Он беспомощно развел руками.
— Знаешь, это настоящий сумасшедший дом. Собака, два попугая и три кошки.
— Мы уже говорили об этом. Не начинаешь ли ты забывать и то, что произошло после несчастного случая?
Так у нее есть чувство юмора? Он знал это, но не подозревал, что ее юмор может быть злым. Вдруг в голове Клейтона как будто что-то переключилось…
Из глухих закоулков его памяти выплыла душераздирающая картина…
Маленький мальчик стоит на коленях у свежей могилы. Рядом мужчина с добрым лицом; его большая рабочая рука лежит на плече малыша. Ладони у мальчика грязные, исцарапанные камнями, по его лицу текут слезы. Он оплакивает свою собаку. Ее сбила бешено мчавшаяся машина, шофер которой не удосужился остановиться и помочь несчастному животному.
— У меня никогда не будет другой собаки, — клянется малыш мертвому псу, вытирая лицо грязной рубашкой. — Никогда.
— Тсс, сынок, — бережно и мягко говорит мужчина. — Со временем все изменится. Вот увидишь.
— Нет. — Мальчик качает головой. — Я не изменюсь.
— Время лечит все. Честно, сынок.
— Нет. — Ему время не поможет. Он никогда не заведет себе другое животное. Ведь смерть любимого существа причиняет такую мучительную боль…
ГЛАВА 13
— Никогда!
— Что? — Хоуп смерила его странным взглядом.
Он поклялся никогда не заводить домашних животных. Сомневаться в этом не приходилось, хотя помнил он очень мало. Даже сейчас Клейтон ощущал пронзительную боль. Хоуп следила за ним, тревожно закусив губу. С таким видом, словно что-то скрывала.
— Хьюи, Дьюи и Льюи — наши кошки? — спросил он для проверки.
— Гмм… да.
Черт побери, она запнулась. Это могло значить только одно. Она лгала.
Хоуп заявила, что эти чертовы твари принадлежат им, однако Клейтон был убежден в обратном. Не знал почему, но был абсолютно уверен в этом.
Подавленный скорбью мальчик, стоявший на коленях у свежей могилы, ни за что не завел бы себе нового любимца, даже много лет спустя. Хоуп обманула его. Это потрясло Клейтона до глубины души.
— Ты уверена? — снова спросил он, давая Хоуп возможность объясниться. Очень хотелось, чтобы она это сделала.
Хоуп не ответила. Клей поднял ее подбородок и посмотрел в глаза.
— Хоуп…
— Да, уверена.
— Интересно. — У него заломило в висках.
— Почему?
— Я только что вспомнил, что у меня никогда не было кошек, — резко сказал Слейтер, пристально глядя на нее.
Хоуп вспыхнула и промолчала.
— Я что, ошибся? — негромко спросил Клей.
— Ладно. — Она сложила руки на груди. — Раз ты так настаиваешь… Это мои кошки. Если ты что-то имеешь против них, просто не обращай внимания. Я должна вернуться на рабочее место. — Ее голос смягчился. — Клей, тебе нужно отдохнуть.
Но Слейтер не успокоился. Ему захотелось вывести ее из себя.
— Я устал отдыхать.
Она улыбнулась его капризному тону и покровительственно похлопала по плечу. Эта капля переполнила чашу терпения Клейтона.
— Я начинаю вспоминать, — злобно сказал он. — И эти проклятые картинки сводят меня с ума!
Она остановилась как вкопанная.
— Ты вспомнил что-то еще?
Перед Клейтоном стояла чужая женщина, и это путало его. Черт возьми, он хотел верить ей. Хотел какой-то устойчивости в этом безумном мире. Но можно ли было по-настоящему доверять ей, твердо зная, что она что-то скрывает?
— Клей…
Внезапно вспомнив ночь, когда она спасла его, Слейтер лишился дара речи. Он лежал в грязи, следил за дождем и то и дело терял сознание. Она пришла, как ангел в ночи, и смотрела на него потрясенным, взволнованным взглядом. Взглядом, в котором не было узнавания.
