Фьюри тяжело упал на мостовую и подумал, что, должно быть, выглядит как пьяный, и это вывело его из себя еще больше.
Зи поднял протез и швырнул его через аллею.
– Одень эту хрень обратно.
Фьюри поймал его одной рукой, и позволил телу скользнуть на прохладный, неровный порог химчистки.
Дерьмо. Запалили. Засекли, мать твою, подумал он. И теперь братья точно вынесут ему весь мозг.
Ну почему Зи оказался именно в этом переулке? Или почему именно сейчас, а не в другое время?
Черт возьми, он нуждался в этом, подумал Фьюри. Потому что, если он не будет выпускать пар, то просто сойдет с ума. И если Зи после всей своей мазохистской хрени, не может его понять. То. Пошел. Он. На. Хрен.
Зейдист обнажил свой кинжал, одним ударом отправил первого лессера обратно к Омеге, а затем просто застыл над обгоревшим пятном.
– Дерьмо из-под десяти кобыл, – произнес близнец на Древнем Языке.
– У лессеров новый бальзам после бритья, – пробормотал Фьюри, протирая глаза.
– А теперь, полагаю, вам надо задуматься, – послышался сдавленный и гнусавый Техасский говор.
Зи развернулся, Фьюри поднял голову. Мелкий лессер снова держал в руках пистолет и направлял его прямо на Фьюри, не спуская глаз с Зи.
Зейдист, в ответ, направил на него свой Зиг.
– Мы все здесь повязаны, – произнесло существо, со стоном наклоняясь за ковбойской шляпой. Он водрузил стетсон[23] на голову, затем опять вернул руку на живот, удерживая внутренности. – Смотри, если пристрелишь меня, моя рука автоматически нажмет на курок, и я проделаю дыру в твоем дружке. Если я пристрелю его, ты порешишь меня. – Лессер глубоко вздохнул и снова застонал.– Я понимаю, это своего рода ничья, и мы не можем торчать здесь всю ночь. Один выстрел уже был, и мы не знаем, кто слышал его.
|
|
Техасский ублюдок был прав. Центр Колдвелла после полуночи – это вам не Долина Смерти в жаркий полдень. Кругом люди, и далеко не все наркоманы. Еще могли появиться полицейские. И гражданские вампиры. И другие лессеры. Конечно, переулок был отдаленный, но уединение здесь было относительным.
Так держать, напарник, сказал колдун.
– Дерьмо, – выругался Фьюри.
– Да, сэр, – пробормотал лессер, – я думаю, мы все по уши в нем.
Как по команде, раздался звук полицейских сирен, и он становился все ближе.
Никто не двигался, даже когда патрульная машина завернула за угол и проехала по переулку. Да, кто-то слышал выстрел, когда Фьюри и этот маленький Джон Уэйн[24] разбирались друг с другом, и кто бы это ни был, он дал волю пальчикам.
Замерзшее табло между зданиями осветили мигалки полицейской машины, послышался визг тормозов.
Двери распахнулись.
– Бросьте оружие!
Тягучая речь лессера была мягкой, как воздух летней ночью.
– Вы типа позаботитесь обо всем, так что ли?
– Я бы лучше надрал тебе задницу, – парировал Зи.
– Бросьте оружие или мы будем стрелять!
Фьюри взял ситуацию под контроль, погрузив людей в состояние полусна, затем заставил одного из них сесть обратно в автомобиль и выключить фары.
– Премного благодарен, – сказал лессер, и зашаркал вниз по переулку. Он держался спиной к зданию, не спуская глаз с Зи, и все еще держа Фьюри на мушке. Проходя мимо полицейских, существо прихватило пистолет у офицера, стоящего ближе всего к нему. Очевидно, это был девятимиллиметровый, и лессер спокойно вытянул оружие из податливой руки женщины.
|
|
И направил его на Зи. Теперь, когда обе его руки были заняты, черная кровь свободно вытекала из его живота.
