Анжелика ответила им улыбкой. Ей это напомнило детство. Она — на площади в своей деревне — сидит под вязом рядом с родителями — бароном и баронессой де Сансе, всегда терпеливыми и снисходительными зрителями крестьянских фарсов. Перед ними обычно усаживались старики. Вспомнив это, она прижала к себе Керубино и Онорину, как это делала когда-то с ней самой ее мать.
Теперь спор велся на местном языке, близком диалекту ирокезов. Анжелика улавливала только отдельные слова, остальное ей было непонятно. Иезуит коротко объяснил, о чем идет речь, маркизу, лицо которого просветлело.
— Ах, вот как! Теперь слушайте, мадам. Они хотят знать, правду ли говорят, будто вы не знаете равных себе в стрельбе. Этот дикарь утверждает, что был ранен вами год назад, но не знаю, где это произошло.
— Анасшха! — воскликнула Анжелика. — Это Анастаха, предводитель отряда гуронов, я вспомнила. Дело происходило у брода Сакоо, около Катарунка.
Видя, что его узнали, гурон воодушевился. Анжелика поблагодарила в душе небо за то, что ей дана такая отличная память: она запоминала даже индейские имена.
Индеец и его друзья разразились смехом, и лед был сломан. Они начали пританцовывать, ребятишки кувыркались, а канадцы хлопали в ладоши.
«Но это не я его ранила», — хотела добавить Анжелика, но так как всем это, очевидно, нравилось, включая пострадавшего, она не стала настаивать.
Осмелев, Анастаха подошел к Анжелике и положил мушкет ей на колени.
— Чего он хочет?
— Чтобы вы выстрелили, черт возьми! Чтобы вы продемонстрировали перед ними свои таланты. Слухи об этом дошли и до них.
Анжелика колебалась. Конечно, она охотно удовлетворила бы их любопытство. Она могла бы доставить удовольствие этим простым симпатичным людям, развлечь их. Ведь их жизнь была лишена событий. Они потом могли бы рассказать о ней в доброй компании. Но не таится ли западня за этим предложением? Не хотят ли они установить, что ее искусство стрельбы — результат колдовства?
— Черт с ним! — решила она. — Будь, что будет! Она спросила, кому принадлежит оружие. Из рядов вышел молодой человек в кожаном жилете с бахромой и, переваливаясь с ноги на ногу, подошел к ней. Он был похож на всех этих лобиньеров, которых она встречала в Форте Катарунк.
Поколебавшись, он снял свой шерстяной колпак и очень быстро надел снова. Однако он не был оскальпирован, как старик Маколе. Напротив, у него была прекрасная шевелюра. Канадская красная шапка, его «тук», казалась частью его самого. Он должен был снимать ее только при крайней необходимости — в церкви, перед губернатором или перед королем, если тому вдруг вздумается прогуляться в Канаду. К перечисленным случаям он сегодня добавил еще один. Он снял шапку перед дамой, которая смотрела па него бесстрашно и одновременно дружески, с улыбкой на губах.
— Как вас зовут, мсье? — любезно спросила Анжелика.
— Мартэн дю Лугр, Прекрасный Глаз, к вашим услугам, мадам.
— Что ж, мсье Лугр, у вас отличное голландское оружие. В мыслях она добавила: «Вы получили его в обмен на меха на посту, пограничном с Новой Англией или д'Оранжем». Чтобы не смущать его, она сделала паузу и ненавязчиво продолжала:
— Это оружие не французского производства, как наше. Но, без сомнения, вы легко можете доставать здесь такое оружие, Что за важность…
Я предлагаю вам выбрать оружие. Вы можете взять ваше ружье, и вы будете стрелять первым. Ведь недаром же вас зовут Прекрасным Глазом, вы ведь меткий стрелок. Навряд ли я смогу удивить присутствующих, стреляя после вас. Я впервые беру в руки такое оружие, и самое большее, на что я могу надеяться, это быть равной вам.
Говоря это, Анжелика протянула охотнику ружье, которое тот взял.
