Две наиболее распространенные версии объяснения происхождения днепростроевских мечей: нападение печенегов на войска Святослава или на купеческое судно – обе наталкиваются на препятствие в виде ширины Днепра на рассматриваемом участке (рис. 2). Опасаясь кочевнической засады, судно, несомненно, двигалось бы фарватером (центральным протоком) между островами Стрелецким и Чёрным и уж никак не возле левого берега. Константин Багрянородный описывает остановку русов на острове св. Григория (Хортице), специально отмечая: «от этого острова росы не боятся пачинакита, пока не окажутся в реке Селина» (Константин Багрянородный, 1991, с. 48-49). Резкое расширение русла Днепра начиналось сразу ниже Кичкасской переправы (рис. 1), и проход мимо Чёрного острова фактически знаменовал достижение безопасной от кочевников зоны.
Версию о крушении судна также следует отбросить сразу – в зоне котлована плотины между островом и левым берегом на картах не значится ни камней, ни мелей; к тому же среди материалов наблюдений за котлованом левого берега нет ни единого предмета, который можно было бы уверенно причислить к грузу, такелажу или иным принадлежностям судна, как нет среди них и другого оружия или вещей Х в.
Для сравнения в порожистой части Днепра около 1813 г. рыбаками был выловлен византийский посеребренный медный сосуд с монетами императоров Никифора Фоки (963-969 гг.) и Иоанна Цимисхия (969-976 гг.) (Чертков, 1843, с. 209-210; Кропоткин, 1962, с. 31). Из коллекции А. Н. Поля происходит беспаспортная скандинавская булавка (Мельник, 1893, с. 96, табл. Х, № 274), место и обстоятельства находки которой не уточняются. В. Н. Зоценко, очевидно, объединяя булавку с финской коньковой подвеской № 299 того же каталога (Мельник, 1893, с. 99, табл. Х, № 299), отнес пункт к Звонецкому порогу (Андрощук, Зоценко, 2012, с. 130). В 1958 г. А. В. Бодянский собрал из размыва берега возле с. Старые Кодаки (напротив Койдацкого порога) 5 сферических гирек Х в. вместе с обломками древнерусской керамики и железной «вилкой» (Шарафутдинова, Телегин, 1959, с. 15-16). Этот немногочисленный материал тем не менее заставляет ожидать и от остатков купеческого судна, кроме оружия, торговый инвентарь, личные украшения, бытовые предметы, предметы импорта и эквиваленты обмена.
В. И. Равдоникас и Н. А. Чернышёв посчитали мечи продукцией одной мастерской, опираясь на сходство клейм на клинках, что уже изначально было натяжкой: ведь три меча были отнесены к оружейне, выпускавшей мечи с клеймом ULFBERHT, а два – к безымянной мастерской с клеймом в виде креста. Кресты на мечах № 4 и 5 не идентичны, причем костыльный крест стратиграфически наиболее позднего меча № 5 широко используется в клеймах мечей XI-XII вв. (ср.: Кирпичников, 1966, табл. XVIII, 7-9; XXVIII, 1, 2, 4; Oakeshott, 2000, p. 58, 59, 62; Peirce, 2002, p. 133), т. е. его дата открыта. Что касается трёх(?) клинков с клеймом ULFBERHT, то они принадлежали к одной из самых престижных и популярных оружейных мастерских Северной Европы эпохи викингов (Кирпичников, 2007; Стальсберг, 2010). Полосы мечей № 1, 4 и 2, 3 (рис. 4) разного типа: первые заметно сужаются к концу, вторые на конце шире. При этом клинок меча № 1 с предполагаемым клеймом ULFBERHT самый узкий из трех у рукояти (5,1 см и 5,4-5,5 у мечей № 2-3), а самый широкий клинок меча № 4 (5,6 см) с клеймом в виде креста резко отличается от полосы меча № 5 (5 см).
А. Н. Кирпичников отмечает, что «оформление этих, несомненно, одновременно изготовленных мечей различно; они были явно рассчитаны на индивидуальные вкусы покупателей» (Кирпичников, 2007, с. 84). Особенно специфичной выглядит массивная рукоять меча № 1 общей высотой 20,2 см при стандарте трех остальных в 15,5-16,1 см (рис. 5). Такая рукоять могла быть изготовленной и смонтированной на меч исключительно под конкретного заказчика, готового увеличить общий вес меча за счет возможности нанесения более безопасного рубящего удара кончиком меча (Соловьев, 1985. с. 148-151) под индивидуальную манеру фехтования.