– Я бы вас обоих пристрелил, но тогда эти маленькие игры по контролю над разумом достойнейших представителей правопорядка Колдвелла перестанут работать. Так что, предполагаю, что теперь я в полном порядке.
– Господь тебя сохрани, – Зи переносил вес с носков на пятки, как будто хотел немедленно сорваться с места.
– Попрошу не упоминать имя Господа всуе, – сказал убийца, добравшись до угла, откуда появилась полиция. – Хорошего вечера вам, джентльмены.
Мелкий ублюдок ушел быстро и бесшумно, не было слышно даже звука его шагов.
Фьюри велел полицейским вернуться обратно в их патрульную машину и заставил женщину вызвать базу и сообщить, что их проверка не выявила в переулке никаких столкновений или нарушений общественного порядка. Но вот отсутствие оружия... это была проблема. Чертов убийца. Даже стертые воспоминания не могли решить вопрос с пропажей девятимиллиметрового.
– Дай ей твой пистолет, – сказал он Зейдисту.
Его близнец вытащил пули из обоймы и подошел к полицейским. Он не стал вытирать рукоятку, перед тем как бросить его на колени женщины. Не было надобности. Вампиры не оставляли отпечатков пальцев.
– Ей повезет, если она не сойдет с ума из-за этого, – сказал Зи.
Нда. Это было не ее оружие, и в нем не было патронов. Фьюри сделал все возможное, дав ей ложные воспоминания о покупке нового оружия, о том, как она опробовала его, как опустошила обойму, потому что пули были бракованные. Не фонтан, конечно. Особенно учитывая, что на всем оружии, которым пользовалось Братство, были удалены серийные номера.
|
|
Фьюри внушил офицеру, сидевшему за рулем, включить заднюю передачу и ехать прочь из переулка. Пункт назначения? В полицейский участок для кофе-брэйка.
Когда они остались одни, Зи повернул голову и встретился взглядом в Фьюри.
– Ты хочешь сдохнуть?
Фьюри проверил свой протез. Он был в порядке, по крайней мере, для повседневного использования, правда, расшатан в том месте, в котором крепился к ноге. А для сражения это было небезопасно.
Закатав штанину своих кожаных штанов, он присоединил его, затем встал.
– Я иду домой.
– Ты слышал меня?
– Да. Слышал. – Он встретился глазами со своим близнецом и подумал, что чертовски прикольно было слышать от него этот вопрос. Желание смерти преследовало Зи вплоть до того момента, когда он встретил Бэллу. Что было, сравнительно недавно, словно десять минут назад.
Брови Зи сошлись на переносице, взгляд стал черным.
– Иди прямо домой.
– Да. Прямо домой. Угадал.
Когда Фьюри отвернулся, Зи грубо спросил:
– Ты ничего не забыл?
Фьюри подумал, сколько же раз он гонялся за Зейдистом, отчаянно пытаясь оградить брата от самоубийства или убийства другого человека. Он думал о тех днях, когда не мог заснуть, беспокоясь о будущем Зи, потому что тот отказывался питаться от женщин-вампиров и пил только человеческую кровь. Он думал о боли и печали, что испытывал каждый раз, когда смотрел на обезображенное лицо близнеца.
Также он вспоминал ту ночь, когда встал перед зеркалом, обрезал волосы и распахал ножом лоб и щеку, чтобы быть похожим на Зи... чтобы занять место своего близнеца и сдаться на милость садистской мести лессера.
Он размышлял о своей ноге, которую отстрелил, чтобы спасти жизнь им обоим.
Фьюри посмотрел через плечо.
– Нет. Я все помню. Все.
И не испытывая ни капли раскаяния, он дематериализовался и принял форму на Торговой улице.
Фьюри стоял у ЗироСама, его сердце и мозг вопили, маня пересечь дорогу, как будто он был избран для этой миссии самоуничтожения. Наркотическая зависимость постучала по плечу и поманила его за собой своим костлявым пальцем.
