Лорена – очень правильная девушка из набожной католической семьи. Меня поразило, как, ложась на кушетку, она застывает в неподвижности, словно превращаясь в мрамор; она сразу же напомнила мне распростертую статую Ilaria del Carretto над могилой в соборе Lucca Cathedral.
Однажды, придя на сессию, она не могла снять ветровку, из-за застрявшей молнии, которая, похоже, зацепилась за ее шарф, который в свою очередь перепутался с бусами. У нее ушло несколько минут, чтобы снять все эти украшения. Вначале мне пришла интерпретация о том, как трудно ей раскрыть себя, достать и показать свои чувства, но я решаю промолчать, потому что я чувствую, что в данных обстоятельствах молчание может стать тем потоком, который направит сессию к неожиданным берегам. После нескольких минут тишины она говорит: «Я видела в интернете, что вы были в Стамбуле. Как там одеваются женщины»?
И снова я воздерживаюсь от того, чтобы дать интерпретацию, а вместо этого говорю: «По-разному одеваются – можно увидеть все варианты, от женщин, одетых по западной моде в мини-юбки, до женщин в чадре или даже парандже».
Лорена продолжает: «Должно быть, для женщины убийственно носить паранджу; тогда она не что иное, как просто собственность своего мужа... Кто-то мне говорил о своем удивлении при виде арабских женщин в парандже в магазине нижнего белья... Это очень странно: Я всегда считала, что под паранджой может скрываться целый неизвестный мир чувственности; люди говорят, что чем более скромно и целомудренно выглядит женщина, тем больше вероятность, что у нее есть тайный мир фантазий».
Я комментирую: «Я подумал о лежащей без движений, мраморной статуе Ilaria del Carretto. Кто знает, что внутри»? «Это же очевидно» - восклицает пациентка: «ведь она исполнительница танца живота! Ничего больше не говорите: на сегодня достаточно!».
F. Еще один аспект, который необходимо рассмотреть, это отношения между сновидческим мышлением наяву и непосредственно ночными сновидениями (ночные сновидения – это всегда продукт высокого качества, потому что они богаты альфа-элементами – думаем ли мы, что альфа-мегафункция активна на протяжении всей ночи, работая над альфа-элементами, накопленными альфа-функцией, или же мы рассматриваем ситуацию в более скромных терминах, как «направляющую» и «корректирующую» функцию, которая применяется ко всем альфа-элементам, которые накапливаются, пока мы бодрствуем).
С этой точки зрения, ночные сновидения, это некий вид визуальной поэтики ума, коммуникация, которую следует постигать интуитивно, а не расшифровывать.
Ничто так хорошо не связывает две психических жизни – аналитика и пациента, как рассказ сна. Отчасти это происходит потому, что это демонстрирует готовность пациента открыться без принуждения со стороны аналитика, а отчасти оттого, что это дает отсылку к образам, которые живут между психической и эмоциональной жизнью каждого из них.Тем не менее, это является правдой только в том случае, если кто-то не «превращает их в мрамор» в поисках некоего гипотетического значения, вне того, что прокладывает путь к потенциальной алфабетизации эмоциональных состояний и соединения аффективных состояний без чрезмерных защит или подавлений.
Рис, смех и кот
Елена видит во сне чашу полную риса, но затем замечает под ним отвратительные фрагменты маленьких насекомых. Этот сон появился через несколько месяцев после того, как у пациентки возникал неудержимый смех всякий раз, когда я кашлял во время сессий. С ее точки зрения, это было связано с воспоминаниями о предсмертной агонии ее бабушки, которая умерла в приступах кашля, что произвело на Елену огромное впечатление. Итак, неметаболизированные и неалфабетизированные фрагменты чувственных впечатлений были скрыты под рисом/смехом[3] и покрыты им.
Через два год аналитической работы, перед началом летнего отпуска, Елена увидела долгий сложный сон, который можно подытожить следующим образом: она пьет капли росы с поверхности каких-то листьев, потому что нигде нет другого источника воды; затем, обращаясь к парню, который ей нравится, она говорит, что хотела бы увидеть его мертвым, потому что тогда ее перестанет мучить мысль о том, что он может быть с кем-то кроме нее; и наконец - она находится в заболоченной местности, когда к ней приближается лев, который может схватить и разорвать ее на части.
