— Не стесняйся, Хоуп, — хладнокровно сказал Клейтон, с улыбкой заглянул в ее покрасневшее лицо и провел пальцем по горячей щеке. — Я уже все рассказал Келли.
Хоуп видела любопытный взгляд медсестры, но знала, что та слишком вежлива, чтобы задать прямой вопрос.
— Это… — Что ”это”? Хоуп была сбита с толку. Она понятия не имела, что именно Клей сказал Келли, но по алчному взгляду медсестры догадывалась, что это было весьма интригующе. — Все в порядке, — неловко закончила она.
— Ты не говорила мне, что собираешься замуж, — сказала Келли, и Хоуп чуть не упала. Вернее, непременно упала бы, если бы ее не поддержала сильная рука.
Ошарашенная Хоуп смотрела на Клейтона. О боже… Неужели она испытывает облегчение?
— Я… ну… гмм… ну да, — наконец пролепетала она. Продолжавший самоуверенно улыбаться Клейтон смотрел на нее упорным взглядом, от которого Хоуп совершенно растерялась.
— Вот это новость, — промолвила Келли. — Свадьба! Теперь весь город забурлит, верно?
Да уж… Но пока что бурлило у нее в животе.
— А что может встряхнуть маленький городок лучше, чем хорошая, по-старомодному пышная свадьба? — все так же улыбаясь, сказал Клейтон. Однако глаза его оставались холодными, и Хоуп смотрела на него с опаской, пока Слейтер неожиданно не подмигнул ей.
Но она не приняла шутку. Ох, он определенно что-то задумал. Не требовалось шестого чувства, чтобы понять это.
— Прошу прощения, Келли, — сузив глаза, сказала Хоуп. — Мне нужно поговорить с Клеем.
— Никаких проблем, — ответила сестра, отвернулась и начала копаться в бумажках. — Я займусь делом.
Клейтон не трогался с места и по-прежнему нахально улыбался.
— Говори здесь.
— Наедине, — деревянным голосом добавила Хоуп и дернула его за руку.
Келли подняла глаза. По ее виду было понятно, что она готова лопнуть от любопытства, и Хоуп удвоила свои усилия.
— Осторожнее, милая, — взмолился Клейтон, когда она выволакивала его в коридор. — Я понимаю, тебе не терпится повторить вечернее представление, но… — Тут раздалось удивленное хрюканье: Хоуп нечаянно ткнула его локтем в живот.
— Держи язык за зубами, — пригрозила она, — а то еще получишь!
Его веселость тут же исчезла.
— Как, снова?
— Что?
— Ты переспрашиваешь, потому что не расслышала? Или потому что слышала, но не поверила своим ушам? Если первое, то мне не составит труда повторить…
— Перестань! — крикнула она. — Я слышала тебя! Только не поняла. Я вообще ничего не понимаю! Ни того, что случилось ночью, ни утренней сцены, ничего!
Клейтон смотрел на нее тем холодным и чужим взглядом, к которому Хоуп уже начинала привыкать. Но с ужасом думала, что это еще далеко не самое страшное.
— Клей, пожалуйста, что происходит?
— Я думал, ты уже догадалась.
Он поднял руки, чтобы провести ими по волосам, и на мгновение заслонил губы. Естественно, расстроенная Хоуп ничего не поняла.
— Что?
Клейтон опустил руки. На его лице Хоуп увидела недоумение и покраснела от унижения. Она слишком привыкла к терпению, с которым Клейтон относился к ее глухоте, и забыла об осторожности.
— Извини, — прошептала она. — Просто… ладно, неважно. — Едва Хоуп отвернулась, как сильные руки опустились на ее плечи и заставили занять прежнее положение.
— Не делай этого, — сурово велел он. — Никогда.
— Чего не делать?
— Стыдиться того, что ты не слышишь. Идиот не ты, а я.
— Не понимаю, Клей…
— Хоуп, я должен был узнать правду, — резко сказал он. — Есть еще что-то, чего ты мне не говорила? То, что ты скрыла?
Услышав эти слова, Хоуп сжалась.
