Я направился к Доку Кракена, стараясь больше не столкнуться ни с кем из работников порта. К моей невероятной радости, я увидел, что на волнах покачивается «Ворчливая стерва». Пришлось немного поспорить с моряком, охранявшим вход на трап, убогим пареньком с перепончатыми пальцами на ногах и руках, очень подходящими для моряцкой жизни. Но я сдержался, никто не пострадал, а в итоге появился и сам Рипраш. Когда он увидел, что это я, великан поспешил запихать меня на борт и провести в свою каюту. Гоб спал в углу, свернувшись на стопке шкур, как домашний зверек.
Рипраш настоял на немедленном осмотре: смочил мои раны пощипывающей соленой водой и накрыл их горячей смолой – такое лекарство жгло кожу еще сильнее, чем раны. И все же я был глубоко благодарен ему за то, что в такой ситуации хоть кто‑то решил попытаться меня утешить и вылечить.
Гоб проснулся в самый разгар осмотра и с любопытством наблюдал за всем процессом. Парочка моряков из команды Рипраша заходила, чтобы узнать, как они выразились, «кто тут вопит, как свинья, которую режут не с той стороны».
Я предупредил Рипраша о том, что на данный момент возглавляю список преступников Ада в графе «Разыскивается», так что он отдал указ своим рабочим поднимать трап и готовиться к отплытию.
– Можем встретить Стража гавани, когда доберемся до внешнего волнореза, – поведал мне мой замечательный великан. – Не хотелось бы завязывать драку, но если придется, тебе кое‑что понадобится. – Он хмуро осмотрел меня. – Одеть тебя тоже не повредит. Ближе к середине Стикс становится все холоднее.
Я едва стоял на ногах, изо всех сил пытаясь сохранять равновесие, пока Рипраш копался в своих залежах. Конечно, ничто из его одежды мне не подходило – с тем же успехом я мог бы надеть на себя семейную палатку, но в матросском сундучке он нашел пару вещей своего босса Гэгснэтча. Естественно, в каждой рубашке было по две проймы для шеи – специально для переизбытка голов босса, но одним взмахом своего грязного когтя Рипраш превратил две проймы в одну большую, а штаны, хоть и очень мешковатые, подходили намного лучше, чем что‑либо из гардероба Рипраша.
Правда, ничто не могло помочь мне одолеть боль в голове после суровой операции Доктора Тедди и смириться с осознанием того, что к стволу моего мозга прицепился какой‑то монструозный краб, готовый в любой момент уничтожить меня, но мне не приходилось выбирать. Я вырвался из хватки Элигора, если не считать этой жуткой штуки, и это было чертовски лучше, чем поджариваться на адском огне – уж я‑то знаю.
– Теперь нужно оружие, – прогрохотал Рипраш. – Хм‑м, вжик‑вжик или бум‑бум? Или, может, оба? – Он достал еще один, более тяжелый, сундук с такой легкостью, будто это была коробка обуви. Покопавшись в куче орудий, он вытащил нож, который в его огромных лапах походил на изящный кортик, но который для меня вполне мог сойти за меч. Я заткнул его за пояс, чувствуя, будто наряжаюсь пиратом на Хэллоуин, но Рипраш на этом еще не закончил. На дне сундука он нашел то, что искал: пару пистолетов, замотанных в непромокаемую ткань. Они не были похожи на кремневые ружья, которые я несколько раз видел в Аду, – эти были более современными, похожими на «кольты», решившие в свое время большинство разногласий на Диком Западе. «Кольты» были сделаны из грубого черного металла, а рукоять и отделка – из желтоватой кости с изящной резьбой.
– Один парень заплатил мне ими за рейс. Вроде того, – засмеялся Рипраш.
Я так долго оставался беспомощным и подвергался мучениям, что мне сразу же понравилась возможность стрелять в тех, кто желал мне зла. Я засунул револьверы за пояс с двух сторон стволами вперед и попытался доставать их крест‑накрест, но одному и вместе – в стиле Билли Кида. [75]Моя заживающая рука заболела уже после нескольких попыток, но у «кольтов» был отличный вес. Я собирался пострелять из них чуть позже, чтобы увидеть, насколько точно настроен прицел.
– Ты сказал «вроде того». В каком смысле? – спросил я, возясь с «кольтами».
– Он проник на корабль в Грязной Горечи. Хотел добраться до Пандемониума. Я сказал ему, что приму револьверы в качестве платы. Он отказался и навел один из них на меня. – Рипраш покачал своей огромной головой, сочащаяся рана в черепе казалась свежей, будто его пробили только что. – Поэтому я выкинул его за борт в Голодном Горном Проливе и забрал «кольты» себе. Но мой палец даже не пролезает к спусковому крючку, поэтому они больше подойдут тебе.
– Думаю, их бывший владелец не будет возражать.