Он был ее любовником и, кажется, отцом ее ребенка. Почему же она не обняла его и не заплакала, увидев, что с ним сделали?
Потому что тогда это была бы не Хоуп, напомнил себе Слейтер. Она была спокойна, хладнокровна и полностью владела собой. Идеальный доктор. Только глаза выдавали ее страх и любопытство.
А позже — руки… Клейтон с трудом вспоминал, как она уговаривала его, упрашивала, а под конец просто заставляла подняться на крыльцо, потому что ей не хватало сил тащить его. А потом раздевала его. Вроде бы это для нее дело привычное… Но почему так дрожали ее руки?
Слейтер закрыл глаза и попытался вспомнить хоть что-нибудь еще. Но ничего не вышло. Клейтон тяжело вздохнул, хотя ему хотелось рвать и метать.
Хоуп снова повторила его имя.
— Ничего я больше не вспомнил, — бросил он и отвернулся.
Когда через минуту Клейтон снова повернул голову, ее уже не было.
Он обругал комнату, в которой находился. Молли вопросительно подняла голову — он обругал и собаку. Дождь усиливался, в пустом доме гулко разносилось эхо от падения капель. Под горячую руку он обругал заодно и дождь, затем уставился на Фрика и Фрака и пообещал:
— Еще одно слово, и я скормлю вас Хьюи, Дьюи и Льюи!
Славу богу, у них хватило ума промолчать.
Затем Клейтон начал беспокойно слоняться по комнатам и в конце концов оказался в кабинете Хоуп.
На письменном столе стоял компьютер. Он манил Слейтера. Как зачарованный подошел он к столу и опустился в кресло.
Пальцы сами собой легли на клавиатуру. Не успев опомниться, он преодолел защиту и вошел в систему.
— Ух ты, — прошептал пораженный Клейтон. — Ай да я…
И тут же в его мозгу вспыхнула новая картина…
Он сидел за другим письменным столом, своим собственным. Комната была маленькая, чистая, но неприбранная. На полу валялись горы папок и руководств. Перед ним светились экраны двух компьютеров.
Звонил телефон, но он не обращал на него внимания, потому что страшно торопился.
Пальцы с бешеной скоростью бегали по клавишам. Спешка заставляла его метаться от одной клавиатуры к другой. Нужно было срочно, очень срочно, привести в порядок систему защиты данных…
Рядом гавкнула Молли, и Клейтон чуть не упал с кресла.
Что именно он вспомнил? Почему он так спешил и с чьей системой защиты возился? Своей? Или кого-то другого?
Не того ли, кто пытался его убить и был чертовски близок к цели?
Слейтер сидел и решал нелегкую задачу, пытаясь отделить реальность от вымысла. Пальцы продолжали рассеянно двигаться по клавиатуре. Прежде чем он успел осознать это, на экране появились счета Хоуп.
Изумленный Клейтон поднял глаза… и понял, почему у Хоуп нет денег. Похоже, рассчитывались с ней редко. За последнюю неделю Хоуп получила только тридцать долларов. В основном пациенты рассчитывались натурой или долговыми расписками.
Это объясняло многое. Например, почему у нее такой старый компьютер. Она не могла позволить себе новый. Что ж, по крайней мере у нее был модем и возможность через ”Интернет” связываться с ведущими медицинскими службами. Ее программное обеспечение нуждалось в обновлении, а дом — в срочном ремонте. Он выглядел так, словно мог рухнуть от дуновения ветра. Все до последнего цента она вкладывала в новейшее медицинское оборудование клиники.
Хоуп относилась к своей работе очень серьезно. Даже тогда, когда сталкивалась с непреодолимыми проблемами. Отец отказывался помочь ей. Пациенты не платили. Трент делал все, чтобы навредить ей. Хоуп держала клинику, потому что любила ее. Потому что видела смысл жизни в помощи другим. Поразительно самоотверженная женщина… У Клейтона защипало в носу. Его Хоуп никогда не перестанет бороться за то, во что верит.
