– Давай, давай, вспоминай, напарник, если в отпуск хочешь! Все свои части привлекай для этого. Кстати, сколько их у тебя дееспособных, как воспринимаешь?
– Трудно точно определиться, Алим. Вот иногда, как тринадцать-четырнадцать работает, а то и семнадцатая, или восемнадцатая включается. Поди, определи, если от многих обстоятельств зависит. И постоянное перераспределение и духа, и огня, да и просто функций или процессов происходит. Давай сосредоточимся на отчете, а то никак не войду в нужное состояние.
– Да, конечно, надо соответствующую практику сделать с конкретным выходом на присутствие или синтез присутствий, например, физического мира Метагалактики, как думаешь?
– Согласен, давай, озвучивай.
Они сели поудобнее, и таинство новых возможностей метагалактических условий потянулось к ним своей насыщенностью и улыбкою, призываемых к сотрудничеству управителей…
Когда и Фа-Отец Метагалактики, и ведущие Владыки заполнили своими эманациями внутренний мир Эмиля, и призыв достиг второго присутствия, упоминание имени Агафьи растворило окончательно его сознание в недавних событиях, и он провалился в яркое бытие иное.
Агафья стояла посреди лужайки возле обители стрелочника с поднятыми вверх руками и что-то шептала. Осознав вкрапление знакомых вибраций, она резко обернулась в сторону их источника и улыбнулась. Сияние вспыхнувших эмоций преобразилось в сферу нового качества, и та начала расти, поглощая и растворяя собою туман, который до этого струился множеством струек по поверхности планеты. Осознание планетарности события еще больше расширило сферу, и она охватила собой весь шарик.
– Я так и знала, что чего-то не осознаю в своих намерениях, – улыбнулась она, – оказывается, не стоило раздуваться до неимоверных размеров, а сразу надо было представить ее маленьким шариком. Не надо удерживать детали, когда думаешь о целом. Детали удерживаются самим целым. Не спрашиваю, как ты здесь оказался, ведь портал закрыт Сингулярной службой, поскольку многие в него устремились.
Радость и удивление, наконец, закрепились осознанием реальности происходящего, и Агафья замолчала, давая возможность объясниться Эмилю.
– Оказывается, не всегда нужен сопровождающий агент и охранная печать Сингула, как видишь. По протор енному пути можно пройти воспроизведением его воссоединенностью. Хотя придет время, и протор с ловом, дающий про с тор передвижения станет обыденным делом для человека.
– А ты не можешь, Эмильджин, без философствований своих. Всё новые и новые откровения даешь, – Агафья по-прежнему светилась, и сфера, свободная от тумана, всё росла, достигнув, наконец, таких пределов, что стало видно сквозь него светило, вернее, два светила, два солнца разного диаметра и разного оттенка светимости.
– Я понимаю, что ушел в момент самой кульминации творения, но на то были причины, Агафья. И вижу, ты вполне справляешься без меня.
– Не обольщайся, Эмильджин, то не твое было решение, хотя и ты имел свободу выбора. Но как произошло, так уже и есть. Хотя твоё право участия позволило тебе проторить, как ты говоришь, собственную тропу, значит, и на то есть предрешение.
– Стало быть, зародыш обиды, с которым ты так борешься, все же появился на свет, и это на моей совести, – Эмиль задумался.
– Скорее, на моей, ведь это я не справилась. Слишком личностно восприняла твою роль, слишком совершенным ты мне показался. Теперь я понимаю, что совершаемое на грани возможности потому и совершается, что впитывая элемент несовершенности, синтезируясь с ним, дает новый элемент стабильности.
Это – и закон развития, и издержки комплементарности. Нет действия без напряжения, нет усилия без рождающего его напряжения, нет движения без приложенного усилия, и, конечно же, нельзя ощутить недвижимое. Все мы проходим обучение наработкой, прежде всего, Образа Отца, и пути этого обучения неисповедимы.
– Да ты не меньше моего философствуешь, Ага, – улыбнулся ей Эмиль, – как твоя сестра Со. Я тоже по тебе скучал и по твоим размышлениям в самой себе.
– Ой, правда, Эмильджин? – Агафья обернулась двумя сферками, – а я уже и забыла, когда погружалась в себя.
– Думаешь, он способен воспринимать хоть что-то таким образом? – засомневалась вторая.
