Цыпленок — это способ, которым одно яйцо
производит другое яйцо.
Самуэль Батлер
Каждый человеческий защитник пробуждается именно так. Пак пробуждается, обладая первоначально лишь ощущениями. Но человеческий защитник сохраняет свою человеческую память. Он пробуждается, имея ясную голову, сохранив свои воспоминания и думая с нарастающим чувством неловкости: «Каким же я дураком был».
Белый потолок, чистые шершавые простыни поверх мягкого матраса. По обе стороны от меня передвижные, окрашенные в пастельный цвет ширмы. Прямо передо мной окно. Видны маленькие изогнутые деревья на чем-то вроде крохотных лужаек. Деревья залиты солнечным светом, немного больше с оранжевым оттенком, чем на Земле. Примитивное оборудование и масса пространства. Сейчас я находился в больнице Дома. А раньше я был дураком. Если бы только Бреннан… но ему ничего не следовало говорить мне. Потому что так мы быстрее добрались до Дома, а он, разумеется, заразил себя. В крайнем случае ему достаточно было только знать, что он или его тело попадут на Дом. И он не препятствовал тому, чтобы заразился я. Причина — та же самая.
Он мне рассказал почти все. Чем он действительно был занят после того, как ушел из пределов Солнечной Системы, а запасы дерева жизни остались на Марсе, так это поисками штамма вируса дерева жизни, который мог бы жить в яблоках, или в гранатах, или еще в чем-нибудь. В конце концов он получил штамм, который при внесении окиси таллия мог жить в мясе. Но где-то еще он получил и обнаружил штамм, разновидность которого могла жить в человеческом теле. Вот чем он задумал засеять Дом. С беззащитной колонией сыграли скверную шутку. Такой вирус, скорее всего, не ограничивается определенными возрастными рамками. Он должен убить всех, кто не вмещается в интервал (возьмем максимальные пределы) — всех, кто не находится между сорока и шестьюдесятью годами. Дом завершил бы свое существование в качестве мира бездетных защитников, а Бреннан получил бы свою армию.
|
|
Я встал, напугав этим сиделку. Она находилась по ту сторону эластичной пластиковой стены. Мы, вместе с нашей болезнью, были этой стеной надежно изолированы. Два ряда кроватей, и на каждой — наполовину сформировавшийся защитник, и каждый выказывает признаки вымирания от голода. Вероятно, в этой большой палате собраны все полузащитники Дома. Двадцать шесть человек.
Что же дальше? Я обдумал это, пока сиделка вызывала врача, пока врач облачался в скафандр. Масса времени. Мои мысли неслись так быстро. Большая часть проблем достаточно скоро перестала быть проблемами и потому больше не представляла какого-либо интереса. Я проверил цепочку логических построений Бреннана, затем снова погрузился в размышления. В настоящее время мне следует доверять тому, что Бреннан рассказывал собственно о Пак. Противоречий в нарисованной им картине не было. Если он и лгал, то лгал блестяще, и я не мог обнаружить мотивов. Я сам видел корабли Пак… с помощью инструментов Бреннана. Ну, это я могу проверить, спроектировав сам генератор гравитации.
Молодая светловолосая женщина прошла через то, что заменяло здесь воздушный шлюз. Я напугал ее, как своим безобразным обликом, так и быстротой движений. Будучи вежливым человеком, она попыталась скрыть свой страх.
|
|
— Нам нужна пища, — сказал я ей. — Всем нам. Если бы у меня не было излишнего мускульного веса, когда я заболел, сейчас бы я был уже мертв.
Она кивнула и заговорила с сиделкой, общаясь при помощи микрофона размером с булавку.
Она обследовала меня. Мое физическое состояние сказало ей достаточно, чтобы повергнуть ее в крайнее изумление и расстройство. Я уже должен был умереть или же стать калекой-артритиком согласно большинству законов медицины. Чтобы доказать ей, что я здоров, я сделал несколько гимнастических упражнений (и воздержался от многих других упражнений, чтобы она не знала, насколько я здоров).
— Эта болезнь не калечит, — объяснил я ей. — Когда она проходит, мы становимся способны вести нормальный образ жизни. Болезнь воздействует только на наш внешний облик. Заметили?