– Можешь спросить у него, когда будем проходить Пролив, – засмеялся Рипраш. – Но придется громко кричать. Я прицепил якорь к его поясу, так что он, скорее всего, по‑прежнему лежит на дне.
Когда Рипраш вышел из каюты по делам, я растянулся на полу. Гоб молчаливо наблюдал, как я пристраиваю стопку штормовок в качестве подушки.
Заснул я практически мгновенно, провалившись в глубины бессознания, где не было снов – лишь ноющее ощущение того, что я разделяю свой череп с чем‑то менее приятным, чем мой собственный мозг. И это ощущение, конечно, было реальностью.
Я проснулся в тишине – по крайней мере, по адским меркам – и какое‑то время просто лежал на полу каюты Рипраша и наслаждался тем, что никто не применяет ко мне суровые пытки. Вероятно, мне надо было подняться на палубу и высматривать плывущих за кораблем церберов, но это была долгожданная возможность подумать, не чувствуя мучительную боль, впервые за многое время. А подумать мне надо было о многом, особенно о вероятности того, что «улыбающийся убийца» работал не на Элигора, а на Кифу, на ангела, покровителя Сэма, и одну из сторон небольшого соглашения с Великим Герцогом. В каком‑то смысле это было логичным, ведь именно Рай был стороной, завладевшей в конце концов «убийцей» (или, точнее, его прахом, после того как мы поймали его, а Посредники с ним разделались). Но зачем Кифе натравлять безумную машину для убийства на след самого чудесного ангела во всем Джуде, то есть на мой след? Я догадывался, что методы Рая не так чисты, как кажутся, но это было уже слишком.
Я долго размышлял над этим, но мне явно не хватало кое‑каких деталей. Немаловажным был вопрос – кто такой, черт возьми, этот Кифа? И как связаны попытки столкнуть меня с жутким существом и его таинственный ангельский план по спасению человеческих душ?
Запутавшись в мыслях, я с усилием поднялся и поковылял на палубу. «Ворчливая стерва» добралась до самой середины реки, а от Пандемониума осталось лишь мерцание вдалеке. Река Стикс была почти прекрасна с ее черной, блестящей поверхностью, в волнах медью отражались далекие загробные огни, воды ее были неподвижны, за исключением округлых перекатов жутких речных рептилий, нарушающих целостность поверхности. Мы шли по течению и, казалось, набирали неплохую скорость. Не считая раздумий над новыми загадками, я впервые за долгое время чувствовал себя воодушевленным. Мне оставалось лишь выбраться из Ада и достать перо, а потом обменять его на Каз у Элигора. После этого – ну, если оно вообще будет, это «после» – я позабочусь об остальном. О том, как я буду продолжать встречаться с известной демонессой. Я разберусь с этим, когда придет время.
В течение примерно двух дней мы мчались по смоляному Стиксу мимо отвратительных гаваней, коим не было числа. Рипраш больше не скрывал меня от команды, потому что никто не собирался на берег, и вскоре я стал проводить время, стоя у поручней и разглядывая прибрежные города Ада.
– Видишь ли, я думал обо всем этом, – как‑то ночью начал объяснять Рипраш. – Мне кажется, что, возможно, пришло мне время заняться чем‑то другим.
Я слегка удивился.
– Чем‑то другим? Например?
– Например, начать нести слово Возвышенных не только паре слушателей, – ответил Рипраш, в этот момент он походил на философа, насколько на него может походить монструозный гигант с проломленным черепом. – Я думаю об этом с тех пор, как ты донес до меня те слова – сам знаешь откуда. Понимаешь, до сих пор я едва ли верил в историю Ослиной Улыбки, так что никогда не занимался тем, что считаю правильным.
В замешательстве я покачал головой. Рипраш объяснил, что давным‑давно, когда он только начинал работать на Гэгснэтча, демона по имени Ослиная Улыбка, выбросили с другого корабля, и его спас Рипраш. Новичок оказался удивительно умным и стал отличной компанией в долгом путешествии. В конце концов новенький признался, что он неместный – то есть не из Ада, – и передал Рипрашу учение Возвышенных. Рипраш жил уже так долго, что стал, по его словам, «слегка философствующим к своему возрасту», и слова незнакомца затронули что‑то в его душе.
Имя «Ослиная Улыбка» меня позабавило. Если именно так Темюэль решил называть себя в Аду, то «Мул» – прозвище, которое он получил у нас в «Циркуле», – было очень даже верным. Но что вообще здесь делал Архангел Темюэль? Очередной вопрос, от которого не было никакого толка.
– Но сейчас, когда появился ты и передал мне его слова, – продолжил Рипраш, – я думаю, что должен заняться чем‑то другим, а не продолжать жить, будто ничего не случилось. Мне кажется, что твое появление здесь с сообщением от Ослиной Улыбки – это вроде как знак, понимаешь? Знак, намекающий мне, что пора заняться чем‑то новым. Передавать слово Возвышенных повсюду, доставлять его тем, кто никогда об этом не слышал.