— Нет! Ты думаешь, что есть еще что-то? Думаешь… — Она осеклась, побледнела и прикрыла руками рот. Теперь она поняла его едва скрываемый гнев и его холодность. И тут ее замутило. — Ты думаешь, что я имела отношение к тому, что с тобой случилось?! — Она отняла руки от лица и схватилась за невыносимо разболевшийся живот.
Черты Клейтона исказились болью и раскаянием. Руки, лежавшие на ее плечах, напряглись.
— Ты о’кей?
— Нет. Меня бы вырвало тебе на ботинки, если бы ты их надел и если бы я утром смогла проглотить хоть кусочек… Клей!
Сажая ее в кресло, Слейтер умудрился наступить на лапу Молли. Собака громко взвизгнула, и он затейливо выругался.
— Проклятая псина! От нее можно оглохнуть!
Хоуп волей-неволей улыбнулась; тем временем Клейтон опустился на колени у ее ног.
— Успокойся. Ты слишком взволнована. — Грудь его коснулась Хоуп, и ее тут же пронзила вспышка желания. Да, грудь была сильная, широкая и прикасаться к ней было приятно. Но ей хотелось большего. Хотелось оказаться в его объятиях. Хотелось испытать то безымянное нечто, которое так возбуждало ее раньше, и, как она начинала догадываться, было больше, чем дружба и спокойствие. Больше, чем чувственность.
Широкие ладони Слейтера легли на ее бедра. От их жара начинала кипеть кровь. Клейтон стоял на коленях между ее ног, его глаза были на уровне ее груди. Соски немедленно закололо, и все мысли вылетели у Хоуп из головы.
— Что… что ты делаешь? — заикаясь, пролепетала она.
Он взял ее руки и лукаво усмехнулся.
— Собираюсь просить прощения.
— За что? За то, что подумал, будто я могу причинить тебе вред, хотя я спасла твою жалкую шкуру?
Он поморщился.
— Я понимаю, моя стряпня оставляет желать лучшего, но я ни разу не пыталась отравить тебя!
Он стиснул ее руки.
— Черт побери, я пытаюсь сказать, что мне очень жаль…
— Плохо пытаешься.
— Ладно. — У него угрожающе потемнели глаза, а на губах заиграла та самая убийственная улыбка. Он наклонился и поцеловал ее пальцы. — Я уже говорил тебе: я идиот. И так оно и есть. — Крепкие белые зубы прикусили кончик ее большого пальца. — Я видел, как ты обращаешься со своими пациентами, и знаю, что для тебя значит их здоровье. Знаю, как ты переживаешь за тех, о ком заботишься. Проклятие, — усмехнулся он, — я видел, как ты вынесла из дома паука вместо того, чтобы убить его. — Тут Слейтер стал серьезным, и у Хоуп перехватило дыхание. — Я знаю, ты никогда не смогла бы причинить мне зло. Прости. Просто у меня на минутку зашел ум за разум.
У Хоуп упало сердце, когда Клейтон поднес ее руки к своему лицу и нежно потерся о них щекой.
— Скажи, что я подонок, — вполголоса попросил он. — Скажи, что ты простила меня, Хоуп.
— Ты подонок, — с готовностью согласилась она и улыбнулась, когда Слейтер вскинул голову. — Но и я тоже. Поэтому я прощаю тебя, Клей.
— Я очень виноват перед тобой, Хоуп, — с силой сказал Клейтон и крепко сжал ее руки. Казалось, его глаза смотрят прямо в душу. У Хоуп тревожно сжалось сердце.
Он был первым мужчиной, который заставил ее испытать сильные чувства. Желание. Тоску. Боль…
Он — ее будущее.
Нет, приказала себе она. Ох, пожалуйста, не надо… Не сейчас.
— От всего этого я чуть не свихнулся, — сказал он, судорожно вздохнув. — Еще немного, и я в самом деле сойду с ума, Хоуп.
— Ну что ты, успокойся. Просто тебе пришлось нелегко. Как нелегко было бы любому человеку, окажись он на твоем месте. — Она высвободила руки и обняла ладонями его лицо. — Честное слово.