Он ухмыльнулся, покачав головой. Такое не входило в программу, но он не мог уклониться. Присутствующие стали переглядываться, и Анжелика порадовалась тому, что выбрала именно такую тактику. Соревнуясь с опытным стрелком, она покажет им свое умение обращаться с оружием. Но это не будет демонстрацией магических сил.
Парень установил мишень. Избранная им дистанция подходила и для Анжелики. Она могла бы с честью выйти из этого положения. Анжелика наблюдала, как охотник заряжает и готовит свое оружие.
Кружок ротозеев разомкнулся и освободил им место. Ее спокойствие, ее городская одежда сняли агрессивное настроение, с которым местные жители затевали это соревнование.
Повинуясь жестам костлявых длинных пальцев Кариллона, Прекрасный Глаз заявил, что он согласен стрелять первым. Сначала он поразит центр натянутой шкуры, а затем собьет перо па окружности. Он выстрелил. Дыра на мишени оказалась не в самом центре, по очень близко. Это можно было считать хорошим спортивным достижением. Перезарядив ружье и тщательно прицелясь, он задел перо, как и было объявлено.
Анжелика попросила его присутствовать при том, как она будет заряжать мушкет. Она чувствовала, что молодой охотник с любопытством наблюдает за ней. Ведь ему никогда раньше не приходилось видеть, как настоящая дама своими изящными руками заряжает тяжелое ружье. Видя, с какой легкостью она чистила ствол, насыпала порох, он только покачал головой. Анжелика спросила, какова точность прицела, но он видел, что она сама это прекрасно знает.
Зрители замерли. Наступила тишина: можно было бы услышать, как пролетит муха. Каждый стал глухим ко всему, что не относилось к увлекательному спектаклю, на котором он присутствовал. Даже индейские ребятишки присмирели. С трепетом собравшиеся наблюдали, как ловко Анжелика подняла тяжелое ружье и приложила его к плечу. Следили за каждым ее движением. Движения были спокойные, но быстрые. Не признаваясь себе в этом, многие залюбовались грацией, с какой Анжелика наклонила голову к прицелу.
Можно было сказать, что мушкет стал ее соучастником. Она говорила ему очень тихо; «Поработаем вместе, добьемся нашей цели!»
Виль д'Эвре торжествовал:
— Она очаровательна, не так ли! — шепнул он отцу Дефарелю, который остался холоден.
Анжелика опустила оружие и спросила старика Кариллона, что он предпочитает: чтобы она поразила центр мишени или попала в отверстие пули Прекрасного Глаза? Тот прыснул со смеху, показав свой беззубый рот, и подтвердил жестом, что второе — поразить знак Прекрасного Глаза будет высшей ловкостью. Анжелика вновь вскинула на плечо оружие, прицелилась, рассчитала траекторию и выстрелила. Человек двадцать устремились к мишени. Послышались восклицания: «Вот это здорово! Не зря говорили, что эта женщина необыкновенная. Может быть, это все-таки магия?»
Наконец Анжелика почувствовала, что ее публика созрела. Они увидели, что в мишени только одно отверстие, но оно стало чуть-чуть больше, чем от пули Прекрасного Глаза. Значит, вторая пуля прошла сквозь него. Впрочем, мушкет в ее руках еще дымился. Анжелика перезарядила его в присутствии своего соперника, вскинула на плечо, прицелилась. Она сбила перо и небрежно отдала оружие молодому охотнику.
— Вот, — сказала она, обращаясь к собравшимся, — я выстрелила. Вы убедились, что Анастаха вас не обманул, расхваливая мое умение меткого стрелка. Я умею стрелять не хуже, чем мсье дю Лугр, но я не колдунья, как говорили.
Ее чистосердечие покорило публику. Послышался смех, поднялся шум. Комментировали результат спортивного соревнования, хлопали друг друга по спине. Анжелика заметила какого-то человека в жилете и костюме из сукна. Скорее всего, это буржуа. Он передавал старые монеты в руки охотника. Можно было предположить, что они заключили пари еще до прибытия Анжелики в Тадуссак.