Она залилась румянцем. Я наблюдал, как она спорит сама с собой, следует ли сказать мне, что я утратил всякую надежду на нормальные сексуальные отношения. Она решила, что пока я еще не готов к такому удару.
— Вам придется несколько изменить свой образ жизни, — деликатно предупредила она.
— Я тоже так полагаю.
— Это болезнь с Земли?
— Нет, к счастью. Если бы ее можно было легко распознавать… Честно говоря, мы считали, что с ней покончено. Если бы я думал, что существует хотя бы малейший шанс… Ну, ладно.
— Надеюсь, вы сможете что-нибудь сообщить нам о ее лечении. Мы не смогли помочь ни одному из вас, — сказала она. — Все, что мы пытались сделать, только ухудшало положение. Даже антибиотики. Троих мы потеряли, остальным, казалось, не становилось хуже, и мы оставили вас в покое.
|
|
— Хорошо, что вы остановились прежде, чем принялись за меня.
Она решила, что это бездушно. Но если бы она только знала! Я был единственным человеком на Доме, который достаточно много знал о мире Пак. Следующие несколько дней я занимался тем, что насильно кормил остальных заболевших. Самостоятельно есть они не могли. Обычная пища не обладала вкусом корня дерева жизни. Все заболевшие были близки к смерти. Бреннан знал, что делает, когда не мешал мне нагуливать лишнюю мускулатуру. В промежутках я разузнавал, что я могу сделать, с учетом уровня промышленного развития Дома. Я воспользовался лентами из больничной. Я изобретал всевозможные способы защиты, используя для этого примерно два миллиона производителей (нам придется установить диктатуру, поскольку ни на что другое просто нет времени, но при этом некоторая часть населения будет потеряна) и ровно двадцать шесть защитников. Я разрабатывал и другие варианты обороны с учетом двадцати двух, двадцати четырех защитников на тот случай, если не все они выдержат перерождения. Но решение всех этих проблем было всего лишь игрой ума. Двадцати шести человек было недостаточно, если учитывать то, что я узнал об уровне цивилизации Дома.
Когда остальные пациенты очнутся, я смогу все объяснить им. А о Доме они знают больше. Возможно, их ответы окажутся отличными от моего. Я ждал. Время еще было. Нас и разведчиков Пак разделяло девять месяцев. Я разрабатывал, поставив себя на место разведчиков Пак, различные способы уничтожения Дома. Я создавал новый проект «Защитника», использовав то, чему мы научились от разведчиков Пак, и учитывая то, чего не имел Бреннан, когда он строил свой «Защитник».
Через шесть дней заболевшие начали пробуждаться. Двадцать четыре. Кроме врачей Мартина и Коулеса, заразившихся от своих пациентов. Они еще находились в стадии перерождения. Это было счастье — беседовать с людьми, чей разум равен твоему собственному. Бедняга Бреннан. Я говорил быстро, зная, что скорость и мой акцент плоскостника сделают мою речь непонятной для любого производителя, который мог бы нас подслушать. Пока я говорил, они ходили по палате, опробуя свои мускулы, опробуя свои новые тела. Но я знал, что они не упускают ни единого слова. Когда я закончил, мы потратили несколько часов на обсуждение ситуации.
Нам следовало выяснить, не сфабриковал ли Бреннан изображение флота и разведчиков Пак. Нам повезло. Лен Бестер оказался ремонтником по ядерным двигателям… Он смог спроектировать индуцирующий генератор гравитации. Он сказал, что устройство это будет работать, и, чтобы убедить нас, дал нам подробное теоретическое обоснование и рассказал, как именно генератор будет работать. Мы решили поверить и в гравитационный телескоп, и во флот Пак. Больше проверкой истории Бреннана мы не занимались, не считая анализа ее внутренней последовательности, который мы все-таки провели.
Мы совместно разработали наши планы. Взломали пластиковый воздушный шлюз и всей толпой ринулись по больнице. Все закончилось раньше, чем персонал успел сообразить, что происходит. Мы заперли их на то время, пока вирус дерева жизни не погрузит их в спячку. Многие просили разрешить им продолжать ухаживать за пациентами. Мы это позволили, но все запасы медикаментов пришлось уничтожить. Существовала возможность, что когда люди начнут подвергаться действию вируса жизни, оставшиеся попытаются лечением улучшить их физиологическое состояние.