Снова защелкали клавиши, и он, не веря своим глазам, увидел последние данные: в тот день с ней расплатились мешком брюквы. Клейтон не выдержал и громко расхохотался. Брюква!
Он любил эту женщину. И хотел, чтобы она, именно она, делила с ним жизнь… какой бы эта жизнь ни была.
Клейтон рассеянно подивился тому, с какой легкостью он проник в чужой компьютер. Видно, у него был талант.
Эта картина из прошлого должна была бы взволновать Слейтера, но перед его глазами стояло лишь испуганное лицо Хоуп, понявшей, что к нему начинает возвращаться память.
Чего ты испугалась, Хоуп? Что ты скрываешь? — думал он. И почему мне это безразлично? Почему я все равно люблю тебя?
Клейтон ждал, когда Хоуп сделает перерыв для ленча. Впрочем, сегодня времени для перерыва было хоть отбавляй. На прием пришли лишь два пациента.
Хоуп пришла в кухню, держа в руках три бутылки местного легкого вина. Клей уже сидел у стола. Молли дежурила неподалеку.
— Ох! — воскликнула она и резко остановилась. Бутылки дружно звякнули. Широко расставленные глаза с опаской встретили его взгляд и тут же метнулись в сторону.
— Я тебя не заметила.
Черт возьми! Он начинает вспоминать все больше и больше, а я понятия не имею, что с этим делать.
— Поразительно, как тихо в кухне без кошек и птиц.
Хоуп вспыхнула.
— Я думаю, они во дворе.
— Решила начать пить?
— Что? — Она посмотрела на бутылки. — Ах да… Нет.
— Значит, меняешь профессию? — с насмешкой спросил он.
Ее губы тронула смущенная улыбка.
— Конечно нет. Я просто…
— Что ”просто”? — негромко спросил Клейтон. — Просто приняла их в уплату вместо денег? Хотя и не пьешь? Хотя тебе нужны наличные?
Кровь бросилась ей в лицо. Клейтон едва не застонал, но вовремя взял себя в руки.
— Сегодня утром я поиграл с твоим компьютером.
— Что?
Мысленно выругав себя за нетерпеливость, он встал, взял у Хоуп бутылки и поставил их на буфет. Затем приподнял ее подбородок, заглянул в тревожные глаза и лишь тогда заговорил снова:
— Ты хуже слышишь, когда нервничаешь.
Веки Хоуп опустились, она холодно отстранилась.
— Это мне уже говорили. Я знаю, что у меня отвратительный голос и что он становится еще отвратительнее, когда я волнуюсь. Так что можешь не трудиться, напоминая мне об этом.
У него сжалось сердце.
— По-твоему, я хотел сказать, что ты мне отвратительна?
Она не ответила.
Слейтер потянулся к ней, но Хоуп уклонилась и встала по другую сторону стола. Не обращая внимания на колющую боль в ребрах, он устремился следом, опрокинул стул и поймал Хоуп за талию.
Она отбивалась, но Клейтон крепко прижал ее к себе, хоть и заскрежетал при этом зубами. Когда она гневно фыркнула и перестала сопротивляться, явно боясь причинить ему боль, Слейтер сказал:
— Мне нравится твой голос, Хоуп. Он тихий, нежный и очень возбуждающий.
Она снова фыркнула и попыталась вырваться, но тщетно.
— Мы слишком долго откладывали этот разговор, и совершенно зря. Давай поговорим. Раз уж на то пошло, мне нравится, что тебя волнуют мои объятия и что ты загораешься от одного моего взгляда.
— Какое самомнение! — воскликнула Хоуп и ткнула его кулаком в плечо.
— Может быть, — согласился он, перехватывая ее руку. — Но это правда. Мне по душе твоя строгая манера одеваться и умение сохранять хладнокровие в любых обстоятельствах, но от моих поцелуев ты теряешь голову. Так ведь?
У Хоуп запылали щеки. Она жалобно застонала и уткнулась в его плечо.
— Перестань. Перестань, пожалуйста…
Клейтон терпеливо поднял ее подбородок, чтобы она могла видеть его губы.