Вдруг они услышали крики на французском языке:
— Мы идем! Держитесь! Не робейте!
Аналогичные призывы долетали и со стороны форта. Кричали солдаты гарнизона. Наспех надев свои голубые мундиры, они бросились к церкви с оружием наперевес. С пляжа бежали матросы с «Голдсборо» с-Жаном Ле Куеннеком. Все были вооружены. Шлюпка ощетинилась стволами ружей. Эриксон вел ее к берегу и первым спрыгнул на песок.
Перед этим порывом площадь пришла в состояние шока.
— Что происходит? — Анжелика бросилась с вопросом к Жану, который, еле переводя дыхание, нерешительно остановился, видя, что Анжелика мирно сидит рядом со стариком.
— Что происходит? повторили канадцы, приходя в себя.
— Это вас надо спросить, — проворчал один из солдат форта. Оба солдата растерянно посмотрели друг на друга и повернулись к толпе, ожидая объяснения.
— Почему стреляли? Мы подумали, мадам, что вы в опасности, — сказал Жан.
— Мы тоже услышали выстрелы, — отозвался королевский сержант.
Явился Эриксон. Мсье де Пейрак остался на корабле, а Эриксона послал узнать, что происходит. Напутствуя его, граф сказал, что нужно быть настороже весь день. Графиня на берегу. Может быть, все пройдет благополучно, а может быть, и нет. Услышав выстрел, Эриксон, как жаба, вскочил в шлюпку и поплыл к берегу. Зажав в массивном кулаке огромную абордажную саблю, он озирался вокруг, ища, что бы сокрушить.
Через пару минут все выяснилось.
Не было никакой необходимости демонстрировать свои силы. Речь шла всего-навсего о деревенском соревновании. Однако проницательные глаза местных жителей быстро сосчитали, насколько больше силы, охраняющие графиню де Пейрак. Если бы в будущем кто-нибудь в Тадуссаке захотел причинить ей вред, плохо бы ему пришлось. Три местных солдата имели жалкий вид, хотя пытались казаться бравыми. Вновь прибывшие, которых считали пиратами с французского мыса, были вооружены до зубов: и оружие, и обмундирование были новыми и надежными. Вследствие всего этого нужно было признать, что, действительно, это была она, Дама с Серебряного озера.
— Мама! Мне жарко, я хочу пить, — воскликнула вдруг Онорина, которая заскучала без выстрелов и войны.
Солнышко начало припекать. Несмотря па приближение зимы, дневное светило грело землю так интенсивно, что забывалось, какое сейчас время года. В дневные часы земля и камни раскалялись. Все потрескивало от жары. Людей мучила жажда. Из рядов вышла какая-то женщина.
— Не желаете ли пива? — предложила она Анжелике.
— Благодарю вас! Я предпочла бы молоко. Мы давно уже его не пили.
— Идемте ко мне, — пригласил Виль д'Эвре. — Эта славная Катерина-Гертруда принесет нам чего-нибудь прохладительного.
Он взял Анжелику за руку.
— Как? И в Тадуссаке у Вас есть дом?
— Нет, здесь у меня склад. Здесь часть моих товаров. В мое отсутствие за ними присматривает приказчик. Это недалеко от порта.
Склад Виль д'Эвре был хорошо обставлен. Человек в суконном костюме, который недавно затеял пари, оказался приказчиком в этой лавке. Очевидно, он получал приличные проценты от доходов маркиза.
Виль д'Эвре вполголоса объяснил Анжелике:
— Когда я возвращаюсь в Акадию, часть товаров оставляю здесь, а потом постепенно переправляю их в Квебек. Понимаете? В наше время приходится считать и вдоль, и поперек.
— А мсье Карлон в курсе дела?
— Несомненно. Но это уже детали, которыми он не занимается. Все улаживает служащий Северной Компании, которого вы здесь видели, и мсье Дюпрэ, который считает себя королем Тадуссака.