Эмиль вдруг тоже переформатировался в несколько сфер, содержащихся одна в одной, как матрешки, и произнес:
– Хотелось бы всегда совершать такие действия, которые приводят к приятным ощущениям.
– Но тогда как бы можно было узнать, приятны они или нет?
– Ну, хотя бы по способности расти в гармонии с окружающим миром.
– Да, и способности воспринимать его с определенной позиции?
– Верно, необходим различный ракурс взгляда для объективности.
– Разнообразие объектов, по-твоему, суть, поиск объективности?
Сферки эти, общаясь внутри самое себя, переливались и цветом, и плотностью, и еще многими неописуемыми состояниями, пронизываясь одна другой, и, в конце концов, снова преобразились в цельного Эмиля.
– Беру свои слова обратно, Эмильджин, ты можешь многое, просто я об этом не знаю, – Агафья смотрела на него, сверкая и сияя всею своею благодарной радостью естества.
– Да я и сам не ожидал, – соображал, что происходит, Эмиль. – Я, вот, хочу все как-то систематизировать, чтобы определиться с полученным опытом для своей сансары. И не могу: всё ускользаю в новые обретения, благодаря тебе. Когда же всё это и каким образом описать можно будет?!
– Странный ты, Эмильджин, – Агафья приблизилась, – не может быть, чтобы ты не помнил, как выращивал Агрос, как вдыхали мы в него дух развития, устремленность, и стабилизирующие установки искали, как получили право на полусферный рост. А, может, ты не заметил, как только что мы дорастили его до сферы и проявили свет не рассеянный уже, а показали наличие источников его? Мне хочется коснуться тебя, чтобы убедиться, что это не плод моего воображения.
Агафья подошла вплотную и протянула руку. Вибрации высокого напряжения разбежались от плеча во все клеточки взрывающегося тела, и Эмиль очнулся.
– … и выходим из практики, – закончил Алим.– Хорошо ты вошел в состояние, только вроде заснул. Как же прожитое на физике фиксировать будешь? Не можешь удержать синтез присутствий, что ли? Либо здесь, либо там?
– Да погоди ты, и так всё ускользает. Не то, чтобы что-то старое вспомнил, а как будто что-то новое произошло.
– Что ты имеешь в виду? – переспросил Алим.
– Вот, скажи, если она меня коснулась, чтобы проверить, не плод ли я ее воображения, а я в этот момент выпал оттуда, так, стало быть, она и посчитает, что это все были ее фантазии? Или, может, я и есть плод ее воображения?
– А сейчас проверим, – рассмеялся Алим и коснулся его плеча. Сильный разряд статического напряжения ощутимо долбанул обоих, но реальность осталась, как и была. – Ощутил? – спросил зачем-то Алим, приходя в себя, и сам же ответил, – раз ощутил, значит, второе присутствие ощущениями с тебя сошло. Но реальность твоя основная – здесь. Так что напиши отчет и выбрось всё из головы. Что надо – и так зафиксируется соответствующим образом, и всплывет, когда надо будет.
– А ты о чем писать будешь, Алим?
– Так, вот, обо всем этом, начиная, как сопровождал тебя до точки сингулярности, и до того, как разряд твой принял только что, и напишу. После него, кстати, я всё четко вспомнил. Хорошо прошиб он меня!
Огненная нить
Разряд, полученный вполне ощутимо физически, прошил и более тонкие уровни организации этого удивительного существа, которого осознал в себе Алим, взглянув на всё многоприсутственным взглядом. Было это редкостное явление, и поэтому зафиксировать его хотелось по горячим, так сказать, следам и запаху оплавленности в комнате.
Вот так уже несколько месяцев: не поймешь, то ли законы все переплелись в косу и выкашивают новый плацдарм для своих последователей, то ли стандарты нового еще не проявляют своей жесткости по отношению к запаздывающим, то ли это и есть временная размытость переходного периода. Как определиться, что и почему происходит?
С позиции обывателя всё, что можно было сейчас описать, выглядело бы как полный бред и фантастика, с позиции ученого люда – маловато доказательств, с позиции новой философии можно усмотреть ребячество, уклонение от стандартов, несоблюдение распоряжений. Но ведь если что-то имеет место быть, значит, есть на то Воля Отца, ибо ни один волос не упадет без Воли Его.
