Уголок у сигаретного автомата под балконом ненамного тише, но по крайней мере здесь они будут далеко от ее дружков — и в приятном полумраке к тому же.
— Я голосовала за вас, — говорит девушка.
— Спасибо. В таком случае я тем более был обязан угостить вас. Извините, но в суматохе не расслышал вашего имени.
— Я его и не называла, — отвечает она. — Ани.
— Ани... это хорошее... м-м...
— Французское.
— Да, хорошее французское имя. Старая добрая галльская основательность.
— Я должна благодарить за него родителей. Парочку старых добрых основательных галлов. Знаете, мне кажется, между Бхаратом и Шотландией много общего. Два молодых независимых государства.
— А что вы скажете, когда дело дойдет до старых добрых столкновений на религиозной почве?
— О, вы явно не видели игру «Старая фирма»...
Пока Ани говорит, Вишрам поворачивается таким образом, чтобы закрыть ей проход к площадке для танцев и к ее дружкам. Завершив маневр номер два — «полная изоляция», — он переходит к маневру номер три. Вишрам делает вид, что узнал музыку.
— Мне она нравится. — На самом деле она вызывает у него отвращение, но это хорошая добрая «115». — Вам нравится стиль «ви-буги»?
— Мне очень нравится стиль «ви-буги», — отвечает Ани и подходит к нему ближе.
Ее глаза загадочно блестят.
Он успевает многое узнать о девушке: она учится в университете Глазго на юридическом факультете, работает в Шотландской национальной партии, ей нравятся горы, новые независимые государства, прогулки с друзьями и возвращение домой без них. Вишраму Рэю все это кажется поистине безупречным, поэтому он заказывает еще один коктейль для девушки, и они идут танцевать. Ее дружки превратились в мрачную группку, сгрудившуюся у самого конца стойки неподалеку от женского туалета. Ани танцует несколько тяжеловато, но с задором. Вишраму нравятся женщины в теле. Где-то посередине танца из кармана его брюк начинает доноситься его имя. Он не обращает внимания на звонок.
— Вы что, не будете отвечать?
Он вытаскивает палм, надеясь, что кто-то хочет поговорить с ним о комедии. Однако он ошибается. Вишрам, это Шастри. Не сейчас, старина. Сейчас совсем не время.
Но вечеринка уже начинает надоедать ему. Надо переходить к маневру номер четыре.
— Вы предпочитаете остаться здесь? Или мы пойдем куда-нибудь еще?
— Мне все равно, — отвечает она. Хороший ответ.
— Вы не против зайти ко мне на чашечку кофе?
— Не против, — говорит она. — Почему бы и нет?
На улице, на Байрес-роуд, все еще длится тот волшебный час, который лазурным заревом расстилается над городскими крышами. Свет автомобильных фар кажется не естественным, театральным, словно ночную сцену снимают днем. Такси медленно тащится сквозь полуночные сумерки. Ани сидит рядом с ним на широком кожаном сиденье. Вишрам осторожно касается ее рукой. Девушка откидывается назад, приподнимая подол необычайно короткой юбки. Он задевает пальцем за эластичные трусики. Переход к маневру номер пять...
— Вы смешной человек, — говорит она, направляя его руку.
Золотистый куб многоквартирного дома, кажется, светится в полутьме. Вишрам чувствует на лице волну тепла, накопленного камнем за день и теперь отдаваемого редким прохожим. Из парка доносится аромат недавно скошенной травы.
— Хорошее место, — замечает Ани. — И дорогое.
Рука Вишрама все еще у нее под юбкой, движением горячего пальца он направляет ее вверх по лестнице. Мышцы его живота, пах, дыхание — все говорит ему, что он овладеет ею сразу же, без всяких прелюдий, прямо на полу своей квартиры. О, как ему хочется услышать ее стоны и возгласы при приближении оргазма!.. Он рассмотрит каждую клеточку на ее вожделенном теле, узнает, чего она хочет от тела партнера. Вишрам готов выбить дверь в квартиру от нестерпимого приступа желания. Он раздраженно поддает носком туфли что-то, попавшееся под ноги. Огни выхватывают из сумрака серебристо-зеленый логотип Компании.
