Мчим на родину: быстрее
Вряд ли может что лететь,
Вряд ли может что скорее
Грёз, надежд, и то, что впредь
Будет тем отдохновеньем,
Нам дарованным судьбой
После тёмных дней волнений,
После бури роковой,
Быть. Возможно, только мысли -
Эти птицы светлых снов -
Ниспадающие с высей
Обгоняют поездов
Ход, ускоренный победой:
Возвращаемся туда,
Где глядит звездою Леда
Нам с небесных высей. Да,
Мы оставим за собою
Мрачных дней величье, но
Будет слава нам судьбою,
И свобода от оков -
Нам награда за терпенье,
За усталость на пути.
Будет в радость нам прозренье -
То, чему дано вести
Нас сквозь тьму сует грядущих,
Сквозь грядущие года.
То, что нам дано - то сущим
Пусть пребудет навсегда.
За плечами - незабвенных
Испытаний и страстей
Грусть и радость. Всепобедных
Триумфаторов славней
Этих может быть лишь Вечность,
Ожидающая нас.
Размышлений бесконечность
Вижу в блеске ясных глаз
Той, что долгую со мною
Жизнь, казалось, прожила,
Той, с которой я былое
Оставляю... Весела
Эта дева, что в сраженьях
Закалила вечный дух -
Вечно юная... К моленью
Склонит пусть Всевышний слух -
К нам, простым шахтёрским детям -
Двум трибутам. Нам внимать
В радость Небу будет: этим
Нас почтит Царица-Мать.
Что грядёт? Быть может, слава -
Этот вечный пустоцвет -
Станет вечной нам отравой,
Ну, а может, горний свет
К нам пробьётся через эту
Мишуру постылых дней...
Возвращаемся мы. Лето
Ждёт нас снова вместе с ней.
ЭФФИ ТРИНКЕТ
Я осмысливаю часто
Жизнь, которой я жила:
Я жила ли не напрасно?
Как себя тогда вела
В свете давешней столицы,
Где явился мне весь свет
Бесконечной вереницей
Одинаковых сует?
Знала ль я тогда, что пошлость
Этой светской болтовни
Будет мне преградой? Сложность
Есть для чуткости: сравни
Жизнь в затерянном дистрикте
Где-то там, на рубежах, -
С тем, к чему давно привыкла -
С Капитолием. Тот страх,
Что порою ежечасно
Тень бросал на сердце им,
Бедолагам, что напрасно
Ждали потепленья зим,
Ждали умиренья зноя,
Ждали лучший урожай,
Ждали у весны покоя –
Не знаком мне. Я была
Очень чёрствой и холодной,
Как и все, что пуп земли –
Капитолий – звали ровней
Вавилону. Этот Рим –
Уж четвёртый – был мне домом,
Разукрашенным, цветным,
Хоть фальшивым и картонным
И прохладно-ледяным.
До меня лишь отголоски
Доходили жизни той,
Где забытые подростки
Свой влачили жребий злой,
Где несчастнейшие семьи
Боль в подавленных сердцах
Хоронили, в воскресенье
Навещая милых прах,
Где (я знала) есть страданье,
Где печали и тоска
Отпечатались - как знанье,
Что могильная доска
Взгреет только скорби в душах,
Нас проклявших; где слезу
Ветер северный лишь сушит….
Пропустила я грозу
Революций и гонений,
Войн, волнений и всего,
Что рождало на мгновенье
В сердце грусть… И моего
Нет деянья в списке смелых,
Нет и в памяти людской
На страницах пожелтелых
Тех времён, своей рукой
Надписавших в Книге Судеб
Многим жребии… Как жаль,
Что теперь уже не будет
Славных дел, чьим огнем сталь
Закалялась!.. Я печально
Утоляю грусть о том,
Что могу лишь поминально
Вновь почтить героев. В том
Только лишь моя заслуга,
Что из каменной звезды
Шоу-бизнеса из круга
Пустозвонной маеты
Превратилась я в хозяйку
Дома на краю миров,
Что могу я спозаранку
Подоить своих коров,
Что могу хотя б немного
Я утешить и понять,
Что могу свою дорогу
В этой жизни я познать.