Он быстро наклонил ее голову и нежно поцеловал.
— Ты сказала, что выйдешь за меня замуж.
— Но… боже, теперь уже у меня зашел ум за разум… — Она тяжело вздохнула и едва не поперхнулась, когда Клейтон легонько дернул ее за волосы. Хоуп встретила его взгляд и вспыхнула.
А затем глаза Слейтера опустились ниже. От его пристального взгляда покалывало кожу.
— Ты не передумала? — шутливо спросил он.
— Нет. — Как ни странно, ее тело отвечало Клейтону, а ведь он лишь едва прикасался к ней. Хоуп ощущала жгучее желание и невыносимую печаль, от которой не могла избавиться. — Я решила, что это ты передумал.
На его лице отразилось глубокое огорчение.
— Извини, если я дал тебе для этого повод.
— Ты сказал, что утром уедешь. — Говорить об этом было больно, но требовалось поставить все точки над ”i”. — Потому что я лгала тебе? Потому что позволила тебе думать… что мы спали вместе?
— Я не собираюсь уезжать, — тихо сказал Клейтон. — Пока ты сама не захочешь. — Он осторожно наблюдал за ее реакцией. — Хоуп, ты не хочешь, чтобы я уехал?
Вчера вечером он тронул Хоуп, легко простив ей обман… а потом — не успела она и глазом моргнуть — отвернулся. Она не поняла этого тогда, не понимала и теперь.
— Почему ты хочешь остаться?
— Я сказал, как отношусь к тебе.
— Но это было до того, как ты обнаружил, что я обманула тебя. Я думала, после этого ты почувствовал совсем другое.
— Я никогда бы не смог возненавидеть тебя, — решительно сказал он, покрутил в пальцах прядь ее волос, задумался, подбирая нужные слова, наконец поднял глаза и внимательно посмотрел ей в лицо. — Очень трудно соображать, когда не помнишь ничего из своего прошлого.
Когда на тебя так смотрят, соображать ничуть не легче. И когда так играют твоими волосами. И стоят на коленях, касаясь грудью твоих бедер. От этого в мозгу возникают картины одна эротичнее другой…
Кажется, Клейтона мучила та же мысль. Он облизывал пересохшие губы, находившиеся в нескольких дюймах от ее груди. Хоуп подняла руку и осторожно погладила его по щеке.
— Твои синяки побледнели, — прошептала она.
Этот простой жест и удовольствие от ее прикосновения согрели его душу, как ничто другое: теперь, когда к Клейтону вернулась память, он знал это наверняка. В его мозгу все еще была полная неразбериха, но теперь это не имело значения. Сердце само приняло решение. Он любит эту женщину и может доверять ей. Во всем.
Слейтер потянулся и прижал ее руку к своему лицу.
— Ты все сказал Келли, — сказала она слегка дрожащим голосом, выдававшим ее возбуждение, — чтобы распространить слухи?
Эта фраза заставила его похолодеть. Клейтон выпрямился, пристально посмотрел ей в лицо… и понял горькую, тяжелую, невыносимо жестокую правду, о которой не имел права забывать. Любовь, семья, ребенок, в котором она так нуждалась, — все обман. На самом деле ничего этого нет.
Шутка продолжается.
— Дай нам Бог удачи, — сказал он с деланной непринужденностью. — Когда распространится слух, что ты выходишь за меня замуж, в клинике тут же снова выстроится очередь. Может быть, и твой отец наконец приободрится.
Она улыбнулась.
— Спасибо, Клей.
Слейтеру, угодившему в собственную ловушку, оставалось только встать и сказать:
— Ну, я ведь у тебя в долгу, правда? Как-никак, ты кормила и лечила меня. А деньги за одежду я тебе верну.
— Не стоит. Но я рада, что ты остаешься.
Что ж, он тоже был рад. Но он радовался бы куда сильнее, если бы для ее радости было больше личных причин, если бы она любила его и действительно хотела выйти за него замуж. И все же Слейтер не расставался с надеждой, что со временем все будет по-другому.
