Лилиана и летние каникулы

Аналитическое поле

Важно отметить, что все, описываемое мною, происходит исключительно в рамках некоторой организации, называемой «полем», которое Франческо Коррао (Francesco Corrao 1986) удачно определил как «функцию, значение которой зависит от ее позиции в пространстве-времени; систему с бесконечными степенями свободы, которая обладает неограниченным числом возможных значений, которые она принимает в каждой точке пространства в каждый момент времени».

Я считаю, что аналитическая сессия принимает форму сна разумов, в котором разные истории, из различных мест и времен попадая в поле, искривляются и взаимонакладываются друг на друга. Разделенный опыт – это такой опыт, который дает возможность эмоциональным состояниям, аффектам, мыслям и персонажам кружить вместе с аналитиком (который также является местом в этом поле), который обеспечивает и охраняет сеттинг и способствует развитию сноподобной (dreamlike) активности в аналитической паре.

Сессия протекает на уровне взаимного снов и дения, когда оба – и пациент (если он может) «снит» интервенцию аналитика или его психическое (душевное) состояние, и аналитик «снит» ответ, который он даст пациенту. Чем в большей степени этот ответ «приснен», тем больше он способствует формированию альфа-функции пациента или выправляет ее недостаток.

С одной точки зрения, аналитическое поле – это «ненасыщенная комната ожидания», в которой эмоции, прото-эмоции и персонажи дожидаются отправки к их насыщенному предназначению в отношениях или конструкции.Другой взгляд на аналитическое поле позволяет увидеть его складывающимся из всех силовых линий, всех прото-агрегатов прото-эмоций, прото-персонажей и персонажей, флюктуирующих в виртуальном пространстве поля, где они понемногу набирают вес, цвет и трехмерность. Это, как если бы пациент и аналитик были связаны множеством эластичных нитей, возможных нарративных линий, последовательно закрепленных в точках, определяемых полем, в ранее неопределенных областях (сущностях). В этой второй модели, в которой поле имеет тенденцию становиться по сути онейрическим, важным является развитие способности поля к сонв и дению, что приводит к трансформации и интроекции функций.

Поле содержит бессознательные или нементализированные типы функционирования, которые постоянно трансформируются в формы, которые могут быть помыслены, при помощи феномена отбора и трансформации в сновидении. Наиболее значимым аспектом данной модели является то, что анализ в основном направлен на развитие способности снов и деть, и не концентрируется исключительно на вытеснении или расщеплении.

Бион

Возвращаясь к нашей главной теме, можно сказать, что революция, совершенная Бионом подобна Французской революции, после которой ничто уже не могло оставаться прежним. Главное, что с тех пор бессознательное стало считаться чем-то, что находится в состоянии постоянного формирования и трансформации, и зависящим от отношений с другим.

Безымянный страх, прото-сенсорный, прото-эмоциональный материал и проекции, эвакуируемые в психику другого, трансформируются в альфа-элементы пищеварительно-метаболической функцией этого другого (ухаживающего другого, группы альфа-функций или аналитика) – то есть, фактически, поля. Это пластичные строительные блоки (пиктограммы) – хотя они могут быть также поняты и во многих других смыслах – будучи связаны вместе, делают возможным сновидческое мышление наяву (waking dream thought). Далее альфа-элементы непрерывно вытесняются; они образуют возможность помнить, а также забывать, и они образуют «контактный барьер» или границу между сознательным и бессознательным.

Все это известно. Однако меньше внимания уделялось тому факту, на который уже указывали Neri(1987), Riolo (1989) и Grotstein (2007), что некоторые бета-элементы проскальзывают через сеть и избегают процесса алфабетизации. На мой взгляд, это является фокусом аналитического интереса – эти кванты прото-эмоций, проистекающие из сырых чувственных восприятий, затем приводят к цунами, водоворотам и штормам бета-элементов, что приводит к тяжелым патологиям в случае отсутствия необходимых трансформаций.

Шаттлы

Подытоживая: все то, что делает сессию более похожей на сон и, тем самым, помогает трансформативному обогащению бессознательного, является, по моему мнению, проводником во взаимодействии с бессознательным. Таким образом, вертекс оказывается противоположен традиционному: целью анализа теперь является обогащение и расширение бессознательного и создающих его инструментов, т.е. способности сновидеть во сне и наяву то, что ранее не могло сниться.

Имея в своем распоряжении богатый мир бессознательного и шаттлы (челноки), мы должны перемещаться в реальном мире свободно и с минимальным количеством искажений.

Однако, что же это за шаттлы (челноки), отправляющиеся в это пространство и возвращающиеся назад, которые к тому же способствуют его постоянному расширению? С моей точки зрения, они являются чередой действий, совершаемых аналитиком и пациентом вместе (или, если хотите, в поле и самим полем), следующим образом:

A. Формирование сновидческого мышления наяву ( которое, следует помнить, невозможно в отсутствие проективных идентификаций).