Размышляя о сне, она упоминает жажду в первой его части, ревность во второй части и, наконец, ярость, которая может разорвать ее на части. Она добавляет рассеянно: «Я не знаю, почему я считала, что коты будут дезориентированы, если удалить им усы».
Результатом двух лет анализа стало то, что кристаллизующиеся смыслы смогли появиться в и посредством этого сновидения. Фрагменты чувственных впечатлений и прото-эмоций превратились в «жажду, ревность, ярость и дезориентацию». По поводу дезориентации - стоит упомянуть, что у меня есть усы, и что сильнейшие страдания утраты могут теперь быть проявленными, описанными и пережитыми.
Тем не менее, она не всегда может выносить прямой контакт с болезненными эмоциональными состояниями, и в конце сессии говорит: «Я еду в отпуск на Кубу, и уверена, что буду объедаться там рисом [riso-смех]. Иногда работу здесь я ощущаю как криптонит [ахиллесова пята Супермена - героя комиксов], но затем я успокаиваю себя мыслью о том, что у меня будет грант, чтобы продолжать анализ в сентябре».
Теперь мы видим, что Елена может колебаться между контактом с чувствами потери и защитами от них (рис/смех), а также опытом дезориентации из-за потери меня (моих усов) и верой в то, что я буду ждать ее в сентябре после отпуска на прежнем месте.
Тот факт, что разум аналитика, имеет собственную (или, по крайней мере, преимущественно собственную) турбулентность, либо вносит вклад в турбулентность поля, необязательно является недостатком– при условии, что он понимает происходящее в поле, участником, которого он является – это совместно детерминировано.
G. Это приводит мэеня к другому возможному шаттлу или пре-шаттлу, который можно описать, как развитие контейнера. В конце концов, контейнер и альфа-функция могут быть описаны по отдельности, что позволит нам рассмотреть специфические, присущие каждому, факторы развития, как то: быть-в-унисоне (being-in-unison) в случае контейнера и развитие снов и дения, когда речь идет об альфа-функции.
Контейнер развивается на основе способности быть-в-унисоне. Быть-в-унисоне создает эмоциональные связи, которые постепенно развивают эмоциональную структуру контейнера. Быть-в-унисоне распространяется на широкий спектр осцилляций. Этот спектр варьируется от пациентов,кому необходимо, что бы с ними говорили полностью на их языке (путем ненасыщенных интерпретаций, которые разделяют их лексику), до тех, кто испытывает ситуацию унисона в более широком смысле, что позволяет постепенно использовать более насыщенные интерпретации (или менее ненасыщенные), которые расходятся с языком, лексикой и нарративным жанром. Эту концепцию иллюстрируют следующие диаграммы:
Линейный унисон
В данной ситуации аналитик ощущается в контакте, если он находится точно на той эмоциональной и тематической волне, что и пациент. Любое отклонение от «текста» пациента ощущается как предательство (в соответствии с итальянской поговоркой traduttore traditore - т.e. переводчик как предатель) или отсутствие взаимонастройки. Если пациент упоминает кризис на фондовом рынке, то на этой теме мы должны задержаться на долгое время (хотя бы потому, что аналитическая кухня должна постоянно работать).
Следующая ситуация выглядит так:
Узкий диапазон частот
В этом случае аналитик ощущается в контакте, находясь в узком частотном диапазоне. В интервенциях аналитика допустима некоторая степень несовпадения (непохожести). Поэтому, если пациент упоминает отмену сессии аналитиком, ребенка, которого привели в приёмное отделение скорой помощи, из-за его гиперактивности и несдержанности (потому что он делает ошибки), а затем человека, отправленного в психиатрическую больницу строго режима после того, как он убил свою жену...: мы находимся в сфере трансферных интерпретаций, где время является общим, аэмоциональные состояния выходят наружу.
Третий вариант:
Широкий диапазон частот
В этом случае аналитик ощущается в контакте, находясь в широком диапазоне. Интерпретации переноса, а если необходимо, интерпретации содержания, могут быть сделаны без исчезновения у пациента чувства непрерывности потока коммуникации.
Часто необходимо долгое путешествие, для расширения границ спектра, где возможно быть-в-унисоне.
Поэтому унисон достигается как благодаря «нарративным трансформациям», так и насыщенным интерпретациям переноса (Вышеизложенное также может быть сформулировано в терминах поля).