Успокоив себя такими размышлениями, Алим приступил к отчету, и работа эта для него была более привычна, чем для начинающего Эмиля.
«Итак, многообразие слов, формою своею мысли пытающихся отразить, становится бессильным перед поставленною задачей, доколе не сплетутся они, слова эти, вокруг нити связующей, проходящей вдоль столпа сути разумной, идеей организованные …
Несвойственная витиеватость полученной фразы озадачила пишущего и заставила задуматься, затем раствориться в сферах мысли и попробовать опуститься на гладь озера Читты, оставив всё внешнее вовне, а всё внутреннее, блестками отсвечивающее со дна озера, с зерцала проявить пытаясь.
Обнаружив, таким образом, наготу своей предвзятости, Алим проникся безмолвием и начал напитываться силами, которые явно потребуются для преодоления лабиринтов интеллектуальных ловушек, за которыми виднелись заповедные места трансвизора, где можно было взрастить самое невозможное из допустимого. Там было уже близко до преодоления глобусности.
«Странные состояния тебя стали посещать, Скользящий во Времени», – заякорил он своё сознание и прорвался на поверхность протоядерности оформления. С той позиции и продолжил:
«Стало быть, протоядерность Образа формирует гулливеровские тела столпные, способные жить сансарно, Грааля огненной средой омываемые, и мощь огненную обретающие. А там уже и Нить Огненная, и Головерсум видения безграничного …
Наконец, Алим проявил себя в ином масштабе и обнаружил в той комнате странного запасника библиотеки, где впервые открыл он Путеводитель Мишара, перед коим сейчас и находился.
– Что редко захаживаешь, первопроходец? – упрекнул его хранитель-архивариус, – Или не осознал до сих пор, что архив – это и есть физически проявленное присутственное место? Или бездельничал столько времени? Ладно, читай, раз проявился.
Алим склонился над путеводителем:
«… и за Нитью Огненной начинается простор восприятия иного, завораживающего, нескончаемого, исконного, а по Нити лежит путь в еще большие глубины…»
– Но только зачем они тебе сейчас, коли ты со мной поговорить пришел? – сознание Алима проявилось перед тем самым Агентом, с которым уже не один раз он встречался при совершенно различных обстоятельствах.
– Так же и напугать можно, – пошутил Алим. – И что это всё ты да ты, неужели Сингул так беден на сотрудников? Вон Эмиль с феей сотрудничал, так физиономия его еще не один месяц, наверно, цвести будет и плодоносить идеями и прозрениями.
– Согласна: перемены обновляют возможности, – улыбнулся в ответ, преображенный в женскую форму, агент.
– Улыбнулась, – поправила она тормозящее восприятие Алима, – чай, теперь твоя душенька довольна?
– Да, – ответила она на не прозвучавший вопрос, – и любые другие формы тоже. Речь ведь не о том, а об оптимизации выполнения порученного. Согласен? Что-то я не вижу, чтобы это придало тебе большей радости общения.
– Ко всему надо время, чтобы привыкнуть.
– Вот и я о том же. Только время потеряли. Надеюсь, хоть производительность, то есть скорость процессов и активность разрядов, у тебя повысятся от этого?
– Да, – согласился с чем-то Алим, – только я уже не пойму, кто кого искал и зачем?
– Ты отчет пишешь и не можешь сообразить, что же такого ценного ты приобрел за это время? Вот Эмиль с феями сотрудничал, новую ветвь цивилизации зарождал, оплодотворял своим сознанием, так сказать, а ты с каким-то сухарем-агентом общался. То Эмиля сопровождал и из рук в руки передавал, то сообщения получал – предупреждения о закрытии портала, то произвел выемку друга из небытия красочного и в серый мир его запроторил по своему усмотрению, то опять какой-то скучный, допотопный фолиант читаешь. Всё верно?
– Вот, теперь вижу полученную выгоду, – обрадовался Алим, – твоя новая форма тела несет и иные формы выражения всех твоих функциональных систем. Я ведь раньше считал, что ты несешь определенные указания и поручения, как почтальон, принесла, отдала и всё. А теперь вижу, что несут они еще и отпечаток твоей личности, твоей индивидуальности. Так намного более продуктивно, поскольку творчески получается. А фолиант никогда зря не раскрывается. Прожил я его выкладку, как лилипут, ставший Гулливером.
