ГЛАВА ВОСЬМАЯ. МИРОТВОРЕЦ

Мой 72-й ГОД (1911-1912)

Весной, вслед за наставлениями, началась семинедель­ная чаньская медитация, целью которой было введение более длительных сидячих периодов, каждый из которых измерял­ся сгоранием нескольких благовонных палочек. Была созда­на летняя база со своим распорядком и дисциплинарными правилами. На девятом месяце до провинции Юньнань до­шли известия о том, что в Вучане вспыхнула революция. Это создало большую напряженность. Окруженный стеной город Биньчуань был осажден, и назревали враждебные акты. Я играл роль миротворца. Вследствие недоразумения, команду­ющий Ли Гэнь-юань послал войска с целью окружения горы "Петушиная Ступня", но будучи удовлетворен моим объяс­нением событий, и сумев понять доктрину Тройной Жемчу­жины, вывел свои войска.

Заметка Цэнь Сюэ-лу, издателя Сюй-юня:

Учитель продиктовал всего несколько строчек, но я читал полный отчет об этих событиях в архивах провинции Юньнань. Из них я кое-что процитирую. То, что Учитель скромно умолчал о подробностях, лишь свидетельствует о его высоких моральных принципах:

Наряду с распространением дхармы и труда во имя спасения живых существ в Юньнане, Учитель, благодаря его своевременному вмешательству, смог предотвратить следую­щие бедствия:

1. В конце правления династии Маньчу [1911-1912], перфектом Биньчуаня был некто по имени Чжан. Он был родом из Чанши и отличался свирепостью и сварливостью.

Район кишел бандитами, и хотя он арестовывал и расстрели­вал многих из них, их численность не уменьшалась. Они стали образовывать тайные общества. Ради своей собственной безопасности, представители мелкопоместного дворянства вступали в сговор с ними, за что Чжан их жестоко наказывал. Он также арестовал несколько непорядочных монахов с горы "Петушиная Ступня". Во всем остальном он относился к Учителю [Сюй-юню] с большим уважением. Когда разрази­лась революция, народ Биньчуаня присоединился к ней и окружил префектуру, которую, однако, прочно удерживал Чжан. Поскольку он не мог рассчитывать на подкрепление, он находился в безнадежном положении. Когда Учитель спустился с горы и отправился в префектуру, мятежники сказали: "Учитель, пожалуйста, вымани Чжана из здания, чтобы мы смогли убить его в успокоение народного гнева". Учитель ответил уклончиво, но когда вожак мятежников потребовал того же, он сказал: "Было бы нетрудно убить Чжана. В этом пограничном районе ходит множество разных слухов, и положение все еще весьма неясное. Если вы осадили город для того, чтобы убить представителей власти, вас накажут, когда прибудет подкрепление".

Вожак спросил: "Что Вы можете посоветовать?"

Учитель ответил: "До префектуры Дали можно до­браться всего за два дня, а губернатор провинции Сычуань сейчас там проводит инспекцию. Если вы отправитесь туда сейчас и изложите свои претензии в отношении Чжана, последний будет приговорен к смертной казни, а вы в этом случае избежите наказания, предусмотренного для тех, кто своими руками вершит правосудие".

Вожак последовал совету Учителя и вывел свое ополче­ние за пределы города. Когда Учитель вошел в штаб-квартиру префектуры, он увидел вооруженного Чжана, готового дать отпор мятежникам. Чжан пожал руку Учителю и сказал: "Я исполняю свой долг, и буду очень признателен, если Вы подыщите место для моей могилы на горе "Петушиная Ступня", если я умру".

Учитель ответил: "В этом не будет необходимости. Здесь все уважают префекта Чжана Цзин-сяня. Пожалуйста, пошлите за ним".

Когда прибыл Чжан Цзин-сянь, он добился перемирия, я революционеры ушли. После этого префект Чжан отпра­вился в префектуру Дали за подкреплением, и когда оно прибыло, осада города была снята. На тот момент, когда префект Чжан покидал город, Юньнань уже провозгласила свою независимость [от императора Маньчу]. Генерал Гай-о был назначен губернатором, а его старый школьный при­ятель, сын Чжана, стал министром иностранных дел. В благодарственном письме Учителю Чжан писал: "Вы не только спасли мне жизнь, но также защитили префектуру Биньчуаня. Без Вашего вмешательства меня могли бы убить, а мой сын теперь искал бы способ отомстить за меня.