— Не могу. Хоуп, я люблю в тебе все.
Ответом ему был тяжелый вздох, но это не помешало Клейтону заметить, что она очарована, и понять, что Хоуп каждый раз с замиранием сердца ждет его слов.
Неужели никто никогда не пытался помочь ей в общении? Ему это не составляло труда. Наоборот, было приятно.
— Мне надо вернуться в клинику, — неуверенно сказала она.
— Зачем? У тебя нет больных, Хоуп. И не будет, пока мы не сразимся с Трентом.
— Мы? — еле слышно спросила она. — С каких это пор мы стеши союзниками?
— Отныне мы будем ими всегда, — сказал он и тронул губами ее губы. Вначале это было всего лишь легкое прикосновение. Но спустя мгновение поцелуй стал страстным, головокружительным. Когда у Клейтона задрожали колени, он с трудом оторвался от нежных губ Хоуп, услышал слабый стон и уперся лбом в ее лоб.
Лишь через минуту он поднял голову, рискнул улыбнуться, нежно прикоснулся к ее щеке и сказал:
— Я чувствую, что ты ко мне неравнодушна.
— А я чувствую, что ты неравнодушен ко мне, — ответила она и вдруг закусила губу, как будто сказала что-то ужасное.
Сначала Клейтон, пораженный тем, что она решилась пошутить, застыл на месте. И лишь потом до него дошло, что, крепко прижавшись к нему, Хоуп не ошибалась на сей счет. Он хмыкнул, а затем, видя ее явное смущение, рассмеялся.
— Мне нужно идти работать, — решительно сказала она, отводя взгляд. — Келли подумает, что со мной что-то случилось.
— Если понадобится, она придет за тобой.
Хоуп побледнела, и тут Клейтон задал вопрос, который давно беспокоил его:
— Почему ты прячешь меня?
— Прячу? — Голос Хоуп взвился на несколько октав, и Слейтер понял, в каком она отчаянии.
— Да. Ты же не представила нас. Келли понятия не имеет о моем существовании. Почему?
Она тяжело вздохнула.
— Мне действительно нужно идти. Поговорим об этом в конце дня…
— Подожди. — Клейтон поколебался и решил довериться инстинкту, подсказывавшему, что, хотя Хоуп о многом умалчивает, доверять ей все-таки можно. — Сегодня я вспомнил кое-что еще.
— Да?
— Благодаря твоему компьютеру. Кстати говоря, это почти антиквариат. Откуда он взялся?
— Клей! — Она издала тот самый возмущенный возглас, который так ему нравился. — Забудь про компьютер. Что ты вспомнил?
— Знаешь, в гневе ты становишься такой хорошенькой, что просто нет сил. — Он слегка подтолкнул ее локтем. — Сделай так еще раз.
В ее глазах снова полыхнуло пламя, но на этот раз оно лишь согревало, а не обжигало.
— Клей, — медленно сказала она, собравшись с духом, — что ты вспомнил?
— Что я умею обращаться с компьютером И очень неплохо. Похоже, я работаю с ним. Это верно, Хоуп? Ты говорила, что у меня свое дело. Оно связано с вычислительной техникой?
Хоуп втянула в себя воздух и задержала его.
— Уж лучше снова спроси, почему я пользуюсь такой старой рухлядью…
Он взял ее за руки и привлек к себе.
— Я встану перед тобой на колени и пообещаю достать луну с неба, если ты хоть раз прямо ответишь на мой вопрос — без уверток и полуправды.
Хоуп долго молчала, и Слейтер уже решил, что не дождется ответа. Наконец она тяжело вздохнула и призналась:
— Я не знаю, чем ты зарабатываешь себе на жизнь, Клей. Извини, но это так.
Удар был тяжелый, но Клейтон ждал его.
— Мы едва знали друг друга, верно?
— Я уже говорила это.
А он не захотел ей верить… Внезапно Хоуп вскинула голову.
— Странно. Я никого не жду.