Какой чудесный вид открывается отсюда, не правда ли? Но в Квебеке из моего домика, в котором я вас устрою, вид, еще лучше…
Я вижу вдали какие-то паруса… Наверное, это маневрирует флот мсье де Пейрака.
Лавку открыли к приходу Виль д'Эвре. Когда Анжелика с маркизом вошли внутрь, первое, что они увидели, это стол, а на нем сидела кошка.
— Да, она сегодня высадилась со мной, — сказал Виль д'Эвре. — Она ко мне очень привязалась.
В очаге зажгли огонь. За ними следовала толпа желающих посмотреть на гостей. Дети толкались, за ними бежали индейские собаки.
— Давайте не будем толкаться, — обратился к ним маркиз, наслаждаясь своей популярностью. Вы их окончательно покорили, — обратился он к Анжелике.
Женщина, предлагавшая на площади пиво, принесла кринку теплого парного молока. За нею вошли дочери и внучки, неся яйца и хлеб. Анжелика и дети уселись на скамью около огня. Кошка зашипела навстречу прибежавшим собакам.
— Это кошка мадам де Пейрак, — театрально воскликнул Виль д'Эвре, — не причините ей зла.
Собак прогнали на улицу. Женщины предложили взбить яйца с молоком, это — любимое кушанье детей. Дети мадам де Пейрак очень им понравились. Женщины восхищались круглыми щечками Керубино, роскошными волосами Онорины. Мужчины с интересом поглядывали на девиц, сопровождавших Анжелику. Прошел слух, что они «девушки Короля». Откуда они? Из Парижа? Кто организовал их путешествие? Может быть, они хотят найти мужей в Канаде?
— Увы! Если бы они знали, что мы бесприданницы — вздохнула Генриетта на ухо Жанне Мишо.
Из всех тягот, выпавших на их долю, больше всего их огорчала потеря королевской казны. Без приданого кто возьмет их в жены? В Канаде их могут нанять только в служанки. Когда они накопят денег, только тогда они смогут либо прилично устроиться здесь, либо вернуться на родину. Но до этого пройдут многие годы. Однако сейчас не время для печальных мыслей. Принесли пива, сидра и несколько бутылок более крепких напитков. Некоторые были прозрачны, как алмаз, другие — янтарными, как топаз.
— Вы должны понять, что мы хорошо разбираемся в напитках, — заметил приказчик.
Экипаж «Голдсборо» с энтузиазмом приветствовал это заявление.
— У нашего кюре есть отличный перегонный аппарат.
Принесли также каравай пшеничного хлеба, большой кусок сливочного масла и варенья.
— Эти люди очень милы, не правда ли? — сказал Виль д'Эвре. — Я вам это предсказывал!
Конечно, здешних канадцев нельзя было назвать милыми. Суровая жизнь, враждебность и жестокая борьба с ирокезами и с зимней стужей сформировали расу суровых людей, крепко скроенных, временами молчаливых, временами возбужденных. Но народ этот был определенно миролюбивым, гостеприимным. Несмотря на флаг с лилиями, здесь царила атмосфера свободного порта, как и в Акадии.
Чиновников здесь презирали, и они не имели большой власти. Истинными хозяевами были представители коммерческих компаний.
Анжелика вспомнила сомнения и опасения, владевшие ею накануне, и удивилась, с какой легкостью события обернулись ей на пользу.
— Теперь вы успокоились? Что я вам говорил! — заметил маркиз. — Поверьте мне, в Квебеке будет гак же. Знаете почему? Потому что французы — первейшие в мире ротозеи. О, вы увидите! Люди очарованы вашим появлением.
При этих словах они услышали выстрел.
Глава 11
На этот раз стреляла пушка.
— Это ничего! — воскликнул маркиз и выбежал на улицу. Он приблизил к глазам бинокль. — Это мсье де Пейрак решил оказать помощь гибнущему кораблю, который следовал за нами.
— Почему же стреляют из пушки?