2. После провозглашения республики, живые Будды и почтенные ламы Тибета, воспользовавшись прекращением коммуникаций, игнорировали приказ нового режима выве­сить республиканский флаг. Центральное правительство приказало юньнаньским властям послать Инь Шу-хуана во главе двух дивизий с целью наказания строптивых, и первые отряды уже достигли Биньчуаня. Учитель считал, что в случае начала враждебных действий, в пограничном районе бедам не будет конца. Он сопровождал эти отряды до префек­туры Дали, где он сказал командиру: "Тибетцы являются буддистами, и если вы пошлете к ним кого-нибудь хорошо знающего дхарму, то при помощи переговоров с ними вопрос можно будет уладить, и не будет необходимости посылать туда войска". \

Инь прислушался к совету Учителя и попросил его отправиться в Тибет с миротворческой миссией. Учитель сказал: "Я ханьский китаец и боюсь, что не смогу добиться успеха, но в Личуане живет лама по имени Дун-бао, который за многие годы хорошо изучил дхарму. Он, будучи человеком весьма достойным, пользуется широкой известностью и ува­жением. Тибетцы почитают его и называют "дхарма-царем четырех жемчужин".² Если вы пошлете его, миссия будет успешной".

В связи с этим Инь попросил Учителя передать ламе письмо, а также послал нескольких официальных лиц, призванных сопровождать Учителя в Личуань. Сначала Дун-бао отказался принимать в этом участие, сославшись на преклонный возраст, но Учитель сказал: "Тибетцы до сих пор с содроганием вспоминают предыдущую экспедицию, пос­ланную в Тибет Чжао Эр-фэном. Вы действительно хотите пощадить свои "три дюйма языка" и, таким образом, прене­бречь жизнью и имуществом тысяч людей?'' После этого лама встал с сидения и сказал: "Хорошо, я пойду, я пойду... ". В сопровождении другого пожилого монаха по имени Фа-ву он отправился в Тибет, получил подписанный документ о перемирии, и возвратился назад. Подписание этого нового соглашения принесло мир на ближайшие тридцать лет.

3. Так как, благодаря Учителю Юньнань обрела Трипи-таку, а также учение дхармы, способное духовно преобразить многих, он стал популярной личностью и снискал всеобщее уважение. Его все стали звать "Великим старым монахом Сюй-юнем". За революцией и отречением от престола импе­ратором последовало изгнание буддистских монахов и разру­шение их храмов. Ли Гэнь-юань, командовавший войсками этой провинции, ненавидел монахов, нарушавших монашес­кий кодекс. Когда он собирался отправиться со своими солдатами в горы Юньнани, чтоб выгнать монахов и разру­шить их храмы, он задавал себе вопрос, как мог Учитель, всего лишь бедный монах, покорить сердца местного населе­ния? Это настолько его заинтриговало, что он издал приказ об аресте Учителя Сюй-юня.

Чувствуя неизбежность беды, почти все монахи поки­нули свои монастыри. Более ста человек осталось с Учителем, но панические настроения их не покидали. Кто-то советовал Учителю укрыться где-нибудь, но Учитель сказал: "Если вы хотите уйти, уходите, но какая польза убегать тому, кто уже заработал кармическое возмездие? Я готов умереть мучени­ческой смертью за свою веру в Будду".

После этого, община решила остаться с ним. Через несколько дней Ли Гэнь-юань привел свои войска в горы и расквартировал их в монастыре Ситань. Они сбросили брон­зовую статую Махараджи (стража монастыря), что стояла на вершине горы "Петушиная Ступня" и разрушили зал Будды и святыню дэва. Понимая, что ситуация становится серьез­ной, Учитель спустился с горы и зашел к командующему, предъявив удостоверение личности охране у ворот. Те, кто его узнал, предупредили его, что ему грозит опасность быть опознанным и отказались показать удостоверение своему старшему по званию начальнику.

Не обращая на них внимания. Учитель прошел ворота. Командующий Ли был в главном зале и занимался болтовней с Чжао-фанем, бывшим губернатором провинции Сычуань. Учитель подошел и поздоровался с командующим, который де обратил на него никакого внимания. Чжао-фань, знавший Учителя, поинтересовался как он там оказался, и Учитель объяснил цель своего визита.

Покраснев от ярости, командующий закричал: "Какая польза от буддизма?"

Учитель ответил: "Это священное учение призвано оказывать благотворное влияние на это поколение и спасать отчаявшихся. Оно проповедует добро и осуждает зло. С незапамятных времен политика и религия шли рука об руку. Первая сохраняет мир и порядок, а вторая превращает людей в добропорядочных граждан. Учение Будды подчеркивает важность контроля над умом, который является корнем мириад явлений. Если корень здоров, то все остальное будет в порядке".

Ли уже больше не злился, но спросил: "Какая польза от этих глиняных и деревянных статуй? Разве это не пустая трата денег?

Учитель ответил: "Будда говорил о дхарме и ее внеш­нем выражении, раскрывающем доктрину, которая без сим­волов не может быть познана и никогда не вызовет чувства благоговения и почтения. Человек, лишенный этих чувств, склонен творить зло и, таким образом, причинять горе другим. Использование глиняных и деревянных статуй в Китае и бронзовых в других странах служит пробуждению чувств восхищения и уважения, и влияние, производимое ими на массы, огромно. Однако высший образец миросозер­цания, который содержится в учении о дхарме, таков: "Если все внешние формы не считаются реальностью как таковой, то мир воспринимается как Татхагата".