— Что?.. — Спустя мгновение во входную дверь позвонили, и в кухне загорелась красная лампочка. Хоуп виновато посмотрела на Слейтера, и он негромко засмеялся. — Ты изумляешь меня.
Молли зарычала, а потом залаяла. Клейтон вслед за Хоуп миновал гостиную и подошел к двери, за которой обнаружился сердитого вида посыльный с огромным букетом цветов.
— Твои необычные способности меня просто поражают, — быстро шепнул Слейтер, пока Хоуп расписывалась и рылась в многочисленных карманах в поисках мелочи.
Когда Хоуп растерянно и удивленно посмотрела на огромную корзину благоухающих цветов, Клейтон ощутил болезненный укол.
Судя по смущению Хоуп, в ее жизни было не так уж много романов. И виновата в этом она сама, подумал Клейтон. У такой милой и красивой девушки должна быть тьма кавалеров. Судя по всему, Хоуп нелегко сходится с людьми. Она предпочитает ухаживать за другими, чем позволять ухаживать за собой.
— От кого они? — робко спросил Слейтер.
Хоуп растерянно смотрела на цветы, затем нагнулась, вдохнула их аромат и закрыла глаза.
В его груди снова шевельнулась сладкая боль. Так прекрасна и так не избалована вниманием… Клейтон подошел ближе, тронул ее за плечо, посмотрел в сияющее лицо и улыбнулся.
— От кого они?
Она пожала плечами, передала ему корзину и стала перебирать цветы, разыскивая карточку. Хоуп застыла на месте, едва ее пальцы коснулись кусочка картона.
Можно было не сомневаться, что она догадалась… вернее, почувствовала, кто прислал цветы. Проявление ее таинственных способностей неизменно повергало Клейтона в трепет. Так случилось и на этот раз.
— Что там такое?
— Выброси их, — дрожащим голосом попросила она. — Выброси скорее.
— Трент! — Он чертыхнулся и поставил цветы на маленький столик в прихожей. Затем вернулся к Хоуп и обнял ее. — Что в записке?
Она подняла расширившиеся глаза, выражение которых Слейтер уже научился читать. Сейчас в них было слишком много чувств, которым он затруднился бы подыскать название. Кроме одного, видного за милю, — страха.
— Хоуп, — негромко окликнул он. — Скажи, что там?
Она не могла говорить. Сердце билось в ее груди как паровой молот.
— Хоуп, милая, ты пугаешь меня.
Слейтер потянулся к ней, но Хоуп оттолкнула его руки.
— Хоуп…
Она вслух прочитала и карточку, и подколотую к ней вырезку из местной еженедельной газеты. То было извещение о бракосочетании Трента Блокуэлла и Хоуп Бродерик. А на карточке было написано: ”Мы поженимся ровно через месяц. Готовься”.
Клейтон остолбенел.
— Что?
Она вздохнула.
— Значит, ты тоже теряешь слух в стрессовых ситуациях.
В этом не было ничего смешного.
— Он сумасшедший.
— Никакого сомнения.
— Что заставило его выкинуть такой фортель?
— Он не в первый раз делает мне предложение, но в первый раз зашел так далеко.
— Хочешь сказать, что до сих пор он только болтал об этом направо и налево?
— Да.
— Одну угрозу он уже выполнил. Посмотри, клиника пуста.
Ее чудесные карие глаза были полны боли и страха. А в зеленых глазах Клейтона полыхала ярость. Ничего, это дело он уладит. Даже если не сможет сделать для нее ничего другого.
Она заслуживает это. Впрочем, она заслуживает куда большего.
— Не знаю, что делать, — прошептала Хоуп, глядя на карточку и поднимая плечи. Сейчас она казалась маленькой и беззащитной. — Впервые в жизни я не знаю, что делать.
— Зато я знаю, — пробормотал Клейтон. Он хотел, чтобы все было по-другому. Хотел романтического ухаживания, обедов при свечах, пикников и любовных клятв. Но теперь для этого не было времени. — Хоуп…
— Не могу поверить, что он мог зайти так далеко. Почему он так уверен, что я соглашусь? — Глаза Хоуп были широко раскрыты от изумления. — Все еще считает, что если я свободна…
— Но ведь это не так, — сказал он с деланной непринужденностью. Живот свело судорогой.