Люди собрались на площади, устремив взгляды к горизонту. Но даже зоркие глаза моряков ничего не увидели. Иногда различали вдали белые паруса.
Снова раздался выстрел, повторенный эхом.
— Это уже никуда не годится!
— Странно! Стреляет гибнущий корабль, — сообщил Виль д'Эвре.
— Да, это чужой корабль!
Приставив ладонь козырьком, люди старались разгадать загадку, которую предложили далекие корабли. Нужно запастись терпением и следить за этими пятнами вдали, которые то возникали, то вновь исчезали. Наконец, кто-то крикнул:
— Они идут к нам!
Действительно, развернутые паруса стали вырисовываться отчетливее. Все произошло очень быстро. Белая, покачивающаяся на волнах стая кораблей выросла на глазах. К часу дня, когда солнце достигло зенита, флот графа де Пейрака, кроме «Голдсборо», остававшегося на рейде, подошел к берегам Тадуссака, конвоируя сильно накренившееся французское судно.
Маленькая яхта «Рошеле», которой командовал Каигор, показывала путь поврежденному кораблю.
Анжелика пыталась увидеть на каком-нибудь капитанском мостике силуэт Жоффрея, но ничего не могла рассмотреть. Она была встревожена Люди хранили молчание что это, военная акция? С чьей стороны? Против кого?
Затем услышали звон якорных цепей. Спустили на воду шлюпки и гребные лодки. Одни лодки направились к берегу, другие к французскому судну. Это были индейцы на каноэ Они предлагали пушнину и требовали в обмен алкоголь Глядя на это движение, Анжелика спрашивала себя: «Что сделал Жоффрей, помог кораблю или взял его в плен?»
Ей вновь вспомнилось рассуждение Адемара: «А если герцогиня на борту?» Анжелика почувствовала, что невольно бледнеет.
Канадцы и жители Тадуссаки оживились. Красиво плывущие корабли, сверкающие на солнце, произвели благоприятное впечатление. А французское поврежденное чертовое судно, которое привел граф де Пейрак, было встречено с недоверием.
Вдруг кто-то воскликнул — Да ведь это же «Ссн-Жан-Баптист», — посудина этого подлеца Репс Дюга де Руана — Почему же он так запаздывает? Ведь он не сможет вернуться.
— Чтоб он потонул! Он всегда привозит только плохую публику…
— Но для сира Гонфареля из Квебека это случаи для обогащения.
— Неужели этот Дюга все еще капитан? Неудивительно, что он стрелял из пушки. Он предпочтет пойти ко дну со своим грузом, чем позволить кому-нибудь сунуть нос в свои дела. К тому же он спекулянт.
Анжелика попала в порт в тот момент, когда высаживался граф д'Урвилль с новыми отпущенными на берег. Д'Урвилль, как обычно веселый, не казался озабоченным Он издали поприветствовал Анжелику.
— Что гам происходит? — спросила она. — Почему стреляли из пушки?
— У кого-то расшатаны нервы на этом несчастном корабле. Мы его окружили, представились и предложили помощь. А он ответил бортовым залпом по подводной части нашего корабля. Мы едва успели увернуться. Они восприняли наше предложение помощи, как злой умысел. Корабль на краю гибели, но капитан готов лучше пойти ко дну, чем допустить, чтобы судно задержали. Это или пьяница, или сумасшедший. Но он не мог стрелять. Пассажиры нижней палубы, иммигранты, в плачевном состоянии. Треть из тех, кто начал это путешествие, умерли в пути.
— Почему же это судно отправилось в плавание в такое неподходящее время года?
— Среди пассажиров есть европейцы, которые надеялись вернуться в Европу, но помешали аварии и бури. Так говорили нам некоторые из них. А вообще-то они нелюдимые.
Подошел Виль д'Эвре.
— Рассказывают, что на борту этого корабля много превосходных французских вин!
— Вы уже отлично информированы, мсье маркиз, — сказал улыбаясь д'Урвилль.