— Я забыла тебе кое-что рассказать, — нерешительно начала Хоуп. — Вчера вечером звонил Трент. Еще до того, как мы… ну, до того. — Она вспыхнула. — Я повесила трубку. Думаю, он скоро отстанет. Особенно после того, как услышит новую сплетню.
Заметив беспокойство Хоуп, Клейтон осторожно заглянул ей в лицо. В почти черных глазах Хоуп горело множество чувств, но одно из них было сильнее других.
— Ты напугана, — сказал он.
— Я не хочу, чтобы он причинил вред…
— Больше никто не причинит тебе вреда, — твердо сказал Клейтон. Он помог Хоуп подняться и крепко прижал ее руки к своему сердцу, как будто боялся, что оно вот-вот разорвется. — Никто. Это я тебе обещаю.
— Он всегда лишь угрожал, — с запинкой ответила она.
— Так я и думал. И что же он сказал?
— Я волновалась не за себя, — сказала Хоуп, глядя ему в глаза. — А за тебя.
Слейтер хмыкнул, уязвленный тем, что эта женщина считает его хлюпиком. Но потом понял, что не давал ей повода думать по-другому.
— Ты думаешь, что Трент может причинить мне вред?
— Он сказал, что не позволит мне выйти замуж за другого. Что остановит меня всеми возможными способами.
Клейтон порывисто притянул руки Хоуп к своей груди, заставив ее сделать шаг вперед. Испуганные глаза Хоуп вызывали в нем странное желание защищать ее.
— Я никому не дам тебя в обиду.
Хоуп смотрела на него с сомнением, и осуждать ее не приходилось. В конце концов Трент чуть не изнасиловал ее, пока он, беспомощный, лежал на полу.
— Можешь мне поверить.
— Ты не боишься его? — Она закусила губу и потупилась. — Извини, я нечаянно сказала глупость. Ты такой большой и сильный… конечно, ты не боишься его. Я просто хотела сказать, что…
— Я знаю, что ты хотела сказать. — Впрочем, Слейтер и сам не был в этом уверен. Потому что это значило бы, что Хоуп заботится о нем куда сильнее, чем хочет показать. И это было не притворством, а истинным чувством. — Хоуп…
Она подняла глаза.
— Пообещай, что ты скажешь мне, когда он позвонит опять. Обещаешь?
— Ты действительно не раздумал жениться на мне?
Этот неожиданный вопрос заставил его усмехнуться. Надо же, как упорно она об этом думает!
— Ты еще спрашиваешь?
— Почему? — прошептала Хоуп, не сводя с него огромных глаз.
Нежно прикоснувшись к ее лицу, Клейтон ответил:
— Ты уже знаешь почему. Но я обещал не принуждать тебя, пока ты не будешь готова. — Кончиком пальца он обвел нижнюю губу Хоуп, и ее рот слегка приоткрылся, вызвав у Слейтера сильнейшее желание припасть к нему. — Ты готова, Хоуп?
Он заранее знал ответ и с облегчением услышал правду.
— Нет, — прошептала она. — Не думаю. — Хоуп судорожно вздохнула. — Ты выбиваешь меня из колеи, Клей. Твоя близость лишает меня душевного равновесия.
Это осторожное выражение заставило Слейтера улыбнуться.
— Мне знакомо это чувство, — сказал он.
Хоуп повернулась и неуверенной походкой пошла в клинику. Он с улыбкой смотрел ей вслед.
Она влюблена в него и сама не сознает этого. Весь остаток утра Слейтер улыбался.
Пока не сел за ее компьютер. Им двигало не праздное любопытство и не стремление тайком от Хоуп собрать о ней побольше сведений. Сейчас, когда к нему вернулась память, он должен был кое-что сделать.
Требовалось решить загадку покушения на его убийство, если он не хотел, чтобы впоследствии суд квалифицировал это дело как умышленное убийство.