— Одну самую маленькую секундочку...
Его возбуждение вдруг начинает спадать.
Пластиковый пакет адресован Вишраму Рэю. Квартира 1а, 22, Келвингроув-террас, Глазго, Шотландия. Чувствуя приступ тошноты от внезапного отрезвления и совершенное исчезновение всякого сексуального желания, Вишрам открывает пакет. Внутри лежат две бумажки: письмо от Шастри, его старого слуги, и билет первого класса от Глазго до Варанаси.
В зале ожидания «Бхарат эйр» раджа-класса Вишрам начал заигрывать с дамой в весьма изысканном дорожном костюме — и потому, что еще не окончательно пережил свою победу, и потому, что опьянение еще не совсем улетучилось... но в основном, конечно, из-за нереализованного желания.
Не успел он застегнуть молнию на походной сумке, как прибыл лимузин. Вишрам предложил Ани подвезти ее до дома. Она ответила ему ледяным и по-гэлльски основательным взглядом настоящей активистки Шотландской Национальной Партии.
— Извините, семья...
Она казалась такой замерзшей в мини-юбке, когда спешила домой по июньскому предрассветному Глазго.
У Вишрама оставалось десять минут до завершения регистрации пассажиров. Он оказался единственным обитателем своего отсека на небольшом самолете, летевшем до Лондона. Когда он шел по крытому переходу, у него немного кружилась голова от скорости, с которой развивались последние события.
Вишрам прямиком направился в зал ожидания для пассажиров первого класса с намерением выпить водки. Душ, бритье, смена одежды и стаканчик «польской» восстановили обычную Вишрамову бодрость. И он вновь почувствовал себя достаточно в форме для того, чтобы заигрывать с женщиной в дорожном костюме. Ну, по крайней мере для начала завести с ней светскую беседу... Хотя бы просто для того, чтобы как-то провести время.
Ее зовут Марианна Фуско. Работает адвокатом в одной корпорации. Ее вызвали в Варанаси для участия в рассмотрении запутанного дела о поручительстве.
— Я? О, я просто паршивая овца, шут, не более. Самый младший в семье. Меня послали в Англию в Оксбридж* [Обобщенное название двух самых известных университетов Англии: Оксфордского и Кембриджского] изучать юриспруденцию. Но упомянутое начинание закончилось тем, что я оказался в Шотландии, пытаясь сделать карьеру эстрадного комедианта. Между прочим, это наивысшее выражение человеческого творчества. И, кстати, не так уж сильно отличается от юриспруденции, как я подозреваю. И клоун, и адвокат — мы с вами оба герои арены.
Шутка проходит мимо ее сознания. Женщину интересует совсем другое.
— Сколько у вас братьев?
— Большой медведь, средний медведь...
— А сестры?
— Сестер в Варанаси маловато, по крайней мере в моей его части.
— Я об этом слышала, — говорит она и удобно располагается в кресле, повернувшись к нему лицом. — Даже интересно, каким может стать общество, когда в нем мужчин в четыре раза больше, чем женщин.
— И очень мало женщин-адвокатов, — отвечает Вишрам. — Могу я предложить вам еще немного водки? Полет предстоит долгий...
Вскоре — после третьей стопки — их приглашают пройти на борт лайнера. Место Вишрама где-то в самом конце салона. После нескольких лет перелетов в экономическом классе место для ног здесь ему кажется очень просторным. Он так увлечен новыми впечатлениями, что не замечает пассажирку, пристегивающую ремни рядом с ним.
— О, привет, какое совпадение! — восклицает Вишрам.