— Надеюсь, что мсье де Пейрак захватил все это?
— Конечно, нет. Мсье де Пейрак хотел произвести досмотр этого судна, прежде чем пропустить его в Квебек. Узнать его оснащение, военную мощь, чтобы не рисковать встретиться с врагом у стен города — Он ошибся, — сказал Виль д'Эвре. — Я бы на его месте не колебался. Бургундские вина! Это преступление…
Он задумался.
Анжелика хотела вернуться на «Голдсборо» и вместе с Жоффреем обсудить утренние происшествия Она поблагодарила канадку Катрин-Гертруду Ганвэн за теплый прием и пообещала вернуться после полудня.
На корабле ее муж подтвердил то, что расе казал ей граф д'Урвилль. Несмотря на свое ненадежное положение, руанский корабль, который действительно назывался «Сен-Жан-Баптист», проявлял враждебность, рискуя повредить корабли Пейрака. У Жоффрея сложилось впечатление, что приход этого корабля может повредить им в Тадуссаке. Он воспользовался плохим приемом, оказанным его флоту, как предлогом для строгого досмотра.
— Я запретил экипажу высаживаться па берег. Они могли бы навредить нам в глазах жителей Тадуссака, с которыми мы уже стали друзьями. Нужно сохранить эти отношения Только после полудня группе людей разрешил я сойти на берег за питьевой водой для женщин и детей. Жалко смотреть на этих несчастных пассажиров Кроме того, я послал на это судно наших плотников и рабочих, чтобы они починили, что возможно. Рабочие, конечно, хорошо вооружены, а капитана я предупредил, что его корабль находится под прицелом наших пушек.
— Почему же он стрелял?
— Он и сам этого не знает. Он пьян в доску. А возможно, это не он дал команду.
Анжелика почувствовала, что от нее что-то утаивают. Она пристально посмотрела в глаза де Пейрака. Он понял немой вопрос, опустил голову и после некоторого колебания сказал:
— Это только слухи, но, кажется, на этом корабле представитель короля с поручением, официальным и тайным одновременно. Мне кажется, он дорого заплатил за то, чтобы его присутствие на корабле было скрыто.
— Он, должно быть, опасается, как бы вы его не взяли в плен. Он боится возмездия.
— У меня такое же впечатление.
— Но нужно было бы обыскать весь корабль, от палубы до трюма, запереть все двери и вынудить его раскрыться. Жоффрей де Пейрак улыбнулся.
— Тише! Вы как наш пылкий маркиз, который превозносит силу закона и расхваливает морской разбой, Но я не хотел бы прослыть здесь пиратом. Я не хочу наводить ужас, не хочу вызвать критику действиями, которые внешне могут, показаться незаконными.
Если это правда, что на борту корабля находится посланец Версаля, я поддержу его инкогнито. Он не сможет причинить нам вреда, особенно если не будет показываться. Мы будем более свободны, высаживаясь на берег.
— Сколько времени вы намерены провести в Тадуссаке? Граф де Пейрак ответил уклончиво, и Анжелика еще раз почувствовала, что ей говорят не все. После полудня она с детьми вновь отправилась на берег.
Глава 12
Группа матросов с чужого корабля была послана на берег за питьевой водой. Командовал ими мсье д'Урвилль. У этих матросов были физиономии разбойников; либо они на самом деле были разбойниками, либо это непредвиденные беды пути оставили такие следы на их изможденных лицах. Бледные истощенные оборванцы, худые до такой степени, что их худоба путала, ругались хриплыми голосами. Они выкатывали свои деревянные бочки и баки, оглядываясь по сторонам и ища случая для ссоры. Люди с «Голдсборо» провожали их к источнику, который вытекал из бассейна, выложенного камнем. Любопытные жители Тадуссака, явившиеся сюда, не выказывали к прибывшим никакой симпатии. Они хорошо знали это судно, которое причиняло им только неприятности. Платили они мало, с их приездом в порту начинались беспорядки.