Клейтон сосредоточился, но это вряд ли требовалось, поскольку за долгие годы любой компьютер стал его вторым ”я”. В доли секунды он соединился с информационной системой компании Бродерика. Правда, модем работал так медленно, что Слейтер скрежетал зубами и боролся с искушением разбить его о стену.
Через несколько секунд он открыл страшную правду. Во-первых, после его мнимой ”смерти” дыра стала еще обширнее. Наверное, именно потому, что человек, занимавшийся этим черным делом, считал его мертвым.
Во-вторых, кто-то не пожалел усилий, чтобы приковать к деятельности фирмы внимание общественности. Компанией заинтересовалось такое количество конгрессменов, что просто дух захватывало.
На пользу ли компании такая реклама? Весьма сомнительно, поскольку в большинстве своем статьи были резко отрицательными. Компания, много лет занимавшая устойчивое положение, внезапно приобрела незавидную репутацию и стояла на краю пропасти, ожидая последнего толчка.
Да, кто-то очень успешно копал ей яму. Фирма уже получила несколько предупреждений, а кое-кто начал против нее судебный процесс. Случилось именно то, что он был обязан предотвратить. Именно для этого его и наняли.
Однако согласно памятным запискам выходило, что наибольший ущерб нанесен имени отца Хоуп — как раз того человека, который поручил нанять Клейтона.
Зачем же ему топить собственную компанию, а затем нанимать хакера? Чтобы вывести самого себя на чистую воду?
Это не имело смысла. Если только он не хотел сбить кого-то со следа. Но дело осложнялось тем, что отец Хоуп любил свою компанию больше всего на свете… даже больше, чем собственную дочь.
Однако оставался еще один вопрос: кто приказал убить его? Ясное дело, тот, кто не хотел, чтобы вскрылся канал утечки.
Конечно, Трент.
Теперь от Слейтера требовалось немногое: доказать это.
ГЛАВА 21
Хоуп с хмурым видом стояла у дверей клиники. Что сказать? Как она посмотрит в лицо Келли?
Поборов смущение, Хоуп открыла дверь. Келли стояла в приемной и раскладывала на столе журналы. При виде Хоуп она засуетилась, и пачка журналов полетела на пол.
Хоуп лукаво улыбнулась и невинно спросила:
— Это неуклюжесть… или нервы?
— И то и другое, — призналась покрасневшая Келли.
Хоуп знала, что, если немедленно не найдет верного тона, в будущем их с Келли ждут немалые трудности. Но как это сделать, если она сама не понимает, что происходит?
Келли продолжала прибирать приемную и избегала ее взгляда. Последние несколько дней выдались тяжелыми, со вздохом подумала Хоуп. Пациентов не было, и обе они сознавали, что дела клиники совсем плохи.
Они почти не разговаривали, вернувшись в своих отношениях едва ли не к тому, с чего начали. В субботу вечером, уходя домой, Келли грустно улыбнулась и спросила:
— В понедельник приходить?
Хоуп изо всех сил пыталась подбодрить Келли, но не слишком в этом преуспела.
— Извини меня за сегодняшнее, — наконец сказала Хоуп, стиснув руки и внимательно разглядывая свои ногти. — Устраивая клинику в собственном доме, я знала, что однажды пожалею об этом.
Келли пожала плечами и поправила и без того аккуратную стопку журналов.
— Наверное, работать там же, где живешь, не очень удобно… если не сказать совсем неудобно.
— Это работа, — тихо сказала Хоуп. — Моя личная жизнь не должна мешать ей.
Келли выпрямилась, вздохнула и посмотрела ей в глаза.
— Конечно, твоя личная жизнь будет ей мешать. А как же иначе? Тут не за что извиняться.
Только сейчас до Хоуп дошло, что раньше ее личная жизнь не мешала работе, поскольку этой личной жизни у нее не было вообще. Нельзя сказать, чтобы эта мысль пришлась ей по вкусу.
— Я только подумала… ох, неважно, — пролепетала Келли.
— Нет, — быстро сказала Хоуп, — договаривай.
Келли посмотрела на нее… и решилась.
— Я подумала, что мы начали становиться подругами. Но теперь поняла, что это невозможно. Мыслимое ли дело дружить с собственным боссом?