— Что?
— Ты не свободна.
— Клей, — с легким смешком сказала она, — по-моему, это бессмыслица.
— Бессмыслица? Тебе нужен смысл? — Слейтер вырвал карточку из ее рук, швырнул ее через плечо, и безобидный кусочек картона тихо спланировал на пол.
Он привлек Хоуп к себе, обвил руками ее талию и немного помолчал. Когда она посмотрела на его губы, Клейтон сказал:
— Хоуп, выходи за меня замуж.
ГЛАВА 14
— Что? — уставилась на него Хоуп.
— Выходи за меня замуж, — терпеливо повторил Клейтон. У бедняжки захватило дух. Она даже не пыталась скрыть охватившие ее панику и страх.
— Должно быть, та шишка на голове оказалась опаснее, чем я думала, — наконец прошептала она.
Клейтон улыбнулся. Его тревога исчезла так же быстро, как и появилась. Он был уверен в свой правоте, как никогда в жизни… по крайней мере, в той жизни, которую помнил.
— Я понимаю, это звучит дико, но…
— Звучит? — У нее вырвался слабый смешок. — Не только звучит, Клей. Это действительно дикая мысль.
Он продолжал улыбаться.
— Выходи за меня замуж, Хоуп.
— Ты даже не знаешь, кто ты такой. — Хоуп попятилась, ее глаза стали огромными. — Может быть, ты уже женат!
Он с большой осторожностью привлек ее к себе, боясь испугать.
— Нет. В глубине души мы оба знаем это.
— Если Трент напугал меня, это еще не причина для нашего брака.
— Ты права, — согласился он. — Ты выйдешь за меня, потому что я…
— Нет! — Она быстро зажала ему рот ладонью. — Я не хочу лживых любовных клятв!
Клейтон отвел руку Хоуп в сторону, заглянул в ее взволнованное лицо и улыбнулся.
— Я думал, ты знаешь меня лучше. Я не стал бы давать тебе лживые клятвы даже в том случае, если бы речь шла не о таком важном деле, как л…
— Подожди! — Она была уверена, что это так, но…
Добрый, полный сострадания взгляд Клейтона не позволял ей солгать ни ему, ни самой себе.
— Если слово на букву ”л” пугает тебя, — мягко сказал он, — мы пока не будем им пользоваться.
— Оно не пугает…
Теперь уже он прижал палец к ее губам.
— Пожалуйста, не усложняй дело ложью. — Хоуп оцепенела, ошарашенно глядя на него. Наверняка гадала, как он сумел прочитать то, что она изо всех сил старалась скрыть.
Как? Очень просто. Потому что понимал ее.
— Мы принадлежим друг другу, Хоуп. Ты, я и наш ребенок. Ты ведь понимаешь, что он или она имеют право на нас обоих.
— Конечно, понимаю. У каждого ребенка должно быть двое родителей, — горячо сказала Хоуп. У нее засверкали глаза. Истина была непреложной.
— Я хочу, чтобы этот ребенок носил мое имя, — тихо сказал Клейтон, коснувшись ее руки.
— Верю, — выдохнула она.
— Мы должны быть вместе, Хоуп. Мы оба знаем… что мы судьба друг друга.
— В это трудно поверить… Так не бывает. Но в ту ночь, когда я выудила тебя из грязи, я почувствовала это.
— Это было одно из твоих предчувствий? Или просто мысль?
— Предчувствие, — прошептала она. — Причем сильнейшее.
Он ликующе улыбнулся.
— Отлично.
На мгновение ее глаза стали задумчивыми, но затем взгляд ее заблестел, словно она на что-то решилась.
— Ты слишком торопишься. А я…
Он подождал, но Хоуп так и не закончила фразу. Ее глаза потухли и стали печальными.
