Концепцией, резко противостоящей идеям Д.А. Леонтьева, является понятие смысла, выдвинутое выдающимся немецким философом (феноменологом) Э. Гуссерлем. Для него «смысл» является всегда конструкцией сознания и существует только в сознании. В настоящее время она является доминирующей в западной философии.
Смысл связывает, по его мнению, человека с миром. Известна его крылатая фраза: «Между сознанием и реальностью зияет пропасть смысла»[18, с.108]. Предметом анализа для Гуссерля становится «поток переживаний», в которых конституируется смысл. Это понятие немецкий феноменолог заимствует у Бергсона, который ввел представление о длительности (dure¢e) как жизненном потоке человеческих переживаний. Следует отметить, что термин «переживание» перегружен в философском дискурсе множеством различных и часто несовместимых между собой коннотаций, что делает категориальный смысл этого понятия весьма неопределенным.[19]. Во всяком случае, Гуссерль старается оградить это понятие, с одной стороны, от устоявшихся психологических трактовок его как эмоционально-чувственной сферы сознания человека, а с другой стороны, от каких-либо метафизических или экзистенциалистских истолкований. В его трактовке переживания (в самом общем понимании) – это акты активности сознания, направленные на конституирование смысла. С другой стороны, Гуссерль под переживаниями часто понимает сами конституированные сознанием смыслы.
Исходный замысел Гуссерля состоял в том, чтобы обнаружить в нерасчлененном потоке переживаний субъекта исходные трансцендетальные (т.е. всеобщие) структуры, конституирующие все человеческие смыслы, покрывающие собой как область повседневной жизни, так и сферу научного познания. Таким образом, намечается феноменологический анализ «потока переживаний» с целью обнаружения в нем исходных и, как считал автор трансцендентальной феноменологии, сущностных (эйдетических), априорных и универсальных форм конституирования человеческих смыслов. Такой анализ предполагал своеобразное отделение «зерен от плевел»: операций, конституирующих смысл, от самих смыслов, присутствующих в сознании конкретного субъекта. Чтобы осуществить операцию обнаружения исходных, имманентных, конститутивных (и априорных) смыслов в сознании человека, немецкий философ предлагает необычную процедуру элиминации из сознания индивида всех заимствованных из жизненного опыта (пришедших извне) и коммуникаций (т.е. не своих) смыслов. Другими словами, он предлагает проделать некоторый мысленный эксперимент с собственным сознанием, основанный на интроспекции. При этом Гуссерль опирается на картезианский опыт «методического сомнения»: сомневаться можно в любых человеческих смыслах, не подлежат сомнению лишь абсолютно достоверные (как представлялось немецкому феноменологу) процедуры осмысления мира. Продолжая дело Р.Декарта, предложившего метод «методического сомнения» (когитаций – cogitations) в вопросе о существовании внешних вещей, Гуссерль и разрабатывает метод феноменологической редукции. Как отмечает Шюц, «он (этот метод – А.К.) является не чем иным, как обновленной радикализацией картезианского метода» [20, с. 165].
Итак, сознание представляет собой, по Гуссерлю, непрерывный (континуальный) поток переживаний, обнимающий собой как чувственную сферу, так и интеллигибельную, содержащую смыслы. Переживания различаются своей ясностью (степенью отчетливости), глубиной осмысленности, временностью (некоторые из них уходят в прошлое, откладываются в памяти, другие длятся в настоящий момент). Пока я обращаю свой взор на воспринимаемый предмет, переживаемое становится уже пережитым.
Свой метод обнаружения трансцендентальных структур конституирования смысла великий феноменолог назвал «феноменологической редукцией» Феноменологическая редукция – это метод философа, а не обычного человека в естественной установке, разделяющего наивную веру в то, что все интенциональное (мыслимое) есть существующее в мире. Феноменологическая редукция предлагает в анализе смыслов опираться только на имманентные, присущие сознанию самому по себе, структуры, которые, в конечном счете, и определяют, по Гуссерлю, наши способы понимания мира. Для того чтобы выявить эти структуры, т.е. раскрыть механизмы нашего осознания мира, необходимо, по мысли Гуссерля, «заключить внешний мир в скобки», т.е. в анализе сознания умышленно и систематически устранять всякое содержание, связанное с информацией о внешнем мире. Это довольно радикальная процедура предполагает исключение из нашего поля рассмотрения не только внешнего мира, но и общепринятых представлений о посюстороннем (внутреннем) мире: «Наконец, не только практическое знание о мире, но также и суждения всех наук, относящиеся к внешнему миру, все естественные и социальные науки, психология, логика и даже геометрия – все они должны быть заключены в скобки». [20, с.167]. В итоге мы получаем доступ к трансцендентальным и априорным (т.е. не зависящим от внешнего опыта) структурам сознания. В числе таких структур (т.е. актов активности сознания) Гуссерль упоминает почти все известные в психологии формы психической активности сознания: от аффективных до интеллектуальных. К ним относятся восхищение, радость (по поводу чего-либо), актуализация внимания, предикация, суждение, апперцепция (формирование содержания восприятия в потоке переживаний), ретенция (удержание переживания), протенция (предвосхищение будущего восприятия на основе существующего), аппрезентация (формирование переживаний о Другом в потоке собственных переживаний), рефлексия и т. д.