— Вовсе нет, — отвечает Марианна Фуско, снимая жакет. Под парчовой блузкой чувствуется мускулистое тело. Первый арманьяк приносят, когда они находятся над Бельгией — гиперзвуковой самолет медленно взбирается на своеобычную тридцатитрехкилометровую высоту полета. Арманьяк не относится к числу любимых напитков Вишрама. Он поклонник водки. Но в данный момент ему кажется, что арманьяк идеально подходит для той роли, которую он пытается играть. И пока самолет несет их по небу цвета индиго, они с Марианной беседуют о детстве. Она выросла в громадном семействе, расползавшемся по странам и континентам из-за бесконечных разводов и новых браков ее родителей. Женщина называет свою семью семьей-созвездием. Вишрам рассказывает о детстве, проведенном среди патриархальной буржуазии Варанаси. Индийская социальная стратификация одновременно и интригует, и настораживает ее, как всегда бывает с англичанами. Именно это на протяжении столетий они по-настоящему ценили в индийской культуре и литературе. Вину и восторг от настоящей, доведенной до предельного совершенства классовой системы.
— Я родился в довольно состоятельной семье. — Вишрам, бери выше... — Не в брахманской, конечно. Не в брахманской с большой буквы «Б», хочу я сказать. Мой отец — кшатрий, очень набожный по-своему. Всякие подтасовки ДНК, с его точки зрения, выглядели бы просто кощунством...
Еще два арманьяка — и разговор начинает зависать, постепенно переходя в полудрему. Откинувшись на спинку удобного кресла, Вишрам натягивает плед почти до самой шеи. Так приятно представлять нестерпимый холод, царящий за наноуглеродной обшивкой самолета... Марианна под пледом приникает к нему. Он чувствует ее тепло и близость. Она дышит в одном ритме с ним.
Маневр номер шесть.
Где-то над Ираном Вишрам кладет руку ей на грудь. Женщина еще ближе придвигается к нему. Поцелуй. Привкус арманьяка на губах и языке. Она прижимается к нему. Он обнажает ее грудь, расстегивая белую блузку. У Марианны большие ареолярные круги вокруг сосков, а сами соски напоминают пули. Она расстегивает крючок на своей удобной, но очень деловой юбке. Он касается языком соска и пытается просунуть пальцы под блузку, но Марианна предупреждает его движение и направляет пальцы Вишрама к некоему отверстию, уже ждущему его прикосновения. Она издает громкий вздох, берет его за руку и ловко расстегивает молнию. Тяжелый член Вишрама Рэя свисает между сиденьями. Марианна ласкает большим пальцем его головку. Вишрам, стараясь не издавать лишних звуков, которые может услышать стюардесса, начинает ласкать клитор Марианны.
— Давай, — шепчет она. — Вращай им и так трахай меня.
Она приподнимает и сгибает ногу, глубже садясь ему на палец. Камасутра на высоте тридцати трех километров. На расстоянии одной четверти пути до околоземной орбиты Вишрам Рэй осторожно кончает в салфетку раджа-класса «Бхарат эйр». Марианна сидит, зажав во рту край подушки, издавая приглушенные возгласы, напоминающие сдавленное мяуканье. Вишрам откидывается на спину, внезапно почувствовав нестерпимую тяжесть во всем теле.
Они приводят себя в порядок в туалете — по отдельности, но не в силах сдержать хихиканье при каждом случайном взгляде, брошенном друг на друга. Поправляют одежду и, немного придя в себя, возвращаются на свои места. И почти сразу же чувствуют перемену высоты — самолет идет на посадку, ринувшись подобно горящему метеору по направлению к Индо-Гангской долине.
Вишрам ждет женщину на противоположной стороне линии таможенного досмотра. Покрой ее костюма вызывает у него восторг, а рост и уверенная походка выделяют Марианну среди низкорослых бхаратцев. Он знает, что можно не ждать никаких звонков, никаких е-мейлов, никаких внезапных возвращений к прошлому. Чисто профессиональные отношения.