— Мы подруги, — сказала Хоуп, сразу ощутив прилив тепла. — Келли, не могу сказать, как много это для меня значит. А кто на кого работает, тут ни при чем. Совершенно ни при чем. Если бы главной здесь была ты, мы все равно остались бы подругами.
— Правда?
— Да, — Хоуп засмеялась. — Наверное, мне следовало бы переоформить клинику на твое имя. В городке поднялся бы страшный шум, но это было бы полезно для дела!
Келли улыбнулась, но не слишком успокоилась.
— Знаешь, я не очень понимаю, почему ты не рассказала мне о Клее раньше. Особенно когда целыми днями названивал Трент.
— Ну, не так уж часто он звонил. Если не считать нескольких последних дней…
Но Келли не дала заморочить себе голову.
— И все же я могла бы помочь тебе.
— Ладно, это правда. Я сама толком не знаю, почему ничего не сказала, — призналась Хоуп.
Келли смерила ее долгим взглядом.
— О’кей, о’кей, я просто стеснялась. — Хоуп закусила губу. — Честно говоря, все это для меня в новинку, Келли.
Глаза медсестры остались серьезными, но уголки губ поползли вверх.
— Что в новинку? Разговоры?
Хоуп невольно рассмеялась.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Так что мне приходится нелегко. Я… — О черт! — Келли, я сама не знаю, что делаю. Представления не имею. И мне это ужасно не нравится.
Тут Келли не выдержала и безудержно расхохоталась.
— Ты что?
— Знаешь, как приятно хоть раз видеть могучую, неуязвимую Хоуп Бродерик сбитой с толку? По-моему, я больше никогда не буду тебя бояться!
— Бояться меня? С какой стати?
Смеющаяся Келли покачала головой.
— С какой стати? Ты такая правильная, такая собранная. Работая рядом с таким человеком, начинаешь казаться себе ничтожеством.
— Я не хочу, чтобы ты так считала, — сказала искренне расстроенная Хоуп. Она никогда не думала о себе как о человеке сухом и негибком, на что намекала Келли. — Я вовсе не совершенство. Так что и думать так не смей!
— Я припомню твои слова, когда в приемной будет полно народу и на одного моего пациента будет приходиться три твоих, — с невозмутимым видом пошутила Келли. — Ты всегда прекрасно знаешь, что делаешь.
— Так то работа, — пожав плечами, откликнулась Хоуп. — В которой я кое-что понимаю. К тому же ее львиную долю делаешь ты, проводя предварительный осмотр и готовя больных. А я только прихожу и заканчиваю начатое. Но, поверь мне, о жизни я знаю куда меньше, чем о работе.
— Похоже, ты и тут все делаешь правильно, — с доброй улыбкой отозвалась Келли. — Судя по твоему жениху.
Ага, так она успела его рассмотреть.
— Но я действительно понятия об этом не имею.
— Дорогая моя, когда речь заходит о мужчинах, ни одна женщина не имеет понятия, как с ними быть. Мы только поощряем их. И иногда, если судьба на нашей стороне, нам везет. — Келли покачала головой. — Вот как тебе.
— Как мне?
Келли смерила ее долгим взглядом.
— Он потрясающий парень, Хоуп.
Еще бы! Больше шести футов великолепного мужского тела, стройного и мускулистого, и удивительной нежности, от которой у Хоуп неизменно щемило сердце. Кончики ее пальцев все еще ощущали прикосновение к его коже, перед глазами стояло его прекрасное лицо, исказившееся от страсти в невероятный, потрясающий момент оргазма. Никто другой не открывал ей своих чувств с такой готовностью и не требовал взамен всю ее.
А разве она кому-нибудь отдавала себя?
Никогда, ни разу. Вплоть до сегодняшней ночи.
— Ничего удивительного, что ты бросила Трента.
— Я не… — Вот как живучи сплетни, напомнила себе Хоуп и, переминаясь с ноги на ногу, осторожно закончила: — Я не бросала Трента. Между нами никогда ничего не было. Никогда!
