревоги прошел сквозь Стену, прямо под когтями авиана. Встревоженная тварь захлопала крыльями и сорвалась с места.
«Вернись к нам, древнее созданье», – завели свою песнь Голоса.
Занятое борьбой с ними Сознание потеряло контроль над авианом. Тот сложил крылья и, выпустив когти, спикировал на человека.
Люди вокруг кричали и указывали пальцами. Мужчина резко обернулся и увидел странное существо, приготовившееся напасть на него. Он резко бросился на землю, это позволило ему избежать смертоносных когтей.
Стражи завизжали или, может быть, это ветер засвистел в ушах авиана, Сознание не могло разобрать на такой скорости. Волнующиеся объекты – палатки – превратились в размазанные пятна. Люди с криками бросились врассыпную.
Эманации ужаса, поднимавшиеся над толпой, дали новый толчок чувству голода у авиана. Он взмыл вверх, вопя от ярости. Затем снова было нацелился на свою жертву, но тот уже держал в руках некий блестящий предмет.
Меч.
Сознание хотело предостеречь авиана от опасности, но проклятые Стражники отвлекли его своими песнями о покое и умиротворении, своими обещаниями блаженного сна. Все, чего он хотел сейчас, – это вернуться. Вернуться за Стену и прекратить борьбу. Просто отдохнуть. Отдохнуть и поспать…
Авиан тем временем кружил над мужчиной, играя раздвоенным языком и расправляя стальные когти.
Но мужчина не упал, не съежился от страха, а вместо этого полоснул своим лезвием прямо по когтям нападавшей твари.
БОЛЬ! НЕИСТОВСТВО! МЕСТЬ!
Обезумевшее чудище резко набрало высоту, чтобы изготовиться для нового броска. Брошенный снаряд просвистел мимо его головы.
«Тупая тварь», – подумало Сознание, с трудом преодолевая дремоту, навеянную песнями Хранителей. Путем невероятного усилия ему удалось снова утвердиться в голове авиана.
«Выживание, – внушало оно своему летучему носителю, поскольку беспокоилось о собственном выживании. – Ищи безопасность».
Авиан вскинул голову и издал сердитое хриплое карканье. Он сопротивлялся, не желая прерывать охоту.
На сей раз он присмотрел себе беззащитную жертву. Люди резво бежали от парившей над их головами твари, и среди них был один, который двигался медленнее всех. На него и упал камнем авиан. Мужчина – или женщина – издал душераздирающий крик, когда когти чудовища вонзились ему в плечи.
ГОЛОД!
Авиан попытался унести свою ношу, но крыльям не доставало силы. Тогда он бросил женщину на землю и приземлился ей на спину. Растопырив крылья, чудовище хриплыми криками пыталось отогнать мужчин, которые бежали к нему со всех сторон со своими острыми, блестящими мечами.
«Выживание!» – орало Сознание в его мозгу, но вкус свежей теплой крови все пересиливал. Авиан снова вскинул голову, готовясь обрушить свой хищный клюв на вопящую жертву.
«Улетай! Выживание!» – Паника, овладевшая Сознанием, придала ему силы и позволила навязать свою волю глупой твари.
ВЫЖИВАНИЕ – ЕДА!
Мужчины вокруг размахивали оружием, но Сознание понимало: они боятся воспользоваться им, чтоб не задеть женщину. К тому же они боятся самого авиана. Что ж, давай, авиан, покажи, какой ты страшный!
Человек, которого чудовище атаковало первым, выдвинулся вперед с мрачной решимостью. Он был одет в зеленое, и это неожиданно вызвало какие‑то воспоминания у Сознания. Ненависть!
Авиан тоже узнал мужчину, разглядел собственную темную кровь на его клинке и вспомнил ощущение боли. А как только вспомнил, бросил свою жертву и поднялся в воздух.
«Да, выживание, – обрадовалось Сознание. – Безопасность».
Авиан послушался – полетел к просвету в Стене.
И тотчас возликовали Стражники, кинулись воспевать в песне возвращение Сознания: «Вернись к нам, древнее создание, вернись и спи в покойной тьме…»
Град стрел просвистел мимо авиана и по дуге ушел за Стену. Чудовище склонило голову и издало скрипучий крик, рассчитывая напугать людей.
«Безопасность, – твердило Сознание. – Ищи безопасность ».
