Сидя на камне на восточном склоне, Дзирт наблюдал, как глубокая предрассветная синева постепенно светлеет и небо понемногу становится сиренево-розовым. Услышав за спиной тихие шаги Инновиндиль, он обрадовался, потому что за два дня, минувшие после гибели Тарафиэля, она ни разу не выходила из пещеры.
Встав рядом, девушка облокотилась на каменный выступ.
– Рассвет будет великолепным, – сказала она.
– Они всегда прекрасны, – отозвался дроу, – Я люблю эти часы, особенно когда облака висят над горизонтом. Нет ничего приятнее для моих усталых, привыкших к темноте глаз, чем этот мягкий свет, пробивающийся сквозь облачную дымку.
– Несмотря на то что ты столько лет живешь здесь?
Дзирт поглядел на девушку – в предутреннем свете ее точеные черты немного смягчились, а голубые глаза казались глубже. Он решил, что предрассветный час сильнее подчеркивает ее красоту. Сейчас она олицетворяла женственность и нежность, полную противоположность суровой воинственности. Дроу теперь понял, как она многогранна.
– Сколько тебе лет? – спросил он.
– Заканчивается третий век. Тарафиэль был старше меня на несколько десятилетий.
– Ну, для нас это несущественно.
При этом Дзирт прикрыл глаза и задумался. Что ждет его на втором веку? А что происходит с расами, что живут недолго? Может, у них одна жизнь повторяет другую? В чем тогда смысл? Но, поглядев на восходящее солнце, он с надеждой подумал, что каждая жизнь все же приносит в мир нечто новое, приобретая знания и делая открытия. Инновиндиль улыбалась, и взгляд ее дарил умиротворение.
– Ты, верно, не понимаешь, каково это быть эльфом? – спросила она.
Дзирт молчал, глядя на нее.
– Ведь ты ушел из Подземья совсем ребенком, – продолжала она.
– Да нет, постарше.
– Все равно ты жил не в традиционной среде эльфов.
Дзирту нечего было возразить, поскольку всю свою юность в Мензоберранзане он учился лишь сражаться и убивать.
– А здесь ты жил среди народов, у которых короткая жизнь.
– Бренор считает свой возраст веками, как и ты, – возразил Дзирт.
– Дворфам чужды традиции эльфов, – сказала Инновиндиль.
– Ты говоришь так, будто это нечто вещественное.
Оба замолчали – на востоке всходило солнце, и все вокруг менялось каждое мгновение. Небо в легкой дымке облаков переливалось тысячами оттенков.
– А красота восхода – вещественна? – спросила девушка.
Дзирт улыбнулся – она победила.
– Дзирт До'Урден, ты должен осознать, что это значит – прожить несколько столетий, – сказала она, – Это необходимо. Если посчастливится избежать вражеского клинка, ты проживешь отпущенный тебе срок. Но твои друзья – меньше, и ты должен понимать, что это значит.
– Меньше? – уточнил Дзирт.
– Живут меньше, – тут же поправилась Инновиндиль.
Дроу хотел что-то сказать, но замер, глядя на восток. Сердце ныло, а созерцание прекрасного смягчало боль.
– Ну, так что? – не отступала Инновиндиль. Он молчал. Девушка осторожно опустила руку ему на плечо, и гнев, злость и безысходность, начинавшие подниматься в его душе, отступили.
– Дзирт? – тихо окликнула она.
– Это хорошие друзья, – наконец выдавил он. Девушка держала его за плечо, пока он не обернулся.
– Наверное, даже больше, чем друзья? – спросила она.
Дзирт сжал зубы.
– Дочь Бренора, – поняла Инновиндиль. – Ты любишь человека, приемную дочь короля по имени Кэтти-бри.
Дзирт проглотил комок в горле:
– Любил.
Инновиндиль удивленно поглядела на него.
– Она погибла в Низинах вместе с Бренором, Вульфгаром и Реджисом, – глухо промолвил Дзирт. – У меня были прекрасные друзья…
Голос его прервался, и он снова сосредоточился на великолепном зрелище, не обращая внимания на боль, которую свет причинял его глазам, словно хотел, чтобы она заглушила ту, другую, более сильную и незатихающую.