Взгляд Келли говорил, что она в этом не слишком уверена, поэтому Хоуп вздохнула и спросила:
— Ты ведь не думаешь, что я могу прыгать от одного мужчины к другому, правда?
— А почему бы и нет, Хоуп, они оба красивые парни. Кто осудит тебя за то, что ты не можешь сделать выбор? Я тебе вот что скажу, — с озорной улыбкой предложила она. — Решай, который тебе не нужен, и я с удовольствием подберу его. Так и быть, окажу услугу боссу!
Они засмеялись, но Хоуп ощутила некоторую неловкость. Она не понимала поведения Трента, не понимала, почему ему недостаточно ее отказа. С ним творилось что-то странное, и Хоуп испытывала инстинктивный страх за Клейтона.
Она не переживет, если с ним что-нибудь случится. Клей и так достаточно пострадал.
А Келли Трент нравился. Хоуп знала, что они были друзьями. Интересно, как Келли скажет ему о случившемся? Но куда важнее, как станет реагировать на это Трент.
— Похоже, день сегодня будет не слишком пыльный, — осторожно заметила Келли.
После того что Трент устроил с клиникой, Хоуп была бы рада даже одному-единственному пациенту. Не улучшал настроения и огромный плакат с надписью ”Продается”.
— Мне предложили работу в Сиэтле, — неожиданно сказала Келли. — Но я предпочла остаться здесь.
А здесь она могла вот-вот ее лишиться…
— Знаешь, Келли, мне так жаль…
— Не надо, — мягко прервала ее медсестра. — Я не согласилась, потому что не хотела уезжать отсюда. Хоуп, ты умеешь обращаться с людьми. Это видно невооруженным глазом. Наверное, ты и понятия не имеешь, как тебя здесь уважают.
— Уважают, — иронически повторила Хоуп. — Только никто носу не кажет…
— Иногда обстоятельства сильнее нас, — мрачно сказала Келли. — Но, кажется, в последнее время эти обстоятельства постепенно меняются к лучшему. — Она немного помолчала и пристально посмотрела на Хоуп. — Кроме того, я начинаю понимать, почему ты сменила одного мужчину на другого. Наши беды — дело рук Трента, так ведь?
— Да, — вздохнула Хоуп.
— Потому что ты не хочешь встречаться с ним?
— Потому что я не хочу выходить за него замуж.
Лицо Келли стало решительным, глаза заблестели.
— А раз так, нам придется перехитрить его.
— Нам? — У Хоуп подпрыгнуло сердце.
— Ну да, нам. — Келли улыбнулась и потянулась к руке Хоуп. — Тебе, мне и Клею. Вместе.
Вместе. Какое чудесное слово…
В кабинете Хоуп бешено замигала красная лампочка. Клейтон машинально поднял трубку и услышал в ответ красноречивое молчание.
— Алло, — повторил он. Телефон деловой… может, следовало сказать: ”Клиника”?
— Я знаю, кто ты такой, — ответил скрипучий голос. — Просто мне понадобилось время, чтобы вспомнить твое имя, но в конце концов я догадался.
— Кто это?
— Твой будущий тесть, — ехидно прозвучало в ответ. — Я хочу, чтобы ты убрался из моего дома к чертовой матери.
— Это дом Хоуп, — спокойно ответил Клейтон и откинулся на спинку кресла. Сдаваться он не собирался. — Вернее, останется ее, пока вы не отнимете его.
— Намекаешь на то, что я преступник? Сам ты преступник! Бродяга и лицемер!
— Не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите.
— Ладно, — с трудом пробормотал старик. — Скажи мне только, что тебе от нее нужно. Попробуем договориться.
— Боюсь, что из этого ничего не получится.
— Сколько ты хочешь?
— Столько у вас не наберется.
— Слушай, Слейтер, она моя дочь. Я не знаю, какую игру ты затеял и что надеешься приобрести, но не желаю, чтобы ты увивался за ней. Ты понял?
— Это не игра. Я хочу жениться на ней.