Вопрос об априорности каких-либо логических структур в формировании смыслов, по меньшей мере, является спорным. Безусловно, мозг человека, сформировавшийся в результате длительной биологической эволюции (в филогенезе человеческого вида), стал приспособленным для мыслительной деятельности, но развитие мыслительных способностей человека существенно зависит от практического опыта, приобретаемого в процессе его социализации. В этом плане в психологии принято различать генетические задатки (или предпосылки) формирования мышления и развитые (в разной степени) в социальной среде способности правильного мышления. Работы Ж.Пиаже и Л.С Выготского убедительно показывают, что ребенок проходит ряд стадий развития мышления и речи, и только к двенадцати годам овладевает понятийным мышлением [21]. Существенную роль в этом развитии мышления играют споры детей друг с другом, общение с взрослыми, образование. Даже взрослые люди не всегда овладевают навыками правильного мышления. Так в многочисленных работах этнографов и социологов было установлено, что в архаических культурах взрослые люди не владеют понятийным мышлением, логическим выводом, логическим анализом и т.д. [22]. Смыслотворчество является социокультурным продуктом, и не дано человеку от рождения.
Для обнаружения трансцендентальных структур, отмечает Н.М.Смирнова, “необходимо изменить «наивную» позицию – ориентацию на объекты – и «повернуться к себе», осуществив специфический акт рефлексии в отношении собственного опыта. В рефлексии же обнаруживается и фундаментальное свойство сознания – интенциональность, нацеленность на объект, о котором я думаю, воспринимаю, размышляю; быть может, воображаю”. [23, с. 68] Таким образом, Гуссерль предлагает провести радикальную демаркацию между феноменологической установкой (философа) и «наивной» установкой обычного человека, которую он называет «естественной установкой».
Естественная установка доминирует в повседневном сознании обычных людей, не различающих «мыслимое» и «существующее», для них это одно и то же. Именно в естественной установке человек признает объективное существование предметов внешнего мира, природы, культурных объектов (артефактов), как и существование других людей, обладающих телом и сознанием. Это установка человека не рефлектирующего, а проживающего жизнь в общем для всех людей жизненном мире. Эту установку Гуссерль подвергает критике за неоправданную «объективацию» данного в сознании смысла мира. Сознанию, по Гуссерлю, всегда с необходимостью присуща направленность на внешнее, будь то внешний мир или тело самого сознающего (ego). Когда мы выносим суждение, то судим о чем-либо внешнем (т.е. предмете), переживаем по поводу каких-то внешних обстоятельств, испытываем страх перед чем-то или кем-то, вспоминаем события во внешнем мире и т.п. Гуссерль назвал эти «направленности на » интенциональностью. Но то, что представляется в интенции – мыслимый, угрожающий, радующий, переживаемый предмет, - отнюдь не всегда является реальным объектом, существующим в самом мире. Этот мыслимый предмет Гуссерль назвал ноэмой. Безусловно, понятие ноэмы в значительной степени совпадает с логическим понятием предмета мысли, которые логики обычно трактовали как реальный предмет, существующий в мире. Гуссерль же считал, что в смыслах мы имеем дело с мыслимым объектом, т.е. с ноэмой.
Гуссерль резко выступает против некритического отождествления смыслов с самими вещами, т.е. реификации. Однако Гуссерль не замечает, что в своей критике «незаконной», с его точки зрения, реификации он переходит на позицию крайнего субъективизма, согласно которому «объективный» (т.е. «вещный» мир) никогда не дан сознанию. Мир с позиции трансцендентальной философии всегда существует как мир «переживаемый», мыслимый. Получается довольно парадоксальная ситуация, когда «смыслы мира» могут существовать без самого мира.
Пытаясь реабилитировать позицию Гуссерля и отвести от него обвинения в идеализме и солипсизме, Шюц отмечает, что великий феноменолог отнюдь не отрицает существования жизненного мира, в котором люди признают существование внешней и внутренней (духовной) реальности. Он лишь временно исключает его из поля своего рассмотрения для того, чтобы обнаружить не замечаемые в повседневной жизни скрытые сущностные «идеальные предметности» - трансцендентальные структуры.
Обращение к сфере переживаний человека является для Гуссерля принципиальным и составляет суть его феноменологической позиции. Кратко эту суть можно выразить следующим образом: все смыслы возникают из переживаний, они конституируются особой деятельностью сознания, направленной к смыслу. Все переживания живут (существуют) в нерасчлененном, недифференцированном на отдельные сегменты, потоке длительности. Формирование (конституирование) смысла предполагает особые операции с этим потоком, которые вслед за Декартом можно назвать когитациями или медитациями. Открытие этих медитаций – заслуга, прежде всего, Гуссерля.