Я узнала состраданье,
Отрезвляющее страсть,
Я смогла очарованье
Безмятежности понять,
Что дарует труд прилежный
Средь простых земных людей…
Я с Всевышним и с мятежным
Мужем Хеймитчем. Ей-ей!..
ДУХИ СМЕРТИ
Прим:
Здесь стоят перед тобою
Духи тьмы: их власти верен
Каждый, кто вошёл в покои -
Смерть сама откроет двери.
Грустно я вздохну, сестрёнка:
Жизнь была так коротка!
Отойти пришлось в сторонку:
Слишком нежна и робка
Я была, но Смерть мудрее
И Любви, и Жизни: мне
Здесь спокойней и бодрее,
Чем на горькой сей земле.
Рута:
Так загадочен бывает
Смерти час, хоть ждёшь его:
До сих пор нежнейший тает
Поцелуй Её. Всего
Миг, казалось, на земле я
Прожила, а вечность – там,
Где Всевышнего терпенье
Не иссякнет никогда,
Где извечные созданья
Молчаливо шлют привет,
И сквозь тайну мирозданья
Светит мне бессмертный свет.
Финник:
Тайны Вечности открыла,
Наложив свою печать
На уста нам Смерть – и с силой
Этой нам не совладать.
Видно, только редким можно
Обыграть её во Власть.
Терпеливым быть ты должен:
Претерпела – и спаслась
Ты, подруга дней печали,
Что ещё пока жива.
Что ж, когда ты будешь с нами,
Ты поймёшь меня сполна.
ЭФФИ ТРИНКЕТ
С вами снова Эффи Тринкет,
По иному – Эффи Бряк:
Побрякушка-невредимка,
Меня знают все и всяк.
Я когда-то занимала
Очень важный в свете пост:
Я трибутов провожала
На фактический погост –
На Арену, в Капитолий,
Взяв под ручку тётку-Смерть.
Мне справляться с этой ролью,
Завлекая в круговерть
Фальши, лжи и обещаний,
Неисполненных досель,
Так привычно, что, нищая,
С Революцией на мель
Сев, я также непонятна
Для людей и для себя –
Кем была, кем стала – странно
Это мне… Себя любя,
Привезла я из столицы
В этот дистрикт-глухомань
Грим увядшей светской львицы
И бессменную печаль.
О красе ногтей ли думать,
Разводя свой огород?
Каблуками ли мне хлюпать
В грязях угольных болот?..
Изменилась очень сильно,
Позабыв про парики.
Здесь дожди идут обильно,
Заводские здесь гудки
Пробуждают спозаранку.
Вместо накладных ресниц,
Вместо шёлковых перчаток –
Пара старых тусклых спиц.
Я с утра и до заката
Жизнь вдыхаю в сон вещей:
Вечность, кажется, заткала…
Так, наверное, Одиссей
Прикоснулся к покрывалу,
Что сткала его жена:
Пусть и тайно распускала
По ночам его она,
В нём – Надежда, тайный пламень,
В нём – душа его творца.
Так и я под утро ставень
Распахну, налью винца,
Приготовлю завтрак мужу
(Пьяный Хеймитч ещё спит),
Вместе с солнцем гляну в лужу,
Что под окнами блестит,
И, зевнув, примусь за долгий,
Утомительный свой труд.
Моё дело очень тонко,
Безмятежность – вот ему
Спутник верный, ведь свергает
С высей горней высоты
Совершенство – грусть. Не встанет
На пути она мечты.
Позабуду про былое –
Мишуру постылых дней…
Я в далекий Капитолий
От раздолья сих степей
Не вернусь, вы мне поверьте:
Дух устал от трескотни,
Пустоцветья славы, сплетен,
Бесконечной беготни.