В трубке раздалось столь крепкое ругательство, что у Клейтона взлетели брови.
— Нет! Ни под каким видом, — категорически заявил Бродерик. — Никакой свадьбы! Только не с тобой!
Клейтон едва не рассмеялся.
— Вы хотите выдать ее за этого слизняка Блокуэлла? Хороший выбор, нечего сказать!
— Она моя дочь. Я знаю, что для нее лучше.
— Это решать не вам, а нам с Хоуп. Я собираюсь как можно скорее дать ей деньги на выкуп дома, чтобы вы оставили ее в покое.
Прозвучавшее в ответ выражение было непечатным.
— Осторожнее, — предупредил Слейтер. — Будете ругаться, не стану отпускать внуков к вам на каникулы.
Старик презрительно фыркнул, но затем наступила такая томительная и горькая пауза, что Клейтон едва не пожалел человека, который готов потерять лучшую в мире дочь из-за собственного упрямства.
И тут Бродерик заговорил опять.
— Тебя наняли, чтобы ты помог найти саботажника, который подрывает престиж компании!
— Значит, вы действительно знаете, кто я такой, — сказал Клейтон. — Следовательно, знаете и то, что я заслуживаю доверия. Тогда почему вы против моего брака с вашей дочерью?
— Вчера я не узнал тебя, потому что мы не встречались. Но твое имя… оно крутилось у меня в голове весь вечер. Теперь я вспомнил его и уже никогда не забуду. Ты взял деньги за работу и исчез.
Клейтон рассмеялся.
— Я-то появился, а вот ваши денежки тю-тю!
— Я думал, ты сумеешь найти течь, — сердито бросил Бродерик. — И поможешь разоблачить мерзавца, который пытается поставить на мне крест.
— А этот мерзавец решил поставить крест и на мне.
— О чем ты говоришь? — требовательно спросил Бродерик. Теперь его голос дрожал еще сильнее.
Клейтона не волновало ни слабое здоровье старика, ни то, что Хоуп не поблагодарит его за этот разговор.
— Кто-то заплатил приличную сумму за то, чтобы мне вышибли мозги. Но вы ничего об этом не знаете, верно?
— Нет!
— Так я и думал. — Однако сомнение еще оставалось. Слейтер пораскинул мозгами. Он привык определять характер человека с первого взгляда. На этом была построена его тактика выживания, отточенная за время службы в армии. Интуиция никогда не обманывала его. А сейчас она кричала во весь голос.
Этот человек говорил правду.
— Я могу позвонить в полицию и сделаю это, — сказал отец Хоуп. — Но сначала я хочу знать, какого дьявола ты крутишься возле моей дочери.
Клейтон рассеянно поигрывал шнуром телефона. Сможет ли Бродерик снабдить его уликами, необходимыми для того, чтобы прижать к ногтю Трента? А если сможет, то захочет ли?
— Слейтер… — слабым голосом проговорил старик. — Что тебе нужно от Хоуп?
Защищать ее. Заботиться о ней. Любить до конца жизни.
— Я хочу жениться на ней.
— Но почему?
— Допустим, чтобы дать вам внука, из-за которого вы сводите ее с ума.
— Ты не понимаешь, что говоришь, — решительно отрубил Бродерик. — Это выше твоего разумения.
— Может быть. Но зато я понимаю, что она будет рожать от того, кого выберет сама. И ни за что не расстанется с клиникой. Вот и все, что я могу вам сказать.
— Она слишком много работает, — возразил старик. — Я хочу, чтобы она перестала надрываться и начала наслаждаться жизнью. А при такой работе, как у нее, это невозможно.
— Она наслаждается и будет наслаждаться жизнью. — Уж он, Клейтон, об этом позаботится. — Но отнять у нее клинику — значит убить ее. Если вы любите ее так, как она думает, то поймете это.
— Я действительно люблю ее. И все делаю ради нее. Она… — Бродерик на мгновение умолк. В его слабом голосе слышалось отчаяние, и Клейтон невольно пожалел старика. — Ей, моей Хоуп, слишком много пришлось пережить.