— Хотите, я подвезу вас? — предлагает Вишрам. — Отец наверняка прислал за мной машину. Я понимаю, это смешно, но во многих отношениях он очень старомоден. Мне не составит труда добросить вас до отеля.
— Спасибо, — отвечает Марианна. — Мне не нравится сам вид здешних такси.
Лимузин сразу бросается в глаза. На крыле автомобиля флажки «Рэй пауэр компани». Вишрам без особого труда поднимает большую сумку Марианны, засовывает ее в багажник, разогнав стайку нищих и калек. Несколько секунд нестерпимой жары между аэропортом и салоном автомобиля с кондиционированным воздухом буквально оглушают Вишрама. Он слишком привык к холодному климату. И уже успел забыть здешний аромат, похожий на запах сгоревших роз.
Автомобиль делает рывок и буквально въезжает в плотную стену цвета и звука Вишрам чувствует жару, тепло человеческих тел, углеводородный налет на стекле. Люди вокруг. Непрекращающийся поток лиц. Тела.
Вишрам обнаруживает в себе новое чувство. В нем присутствует некий меланхолический оттенок сходства с тоской по родине, но выражается оно этой жуткой, совсем не романтичной грязью человеческих толп, заполняющих местные бульвары. Не тоска, а «тошнота по родине». Ностальгический ужас.
— Рядом с развязкой Саркханд, не так ли? — спрашивает Вишрам на хинди. — Мне бы хотелось увидеть...
Водитель покачивает головой и сворачивает направо.
— Куда мы едем? — спрашивает Марианна.
— В одно место, где вы сможете рассказать о своем семействе-созвездии, — отвечает Вишрам.
Баррикады, сооруженные полицией, перегораживают главный проспект, поэтому водитель направляет автомобиль по узкому кишечнику боковых улочек и буквально врезается в уличную демонстрацию.
Шофер жмет на тормоза. Молодой мужчина падает на капот их автомобиля. Потом поднимается. Видимо, столкновение просто оглушило его. Это круглолицый парень с едва пробившимися усиками над верхней губой. Пассажиры автомобиля потрясены. Мгновенно внимание толпы переключается с ярко разукрашенной статуи Ханумана под тенистым балдахином на лимузин. Кулаки барабанят по капоту, по крыше, по дверцам. Люди начинают раскачивать автомобиль. Толпа узрела своего врага: здоровенный «мерседес» с тонированными стеклами и флажками компании — то, что в их представлении ассоциируется с силами, собирающимися уничтожить их святое место и превратить его в очередную станцию метро.
Водитель дает автомобилю задний ход, едет по проулку под только что выстиранным бельем, развешенным подобно знаменам, под разваливающимися старенькими балконами. Вслед лимузину летят кирпичи, оставляя вмятины на металле. Марианна невольно вскрикивает, когда лобовое стекло вдруг покрывается паутиной трещин. Водителю удается протиснуться между двумя башнями из бамбуковых лесов. Молодые карсеваки преследуют их автомобиль, бьют по нему своими лати, призывая проклятия на безбожных Ранов и их дьявольских мусульманских пособников-колдунов. Они размахивают разорванным флагом компании. Стоит бросить в этом районе всего одну бутылку с зажигательной смесью, и погибнут сотни, думает Вишрам. Но шофер умело направляет машину по хитросплетению переулков, находит внезапно образовавшийся промежуток в сплошном потоке автомобилей и задом въезжает в него. Грузовики, автобусы, мопеды внезапно останавливаются. Водитель тоже жмет на тормоз. Юные фанатики преследуют их, ныряют в автомобильную реку, скользят между авторикшами и японскими пикапами, расписанными индуистской символикой. Бегут, подпрыгивая, нагоняют...
Водитель поднимает руки — жест отчаяния. При таком движении ничего не сделаешь. Вишрам бросает взгляд через плечо. Преследователи настолько близко, что он различает пуговицы у них на рубашках. И тут Марианна вскрикивает: «Боже мой!»