Он не мог бороться с этим приглашением. И что еще хуже – не хотел.
Он приблизился к входным дверям клуба, его ноги – живая и та, что была из титанического сплава – выполняли сейчас веления колдуна. Они пронесли его прямо через переднюю дверь, мимо охранника VIP-зоны, вдоль столиков с VIP-гостями, в заднюю часть, где располагался офис Ривенджа.
Мавры кивнули ему, и один из них что-то проговорил в свои часы. Ожидая, Фьюри думал о том, что он, черт возьми, застрял в каком-то бесконечном цикле. Что он крутится и крутится, как головка буровой установки, закапывая себя все глубже и глубже под землю. С каждым новым уровнем, в который он погружался, он погрязал в еще более глубокой и насыщенно-ядовитой руде, той, что окутывала основу всей его жизни и заманивала его все дальше вниз. Он направлялся к источнику своего слияния с адом, который и был конечным пунктом его назначения, и каждое последующее плато несло губительную поддержку.
Стоящий справа мавр, Трэз, кивнул ему и открыл дверь в черную комнату. Вот где маленькие частички Аида[25] паковались в целлофановые мешочки, и Фьюри вошел внутрь, охваченный нервным нетерпением.
Из потайной двери показался Ривендж, его проницательный аметистовый взгляд был немного разочарованным.
– Твоя обычная доза уже закончилась? – спокойно спросил он.
Этот пожиратель грехов знал его слишком хорошо, подумал Фьюри.
– Правильно «симпат», припоминаешь? – Опираясь на трость, Рив медленно подошел к письменному столу. – Пожиратель грехов – такая уродливая деградация. И моей плохой стороне не обязательно знать, что с тобой творится. Так сколько же тебе нужно сегодня ночью?
Мужчина расстегнул свой безупречный двубортный черный пиджак и опустился в черное кожаное кресло. Его короткий ирокез блестел, будто он только что вышел из душа, и от него хорошо пахло сочетанием мужского Картье и какого-то пряного шампуня.
Фьюри подумал о другом дилере, том, что умер в переулке, истекая кровью, умоляя о помощи, которую так и не получил. То, что Рив был одет в шмотки с Пятой авеню, не меняло его сущности.
Фьюри посмотрел на себя. И понял, что и его одежда не изменит то, кем был он.
Вот дерьмо... один из его кинжалов отсутствовал.
Он оставил его в переулке.
– Как обычно, – сказал он, доставая тысячу долларов из кармана. – Столько же, сколько обычно.
Глава 7
Наверху, в своей кроваво-красной спальне, Кормия никак не могла отделаться от ощущения, что своей прогулкой на улицу она вызвала цепь событий, о последствиях которых пока даже не догадывалась. Она знала лишь то, что за тяжелым бархатным занавесом судьбы идет какая-то перестановка, и когда обе его половинки снова распахнуться, на сцене появится что-то новое.
Кормия не была уверена, что следующий акт в пьесе судьбы будет ей по душе. Но она застряла в этой аудитории, и идти ей было некуда.
Кроме того, это было не совсем так, не правда ли.
Подойдя к двери, она распахнула ее, и посмотрел вниз на восточную дорожку, бегущую до самой парадной лестницы.
Коридор со статуями был по правую сторону.
Каждый раз, поднимаясь на второй этаж, она бросала быстрый взгляд на элегантные фигуры, выстроенные вдоль коридора. Она была очарована ими. Своей правильностью, своими застывшими в белых одеяниях телами, они напоминали ей Святилище.
Но их нагота и мужественность были ей совершенно чужды.
Если бы она вышла из комнаты, то смогла бы спуститься вниз и рассмотреть статуи вблизи. Абсолютно точно смогла бы.
Бесшумно скользя по дорожке босыми ножками, девушка прошла мимо спальни Праймэйла, комнаты Рейджа и Мэри. Кабинет короля, что располагался у вершины лестницы, был закрыт, и фойе далеко внизу было пустым.