Как раз в тот момент, когда авиан пролетал над проломом в Стене, его настиг новый залп. Острый наконечник вонзился ему в бок, разорвал мышцы и сухожилия, сокрушил кости и пробил легкие.
Авиан накренился и рухнул в лесную чащу, деревья со страшной скоростью ринулись ему навстречу. Они встретили его острыми ветвями, и костяк крыльев треснул. Незадачливый летун ударился об один сук, отлетел от другого и, наконец, грохнулся на кучу земли.
Там он и остался лежать – гибкая шея откинута, крылья взъерошены и вывернуты. В следующее мгновение глаза авиана закатились, и он испустил дух.
Сознание покинуло тело, просочилось наружу вместе с вытекающей кровью и впиталось темным мхом. Изнуренное одновременной борьбой с глупым авианом и Стражниками, оно уступило: опять соскользнуло в вековой сон. Но последней его мыслью было: «Так что же я такое? »
Дневник Адриакса эль Фекса
На практике оказалось, что подчинить местные кланы куда сложнее, чем мы предполагали изначально. Они не желают входить в состав нашей Империи и наотрез отказались поклоняться Единому Богу. Более того, они умудряются проникать в наши лагеря и красть припасы. Им кажется забавным проделывать это под носом у расы сверхлюдей.
Алессандрос весьма решительно отреагировал на подобное вероломство. Он провел карательный рейд в ближайшую деревню – дабы преподать урок всем смельчакам. Мы разрушили их языческий алтарь и заживо сожгли священнослужителя Луны. Затем напали с факелами на общинные дома, где в страхе укрылись дикари. Это была скверная работа, но необходимая.
Деревенские воины яростно сопротивлялись, но мы быстро справились с ними при помощи наших «машин смерти». Алессандрос весьма доволен результатами рейда. По его мнению, теперь другие деревни и вожди кланов уразумеют бессмысленность сопротивления.
Я же, со своей стороны, испытываю облегчение при мысли о том, что наши укрепления скоро будут почти завершены.
Урок фехтования
Капитан Мэпстоун обмакнула перо в чернильницу, но медлила поставить завершающую подпись на исписанных листках, лежащих перед ней.
– Ты ничего больше не хочешь добавить к отчету?
– Думаю, нет, – Кариган от души надеялась, что капитан не уловит нотки колебания в ее голосе.
– Я понимаю, тебе нелегко снова и снова переживать эти ужасные события, но поверь: король оценит твои усилия по составлению подробного и детального рапорта.
Кариган кивнула, не отрывая взгляда от своих рук, сложенных на коленях. Она уже трижды подвергалась допросу «с пристрастием», король и его ближайшие советники подробнейшим образом расспрашивали девушку о ходе экспедиции и ее бедственном конце. Она помнит, как стояла перед ними, а со всех сторон сыпались вопросы: «Почему вы считали поляну небезопасным местом?», «Где вы находились, когда разразилось сражение?», «Почему, вы думаете, эльец хотел с вами поговорить?», «Почему вы не присоединились к главной схватке, которая шла на поляне?»
Король как раз таки проявлял меньшую активность, чем его советники. Он спрашивал мягче, как бы сочувствуя Кариган. Больше помалкивал, чем говорил. Захарий внимательно вслушивался в то, что она говорила, правильнее даже сказать – напряженно вслушивался. Он сидел на троне, опустив подбородок на сцепленные пальцы, и не отрывал глаз от девушки. Казалось, таким образом он надеется больше выудить информации, чем просто допрашивая.
Каждая такая процедура занимала часы, но, увы, оставляла комиссию неудовлетворенной.
Сейчас Кариган сидела в комнате у капитана Мэпстоун и – в который раз – пробегала всю историю с самого начала. Капитан не то чтобы давила на нее… в конце концов, она ведь присутствовала на предшествующих беседах. Просто хотела еще раз проверить ход событий, представленный Кариган в ее письменном отчете.
Каждый раз девушке приходилось вновь и вновь переживать ту кошмарную ночь возле погребальной пирамиды. Перед ее глазами снова вставали жуткие образы разразившейся бойни. За ними неминуемо следовали сломанные запоры на погребальной плите и – самое страшное – призрак, наставивший на нее костлявый палец. В ушах стоял скрипучий голос: «Предательница!»