Люди д'Урвилля сопровождали матросов с этого корабля до самого источника во избежание инцидентов.
Из той же лодки в сопровождении матросов высадилась какая-то женщина. Она была бедно одета, вся в черном. Дама казалась пожилой, но статной. Очевидно, она привыкла все делать самостоятельно: отказавшись от помощи мужчин, она спрыгнула в воду. Одной рукой она подбирала подол платья, в другой руке несла ребенка. Ее грубые башмаки, связанные шнурками, висели на шее. Добравшись до берега, она села на песок и стала терпеливо обуваться. Ребенка положила рядом с собой. Он лежал неподвижно. Эта сцена напомнила Анжелике высадку Благодетельницы с маленьким Пьетро на руках. Но это воспоминание, нечеткое, расплывчатое, промелькнуло лишь на мгновение.
У женщины был землистый цвет лица, края век покраснели. Это раздражение от соленой морской воды. Из-под ее черного чепца выбилась седая прядь волос. Прежде всего она привела в порядок прическу. Женщина быстро поднялась, и Анжелика заметила, что она моложе, чем показалось сначала. Женщина взяла ребенка на руки и зашагала по гальке. Д'Урвилль остановил ее:
— Мадам! — вежливо обратился он к ней — Кто вы? И что вы здесь делаете? У меня есть приказ не позволять никому из пассажиров корабля ступать ногой на эту землю до особого разрешения мсье де Пейрака.
Женщина спокойно взглянула на него. Д'Урвилль не мог бы описать цвет ее глаз, так как они выцвели от анемии.
— Мсье де Пейрак, говорите вы? Вы имеете в виду того пирата, который утром задержал нас? В таком случае я могу вас заверить, что именно он сам разрешил мне сойти на сушу, чтобы позаботиться об умирающем ребенке. На корабле мы были лишены всего.
Голос был ясный, мелодичный, даже сильный, более молодой, чем можно было ожидать, глядя на ее изнуренный силуэт. Один из людей с «Голдсборо», который сопровождал женщину, показал мсье д'Урвиллю пропуск, написанный и заверенный графом.
— Все в порядке. Вы можете идти, мадам. Отдыхайте в свое удовольствие.
Женщина поблагодарила, вздохнула и, тяжело ступая, побрела к косогору.
К этому моменту толпа рассеялась. Одни ушли по домам, не желая иметь дела с экипажем «Сен-Жан-Баптиста», другие, напротив, пошли за матросами к роднику, чтобы выяснить, почему французский корабль пришел так поздно.
На берегу остались Анжелика с детьми и несколько девушек Короля.
Анжелике было жалко эту женщину, которая должна одиноко шагать по голой земле после нескольких месяцев изнурительного путешествия на корабле. Она вспомнила, в каком состоянии были они все, когда прибыли в Голдсборо, какими жалкими и исхудавшими были дети. А ведь тогда накануне плавания Жоффрей позаботился о запасах провианта. Она двинулась вперед.
— Мадам, не могу ли я вам чем-нибудь помочь? Женщина посмотрела на нее с интересом. Немного поколебавшись, она приняла предложение.
— Я не откажусь, благодарю Вас, мадам. Ради этого умирающего малыша. Ему нужно молоко и немного бульона. Уже несколько недель мы питались галетами, размоченными в морской воде, и пили прокисший сидр.
— Идите за мной, — сказала Анжелика. Они поднялись к лавке Виль д'Эвре, который находился поблизости. Он устремился было навстречу Анжелике, но, увидев ее спутницу, опустил глаза и остановился. Потом улизнул украдкой.
Женщина его не заметила. Она вошла в дом и села со вздохом облегчения к огню.
— Ах, какое удовольствие вернуться в свою страну!
— Вы из Тадуссака? — удивилась Анжелика.
— Нет, из Виль-Мари. Но здесь уже Канада. Ступив на эту землю, я чувствую себя воскресшей, за что и благодарю бога. Анжелика занялась очагом.