Она завернула за угол, и перед ее взором протянулся бесконечный ряд скульптур. Расположенные слева, они освещались сверху люстрами и отделялись друг от друга арочными окнами. Справа, напротив каждого окна, располагались двери, которые, как она полагала, вели в остальные спальни.
Интересно. Если бы она разрабатывала дизайн дома, то расположила бы спальни на этой стороне здания, так, чтобы можно было наслаждаться красотой сада. Сейчас же, если она правильно разложила в голове план особняка, окна спален выходили на противоположное крыло, которое располагалось на дальней стороне передней части двора. Красиво, конечно, но было бы лучше иметь архитектурный пейзаж в коридорах, а вид из окон спальни на сады и горы. По крайней мере, ей так казалось.
Кормия нахмурилась. В последнее время, в голову часто приходили подобные странные мысли, о вещах и людях, а иногда даже желания, которые не всегда были позволительными. Эти случайные мысли беспокоили ее, но она никак не могла от них избавиться.
Стараясь не зацикливаться на том, откуда они появились и что означали, Кормия обогнула угол и очутилась в коридоре.
Первая статуя изображала молодого мужчину – судя по размерам, человеческого мужчину – он был облачен в богатое одеяние, которое складками ниспадало с его правого плеча на левое бедро. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, спокойное лицо было ни печальным, ни радостным. Грудь была широкой, плечи крепкими и гладкими, а живот плоским и рельефным.
Следующая статуя была аналогичной, вот только части тела располагались под другими углами. И следующая была такая же, но в другом положении. И четвертая… ну, только эта была полностью обнажена.
Инстинкты велели ей в ту же минуту пройти мимо. Любопытство требовало, чтобы она остановилась и рассмотрела скульптуру.
Статуя была прекрасна в своей наготе.
Кормия посмотрела через плечо. Рядом никого не было.
Протянув руку, она коснулась шеи статуи. Мрамор был теплым, что ее несказанно удивило, но потом она поняла, что, вероятно, лампа над ней была источником тепла.
Кормия подумала о Праймэйле.
Они провели в постели один день, тот самый первый день, когда он привел ее сюда. Тогда она спросила его, может ли придти к нему в комнату и лечь рядом. Они оба застыли под простынями, неловкость накрыла их своим колючим одеялом.
Но потом она заснула… чтобы проснуться от того, что на нее давило огромное мужское тело, а к бедру прижималась твердая, теплая длина. Она была слишком потрясена, чтобы сделать что-то, кроме как согласиться без слов, и Праймэйл, сорвав одеяние с ее тела, заменил его собственной кожей и тяжестью.
Действительно, иногда говорить что-то было совсем не обязательно.
Медленным, ласкающим движением, она пробежала кончиками пальцев по теплой мраморной груди статуи, задержавшись на соске, окруженном плотными мышцами. Затем ее рука двинулась ниже, оглаживая волнистую красоту ребер и живота. Гладкие, такие гладкие.
У Праймэйла была такая же гладкая кожа.
Сердце Кормии забилось сильнее, когда ее рука спустилась до бедра статуи.
Но покалывающее тепло, которое она чувствовала, порождал не камень. Она представляла, что прикасается к Праймэйлу. Это его тело было под ее пальцами. Это он возбуждал ее, а не статуя.
Ее рука скользнула ниже, пока не застыла прямо на основании лобковой кости.
Звук от того, что кто-то ворвался особняк, эхом прокатился по фойе.
Кормия отскочила от статуи так быстро, что наступила на подол своего одеяния.
Когда тяжелые ботинки застучали по лестнице и пронеслись на второй этаж, она укрылась в оконной нише и осторожно выглянула из-за угла.
Брат Зейдист появился на верхней площадке лестницы. Он был одет для сражений, с кинжалами на груди и пистолетом на бедре, и, судя по тому, как напряжена его челюсть, мысленно все еще находился на поле боя.