Автомобиль резко тормозит, Вишрама бросает вперед, и он сильно разбивает нос о спинку водительского сиденья. Оглушенный, с глазами, полными слез, он видит, как словно бы с неба перед ним падает стальная фигурка демона. Равана-пожиратель, повелитель злых духов, восседающий на согнутых гидравлических титановых ногах и держащий десять кинжалов, подобно вееру. Крошечная головка, напоминающая голову богомола, смотрит прямо в лицо Вишраму, открывая целый арсенал сенсорных устройств, похожих на инструментарий дантиста. И вновь прыжок. Вишрам слышит, как когти на ногах демона царапают крышу автомобиля. Вишрам поворачивается, выглядывает в заднее окно и видит, что чудовище приземлилось рядом с автобусной остановкой. Уличное движение застывает, карсеваки разбегаются, будто горные козлы. Чудище неуклюже движется по улице, шевеля своими устрашающими приспособлениями. На щитке, похожем на панцирь насекомого, у него нарисованы полосы и звезды.
Американский боевой робот.
— Что за?..
Они начали войну, пока он был в эмиграции... Водитель указывает на улицу за перекрестком, на улицу с неоновыми витринами и сияющими разноцветными огнями зонтиками кафе, где мужчина в черной и очень дорогой одежде изрыгает проклятия в адрес удаляющегося механизма. За ними останки «мерседеса»-внедорожника. Какой-то человек подбирает куски разбитой электроники и металлических конструкций и бросает их вслед удаляющемуся чудищу.
— Я все же не...
— Саиб, — отвечает водитель, заводя мотор. — Неужели вас так долго не было, что вы успели забыть Варанаси?
Остаток пути до отеля Марианны Фуско они едут в мрачном молчании. Женщина вежливо благодарит Вишрама, швейцар приветствует их, поднимает ее сумку, и Марианна поднимается по ступенькам лестницы, ни разу не обернувшись.
Значит, никакого продолжения не предвидится.
Разбитый лимузин сворачивает в ворота между автомастерской и колледжем информационных технологий, располагающимися под сенью деревьев Ашоки. И сразу же Вишрам оказывается в совершенно ином мире. Самое первое, что можно приобрести за деньги в Индии, — это уединение. Оглушительный уличный шум вдруг превращается в отдаленное биение городского пульса. Безумие Варанаси здесь кажется бесконечно далеким.
Чтобы отметить возвращение блудного сына, слуги зажгли огни вдоль всей подъездной дорожки. Вишрама приветствуют барабанщики мерной дробью своих барабанов. Они сопровождают автомобиль до самого дома. И вот он сам — дом, большой, горделивый, сказочно белый в потоках яркого света. Вишрам чувствует, как на глаза наворачиваются слезы. Когда он жил под крышей этого особняка, ему всегда было стыдно за то, что он принадлежит к обитателям дворцов. Вишрам всякий раз непроизвольно сгибался под тяжестью его колонн, фронтонов, широких портиков среди густых зарослей жимолости и гибискуса. Он ненавидел его отвратительный белый цвет, интерьеры — полированный мрамор и старинная причудливая непристойная резьба по дереву, потолки, расписанные в непальском стиле... Купеческое семейство построило этот дом еще во времена британского владычества — в стиле, который должен был постоянно напоминать им о родине. Они назвали его Шанкер-Махал.
И вот теперь, когда Вишрам выходит из машины, его прежний юношеский максимализм, подростковое бунтарство и смущение из-за принадлежности к привилегированному классу куда-то уходят, а дом окружает его давними, но памятными до сих пор ароматами застоявшейся пыли, деревьев ним* [Разновидность красного дерева], мускусным благоуханием рододендронов и едва уловимым зловонием канализации, никогда здесь по-настоящему не работавшей.