Переживания живут в жизненном «потоке длительности» (dure¢e). Переживание, как отмечает Шюц, это «именно то, что появляется или появилось в сознании» [20, с.756]. Переживания, следовательно, могут приобретать различные модификации, «относящиеся к области внимания, переживания мира восприятия, мира воспоминаний и мира чистой фантазии, а тем самым и все нейтрализующие модификации наглядного представления» [20, с.770]. Переживание трактуется Гуссерлем и как содержание сознания (пережитое), и как процесс – «спонтанная активность сознания». Переживания мелькают, удерживаются, всплывают, актуализируются в сознании или уходят в небытие, они занимают весь спектр состояний сознания от аффектаций до осмысленных суждений. Следуя этому неотрефлектированному потоку длительности, сознание ego «имеет дело лишь с текучими, не имеющими границ, постоянно переходящими одно в другое переживаниями». [20, с.740]. В пределах этого потока длительности «Я» спонтанно переходит от одного «Сейчас» к другому «Сейчас», поэтому отдельные фазы переживаний сплавляются в «единый континуум».
Единый, нерасчлененный континуум «потока сознания» наполнен предфеноменальными переживаниями, т.е. смутными, неопределенными, неосмысленными. Формирование смысла предполагает актуализацию внимания на некоторых из них под определенным углом зрения, их отличение от других переживаний и удержание в модусе внимания. «… Со всей ясностью, - пишет Шюц, - обнаруживается, что осмысленность может быть обнаружена только лишь за прошедшим воспоминанием, т.е. таким, которое предстает обращенному назад взору, как завершенное и исчерпанное» [20, с.742]. «Переживание, - подчеркивает Шюц, - в силу того, что оно замечается и улавливается, обретает новый образ бытия, оно становится “отличаемым”, “вычлененным ”, и это различение – не что иное, как уловленность, превращение в предмет внимания» [20, с.740].
Все отмеченные акты активности сознания формируют феноменальные переживания, т.е. конечные, пережитые, наполненные смыслом. Эти очерченные переживания являются уже феноменом.
У Гуссерля осмысленность переживания связывается с переходом от допредикативного опыта к предикативному. Допрекативный опыт имеет дело со смутными переживаниями. Любое переживание всегда направленно на переживаемый предмет – ноэму. Но оно еще не «определившееся» переживание, допрекативное в том смысле, что в нем нет характеристики мыслимого предмета, т.е. его предикации. Ноэма обрастает содержательными характеристиками в ноэтических актах.
Смыслы – это определенные «чтойности», которые формируются в рефлективном отношении к собственным переживаниям (осел – животное, Волга – река и т.д.). К этим смыслам люди приходят на основе тех трансцендентальных априорных структур, которые Гуссерль выводит в установке феноменологической редукции. Люди, по мнению немецкого феноменолога, не обнаруживают этих структур, ибо в естественной установке господствует нерефлектирующее сознание, т.е. они не сознают, «как» формируются смыслы. Феноменологическую позицию можно пояснить с помощью аналогии между работой (активностью) сознания и работой компьютера. Компьютер снабжен программой и базой данных. Нормальная работа компьютера предполагает единство и того (программы) и другого (базы данных). При отсутствии базы данных мы имеем дело только с запрограммированным компьютером – аналогом редуцированного «чистого» сознания, т.е. не содержащим смыслы (данные опыта). Таким образом, «содержательное» сознание (сознание, сознающее мир) возникает, когда на априорные структуры накладывается опытное восприятие. С помощью этих структур фактическое восприятие (здесь и сейчас) превращается в феномен.
Таким образом, с точки зрения Гуссерля смыслы всегда являются продуктом сознания. Его заслугой является раскрытие процесса формирования смысла в сознании, а недостатком является именно радикальное сомнение в том, что человек может судить о мире самом по себе (т.е. объективном мире). Конечно, он не отрицал, что мир существует вне нас, но упорно отстаивал идею о том, что всё, что мы можем сказать о мире, дано нам только через феномены, т.е. смыслы, существующие в нашем сознании. Гуссерль избегал таких понятий как «образ», «отражение», поэтому не смог понятно объяснить, что такое истина, подменяя её понятием «очевидности». Здесь сказывалось его математическое образование, ведь математик конструирует смыслы своих формул и уравнений, не прибегая к аргументам природного свойства. Для Гуссерля смыслы – это не отражения объективного мира, а всего лишь конституции (порождения) сознания, за которые человек не может выйти. Такое мнение, безусловно, сближает его позицию с позицией И.Канта, но немецкий агностик хотя бы признавал существование объективных «вещей в себе». Гуссерль, по-видимому, считает, что говорить о «вещах в себе» вообще бессмысленно, ибо нам даны всегда только феномены (т.е. смыслы мира, но не мир). Последнее выражение сближает его позицию с позицией субъективных идеалистов.