Данная деятельность иногда неверно описывается как базовое (постоянное и неосозноваемое) ревери: это способ, при помощи которого часть поля постоянно принимает, метаболизирует и трансформирует то, что проникает в него из его же собственных зон турбулентности, например, вербальные, паравербальные и невербальные стимулы.

Эта базовая активность является основой основ нашей ментальной жизни: здоровье, болезнь и интенсивность психических страданий зависят от правильности или неправильности этого функционирования. О качестве этого функционирования нам могут сообщить те пациенты, для кого рецептивность аналитика значит больше, чем вербальная коммуникация. Иными словами, пациент пытается узнать, является ли разум аналитика вогнутым/рецептивным или выпуклым/отторгающим (или даже отсутствующим).

Лилиана и летние каникулы

Лилиана в анализе четвертый год. Она долгое время отрицала свою потребность в аналитической работе, ее необходимость и получаемую пользу. По возвращении в сентябре после летнего перерыва она рассказала мне, что провела свой отпуск в дальневосточном городе, где использованную туалетную бумагу нельзя было смыть в унитаз, потому что забивались сточные трубы. Грязная бумага должна была оставаться в специальных корзинах, пока уборщик не придет ее забрать.

Я вижу это, как ясное описание того, что происходит, если «сточные трубы» подвержены засорению в отсутствии рецептивного (и способного к ревери) разума другого – аналитика/уборщика, который, рано или поздно появится, чтобы утилизировать все то, что пациентка в конце концов смогла в себе контейнировать.А пока что пациентка заблокирована и засорена: она и в самом деле пришла с ужасной простудой, кашлем и заложенным носом.

Той ночью у меня было три сна. В первом я иду в туалет, чтобы помочиться, а моча оказывается красной от крови (на моем родном сицилийском диалекте этот образ касается чего-то, что приносит много проблем, требует огромных усилий). Затем был другой короткий сон, в котором меня атакует маленькое доисторическое зеленое животное – какая-то ящерица, которая заставляет меня чувствовать себя преследуемым.Наконец, в третьем сне я говорю, что все хорошо, но я сам не верю в это; возможно, я понимаю, что есть какие-то проблемы.

Неожиданно эти сны связываются у меня с Лилианой, и я говорю себе, что с их помощью алфабетизировал ее прото-эмоциональные состояния напряжения/преследования/упрямства, которые она испытывала во время и по причине отпуска, потому что дренаж был временно приостановлен (канал для проективных идентификаций ↔ ревери).

Когда Лилиана пришла на следующий день, я был удивлен, увидев, что она больше не заблокирована: она больше не кашляет, и ее простуда прошла. Открывшийся вновь канал PI ↔ R освободился от засоров, которые ранее находились в Лилиане.

B. Во-вторых, имеются феномены ревери как таковые, при которых мы осознаем образ, формирующийся у нас в уме в ответ на эвакуацию пациентом сенсорного материала. Это явление было прекрасно, с запоминающимися примерами, описано Гротштейном (Grotstein2007), Огденом (Ogden 2005) и Ботелла (Botella & Botella 2001).

Возникающий в нас «образ» бесценен, поскольку является дорогой, благодаря которой что-то еще не подуманное, или что-то, о чем было невозможно думать, входит в анализ или в аналитическое поле посредством нашего мышления. Мы, конечно, можем иметь визуальные, звуковые или основанные на любом другом органе чувств, акты ревери (реверения – reveries). Реверения (продукты, результаты ревери), по моему мнению, сильно отличаются от «свободных ассоциаций». В то время, как первые характеризуются непосредственным контактом с образом (который, конечно, сообщается пациенту только в исключительном случае), вторые относятся к тому, что я называю «нарративными дериватами» (Ferro, 2002,2005,2009). Ревери подразумевает прямой контакт с пиктограммами, которые составляют сновидческое мышление наяву.

Теперь давайте рассмотрим типы ревери, которые из-за их кратковременной, мгновенной природы, я называю вспышками ревери или ревери - короткометражки.

Вот один из первых рисунков, которые мальчик сделал в анализе:

Возможно, что описание родителями своего сына, как «зацементированного», а так же его слова: «Вы видите пальмы? (в английском языке слова «пальмы» и «ладони рук» пишутся одинаково - «palms»)»,вызвало во мне образ двух взывающих к помощи рук, тянущихся к кому-то, кто спасет их из болота, из озера цемента или моря отчаяния. Он предстал кем-то, кто молит о помощи, просит, чтобы его вытащили, чтобы его спасли (Motta, 2009).

Другой мальчик рисует вот такой поезд:

Я хочу обратить особое внимание на лицо, проявляющееся как знак, постепенно принимающей очертания, гуманизирующей демеханизации.

C. Затем, у нас есть то, что я бы описал, как ревери-конструкция или полнометражное ревери, включающие не единичный образ, а целый набор образов, которые мы затем соединяем вместе для того, чтобы сделать некую интерпретативную конструкцию. Приведу пример.