Когда мужчина исчез из виду, она услышала стук в дверь, должно быть, в кабинет короля.
Двигаясь молча, Кормия прошла по коридору и остановилась на углу, рядом с тем местом, где стоял Брат.
Кто-то крикнул, дверь открылась, затем резко закрылась.
Голос короля резонировал сквозь стену, к которой она прислонилась.
– Не удалось повеселиться сегодня, Зи? Ты выглядишь так, словно кто-то нагадил на твой газон.
Голос Брата Зейдиста был мрачным.
– Фьюри уже объявлялся?
– Сегодня? Не думаю.
– Чертов ублюдок. Он сказал, что пойдет прямо домой.
– Твой близнец много чего говорит. Почему ты сразу не сообщил мне о чем-то произошедшем?
Прижавшись к стене в надежде стать еще более невидимой, она молилась, чтобы никто не вышел в коридор. Что такого натворил Праймэйл?
– Я застал его, когда он нарезал роллы Калифорния из лессера.
Король выругался.
– Он ведь сказал тебе, что покончил с этим?
– Он говорил.
Послышался стон, как будто бы король потер глаза, или, может быть, виски.
– Так что именно ты видел?
Последовала длинная пауза.
Голос короля стал еще тише.
– Зи, дружище, поговори со мной. Я должен знать, с чем имею дело, если вдруг начну решать что-либо по его поводу.
– Хорошо. Я обнаружил его с двумя лессерами. Протез отсутствовал, а на шее красовался след, как будто кто-то душил его цепью. А он склонился над животом убийцы с кинжалом в руке. Черт побери… он вообще не обращал внимания на то, что происходило вокруг. Не смотри на меня так, пока я не закончил говорить. Я бы мог быть еще одним чертовым лессером, и что, если бы я им был? Его бы сейчас уже пытали, либо он был бы мертвее мертвого.
– И что теперь, черт подери, я должен делать с этим парнем?
Тон Зи стал жестким.
– Я не хочу, чтобы его выгнали.
– Не тебе решать. И не смотри на меня так, я все еще твой босс, ты, вспыльчивый сукин сын. – Последовала пауза. – Дерьмо, мне начинает казаться, что твоего близнеца уже пора посылать к чертову мозгоправу. Он представляет опасность для себя и окружающих. Ты ему что-нибудь сказал?
– Нас как раз застукали копы…
– Еще и копы были замешаны? Господи…
– Поэтому нет, я промолчал.
Голоса стали звучать еще более приглушено, пока Брат Зейдист не сказал громче:
– Ты хоть понимаешь, что это с ним сделает? Братство – это его жизнь.
– Ты сам привлек мое внимание к этой проблеме. Так что думай башкой. Недели без дежурств или небольшого отпуска будет не достаточно, чтобы исправить положение.
Последовала еще одна пауза.
– Слушай, мне нужно пойти проверить Беллу. Просто поговори с Фьюри, прежде чем сжигать мосты. Он послушает тебя. И отдай ему это.
Когда что-то тяжелое упало на, скорее всего, письменный стол, Кормия нырнула в одну из спален. Через минуту она услышала тяжелые шаги Брата Зейдиста, идущего в свою комнату.
Угроза себе и окружающим.
Она не могла представить Праймэйла жестоким по отношению к врагам или причиняющим вред самому себе, потому что он был таким заботливым. Но зачем Брату Зейдисту лгать?
Он бы не стал.
Неожиданно она почувствовала себя такой усталой. Она сидела на углу кровати и безучастно осматривалась вокруг. Комната была отделана в цвете ее любимой розы – в лавандовом.
Какой прекрасный цвет, подумала Кормия, позволив себе откинуться на одеяло.
На самом деле прекрасный, хотя даже он не мог успокоить ее взволнованные нервы.