Навещу, найдя минуту,
Лучше друга своего –
Пита, славного трибута,
Китнисс, жёнушку его.
ГЕЙЛ – ПИТУ
Пит, пишу – чего же боле?
Может, не дойдёт письмо
До тебя, но всё же с воли
Рад приветствовать тепло.
Здесь, на травах ленных дома
Дышит радостью душа,
Здесь нам пить из фляги с ромом
Старым можно, не спеша.
Здесь нам часто сладко спится
Под шатром из ярких звёзд,
Хоть нельзя порой светиться
Миротворцам – так что грёз
Царство наше лишь. И часто
Вспоминаем те года,
О которых сны напрасно
Нам поют - их навсегда
След потерян в прошлом. Живы
Только в памяти дедов
Годы радости и мира,
Годы безмятежных снов.
Как понятны мне невольно
Все движения души,
Друг, твоей! Мне очень больно
Здесь сидеть в лесной глуши,
Зная, что тебе в столице,
В чаде временных утех
Ждать придётся вереницу
Дней до Бойни… Участь тех,
Кто был выбран, в сердце мира
Отпечаталась навек:
Он как будто стал вдруг сирым…
Что сказать мне, человек?
Чем облегчить твоё горе,
Ведь моё ещё страшней:
Знать, что Китнисс будет вскоре
Биться с лучшим из друзей?..
Лучше б выйти на Арену
Вместо вас обоих, но
Не пробить барану стену,
Изменить, что суждено,
Не под силу мне… Бедняга,
Детских дней товарищ, бро,
Я теперь один – бродяга
В мире этом! Как суров
Иногда бывает судеб
Приговор!.. Тебе отдал
Ту, которую я грудью
От рожденья защищал.
Нет страшнее осознанья,
Что в один ужасный день
Небеса мои воззванья
Навсегда отринут… Сень
Рая встретит вас, иль, может
(Лишь Надеждою живу),
Вам Всевышний вдруг поможет,
И увижу поутру
Одного живым из смысла
Моей жизни?.. Береги,
Друг, мою невесту!.. Быстро
От судьбы своей беги,
Если это и возможно…
Знай, что я пока живу,
Хоть и жизнью это сложно
Мне назвать. Но назову.
ОБРАЗ УТРАЧЕННОГО
Эстетическому чувству
Вновь подвластен разум мой.
Как, скажи, всего искусство
Может сделать нас порой
Восприемниками блага,
Заключённого в одном
Миге? Вспомни только сагу
О Голодных Играх, бро,
И поймёшь всё то, что вызвал
Этот образ у меня
В глубине души - так вызрел
Дух, что радостней огня
До сих пор питает сердце,
Что бесстрастно ко всему
Затворило свою дверцу
И забыло про весну.
Вспомни Мельмота: казалась
Песня у заката дня
Ему тайной, что скрывалась
У истока бытия.
Я как этот парень - так же
Юность дальнюю свою
Промечтал на горькой страже
Счастья, не сказав "Люблю".
Так же выстрадано мною
Всё, что я теперь пою,
Так же вечны грусть и горе,
Что на дне души таю.
Так же есть надежда, часто
Мной в закатных облаках
Уловляемая страстно -
Сей пустой мираж, в веках
Нами вспоенный... Я так же
Вечно юн душой своей...
Юность! Ты, что так отважна,
Что так жаждешь новых дней, -
Ты в себя весь мир вбираешь,
Лучших чувств экстаз! К концу
Наших дней ты равно станешь
Нам по ценности - венцу
Дней седых.... В тебе блаженство
Обрели мы. Ты - звезда
И, быть может, совершенство,
Что угасло навсегда.
ПЕСЕНКА ЭФФИ
Может ль быть что романтичней,
Чем сидеть с глинтвейном [1] там,
Где дружок мой закадычный
Отдаёт себя мечтам?
На пороге дома в Шлаке
Пит как будто стал другим.