Инновивдиль крепко сжала его плечо и спросила:
– Ты жалеешь о своем выборе?
– Нет, – ответил дроу, ни секунды не раздумывая.
– Но ты полюбил человека.
– Что же, я ошибся? – с вызовом спросил Дзирт, но потом добавил тише и с другой интонацией: – Разве я ошибся?
В глазах его стояли слезы.
– А ты считаешь, что эльфу, который может прожить семьсот лет, разумно влюбиться в женщину, которая в самом лучшем случае доживет до ста? – вопросом на вопрос ответила Инновиндиль. – И подумал ли ты, что если у вас будут дети, они состарятся и умрут раньше тебя, разве это не ужасно?
Дзирт невольно вздрогнул.
– Не знаю, – едва слышно ответил он.
– Это потому, что ты не понимаешь – что значит быть эльфом, – с уверенностью заключила Инновиндиль.
– Значит, ты считаешь, что я был не прав? – спросил Дзирт, обернувшись к ней.
Однако Инновиндиль поглядела на него с обезоруживающей улыбкой.
– Это наше проклятие – пережить многих из тех, кто нам близок и дорог, – сказала она. – У меня было двое возлюбленных из рода людей.
Дзирт глядел на нее, не зная, что сказать.
– Первой любовью моей жизни оказался человек, причем уже не юный по меркам людей, – продолжала она, тоже повернувшись в сторону восходящего солнца. – Он был необычайно одаренным магом, причем абсолютно нечестолюбивым, и очень добрым и отзывчивым. – Она печально усмехнулась. – Как же я его любила! А похоронила, когда по меркам эльфов была еще совсем девочкой – мне тогда было меньше, чем тебе сейчас. Было так больно… Прошел почти век, прежде чем я решилась полюбить другого человека, – проговорила она, устремив в небо невидящий взгляд.
– И он тоже умер, – договорил Дзирт.
– Да, но мы провели вместе тридцать прекрасных лет, – с улыбкой сказала Инновиндиль. Она помолчала, потом повернулась и в упор посмотрела на дроу. – Ты не знаешь, что значит быть эльфом, Дзирт До'Урден, потому что никто не помог тебе это понять.
Ее слова прозвучали как предложение. Но Дзирт боялся его принять. Если он осмелится еще раз открыть сердце, вдруг оно снова разобьется?
– У нас есть незаконченное дело, – решительным тоном объявил он. – Тарафиэль не должен остаться неотомщенным.
– Ты убьешь зарубившего его орка?
– Обещаю, – сжав зубы, ответил дроу. Он не сразу заметил тяжелый, пристальный взгляд Инновиндиль, но под ним его решимость как-то поколебалась.
– Выходит, наша цель – отомстить за Тарафиэля? – спросила она.
– А разве нет?
– Нет! – гневно воскликнула Инновиндиль, встав во весь рост и надвигаясь на Дзирта, как грозная богиня. – Ненависть и возмездие не могут быть нашей – во всяком случае моей – целью.
Дзирт невольно отшатнулся.
– По крайней мере до тех пор, пока Заря находится у этих грубых и жестоких тварей, – продолжала Инновиндиль, справившись с эмоциями и становясь спокойнее. – Я не позволю гневу убивать мою душу, Дзирт До'Урден. Я не позволю злобе затуманить мой взор или хотя бы на шаг сбить меня с избранного пути. Я в ответе за Зарю и не предам друга ради утоления своей ярости.
В последний раз взглянув на Дзирта, она повернулась и пошла к пещере.
И Дзирт остался один на склоне, облитом теплым утренним светом.
– Рассек эльфа пополам, – доложил Герти один из двух гигантов, явившихся к ней с докладом. – Он обращается с мечом так, словно обладает силой тьерлаан-гау, – добавил он, употребив самоназвание гигантов.
Герти Орельсдоттр поджала губы. Снова этот Обальд победил, устроив ошеломляющее зрелище своим подданным, которые и так уже считают его богом.