***
Галерея Колдвелла располагалась в пригороде и в ней было два этажа магазинов: Холлистер, Эйч-Энд-Эм, Экспресс, Банана Репаблик, и Энн Тейлор. ДжиСиПенни, Лорд и Тейлор, и Мэйсис обосновались на концах трех коридоров каждого этажа, Галерея, несомненно, была торговым центром среднего класса, и постоянно слоняющаяся по магазинам толпа на три четверти состояла из тинэйджеров, и на одну четверть из американских мамочек. В Фуд-корте имелись МакДональдс, КуикВок, Калифорния Смузи, Ант Эннис и Чиннабон. В киосках по центру продавали какое-то вязаное дерьмо, тряпичные куклы, сотовые телефоны и календари с изображением животных.
В спертом воздухе пахло пластиковой клубникой.
Срань господня, он был в торговом центре.
У Джона Мэтью до сих пор не укладывалось в голове, что он все-таки оказался здесь. В кругах[26] шопингового кайфа.
Место явно подремонтировали с тех пор, как он в последний раз был здесь, оттенки бежевого сменились на ярко-розовую и океанически-зеленую Ямайскую тему. Всё, начиная с плитки и мусорных баков, и заканчивая искусственными цветками в горшках и фонтанами вопило: у нас все зашибись.
Теперь центр напоминал пятидесятилетнего мужика в гавайской рубашке – веселенького, но с головой явно непорядок.
Боже, как все изменилось. В последний раз, он был здесь тощим сиротой, таскающимся по пятам за кучей таких же нежелательных детей. А теперь вот он здесь, с клыками во рту, четырнадцатым размером обуви и огромным телом, с которым люди предпочли бы не сталкиваться.
Хотя, он так и остался сиротой.
И если уж говорить о сиротах, Боже, он так отчетливо помнил эти свои экскурсии в торговый центр. Каждый год это было что-то вроде Рождественского подарка от Галереи Святому Франциску. Довольно жестоко, так как ни у кого из детей не имелось достаточно денег, чтобы купить хоть что-то из тех блестящих, красивых вещей, что были выставлены на продажу. Джон всегда боялся, что их могли выгнать или еще что-нибудь в этом плане, потому что ни у кого из них не было с собой сумок с покупками, и при необходимости, они не смогут доказать, что пришли в торговый центр не просто для того, чтобы сходить в туалет.
Но сегодня вечером такой проблемы не возникнет, подумал он, похлопав ладонью задний карман штанов. В его бумажнике было четыреста долларов, которые он заработал в офисе учебного центра.
Какое облегчение вот так спокойно ходить в толпе народа.
– Забыл бумажник? – спросил Блэй.
Джон покачал головой. «С собой».
Куин бодро шагал впереди, опережая их на много футов. Он спешил с того самого момента, как они вошли, и когда Блэйлок остановился перед витриной «Брукстона», парень посмотрел на часы с нарочитым нетерпением.
– Давай быстрее, Блэй, – отрезал он. – У нас остался только час до закрытия.
– Что за муха тебя укусила сегодня вечером? – нахмурился Блэй. – Ты напряжен как черти в аду, и явно не в лучшем смысле этого слова.
– Неважно.
Они шли быстрее, минуя группы тусующихся, как стаи рыбок, подростков, разделившихся по видам и полу: девочки и мальчики не смешивались, готы и ученики частных школ тоже. Никто не пересекал черту, и Джон очень хорошо помнил, как именно все это работает. Он не был вхож ни в одну из групп, так что мог видеть их со стороны.
Куин притормозил перед «Аберкромби и Фитч».
– «Урбан Аутфиттерз» [27]слишком круто для тебя. Мы пойдем в «A&F»[28].
Джон пожал плечами и вздохнул, «Я не думаю, что мне нужна тонна новых шмоток».
– У тебя есть две пары ливайсов, четыре футболки Хэйнс, и Найковский комплект. И эта толстовка. – Слово «толстовка» он произнес с таким энтузиазмом, как будто они говорили о раздавленных на дороге животных.