Они ожидают его на ступеньках лестницы. На самой нижней стоит старик Шастри. По бокам вся домашняя прислуга в два ряда: женщины слева, мужчины — справа. Рам Дас, почтенный старый садовник, все еще среди них: возраст его уже совершенно непредставим, но он по-прежнему — и Вишрам нисколько в этом не сомневается — ведет жестокую войну с вездесущими обезьянами.
Где-то посередине лестницы стоят его братья. Старший, Рамеш, кажется более высоким и худым, чем обычно, словно его по-настоящему затягивает межзвездное пространство, изучением которого он занимается. И рядом с ним, как и прежде, ни одной сколько-нибудь значительной женщины. Даже в Глазго до Вишрама доходили слухи о поездках Рамеша на уик-энд в Бангкок... А рядом его идеальный брат — Говинд. Идеальный костюм, идеальная жена, идеальные дети-близнецы Руну и Сатиш. От взгляда Вишрама не ускользает и жирок, который начинает набирать братец. Звезда Ди-Ди, бывшая ведущая утренней телепрограммы и завидная невеста, стоит рядом с Говиндом. А рядом с ней расположилась айя с последним отпрыском династии на руках. С девочкой. Почти чудо для 2047 года. Вишрам гукает и воркует над крошкой Прийей, но, присмотревшись к ней, начинает думать, что она из касты брахманов. Об этом говорит сама ее физиология, на уровне феромонов, какой-то явный сдвиг в биохимии тела.
Мать Вишрама стоит на верхней ступеньке. Такая, какой Вишрам всегда помнил ее, величественная в своей почтительности. Тень среди высоких колонн.
Однако среди присутствующих нет его отца...
— А где папа? — спрашивает Вишрам.
— Он встретится с нами завтра в своем главном кабинете. — Единственное, что произносит мать в ответ.
— Ты не знаешь, к чему все это? — спрашивает Вишрам у Рамеша, когда приветствия, слезы умиления и радостные восклицания наконец-то смолкают.
Рамеш только качает головой, а Шастри движением пальца приказывает носильщику отнести чемоданы Вишрама в его комнату. Вишраму совсем не хочется отвечать на вопросы по поводу лимузина, и поэтому, сославшись на невыносимую усталость после перелета и пересечения нескольких часовых по ясов, он идет спать.
Вишрам ожидал, что его проводят в старую детскую, но носильщик следует в комнату для гостей, расположенную в восточной части дома. Вишраму неприятно, что его здесь рассматривают как гостя, как временного обитателя дома. Но, оставшись в одиночестве и начав раскладывать по громадным шкафам и комодам красного дерева те немногие вещи, которые привезены с собой, он радуется, что в этой комнате его не окружают со всех сторон детские воспоминания, не указывают ему с раздражающей назойливостью о безвозвратно ушедших временах. Они вновь потащили бы Вишрама в прошлое...
В доме никогда не было нормальных кондиционеров, по этому Вишрам сбрасывает с себя всю одежду и обнаженный падает на простыни, ужасаясь нестерпимой жаре. Он лежит и рассматривает загадочные узоры на расписном потолке под стук и тарахтение обезьян в зарослях за окном.
Вишрам уже где-то на самом краю сна, почти проваливается в пропасть полного забытья, когда внезапно, вздрогнув, просыпается от какого-то полузабытого звука, врывающегося в комнату. Понимая, что ему больше не заснуть, и смирившись с этим, Вишрам обнаженный выходит на старинный железный балкон.
Атмосфера и аромат города Шивы со всех сторон овевают его нагое тело. По желтому небу скользят мигающие огни самолетов. Солдаты, летающие по ночам. Вишрам пытается представить себе войну. Роботы-убийцы, бегающие по переулкам, титановые кинжалы во всех четырех руках аватары Кали. Штурмовики-сарисины, пилотируемые «летчиками», которые в реальности находятся на расстоянии многих сотен тысяч километров отсюда, на бреющем полете несутся к Гангу. Американские союзники Авадхи воюют в современном стиле, когда все солдаты сидят дома в полнейшей безопасности. Они убивают, располагаясь в другом полушарии планеты.