– А что дроу и другой эльф?
– О Дзирте До'Урдене мы ничего не слышали… вроде бы, – ответил гигант, поглядев на товарища, с которым они ходили вместе.
– Вроде бы? – переспросила великанша. – Нашли труп дроу.
– Дзирта? – уточнила Герти.
– Доннии Сольду, – ответил первый гигант, и Герти удивленно уставилась на него.
– Тело нашли в скалах, – добавил другой. – Резаные раны.
Герти призадумалась. Может, Донния столкнулась с Дзиртом? Или с наземными эльфами? Потом великанша хихикнула, решив, что Донния довела своих же товарищей. Но ведь у дроу так нередко случается. Они настолько озабочены соперничеством между собой, что так и не совершили никаких значительных завоеваний.
– Мне ее будет не хватать, – проговорила она. – Она была такая… забавная.
Гиганты заметно повеселели, поскольку боялись, что гибель Доннии разозлит их предводительницу.
– Значит. Обальд убил одного из эльфов, разбойничавших в той местности, – сказала она.
– Да, и захватил одного крылатого коня.
Герти вытаращила глаза:
– Да ну? У Обальда теперь есть пегас?
– Мы бы предпочли его убить, – продолжал гигант. – А этот эльф – один из двоих всадников, что напали на нас под Низинами.
– Да, конина вкусная, – пробормотал второй, думая о своем.
Герти помолчала, потом сказала:
– Надо было убить животное. Свернуть ему шею, пока Обальд сражался с его хозяином!
Гиганты с испугом глядели на нее, а она продолжала:
– Это красивые звери, конечно, и мне тоже хотелось бы иметь одного. Но я не желаю видеть, как царь орков носится над полем битвы на крылатом скакуне и отдает приказы своим войскам, словно спустившийся на землю бог.
– Н-но… мы не знали, – пробормотал один из «докладчиков.
– К тому же мы все равно не смогли бы убить коня, – стал оправдываться второй. – Иначе пришлось бы драться с сотней орков.
Герти взмахом руки отпустила обоих, а сама призадумалась. Обальд снова стал героем, а значит, в его войско вскоре прибудут новые гоблины и орки. Его небывалая слава притягивала их, будто магнит.
Но что остается ей? Смиренно стоять и смотреть снизу вверх на этого зарвавшегося орка, парящего в небесах?
Размышления гигантши прервал звук рога, и, поглядев туда, откуда он доносился, она увидела толпы орков, во главе которых шагал Обальд.
– Идет, – довольно пробормотала она.
Стреноженного коня вели рядом. Скакун действительно был прекрасен: гордый, могучий, снежно-белый. Слишком прекрасный для такого урода, как орк. И Герти решила, что в определенный момент потребует отдать животное ей. Конечно, ездить на нем она не сможет, но как чудесно это величественное животное будет смотреться у нее в Сияющей Белизне!
Орки приблизились, и Обальд, отдав приказ следовать дальше, свернул к Герти, а за ним по пятам засеменил Аргант.
– Мы нашли только одного, – сказал король. – Но этого достаточно, чтобы выманить из туннелей побольше орков.
– Почему ты так уверен? – спросила она, не в силах оторвать взгляда от прекрасного жеребца, которого вели мимо.
– Да, это скакун для настоящего правителя, – произнес Обальд, проследив за ее взглядом. – Я уже начал приручать его. Хочу быть верхом на нем, когда эта ведьма Аластриэль из Серебристой Луны придет умолять меня прекратить наступление.
Герти даже на расстоянии видела следы его «приручения» – на белоснежной шкуре жеребца отчетливо виднелись рубцы от ударов плетью. И каждый раз, когда величественный конь пытался гордо поднять голову, ведший его орк рывком дергал узду. Герти представила себе, с какой силой удила рвут ему рот, раз могучий конь повинуется.
– Мне сказали, Донния погибла, – сказала она, обернувшись к Обальду.
– Да, ее труп гниет на скалах.
– Значит, неподалеку бродит Дзирт или другие эльфы.