«Еще у меня есть тренировочные свитера».
– Что помещает тебя на обложку GQ[29]. Возможно. – Куин направился в магазин. – Давайте уже сделаем это.
Джон с Блэем последовали за ним. Внутри громко играла музыка, везде было полно одежды, а на стенах висели фото красивых людей, разодетых в черно-белое.
Куин перебирал висящие рядами рубашки с еле уловимым отвращением, как будто дерьмо, что висело на вешалках, годилось только для его бабушки. Что было вполне понятным. С толстой цепью, свисающей с ремня его сине-черных джинсов, в пугающей футболке с черепом и крыльями, огромных черных ботинках, каждый из которых был размером с человеческую голову, он определенно был поклонником «Урбан Аутфиттерз». Его темные волосы стояли торчком, а в левом ухе, от мочки до верхнего хрящика, рядком торчали семь бронзовых гвоздиков.
Джон смутно догадывался, где еще у него имелся пирсинг. Но есть вещи, которые о своих друзьях знать не обязательно.
Блэй, который удачно вписывался в этот магазин, ходил кругами, пока не подошел к отделу уцененных джинсов, которые, казалось, ему понравились. Джон смущенно держался в стороне, не столько из-за шмоток, сколько из-за того, что окружающие открыто пялились на ребят. Насколько ему было известно, люди не могли ощущать вампиров, но Господи, на них троих, по какой-то причине, все обращали внимание.
– Я могу вам помочь?
Они обернулись. Девушка, которая задала этот вопрос, была такая же высокая, как Хекс, но на этом их сходство заканчивалось. В отличие от женщины мечты Джона, этот экземпляр женского пола была высокая, как шпала и, судя по всему, страдала синдромом Туретта[30], связанным с волосами, который проявлялся у нее в неустанных движениях головой и явном и непреодолимом желании постоянно поглаживать свой взрыв из черных кудрей. Но в этом она явно поднаторела. Каким-то образом ей удавались эти манипуляции с волосами, не задевая витрины.
Честно говоря, это впечатляло. Хотя и не обязательно в хорошем смысле.
А вот Хекс никогда бы…
Дерьмо. Ну почему Хекс всегда была чертовым стандартом?
Когда Куин улыбнулась девушке, его разноцветные глаза эротично вспыхнули.
– Очень вовремя. Нам действительно нужна помощь. Моему другу срочно требуется инъекция неотразимости. Поможете вколоть?
О. Господи. Только. Не. Это.
Когда девушка посмотрела на Джона, ее горячий взгляд заставил его почувствовать себя так, будто она схватила его между ног и оценивающе сжала член рукой.
Джон укрылся за стойкой новых, но выглядевших поношенными, рубашек.
– Я менеджер, – сказала она. Ее медленная речь была томной, как стриптиз. – Так что, вы в хороших руках. Все трое.
– Отлиииично, – разноцветные глаза Куина скользнули по ровным ногам девушки. – Почему бы тебе не поработать над ним? А я понаблюдаю.
Блэй встал рядом с Джоном.
– Что бы вы не выбрали, сначала проверю я, и только потом отнесу ему в примерочную.
Джон облегченно расслабился и знаками быстро поблагодарил Блэя за то, что тот пришел и снова спас его. Второе имя парня было «Буфер». Реально.
Но, к сожалению, менеджер улыбнулась еще шире.
– Два по цене одного – мне это нравится. Надо же, я и не знала, что сегодня вечером у нас распродажа сладких мальчиков.
Отлично, судя по всему, это будет просто ужасно.
Хотя, через час Джон чувствовал себя неплохо. Оказалось, что у Стефани, менеджера, глаз был наметан, и, начав выбирать одежду, она сразу успокоилась и забыла о заигрывании. Джону нашли отличные драные джинсы, кучу рубашек необычной формы, парочку обтягивающих футболок, которые, даже он вынужден был признать, демонстрировал его грудную клетку и бицепсы так, будто те были созданы для того, чтобы на них пялились. Также ему всучили пару цепочек на шею и черную худи[31].