Вишрам начинает бояться, что картина, свидетелем которой он был на улице, может стать пророческой. У загнанных в угол нехваткой воды и выступлениями фундаменталистов Ранов выбор совсем не велик.
Хруст гравия, какое-то движение на серебристой лужайке. Из лунных теней появляется Рам Дас. Вишрам застывает на балконе. Еще одна его оплошность, вызванная западными привычками, из-за принципиально иного отношения к наготе. Рам Дас выходит на подстриженную лужайку, раскрывает полы дхоти и мочится при ярком свете ленивой индийской луны, похожей на возлежащую храмовую статую гандавы. Оправившись, садовник оборачивается, медленно кивает Вишраму, не то приветствуя, не то благословляя. Потом уходит. Раздается крик павлина.
Наконец-то дома...
CAT ЧИД ЭКАМ БРАХМА
Вишрам
Еще полчаса назад Вишрам Рэй хвастался, что у него никогда не было костюма. Но он всегда понимал, что наступит день, когда костюм ему понадобится, и на такой случай у семейства китайских портных в Варанаси имелись все его размеры, а также несколько видов ткани на выбор, материя для подкладки и две рубашки. И вот теперь Вишрам сидит в этом самом костюме — в кресле за громадным тиковым столом совета директоров компании «Рэй пауэр».
Костюм прибыл в Шанкер-Махал всего полчаса назад с курьером на велосипеде. Вишрам еще стоял у зеркала и поправлял воротник и манжеты, когда к ступенькам особняка подъехал целый кортеж автомобилей. И вот он уже на двадцатом этаже небоскреба «Рэй пауэр», откуда Варанаси кажется грязновато-коричневым туманным пятном, распластанным где-то далеко внизу, а Ганг — отдаленным завитком тусклого серебра. И никто до сих пор не соизволил ему объяснить, в чем же все-таки дело.
Да, эти китайцы действительно гениальные портные. И в тканях разбираются по-настоящему. Воротник подходит идеально. Швы практически не видны.
Двери зала совета директоров открываются. Входят адвокаты компании. Вишрам Рэй на мгновение задумывается, каким собирательным существительным можно было бы назвать всех здешних юристов. Стадо? Шайка?..
Последней в зал входит Марианна Фуско. У Вишрама от удивления отвисает челюсть. Марианна едва заметно и вполне официально улыбается ему — совсем не так, как можно было бы ожидать от женщины, с которой вы, во-первых, занимались любовью в самолете и, во-вторых, попали в опасную уличную потасовку.
Она садится прямо напротив Вишрама. Под тиковой крышкой стола он включает палм и набирает текст.
ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ВЫЗДЕСЬ ДЕЛАЕТЕ?
Секретари открывают двойную дверь, и в зал входят члены совета директоров компании.
Я ЖЕ ГОВОРИЛА ВАМ, ЧТО ЛЕЧУ ЗАНИМАТЬСЯ ИЗУЧЕНИЕМ НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМ СЕМЕЙНОГО БИЗНЕСА.
Вишрам видит ответ Марианны прямо у нее над грудью. Женщина вновь в том великолепном сером деловом костюме, в котором была в самолете. Но и он сегодня выглядит не хуже.
Банкиры и представители кредитных союзов занимают места за столом. Многие из руководства мелких сельских кредитных банков ни разу в жизни не выезжали так далеко от места расположения своих учреждений. В то мгновение, когда Вишрам спокойным и уверенным жестом левой руки наливает себе в стакан минеральную воду, а правой печатает: ЭТО ЧТО, ИГРА?, в комнату входит его отец.
На нем совсем простой костюм — только длина пиджака кажется уступкой моде, — но все головы сразу же поворачиваются в его сторону. На лице отца Вишрам замечает то самое выражение, которое он видел лишь один раз в жизни, еще будучи ребенком. Тогда отец занимался созданием компании... Это выражение решимости и спокойной уверенности в собственной правоте.