— Ты что-то скрываешь от меня? — спросил он и по выражению лица догадался, что попал в точку. — Я прекрасно знаю это, Хоуп. И изо всех сил пытаюсь доказать, что ты можешь мне доверять. Расскажи мне все. — Не в силах бороться с собой, Клейтон потянулся рукой к ее нежному, упругому животу. Ему нравилось думать, что там живет его ребенок.
Она пытливо посмотрела ему в глаза.
— Этот ребенок так много для тебя значит?
— Да, много. Но ты значишь еще больше — все на свете.
Хоуп закрыла глаза, однако он успел заметить в них горькую печаль.
Клейтон гладил ее щеки и ждал, пока она откроет глаза.
— Хоуп… Что случилось?
— Ничего. — Она закрыла лицо руками. — И все.
Он приподнял ее подбородок.
— Догадываюсь. Это значит, что ты не готова к этому разговору.
Она снова наклонила голову и спрятала лицо у него на груди.
— Нет, — глухо донеслось оттуда. — Ох, Клей…
В голосе Хоуп звучала боль, Слейтер наклонился к ее уху и обнял за плечи.
— Все в порядке, милая. Я не буду торопить тебя, подумай еще.
Она прижалась к Слейтеру, и от этого на душе его стало тепло.
— Клей, ты самый добрый человек на свете. Ты заслуживаешь намного большего, чем…
— Тсс, — сказал он и, не обращая внимания на боль в ребре, сильнее прижал ее к себе. — Я заслуживаю тебя.
Хоуп, уткнувшаяся лбом в его шею, молчала. Но ощущение, что их тела идеально подходят друг к другу, вселяло в Клейтона уверенность: они непременно будут вместе. Он не сомневался в этом ни на минуту.
Но пока Хоуп не откроется ему или к нему не вернется память — а Клейтон чувствовал, что это скоро случится, — он мало что может сделать.
— Завтра воскресенье. Больных не будет, — сказал он, подняв лицо Хоуп, и заглянул в ее тревожные темные глаза. — Давай съездим к твоему отцу.
— Не знаю…
— Пора, милая, — нежно сказал он. — Пора.
Машину вела Хоуп. Они остановились только один раз — чтобы купить Клейтону одежду.
В отделе мужского белья, взяв по пачке хлопчатобумажных и шелковых спортивных трусов, Клейтон с невинной, но порочной улыбкой спросил:
— Какие ты предпочитаешь?
Хоуп густо покраснела и едва не задохнулась, представив себе его мускулистое тело, на котором нет ничего, кроме лоскутка ткани.
Видя, что она молчит, Клейтон широко улыбнулся и отложил пачки в сторону.
— Наверное, я вообще не ношу трусов, — небрежно сказал он и повез пустую тележку дальше.
Хоуп быстро схватила обе упаковки и бросила их в тележку.
Она была смущена и старалась не смотреть на его насмешливое лицо, а в памяти то и дело всплывали его страстные, жадные глаза и тугое, готовое к бою тело. Это настолько возбудило Хоуп, что каждый раз, когда они случайно касались друг друга, — а это было немудрено, ибо Клейтон все время держался рядом, — она вздрагивала.
Сияющие глаза и сексуальная улыбка Клейтона не оставляли сомнений в том, что он догадывается и о ее состоянии, и о своем влиянии на нее. Но стоило им вернуться в машину, как он умолк.
Взволнованно поглядывая на сидевшего рядом бледного Клейтона, Хоуп испытывала искренние угрызения совести. Его совсем укачало, а ехать было еще далеко.
— Клей, в Сиэтле мы первым делом поедем в больницу. Тебе нужно сделать обследование.
— Почему? Ты что, больше не хочешь лечить меня?
Она не ответила на его дразнящую улыбку.
— К тебе уже должна была вернуться память. Череп не поврежден, а сотрясение мозга прошло.
— Она вернется.
А когда это случится, пообещала себе Хоуп, она расскажет ему все без утайки.
— Но…
— Она уже начинает возвращаться. Терпение, доктор. Терпение.
Он возненавидит ее, когда узнает правду. И это будет больнее всего, потому что Клейтон Слейтер успел незаметно похитить ее сердце.