Орк пожал плечами:
– Мы побудем здесь еще некоторое время, чтобы привлечь в мое войско как можно больше племен. Аргант отправится с небольшим отрядом в туннели рассказать о моих победах. Может, найдем До'Урдена или других эльфов, и тогда я их тоже убью. Если, конечно, у них не хватит ума сбежать через Сарбрин в Лунный Лес. Хотя, пожалуй, и там они не будут в безопасности.
Аргант за спиной Обальда захихикал, как шакал. Герти внимательно вглядывалась в орочьего царя. Может, у него снова помутнение рассудка? Может, его опьянили восхваления, расточаемые со всех сторон, и он позабыл, что собирался сначала утвердить свою власть над уже завоеванными территориями? Ведь совершенно ясно, что переход через Сарбрин будет ошибкой, катастрофой. Правда, втайне Герти надеялась, что именно это Обальд и предпримет.
– Мой царь, – подал за его спиной голос Аргант, – кажется, ты собирался отправиться на юг и помочь сыну покончить с дворфами.
– Ты что же, перечишь мне? – грозно спросил Обальд.
– Нет, мой царь, что ты! – испуганно воскликнул шаман, без конца отвешивая поклоны. – Я только боюсь, Дзирт До'Урден и другой эльф где-то… поблизости… вот…
Бросив взгляд На Герти, Обальд обернулся к Арганту и, утробно расхохотавшись, спросил:
– Ты что же, боишься за мою жизнь?
– Обальд есть Груумш! – провозгласил щуплый шаман, падая ниц.
– Встань!
Аргант тут же вскочил и подобострастно поклонился.
– Когда я сражался с эльфом, тебе было страшно? – спросил царь.
– Нет, мой царь! Он против тебя – ничто!
– А Дзирт До'Урден…
– Тоже ничто! – пропищал Аргант. – Но честного поединка не будет. Дроу… они такие хитрые. Он придет, чтобы убить тебя во сне, я думаю. Боюсь…
– Смолкни! – проревел Обальд.
Аргант пискнул и чуть не упал в обморок.
С перекошенным от гнева лицом орк обернулся к Герти.
Та откровенно забавлялась происходящим.
– Прости меня, мой царь, – прошептал Аргант, подползая сзади к Обальду.
Тот ударил его, не оборачиваясь, и тщедушный шаман отлетел в сторону.
– Я не боюсь ни этого дроу, ни целой толпы наемных эльфов, – сказал он великанше. – Даже если весь Лунный Лес захочет отомстить за смерть одного из своих, я охотно вступлю с ними в бой.
«Ага, и умрешь мучительной смертью», – злорадно подумала Герти.
– У нас достаточно сил, чтобы загнать дворфов под землю и удержать границу по Сарбрину, – вслух сказала она.
– Пока не время, – ответил Обальд. – Я хочу, чтобы дворфы купались в своей крови за то, что посмели противостоять Ульгрену. Пусть пока бьются наверху, а Проффит скоро ударит с юга.
– Но здесь, кроме Дзирта и второго эльфа, преследовать больше некого. Все люди либо погибли, либо бежали.
Обальд поглядел на нее, пробормотал:
– Я подумаю над нашими последующими действиями, – и пошел прочь.
Герти едва удержалась, чтобы не отвесить ему затрещину. Подумать только, он милостиво учитывает ее и отряд гигантов в своих расчетах! Да как он смеет?!
Однако она подавила возмущение, понимая, что пока лучше сдержаться. Если она настроит орка против себя, то шансов захватить потом власть у нее будет мало – слишком много претендентов собралось под знаменами Обальда.
Орков здесь были сотни, а гигантов всего горстка. Она сама поразилась тому, как опрометчиво разбросала свои силы: пара десятков осталась с Ульгреном, а большинство же работали на берегу Сарбрина. Оставалось лишь надеяться, что этот дурак, сынуля Обальда, воспользовался ее помощью и уже согнал дворфов с горы. Герти очень не хотелось, чтобы вся слава досталась царю.
Вскоре она узнала, что Обальд решил повернуть на юг, к Ульгрену.
Глава 24