За отцом следует Шастри, его вечная тень.
Ранджит Рэй подходит к председательскому месту. Но не садится. Он стоя приветствует членов совета и приглашенных. Кажется, что громадное помещение, обитое панелями из дорогого дерева, буквально гудит от предельного напряжения. Вишрам отдал бы все, чтобы и его встречали так же.
— Коллеги, партнеры, уважаемые гости, мои дорогие родственники, — начинает Ранджит Рэй. — Прежде всего я хочу выразить вам свою признательность за то, что вы нашли возможность приехать сегодня сюда. Многим из вас это стоило значительных затрат и неудобств. Позвольте мне сразу же заверить, что я не стал бы настаивать на вашем приезде, если бы не считал вопрос, предлагаемый сегодня вашему рассмотрению, делом принципиальной важности для дальнейшего существования нашей компании.
Голос Ранджита Рэя не слишком громок и глубок по звучанию, но каждая его модуляция доходит до самых отдаленных уголков зала. Вишрам не помнит, чтобы отец вообще когда-либо повышал голос.
— Мне шестьдесят восемь лет. Я уже три года назад переступил ту возрастную черту, которая на Западе в их традициях бизнеса рассматривается как завершение экономически полезного периода жизни. В Индии же это — время внутренней сосредоточенности и созерцания, размышления о тех жизненных тропах, по которым по каким-то причинам пройти не удалось, и о тех, которыми еще можно двигаться.
Ранджит Рэй делает глоток из стакана с минеральной водой.
— Обучаясь на последнем курсе политехнического факультета Индийского университета в Варанаси, я понял, что экономические законы подчинены законам физики. Физические процессы, лежащие в основе существования нашей планеты и управляющие жизнью, накладывают непреодолимые ограничения на развитие бизнеса, обозначая верхние границы его развития, подобно тому пределу, который константа скорости света накладывает на возможности нашего познания вселенной. Именно тогда я осознал, что являюсь не просто инженером, а индийским инженером. Исходя из этого, я пришел к выводу, что если мне суждено использовать свои способности и знания для того, чтобы сделать Индию сильной и уважаемой в мире страной, то я должен делать это по-индийски.
Он бросает взгляд на жену и сыновей.
— Члены моей семьи слышали мое сегодняшнее признание уже неоднократно, но я надеюсь, что они простят меня за повторение. Целый год я провел в паломничестве. Я следовал принципам бхакти и совершал пуджу в семи священных городах, я принимал омовения в святых реках и обращался за советом к свами и садху. И каждому из них во всех храмах и святых местах я задавал один и тот же вопрос.
Как может бизнесмен вести праведную жизнь? — спрашивает себя Вишрам. Он ведь на самом деле слышал произносимую сейчас проповедь немыслимое число раз. Проповедь о том, как стоящий перед ними простой индийский инженер использовал крор рупий, предоставленный ему небольшим кредитным объединением, чтобы построить не требующий сложного обслуживания углеродный генератор солнечной энергии, основанный на нанотехнологиях. В дальнейшем таких устройств было произведено около пятидесяти миллионов. Плюс пред приятия по очистке спиртового топлива, заводы по производству биомассы, ветровые электростанции, приливные электро- и теплостанции, научно-исследовательский институт, приведший индийских интеллектуалов вплотную к решению проблем нулевой энергетики. В настоящее время «Рэй пауэр» является одной из ведущих индийских компаний Бхарата. Индийских в том смысле, что она на протяжении всех лет своего существования отличалась предельно щадящим отношением к природе, бережно и с благодарностью принимая дары Земли и вселенной, подчиняясь движению великого колеса сансары. Теперь это компания, решительно и без боязни окунающаяся в мальстрем мирового рынка. Компания, которая заказывает самому модному и талантливому современному индийскому архитектору строительство своего центрального здания из стекла и древесины — и одновременно включает далитов в состав совета директоров.