Точно мученики в раке,
Ждём прихода новых зим.
Снег никак не выпадает,
Только холод по ночам,
Только чаще грязь мешаем,
Только чаще мы очам
Дарим радость созерцанья
Неприкрытой наготы
Той природы, что мерцаньем
Так обласкана звезды
Старой, точно мир: Полярный
Свет почти что недвижим,
Так и мнится, что солярный
Культ заимствован от зим:
Так он странно вдохновляет -
Этот свет холодных звёзд,
Что как будто прославляет
Мерный пляс беспечных грёз.
Я стянула сигарету [2]
(Хеймитч не заметит: он
Курит и зимой, и летом:
Сдохнет - будет поделом [3]),
В ожидании рассвета
Пью горячее вино.
Хорошо мне быть согретой
Мыслью - всё о нём одном.
Я почти забыла прошлых
Дней весёлых гулкий гам,
Вечеринок глупость пошлых...
Впрочем, надоела вам
Этим я упоминаньем:
Каждый стих, что о себе
Я пишу, воспоминаньем
Не о горестной борьбе
Приправляю, но опасной
Прошлой слабостью - о том,
Как когда-то мне прекрасным
Мнился беспробудный сон...
Я теперь всё реже ставлю
В привезённый мной бумбокс [4]
Диск столичных песен: ставни
Лень захлопывать - не снёс
Хеймитч, да и Пит, тех песен,
Что когда-то душу мне
Грели в дни рассветных весен,
Хоть мне дороги оне.
Реже я перебираю
Фотографии былых
Дней: те дни как будто тают
В памяти. Я снов пустых
Разгоняю бред и плачу,
Отчего - не знаю я,
Оттого ль, что бред собачий
В мир нести - моя стезя [5]
Хоть былая, - мне напомнит
О былых просчётах вновь,
Или Хеймитч вновь уловит
Мой акцент столичный?.. [6] Кровь
Разбавляю сладким дымом
Разведённого костра.
Ты прости меня, родимый,
Что не так уж я проста:
Я сестра тебе по духу,
Ментор, но жена иным
Силам - как отгонишь муху,
Протрезвеешь - может, к ним
Приобщишься в час молчанья -
Как сейчас я. Тишь стоит
В этот дивный час венчанья
Меня с Вечностью [7]. И Пит
Понимает меня: глубже
Уж понять нельзя меня.
Мой трибут! Во имя дружбы
Разведи ещё огня!..
Тишь стоит... Панем мерцает
В бесконечности степей [8].
Завтра новый день настанет,
Важный-важный... [9] Жду. Ей-ей!..
________________
[1] что может быть традиционней и прекрасней подогретого вина с пряностями, к которому меня в своё время пристрастили ролевики?..
[2] делать подобное - в очень редких случаях, не подумайте ничего плохого - весьма меня забавляет
[3] аллюзия на фразочку Эльвиры из "Эльвиры-Повелительницы Тьмы": "Кури, скотина, умрёшь от никотина!"
[4] не знаю, почему Эффи привезла именно бумбокс, с помощью которого она слушала свои любимые капитолийские песенки, наверное, на большее моей фантазии в фанфике просто не хватило
[5] Хеймитч, да и многие другие долгое время считали деятельность Эффи чем-то очень несущественным, особенно попытки привить трибутам "хорошие манеры" и стремление заставить их читать заготовленные по карточкам речи.
[6] в моей версии Эффи почти избавилась от этого акцента, у С. Коллинз он весьма раздражает главную героиню
[7] это что-то из рода очень архетипического, вроде вещания П. Флоренского о Варваре: "В Варваре-Мученице обычно замечают ее мечтательность, ее отрешенность от жизни, ее Христово-Невестенство".
[8] вам Орен никогда не напоминал Панем?)
[9] для тех, кто не читал эпопею: "Сегодня важный-преважный день" - одна из любимых фразочек Эффи Тринкет