Думаю, Огненная Нить – тот способ тайный быстрого перемещения сознания из одной Галактики в другую и есть, которым Сингул пользуется. И еще что мне понравилось в увиденном, так это проявленность слова универсумным ракурсом: Лили-пут и Гул-ли-вер – это как путы или путь Лилит, а «гул » звучания Син гула и Ре гула в союзе с Верой – уровень совсем другой. И в этом тоже стоит разобраться.
– Ну, что же, видимо, не зря твою нечаянную просьбу выполнил я, – перед Алимом опять стоял Агент в мужеском обличье, – вижу: дальше разберешься сам с отчетом.
И исчез на фоне белого листа путеводителя Мишара.
– Что, путь нелегок после даже малого прозренья? – рассмеялся хранитель и указал на дверь.
Алим молча вышел и поспешил домой. Эмиля он застал всё в том же кресле перед компьютером.
– Ну, что, закончил свой отчет? – сделал он вид, что ничего не произошло.
– А ты куда это отлучался? Я сразу даже и не понял: помню, как сидел, и вижу – нет тебя.
– Не поверишь, Эмиль, но случается, что люди отлучаются, даже и не осознав, как это получается. Хочешь, верь, хочешь, нет, но очнулся я в библиотеке и не пойму: огорчаться, что обратный путь протопать придется, или радоваться, что предшествующее тому перемещение мне ничего не стоило.
Очередная попытка
– Так, может, ты теперь с компьютером поработаешь, а я подумаю, – обрадовался Эмиль, – раз тебе есть, что излагать.
– Только учти, я за полчаса отчет наберу и свободен, а твоя нерешительность грозит тебе укорочением отпуска, – Алим усмехнулся и приступил к отчету, нисколько не волнуясь, как его воспримут те, кто будет читать. В конце же его он намеревался недвузначно открыть одну тайну, которую как-то странно увидел на дне озера. Отразившись тогда, она лучом коснулась одной из сфер и засветилась, зазвучала откровением:
«Путь, проторенный Эмилем, уже наполнен ходоками с предложениями о востребованности на подобные и вместе с тем нескончаемо разнообразные совместные проекты. И вскорости «порт Алим» будет снова открыт и получит Метагалактическую аккредитацию наравне со службой Сингула, хотя и предвещает это конкуренцию. Хорошо бы если и только ».
Эмиль же сладко потянулся, включил чайник и посмотрел на звездное небо. Нет, смотрел он, конечно же, на потолок, но воспоминаниям его эта плоскость нисколько не мешала сливаться с мечтаниями.
Попивая чай, промечтал он так, периодически улетая в никуда, целых полчаса, за которые Алим, как и обещал, закончил своё творчество.
– Ну, как, готов ли ты офизичить свои творческие похождения? – оторвал его напарник от безрезультатных блужданий.
– Что-то слов нет, одни междометия, – пожаловался в ответ Эмиль.
– Пришел бы кто, что ли, – добавил он, имея, конечно, конкретное подразумевание, и не зря: в дверь позвонили.
– Сам напросился, – предупредил его Алим, – сейчас из тебя вытянут то, чего и не было, так что за отчет теперь я спокоен.
– Ну, что, конспираторы: разведка донесла, что видели вас сегодня в разных местах, стало быть, командировка ваша завершилась?
– А позвонить слабо? И пускай лучших друзей любопытство разбирает.
– А что, главное, что им хорошо: развлечения, почет и слава, – все трое возможных гостей – Мила, Яна и Алина – мгновенно заполнили собою пустующие сферы пространства квартиры Алима.
– И что такого, – принял, как всегда, на себя оборону Алим, – еще формальности остались: отчет написать, и, кстати, Эмиль уже высказал мысль «отозваться». Вот, буквально несколько секунд не хватило, чтобы она перешла в состояние реализации.
– А что, девочки, похоже это на правду? – спросила Яна.
– Говорит уверенно, – ответила ей Мила, – только доказательств не хватает.
– Да, пожалуйста, – парировал Алим, – Эмиль возле компьютера, вот документ его под названием «Отчет», а там еще на рабочем столе мой отчет, уже готовый.
Секретный текст был очень быстро проработан, и по его содержанию возникли вопросы.
– Ты хочешь сказать, что в скором времени наши способности будут востребованы? – первой заговорила Алина.