Мисс Half Portion [1] – блондинка с прямыми волосами

Аманда находится в анализе третий год. Согласившись на четыре сессии в неделю, она под разными предлогами фактически приходит лишь на две. Хотя она умна и внимательна, ее жизни, кажется, не хватает решительности, надежд и страстей. После того, как ее серьезные любовные отношения окончательно скисли, она решила в будущем избегать подобных отношений. Она обладает высокой квалификацией, работая в больнице, но у нет ни желания к карьерному росту, ни стремления открыть свою частную практику. Она всегда проводит свой отпуск в доме в Тоскане.

Я втайне начал думать о ней как о «Мисс Half Portion», так как казалось, что она, словно, живет с мотором, работающим в пол силы.Наконец, в ее сессиях появляется персонаж: «темнокожий мужчина с вьющимися волосами», которого она встречает на лестнице, и кого считает еще одним моим пациентом. Вначале я не придал этому особого значения, но она рассказала мне, что после нескольких подобных встреч на ступенях, она стала здороваться с этим «темнокожим мужчиной с вьющимися волосами», и даже сказала ему: «держу пари, мы ходим в одно и то же место».

Неожиданно сам-собою передо мной возникает «киносценарий»: «Мисс Half Portion », с прямыми светлыми волосами (ее собственное описание) начинает встречать «темнокожего мужчину с вьющимися волосами» (Йоланда, дочь Черного Пирата). И тут я начинаю понимать, почему думал о ней как о «Мисс Half Portion »: персонаж, которого она начала встречать, это ее другая [недостающая] часть.

Теперь я столкнулся с проблемой - как мне использовать эту фантазию. Я решаюсь представить ей это, раскрыв какое прозвище я для нее придумал, упомянув половинную дозу анализа, который она проходит, отсутствие живости, планов на будущее (в ее-то 35 лет!) и серьезных карьерных идей. Я добавляю, что «темнокожий мужчина с вьющимися волосами», как мне кажется, означает ее невыраженный потенциал – или другую «половину дозы», неизвестную и черную, возможно, турбину от ее двигателя. Она ответила мне: «Как же это со мной случилось? Получается, я словно бы имела тысячекубовый двигатель в своей машине, и запчасти еще на одну тысячу кубов в гараже, то есть я могу получить возможности двухлитрового мотора?»

«Точно» - отвечаю я, «но не забудьте о следующем: смысл в том, как установить недостающие части двигателя».

Повисает тишина.

«Я пропущу сессию в понедельник, потому что буду на вечеринке, которую устраивают мои дядя и тетя из Германии; они живут в Шварцвальде (Черном Лесу) и едят Wiirstel (колбаски) и диких кабанов». Только теперь я понимаю, что фамилия пациентки представляет собой половину названия известной книги (без другой половины).

На следующей сессии, после жалоб на то, что у нее слишком много работы, и что ее мать всегда складывает слишком много барахла в ее тележку для шопинга, от чего ей потом приходится все расставлять по порядку, она сообщает три сна. Вот как она выстраивает материал:

В первом сне она находится на площади, которая похожа на PiazzaSanBabila в Милане. Прибывает несколько автобусов, и из них выходит много людей. Затем слышится хлопок, и, хотя сначала кажется, что это опасная бомба, оказывается, что это лишь прорвалась [шина]. Она решает пройти по Corso Venezia (красивая улица с магазинами в Милане), которая затем переходит в Venice (по-итальянски - Venezia). Два приятеля: бродяга и наркоман, не хотят сдвигаться с места и продолжают просить милостыню. Во втором сне главный врач пытается «произвести впечатление» на медсестру(одурачить): он заворачивает ее в электрическое одеяло и даже пытается его включить. В третьем и последнем сне она направляется в Калабрию, где должна встретиться с какими-то людьми, возможно родственниками, имеющими двойные фамилии.

Пока пациентка молчит, не зная, что сказать, я высказываю предположение, что мой комментарий о ее светлых волосах и чернокожем мужчине с вьющимися волосами поначалу показался ей бомбой. Что привело к прорыву эмоций, при этом с одной стороны появилась новая перспектива (Corso Venezia ↔Venice), с другой стороны, нежелание к ней двигаться. Но были также и другие эмоции: страх, что я мог бы хотеть «произвести впечатление» или надурить ее, даже если она, в конце концов, соберется обрести свою семью с двойной фамилией: Блондо-Брюнеты или Блондо-Шатены.

Когда в конце сессии она встает с кушетки, на улице начинается дождь. Только тогда я замечаю и комментирую, что у нее две сумочки: одна светлая, другая темная. С хитрой улыбкой она открывает темную сумочку со словами: «хорошенькое дело, Брюнетка взяла с собой зонтик».

D. Кроме такого типа «естественного» ревери, давайте рассмотрим другой тип ментальной активности, рождающийся в аналитическом опыте, названный мною «трансформация в сновиден ии » (transformation in dreaming) [2] (Ferro, 2009).