Полиция города Глины окружила наконец больницу. Но к тому времени мы могли быть уверены, что все, кто находился в больнице, заражены. Ночью мы разогнали полицейских.
В последующие дни мы громили больницы, аптеки и единственную на планете фармацевтическую фабрику. Чтобы замедлить распространение новостей, мы разрушили телевизионные станции. Людьми овладела бы паника, если бы они узнали о новом заболевании. Правду они сочли бы не менее ужасной. Со вспышками паники нам приходилось сталкиваться неоднократно. Народ Дома сражался с нами так, точно мы были исчадиями ада. Десять из нас погибли, схваченные и связанные, но не убившие ни одного потенциального защитника. Шестеро из нас были пойманы на том, что пытались спасти свои семьи, снабдив их скафандрами или герметическими палатками, чтобы предохранить от вируса, и укрыв своих близких где только возможно. Убивать нарушителей необходимости не было. Мы посадили их под замок до тех пор, пока производители не умрут или же не переродятся.
Через неделю все было кончено.
Через три недели уцелевшие начали пробуждаться.
Мы приступили к созданию наших защитных средств.
Изложить отчет об этих событиях в форме романа представлялось вполне логичным. Слишком много в нем предположительного. Я никогда не знал Лукаса Гарнера, Ника Соула, Физпока, Эйнара Нильсона и всех прочих. Образ Трусдейла вы можете рассматривать как подлинный, приняв во внимание, что я не лгу, если у меня нет для этого причин. Остальное, по-видимому, достаточно точно.
Первым, однако, это сказал Бреннан: «Я не уверен, что все еще имею право на имя, данное мне при рождении».
Рой Трусдейл был кем-то иным. И Рой Трусдейл умер, он жаждал смерти, пытаясь предотвратить то, что я сделал с Домом. У нас достаточно оснований, чтобы не отправлять луч с этим отчетом в заселенные человеком области космоса. Пока для этого не настанет время. Бреннан был прав: сам факт существования защитников может изменить все направление развитой человеческой цивилизации. Лучше вам считать Дом колонией-неудачницей, погибшей из-за эпидемии. Если кто-либо из ваших исследователей заразится этой болезнью, что ж, они тогда умрут при перевоплощении или очнутся защитниками, присмотритесь к ним, и вы придете к тем же выводам, что и мы. Для защитника от свободы воли остается немного.
Но впереди нас по-прежнему ожидает битва с флотом Пак, хотя их разведчики и погибли. (Вот это был розыгрыш! Мы покрыли весь Дом городами-макетами. Сплошные городские огни, линии скоростных шоссе и ядерные энергостанции, необходимые для наших силовых установок. Пак никак не могло прийти в голову, что мы можем Дом считать миром, которым вправе пожертвовать). Нам почти наверняка удастся уничтожить этот флот, но сколько из нас последует вслед за Пак? Спроектированы ли по-другому, модернизированы ли корабли второго флота? Если мы выживем, нам придется отконвоировать их обратно, прямо во взрывы, сотрясающие ядро галактики. Если мы проиграем первое либо второе сражение — что ж, выжившие пошлют луч с этим отчетом ко всем мирам обжитого человечеством космоса. И в этом случае…
Бреннан припрятал колбы с вирусом, указав, где они могут быть найдены. Осмотрите копию Стоунхенджа. Разыщите заключенный в шар из нейтрониума контейнер. Если вы потерпите в этом неудачу, в вашем распоряжении грузовой отсек судна Физпока, оставленный на Марсе. Осмотрите стены, соскребите с них остатки корня с дремлющим в них вирусом дерева жизни. Если вам не удастся и это, то хотя Дом больше не годится для колонизации, его атмосфера насыщена вирусом дерева жизни. Никого не превращайте в защитника, если у него или у нее есть дети.
Вы будете сильнее, быстрее и умнее их. Вы сможете их разгромить. Но не медлите. Если вас достигнет это послание, значит, флот Пак оказался достаточно сильным, чтобы уничтожить нас. Значит, флот Пак идет вслед за этим лазерным импульсом, идет на скорости, близкой к световой. А теперь действуйте!
Прощайте, и — удачи! Я люблю вас.