– Это уже даже не вопрос, это катаклизм для руководства. Заявиться – заявились, а о последствиях не подумали, – подтвердил Алим, – кроме того, без отчета Эмиля дальнейшие шаги как бы и не могут быть определены.
– Нет, я не вижу никакой катастрофы, – возразила Яна, – человек десять, а то и больше, у нас уже имеют должную подготовку, а выбить отчет из этого, временно лидирующего, на чужом труде раздобревшего, так это вообще не вопрос. Дайте только дотянуться.
– Э-э, поосторожнее с музейным экспонатом, – сдерживал напор Алим, – это пока единственный экземпляр, эталонный, можно сказать, образец межгалактической связи, по крайней мере, в нашем окружении. Он живым нужен!
– А насчет связи, пожалуйста, подробнее, – обрадовалась зацепке Яна.
– Ну и хватка, – ретировался Алим, – пожалуй, напарник, отчитывайся сам. Я что смог, сделал. Умываю руки. Кстати, вам советую сделать то же самое: сейчас чай будем пить.
– Итак, метагалактическое новообразование, у тебя тридцать секунд, чтобы придумать себе алиби на всё время отсутствия, – не дотянулась до него Яна.
– Эмиль получает совсем мизерную передышку. С нетерпением ждем развития сюжета, – улыбнулась ему то ли сочувственно, то ли ободряюще Алина.
– Единственное, что могу с уверенностью сказать, – выдал после их возвращения Эмиль, – так это то, что любого, выдержавшего общение с вами хотя бы сутки, можно считать готовым к межгалактическим экспедициям любого рода.
– Это констатация факта или нескрываемая лесть? – спросила Яна и подошла ближе к Эмилю.
Что-то непонятное происходило в пространстве, и это его беспокоило. Но вот она прикоснулась, и Эмиль успокоился, даже слишком. Он будто бы застыл, свернулся вовнутрь. Поток событий пронесся в его сознании: от двухдневной давности до недалекого будущего и медленно стал выкатываться вовне.
– Тебя раздвоили и забыли вернуть в исходное состояние, – неожиданно произнесла Яна.
– Это ими было сделано, чтобы обезопаситься от возможных неожиданных действий с твоей стороны, – сделала вывод она.
– Тебя поместили в резервацию и предоставили возможность творить, но таким образом, чтобы творимое тобою можно было свернуть, как планшет, и не дать ему развития. Все происходило на макете, и только одно существо, довольно-таки развитое, взаимодействовало с тобой по-настоящему. Оно рисковало. Все остальное было бутафорией. Но, по их мнению, проект удался, и его допустили к реализации, но уже под управлением своего представителя. Взамен тебе предоставили возможность воспользоваться полученным опытом. Многое было заблокировано, и я пока не вижу способа его разблокировать.
Ты действовал под прикрытием со стороны еще одного управления, и с его стороны нареканий нет. Свою миссию ты выполнил успешно. Так что можешь не переживать: цельность твоя восстановлена. Ты сейчас в активации одного пространственно-временного континуума, так что можешь спокойно писать свой отчет.
– Ого, Эмиль, ты оказался прав: стоило появиться группе поддержки, и дела с отчетом готовы к продвижению, – заметил Алим.
– Ничего не понял, – сознался Эмиль, – но в глазах посветлело, и эта ясность позволяет мне все изложить в лаконичной форме.
– Вот и прекрасно, – обрадовался Алим, – значит, есть вероятность вовремя пойти в отпуск. А мы не будем мешать, пойдем на кухню чай пить, – предложил он остальным.
– И что это за манипуляции такие вы произвели с Эмилем, что он переменился на глазах прямо, – поинтересовался Алим уже на кухне.
– Не всё сразу, – заинтриговала его Яна, – сначала напои гостей, обогрей, а потом и тайны выведывай, но только при одном условии, что после устроишь нам какое-нибудь увеселительно-познавательное представление, как ты умеешь.
– Ух, ты, как дорого стоит откровение ваше, – удивился Алим, – сначала расскажите, а потом и посмотрим.
– Освободится Эмиль, тогда и расскажем, чтобы не повторяться два раза.
– Да уж, тайнами пропитана ваша жизнь, – включилась в игру Мила, – прямо-таки две соперничающие группировки. Одна я совсем в стороне от дел. Надо бы и себе какую-нибудь роль взять.
– А ты будешь третейским судьей, рефери, независимым экспертом, – предложила Алина.