Ни на одном из днепростроевских мечей не было бутероли или оковок ножен. Лишь на клинке меча № 1 зафиксированы остатки ткани, возможно, от ножен, в любом случае свидетельствующие о его другом способе хранения или попадания в воду, чем в случае с мечами № 2-5. Несмотря на хорошую сохранность клинков, на лезвиях всех пяти мечей есть характерные множественные мелкие выщербины от ударов острым предметом, причем у мечей № 1 и 2 они концентрируются только на одном из лезвий. По всей видимости, речь идет о мечах, уже побывавших в битве, а никак не новых, предназначенных для продажи. Наконец, как минимум метровая прослойка песка между мечом № 5 и остальными говорит о неоднократности события, повлекшего попадание мечей в воду. Как свидетельствует стратиграфия Киевского Подола, самые большие темпы накопления аллювиальных наносов Днепра фиксируются в Х - начале ХІ в. (Сагайдак, 1981; 1991; Khamaiko, Komar, 2012).
Находка в 2011 г. в Днепре напротив Чёрной скалы о. Хортица меча Х в. полностью ложится в схему днепростроевских мечей: это меч с латинским клеймом на клинке и богатой отделкой рукояти инкрустацией аналогично мечам типа V при форме навершия, аналогичном мечам типа T2 по Я.Петерсону (Petersen, 1919, s. 150-156; pl. III; Кирпичников, 1966, с. 31-32; табл. VI, 3; VIII, 3; X, 1, 4). Необычно лишь его залегание на дне современного русла Днепра, позволившее рыбаку подцепить меч драгой. После начала строительства Днепрогэс стратиграфическая ситуация с донными отложениями Днепра ниже электростанции неоднократно поддавалась антропогенному влиянию. Сначала таковым стало поочередное перекрытие протоков плотины в 1928-1930 гг., разрушительное влияние которого описал Г. Г. Мартенс на примере котлована среднего протока в 1930 г. Повторное сильнейшее воздействие оказали взрывы плотины в 1941 и 1943 гг. Следствием резкого усиления течения стало как размывание верхних слоев донных отложение в районе о. Хортица, так и перемещение верхних слоев в направлении от плотины к острову. На данный момент без геологических исследований, разумеется, сложно сказать, насколько вероятен вариант дальнего перемещения донных отложений с включением культурных остатков на целый километр ниже по течению, но и его предварительно нельзя сбрасывать со счетов.
Меч в реке непосредственно возле Хортицы, где, согласно Константину, русы останавливались для жертвоприношений (Константин Багрянородный, 1991, с. 48-49), резко склоняет чашу весов в пользу версии о ритуальном характере днепростроевских мечей. Среди них нет рядовых или выполненных неискусно – в жертву приносилось только оружие, достойное божества. Благополучно минуя пороги, двигаясь вниз по Днепру, русы приносили кур в качестве благодарственной жертвы священному дубу на острове св. Григория (Хортице). Наоборот, отбывая с Хортицы в сторону опасных порогов в период противостояния с печенегами, следовало приносить охранительные жертвы. Для варяжской части экипажей и пассажиров суден такая ситуация была равноценна выступлению в военный поход, поэтому по древнему германскому обычаю они жертвовали в воды Днепра один или несколько мечей. Не исключено, что две зоны находок мечей (возле Чёрного острова и Хортицы) объясняются именно двумя видами жертв, приносившимися с кораблей, спускавшихся или поднимавшихся по Днепру.
Могли ли среди жертвователей быть воины Святослава, как хотелось бы видеть части исследователей? Бытование мечей типов S, T1, T2 в основном приходится на более поздний период - последнюю треть X - начало XI в. (Андрощук, 2010, с. 72-87), но отделка днепростроевского меча № 1 (тип Т1) полностью повторяет декор мечей типа E2, дата которых в древнерусских комплексах не выходит за рамки середины Х в. (Каинов, 2001, с. 57-58). Аналогичная ситуация с хортицким мечом 2011 г., рукоять которого по форме сходна с типом Т2, но по декору аналогична более раннему типу V. Комбинация элементов среднего и позднего периодов эпохи викингов в этих мечах, скорее всего, указывает на 70-80е гг. Х в., тогда как днепростроевские мечи типа S могут оказаться и несколько более поздними. Именно на отрезок 968-997 гг. приходится период повышенной военной активности печенегов против Руси (летопись фиксирует нападения 968, 971-972, 988, 992, 995-997 гг.). Путешествие через днепровские пороги в это время было связано с особым риском для жизни, что полностью оправдывало в глазах язычника столь дорогостоящую жертву, как меч.
⇓ Источники и литература
Источник: Комар А. В. Мечи Днепростроя (к истории находки 1928 г.) Русь в IX-XII веках: общество, государство, культура / Ин-т археологии РАН; отв. ред. Н. А. Макаров, А. Е. Леонтьев; сост. И. Е. Зайцева. - Москва; Вологда: Древности Севера, 2014.
Подробнее: https://swordmaster.org/2017/01/24/mechi-dneprostroya-k-istorii-nahodok-1928-goda.html