Когда дело было сделано, Джон перекинул все это шмотье на руку и пошел к кассе. Положив одежду на стол, он взглянул на стоящую рядом корзину с браслетами. В спутанном клубке из кожи и ракушек промелькнуло что-то лавандовое, и он перерыл все, пока не добрался до него. Вынув сплетенный браслет с шариками цвета любимой розы Кормии, он улыбнулся и незаметно положить вещицу под одну из футболок.
Стефани пробила чек.
Итого вышло шестьсот долларов. Шесть. Сотен. Долларов.
Джон впал в транс. У него было всего четыреста…
– Деньги у меня, – сказал Блэй, взглянув на Джона, и протянул черную пластиковую карту. – Ты можешь выплатить мне остальное позже.
При виде пластика глаза Стефани увеличились, затем сузились и застыли на Блэе, она как будто вешала на него новый ценник.
– Я никогда не видела черный АмЭкс[32] раньше.
– Там не особо крупный баланс. – Блэй начал перебирать связку цепочек.
Джон сжал руку друга и постучал по стойке, привлекая внимание Стефани. Он вынул свои деньги, но Блей покачал головой и показал знаками.
«Остальное отдашь мне позже, хорошо? Я знаю, тебя это не устраивает, но послушай, ты на самом деле хочешь опять вернуться сюда только для того, чтобы забрать шмотье, которое не смог оплатить сразу? Я не хочу».
Джон нахмурился, с этой логикой трудно было поспорить. «Но я отдам тебе остальное», показал он, после того, как передал четыре сотни.
«Когда они у тебя будут», ответил Блэй.
Проведя карточку через аппарат и выбив сумму, Стефани ждала, придерживая кончики пальцев возле узкой щели, откуда должен был появиться чек. Через несколько секунд раздался характерный звук, затем она оторвала бумагу и передала ее вместе с синей ручкой Бик Блэю на подпись.
– Ну... мы закрываемся.
– Серьезно? – Куин оперся бедром на стойку кассы. – И что это значит?
– Что здесь буду только я. Я большой босс. И разрешаю другим уйти домой пораньше.
– Но тогда ты будешь здесь совсем одна.
– Буду. И правда. Одна-одинешенька.
Вот дерьмо, подумал Джон. Если Блэй был буфером, то Куин был королем осложнений.
Парень улыбнулся.
– Ты знаешь, я и мои мальчики будем чувствовать себя плохо, если оставим тебя здесь совсем одну.
Уж конечно будут, подумал Джон. Да твои мальчики будут чувствовать себя просто замечательно.
Трагично, но медленная улыбка Стефани скрепила сделку. Они никуда не пойдут, пока Куин не проберется за стойку кассы.
Ну, по крайней мере, он быстро сработал. Через десять минут магазин был пуст, вход закрыт безопасной перегородкой, а самого Куина уже подтягивали за ремень джинсов.
Джон так и стоял, держа в руках две здоровые сумки, пока Блэй рассматривал рубашки, которые уже рассматривалвидел до этого.
– Давай пройдем в примерочную, – сказала менеджер прямо в губы Куину.
– Супер.
– Нам не обязательно идти туда одним, кстати. – Девушка посмотрела через плечо, ее взгляд приземлился на Джоне. На нем и остановился. – Там полно места.
Ни в коем случае, подумал Джон. Ни в коем чертовом случае.
В разноцветных глазах Куина сверкнул огонек неприятностей, и за спиной девушки он показал знаками: «Пойдем с нами, Джон. Самое время сделать это».
В этот момент Стефани прихватила пухлую нижнюю губу Куина своими белыми зубками, и обхватила его бедро ногами. Парню оставалось только воображать то, что она собиралась проделать с ним. Прежде чем он проделает кое-что с ней.