– Нет уж, когда двое дерутся, лучше быть в стороне. А то как бы с двух сторон не получить тумаков, – не согласилась Мила.
– Как хочешь, – не стала настаивать Яна, – тогда сама определяйся.
Вскоре к ним присоединился Эмиль.
– Что, много я пропустил? – поинтересовался он.
– Нет, ждем тебя, чтобы кворум был, – успокоил его Алим.
– Тогда пойдемте в комнату, – обрадовался Эмиль, – а то я опустошился информационно, и сферы мысли моего ментального аппарата требуют заполнения для начала новой работы.
Всё намного интереснее
– Насчет этого не беспокойся, – успокоила его Яна, когда все уселись, – заполним, только вас в чувство малость привести надо, а то звездная болезнь может начаться.
– Чем заслужили мы такое к себе отношение? – удивился Алим.
– А тем, что считаете, будто одни вы и работаете. А ведь отделение и до вас неплохо существовало. И проект этот не одними вами осуществляется. Много направлений и сфер обеспечения другими поддерживается. Вот мы, например, с Алиной занимаемся разработкой адаптационно-восстановительной программы, и, судя по тому, что только что произошло, не безуспешно. Ведь для того, чтобы планировать дальнейшую работу, надо иметь уверенность, что не будет потерь ни целостных, ни частичных, что все участники будут адекватно восстанавливаться от любых воздействий и наложений.
– Это, по-твоему, выходит, что все, кто достаточно подготовлен, был задействован в проекте? – понял, наконец, ее Эмиль, – но тогда и Мила должна была быть в чем-то задействована.
– Ты забыл, что Мила не учится с нами, – возразила Алина.
– Да, все вы правы, – подтвердила Мила, – в проекте задействовано очень много специалистов разного уровня и профиля. И мне была отведена роль, объединяющая в себе секретаря-референта и фиксатора-архиватора. Но это закрытая информация, хотя по присутствующим здесь могу привести пример.
Получит одобрение, по всей видимости, структурная организация сопровождения-поддержки, когда основной исполнитель идет по присутственностям и присутствиям, телесно-импульсно проявляясь, а напарник плавно перетекает Синтезобразом. Подвижно и безопасно. То, что это было так, можно убедиться хотя бы по описанию происходившего в библиотеке. Вспомните, насколько это близко к тому, как прибегает Синтезобраз на безмолвие, которое возникло из синтеза сфер, и счастливо на это смотрит и понимает, что это его. И дальше впитывает мысль и полностью заполняется ею. А потом мчит туда, куда эта мысль его отправляет. Вот и помчался Алим за ней.
А если вы прочтете отчет Эмиля, я уверена, что найдете там столько телесных проживаний, что сомнений не останется в форме его выраженности во время пребывания в иной галактике или системе, я уж не знаю.
И как вы думаете: все эти преодоления привязанностей, привычек соображать по накатанному, противление новому или просто пассивность, застой, проявление огненности или отсутствие таковой, что всё это не требует проработки и сил? Тогда вы забыли, что мы развиваемся группово, и что никто не в состоянии проделать самостоятельно работу всех. Это только кажется, что ты получаешь всё просто так, но то, что во всём этом твоё – лишь только часть, многие не хотят замечать. Поэтому я не удивлюсь, если мы никогда и не узнаем всех участников и роль каждого. Да может этого и не надо?
– Хорошее откровение, – пустился в размышления Алим, – тогда можно себе представить такое же серьезное отношение с противоположной стороны. И что Эмиль был почти как игрушка в чьих-то руках, в какой-то резервации, а чтобы создать иллюзию, ему самому разрешили чем-то поиграться?
– Я бы так это не представляла, – возразила Мила, которая была проинформирована, как оказалось, из присутствующих больше всех, – во-первых, с их стороны тоже был представитель с не меньшей степенью риска, во-вторых, получение опыта было обоюдным, в-третьих, они его приняли и дали развитие, правда, уже под руководством своего управителя. Значит, и мы должны и можем извлечь пользу по-своему. А в-четвертых, пошел целый поток подобных предложений на подобное сотрудничество, и это тоже о чем-то говорит. Теперь предстоит серьезная систематизация, и вперед – в массовое производство, как говорится. Вот когда возрастет востребованность.