— Это ваш внук? — спросила она, указывая на ребенка, которого женщина начала освобождать от мокрых, пропитанных солью пеленок и поднесла худенькое тельце к огню.
Вновь прибывшая покачала головой.
— Нет… Это ребенок одной супружеской пары иммигрантов, плывущих на корабле. Родители его скончались. Я услышала, что матросы хотят выбросить дитя в море. Мне стало жаль ребенка. Я взяла его, хотя наша компания не хотела этого. Его силы на исходе, он скоро умрет.
Анжелика передала ей миску с молоком, и женщина начала осторожно поить ребенка.
— Рассказывают, что ваш путь был очень трудным, — сказала Анжелика.
— Труднее и не придумаешь. Мы перетерпели все, кроме кораблекрушения. Нужно сказать, что этот корабль служил военным госпиталем. Едва мы покинули Руан, на нем началась чума. Несколько человек умерли. К счастью, на корабле был специальный служащий, мсье Бишар, который их похоронил. Капитан был без сознания.
Пока она рассказывала, Анжелика взяла из своей походной аптечки мазь и стала растирать тельце ребенка, затем завернула его в свою шерстяную шаль.
— Надо немного подождать. Пусть он пока усваивает питание. Его нельзя перекармливать сразу. Она уложила ребенка около огня, затем послала Анриетту и Дельфину к Катрин-Гертруде попросить бульона. Женщина наблюдала за Анжеликой, отметив ее умение ухаживать за больными.
— Теперь ваша очередь, — сказала Анжелика. — Может быть, вы думаете, что сами не нуждаетесь в помощи? У вас болезненный вид. Даже человек с каменным сердцем пожалеет вас.
— Я говорила, что мы испытывали массу неудобств. Злой характер капитана увеличивал наши беды. Когда мы взошли на корабль в Руане, мсье Кампуа, корабельный квартирьер, велел погрузить для меня и моих сестер несколько бочек пресной воды. Но когда порт скрылся из вида, нам перестали давать воду, и мы вынуждены были пить матросское пойло. Кроме того, нас одолевали болезни. И мои сестры, и я все мы в жалком состоянии.
Анжелика протянула ей чашку подогретого молока с хлебом.
— Пейте быстрее. Я думаю, что вы уже много недель лишены горячей пищи.
— Это ничего. Бог привел нас в хороший порт. Анжелика обратила внимание на кровоточащие десны незнакомки и порадовалась тому, что захватила с собой шкатулку с лекарствами. Она поставила аптечку на стол и начала искать травы.
— Сейчас я приготовлю вам настой, который будет вам очень полезен.
— Как вы любезны! — прошептала с нежностью молодая женщина. — Но кто вы? Я вас совсем не знаю. Вы, наверное, прибыли в Канаду в мое отсутствие? Ведь я покинула эту страну почти два года назад.
— Пейте! — сказала Анжелика. — У нас еще будет время представиться друг другу.
Женщина с улыбкой подчинилась ей. Она пила с сосредоточенным серьезным видом, как будто выполняла какую-то работу. Она пила этот лечебный напиток с удовольствием, но мысли ее были далеко. Она продолжала наблюдать за Анжеликой. Ее глаза, побледневшие от плохого питания, хранили в глубине особый свет. Постепенно оживали краски лица, черты смягчались. Стало видно, что это достойная личность. В какой-то момент взгляд ее с нежностью остановился на мордашках Керубино и Онорины.
— Это ваши дети?
— И да, и нет. Вот моя дочь Онорина, а этого мальчика, Керубино, мне доверили.
В глазах собеседницы промелькнула веселая искорка, когда она рассматривала мальчугана. Анжелика интуитивно почувствовала, что она сравнивает черты Керубино с известным ей лицом.
— Случайно, не мсье де Виль д'Эвре, которого я мельком заметила сейчас? — спросила она. — Говорят, что он меня избегает. — И сразу же изменила тему разговора:
— Это ваш сундучок с медикаментами?
— Да, у меня здесь много полезных вещей. Я всегда вожу с собой этот сундучок.