— Ты в порядке? — внезапно спросил он. Голос Клейтона был таким домашним, таким нежным.
Хоуп взглянула на его красивое встревоженное лицо, невероятно выразительные глаза, полные любви и тепла. Нет, захотелось сказать ей, не в порядке. А когда я скажу тебе правду, о порядке можно будет только мечтать.
— Все нормально. Я волнуюсь за тебя.
— Не надо, — прищурился он. — Поверь, я вполне прилично себя чувствую.
— Что?
— Не надо волноваться, Хоуп. Именно это мне и требуется, — лаконично сказал он. — И Тренту тоже.
— Ты забыл, что сегодня воскресенье? Я сомневаюсь, что мы увидим Трента.
— Отец хотел встретиться с тобой в своем офисе, верно? — Когда Хоуп кивнула, он добавил: — Стоит Тренту услышать о твоем приезде, он непременно будет там.
Хоуп так внимательно всматривалась в его губы, что чуть не съехала в кювет.
— Не нужно было брать тебя с собой, — пробормотала она.
— Остановись, Хоуп.
— Что?
— Остановись на обочине. Пожалуйста, — мягко, но настойчиво просил Клейтон.
— Зачем? — тревожно спросила Хоуп, быстро взглянув на него. — Что-то не так?
— Надо поговорить, но я не хочу, чтобы мы разбились. Пожалуйста, остановись.
Двухрядное шоссе было почти пустым. Она вздохнула и безропотно свернула на широкую обочину, за которой вставали горы, покрытые буйной зеленью.
— Клей, отец мне не враг.
— Нет? — Он повернулся к ней и слегка поморщился. В тесной машине Клейтон казался огромным и удивительно грозным. Впрочем, ничего удивительного в этом как раз не было, поскольку его лицо до сих пор покрывали синяки, которые за это время приобрели желтовато-зеленую окраску. — Тогда почему он выставил дом и участок на продажу? — спросил Слейтер. — Он должен знать, как ты любишь этот дом… Если твой отец действительно чертовски богат, зачем он так с тобой поступает?
Едва ли Клей сможет это понять. Все дело в прошлом. В том, чего хотел для нее отец.
— Это… довольно сложно.
Клейтон бросил на нее мрачный взгляд.
— Милая, вся твоя жизнь представляет собой сплошные сложности.
Она грустно улыбнулась.
— Просто у него другие взгляды, — попыталась объяснить Хоуп. — Мама умерла совсем молодой, а он ее очень любил… и ужасно переживал. А сейчас у него сложности с любимым делом. Наверное, он внезапно понял, что смертен. И боится этого.
— Печально, — согласился Клейтон. — Но это не твоя вина. У тебя слишком властный отец. Он всегда был таким?
Насколько она могла вспомнить, отец всю жизнь отваживал тех немногочисленных знакомых, которыми она умудрялась обзавестись, и хаял их как мог. А сейчас, когда она стала достаточно взрослой, чтобы самой выбирать себе друзей, он начал навязывать ей Трента. Человека, которого она не выносит.
— Да, — с улыбкой сказала Хоуп. — Он никого не считал достойным меня. — Кроме Трента.
— Это ужасно.
— Нет. Он любит меня. Мы всегда ладили.
Клейтон прищурился и пристально посмотрел на нее.
— Ты сама не чувствуешь, что каждый раз многое не договариваешь?
— Я была довольна своей жизнью.
У Клейтона вырвалось междометие, выражавшее сострадание и невыразимую печаль.
— Кроме отца, у тебя никого нет, — сказал он. — Ты одинока и никого к себе не подпускаешь. Как можно быть довольной такой жизнью?
Она вздернула подбородок.
— Ты считаешь, что жизнь женщины не может быть полной без мужчины?
— Конечно нет, — ответил он, сокрушенно покачав головой. — Сама знаешь, я имел в виду совсем не это. Каждый раз, когда мы начинаем этот разговор, ты шарахаешься в сторону. Почему, Хоуп? Это что, больная тема?