– Да уж, заварили кашу, – удивленно смотрел на всех Эмиль, – мы, значит, жизнью своей рискуем, а вокруг целая система крутится, смотрит, что из этого выйдет.
– Ну, положим, не просто смотрит, – возразила Яна, – представь: ты за границу поехал, и то тебя государство как-то опекает, а то из одной галактики в другую. Наверняка там разные договоренности и условия безопасности простроены. Называется взаимовыгодное партнерство.
– Вас не поймешь: то тебя до песчинки низводят, то до колоссальных масштабов, то управителем делают, то игрушкой и марионеткой: правда-то где? – возмутился неопределенностью Эмиль. – Отказываюсь так работать.
– Хочешь сказать, что неинтересно совсем было, что в следующую экспедицию не пойдешь, откажешься? – посмотрела на него Мила.
– Если ты хочешь зафиксировать как факт, то, конечно же, не откажусь, только как-то бы хотелось побольше начальной информации, – смягчил свою позицию Эмиль.
– Да уж, что точно, то точно: от каждого требуется проживание, наработка и еще обретение способности передавать это другим, поскольку через поле и различные сферы хорошо, но физически многие моменты получаются быстрее напрямую, чем туда, а потом оттуда. Не все еще умеют качественно расшифровывать не только огонь и дух, но и свет, – заметила Яна.
– Меня другое интересует, – продолжал Эмиль, – как же получается, если даже мы в этом малом не совсем понимали, что взаимодействуем между собой, то как в больших масштабах это взаимодействие может быть осуществимо?
– Не забывай, что и в этом направлении есть, кому заниматься, а, следовательно, и идет развитие. К тому же, ты ведь знаешь, что в тонком мире, да и в мире духа мы всё же взаимодействовали благодаря практикам и установкам в них. А то, что мы не знали, но должны были предполагать и осознавать, что идет поддержка, так ведь одновременно всё происходило и впервые. Так что, думаю, во второй раз появятся новые возможности, а с ними и новые вопросы, и опять это выяснится после, при очередном обсуждении, – успокоила его Яна, – нас Елена Николаевна и нацелила на эту встречу, чтобы очередной вопрос отработать, не стала вас до времени трогать, учитывая ваше состояние. Планировала на завтра, но когда Алим проявился в библиотеке, события как бы сами ускорились.
– Вот ведь как всё бывает интересно, Эмиль, – то ли шутливо, то ли серьезно добавил Алим, – а будет ещё интереснее.
– Да ну вас. С вами невозможно разговаривать на серьезные темы, – махнула рукой Алина.
– Потому и живы еще, – отшутился Эмиль.
– Всё, хватит, и так много о чем есть поразмыслить, – решила сменить тему Яна, – давайте лучше обещанную развлекательную программу.
– Это еще что? – не понял Эмиль.
– Это не к тебе вопрос, это ко мне, – успокоил его Алим, – только я и сам не знаю, чего придумать. Надо тему выбрать, способ, какие-то условия начальные, настрой соответствующий. Всё не так просто.
– А никто и не говорит, что должно быть просто, – настаивала на своем Яна, – тема на выбор из твоих же путешествий: или служба Сингула, или Огненная Нить, или хотя бы озеро Читты, а то и просто прикольчик какой новый придумал бы. Сам ведь везде успеваешь обозначиться, а друзей не приглашаешь. Раньше хоть Алекс выручал.
– Так группой в миракли сложнее входить, мне, по крайней мере, потому как спонтанность многое значит, – сопротивлялся Алим.
– Ну, что же, так и запишем: к передаче опыта не пригоден. А, может, ты вообще всё придумываешь? Как знать, можно ли тебе доверять жизнь напарника? – Мила поставила его в безвыходное положение, хоть и шутила.
Спонтанность по сценарию
– Вот ведь цепкие, не отвертишься. Эмиль, это ты виноват, не мог сам отчет написать, – тянул время Алим.
– Самому надо было меньше по библиотекам проявляться, – парировал Эмиль и тут же предложил, – так, может, мотнемся туда, а они пусть тут ждут?
– Не фантазируй, всё равно не купимся на такое, – улыбнулась Яна и взяла его на всякий случай за руку.
Но Эмиль из чувства противоречия решил, что он не шутит и начал представлять, как бы это могло выглядеть. Его тело обмякло, и Яна поняла, что происходит какой-то процесс. По ее изменившемуся выражению лица, это поняли и остальные.