Ли, казалось, был удовлетворен таким объяснением и приказал принести чаю с пирожными. Потом он спросил:

"Почему же все-таки монахи, вместо того, чтобы делать добро, ведут себя странно и становятся бесполезными для страны?"

Учитель ответил: "Титул "монах" это просто название, так как бывают монахи святые и мирские. Несправедливо обвинять всю сангху из-за одного или двух плохих монахов. Можем ли мы обвинять Конфуция за то, что существуют плохие конфуцианские ученые? Вы командуете войсками провинции, но вопреки военной дисциплине, наверняка ока­жется, что некоторые Ваши солдаты не такие же умные и честные, как Вы. Мы считаем океан большим потому, что у него нет необходимости отказывать в месте ни одной рыбе или креветке. Наша истинная природа подобна океану буддадхармы, ибо она может содержать в себе всё. Обязанность сангхи сохранять учение Будды, охранять Тройную Жемчужину, скрытыми путями преображать других и направлять их на путь истинный. Ее влияние грандиозно. Не такая уж она бесполезная".

Командующий Ли был полностью удовлетворен таким объяснением. Он уговорил Учителя остаться на вегетариан­ский обед. Зажгли свечи, и разговор зашел о законе причины и следствия в мирской неразберихе и о плодах кармы в отношении непрерывности мира и живых существ. Во время беседы были также затронуты более глубокие вопросы. После этого Ли начал относиться к Учителю с симпатией и уваже­нием. В конечном итоге он, вздохнув, сказал: ^Буддадхарма поистине велика и безгранична, но я убивал монахов и разрушал монастыри. Значит, моя карма злая. Что же мне делать?"

Учитель сказал: "Это все обусловлено преобладанием современных тенденций, так что это не только Ваша вина. Я надеюсь, Вы предпримите попытки защитить дхарму в буду­щем. Нет заслуги большей, чем это". Ли был очень обрадован и перебрался в монастырь Чжу-шэн, где общался с монахами и питался вместе с ними вегетарианской пищей в течение нескольких дней. В один из дней, неожиданно появился луч золотого света, соединившего вершину с подножьем горы, и вся растительность приобрела желто-золотистый цвет. Гово­рят, что на этой горе наблюдается свет трех видов: свет Будды, серебристый свет и золотистый. Свет Будды виден каждый год, но после того, как были построены монастыри, серебрис­тый и золотистый - видели всего несколько раз. Ли Гэнь-юань был поражен этим зрелищем, и попросил Учителя считать его своим учеником. Он также попросил его стать настоятелем всех монастырей горы "Петушиная Ступня", после чего вывел все свои войска. Если бы возвышенная добродетель Учителя не была в гармонии с Дао, то как бы ему удалось изменить ум командующего за такой короткий срок?"

(Конец заметок из архивов провинции Юньнань)

Той зимой, в результате диспута между Китайской Буддистской Ассоциацией и Всемирным Буддистским Об­ществом в Шанхае, я получил телеграмму от первой с просьбой незамедлительно прибыть в Наньцзин. Прибыв туда, я посетил Учителей Пу-чана, Тай-сюйя, Жэ-шаня и Ди-сяня и обсудил спорный вопрос с ними. Мы договорились о том, что будет учрежден Центр Буддистской Ассоциации при храме Цзин-ань. Потом я отправился вместе с Учителем Цзи-чанем в Бэйцзин (Пекин), где мы остановились в монастыре Фа-юань. Через несколько дней Учитель Цзи-чань неожидан­но почувствовал недомогание и отошел в мир иной, сидя в медитации. Я занялся похоронами и доставил гроб с его телом в Шанхай. Центр Буддистской Ассоциации при храме Цзин-ань был официально учрежден, и там была совершена памят­ная служба в честь Учителя Цзи-чана. Я получил официаль­ные документы, узаконившие образование филиалов Ассоци­ации в провинциях Юньнань и Гуй-чжоу и на граничащей с Юньнанью тибетской территории. Когда я намерился вер­нуться в Юньнань, упасака Ли Гэнь-юань (которого также звали Инь-цзюань), вручил мне рекомендательные письма, адресованные губернатору Цай-о и другим чиновникам про­винции, с просьбой защитить буддистскую дхарму.

Примечания

1. Эта выдержка из архивов провинции Юньнань затра­гивает старый вопрос о подчиненности Тибета Китаю. Чиновник, которому было поручено произвести архивные записи, принимал такую соподчиненность как должное. В прошлые века, и Бирма, и Тибет номинально находились под контролем Китая. Мы настоятельно просим читателей не отождествлять политические идеи данного контекста с личными взглядами Сюй-юня. Учитель Сюй-юнь играл роль просто миротворца, который, очевидно, уделил некоторое внимание судьбе тибетского народа, как и всем прочим. Вопрос тибетской автономии не может обсуждаться здесь. В связи с этим один эпизод из летописи провинции был здесь опущен в силу того, что он не имеет отношения к этому вопросу.

2. "Четыре Жемчужины" тибетского буддизма это Лама (Гуру), Будда, Дхарма и Сангха.