Если Рипраш действительно собирался стать проповедником в этом самом неподходящем для проповедей месте, то я был рад, что скоро нам с ним придется расстаться – скорее всего, как только мы доберемся до Берега Кокит. Я ругал себя за то, что втянул во все это малыша Гоба, но при этом был уверен, что он не станет сильно скучать по жизни на грязных улицах Аваддона.
Я продолжал натыкаться на странного маленького работника корабля Рипраша, которого про себя прозвал Сумасшедшим Котом. Он служил здесь кем‑то вроде счетовода, что требовало его частых встреч с Рипрашем, и все равно при каждой беседе он пялился на меня так, будто мы никогда раньше не виделись, хотя сразу прекращал это делать, если понимал, что я замечаю. Честно признаться, это стало раздражать меня и немного беспокоить. Я спросил Рипраша, откуда взялся среди его работников этот кошачьего вида парень.
– Уорт? Думаю, он проработал со мной не больше сезона перед твоим появлением. Однажды он просто пришел к Гэгснэтчу, говорит, слышал, что нам нужен кто‑то для ведения счетов. Оказалось, у нас и правда нет счетовода, и с тех пор он работает с нами. Спокойный парень и действительно немного зацикленный на тебе, но помимо этого у меня с ним не было никаких проблем. Я попрошу его подойти и объяснить, в чем дело.
– Я не уверен… – начал я отказываться, но Рипраш уже отправил Гоба за Котом.
– Итак, Уорт, – заговорил Рипраш, когда Гоб вернулся с маленьким бухгалтерским созданием, – почему ты донимаешь Снейкстаффа?
Паренек поднял взгляд, полный смиренного ужаса. Он издал один‑единственный писк, но больше никак не мог собраться с мыслями. Из жалости к нему я убедил Рипраша, что лучше сам его обо всем спрошу.
– Не стоит ничего бояться, – сказал я как можно более обнадеживающе. – Я просто хочу знать, почему ты все время так пристально на меня смотришь.
Он совсем перестал смотреть в мою сторону.
– Не знаю.
– Ну, подумай. Никто не причинит тебе вреда.
– Если он только не соврет, – рыкнул Рипраш. – Потому что тогда я откручу ему голову и съем ее.
Его слова все же были не настолько полезны в этой ситуации, как думал великан. Немало времени прошло, прежде чем Уорт очухался от обморока, а его зубы перестали стучать и он смог говорить.
– Не знаю, – пробормотал он. – Просто… что‑то в тебе такое есть. Твое лицо. Но не эти штуки, – он указал на бугристые шрамы, с помощью которых я пытался замаскироваться после побега из дома Веры. – Их я раньше не видел. Кажется, будто… я знаю тебя. Или, по крайней мере, видел где‑то.
Что бы еще я у него ни спрашивал, он не мог разъяснить эту загадку. Как и большинство жителей Ада, малыш Уорт мало что помнил о событиях прошлых недель, не говоря уже о его прошлой жизни на Земле. Я внимательно рассмотрел маленького демона. Его внешность была обыкновенной – ну, по местным меркам, он напоминал нечто между уличным котом, облитым моторным маслом, и фигуркой очень страшного садового гнома, но теперь, присмотревшись получше, я понял, что в нем и правда было что‑то, дергающее за ниточку в моей памяти, но тем не менее не поддающееся воспоминанию. Может, я видел его в самом начале моего путешествия по Аду? Если и так, то черты его лица здесь казались настолько обычными, что вряд ли бы я задержал на нем свой взгляд. А если моя память и правда была так хороша, мне надо было срочно выбираться из Ада и срывать куш на популярной телевикторине?
– Ладно, Уорт, можешь идти, – наконец разрешил ему Рипраш. – Если вспомнишь что‑то, приходи ко мне, но не рассказывай никому больше, кроме этих двоих, – он показал на меня и Гоба.
– Слишком много ушей вокруг.
Уорт медленно кивнул.
– Слишком много ушей, – повторил он, но фраза настолько привлекла его внимание, что он опять произнес ее, будто раньше не слышал. – Слишком много ушей…
Маленькое создание в изумлении повернулось ко мне. Думаю, он понял это в тот же момент, что и я.
– Уолтер? – спросил я. – Уолтер Сандерс? Это ты? Что ты здесь делаешь?
И это правда был он, теперь я видел это сквозь всю его внешнюю странность – Уолтер Сандерс, мой ангел‑дружище из «Циркуля», заколотый «улыбающимся убийцей» и пропавший с тех самых пор. Может, это галлюцинация? Вдруг я пробыл в Аду так долго, что мой разум начинал отказывать? Но выражение лица малыша‑счетовода было точным отражением моего собственного: медленное озарение, осмысление невероятных фактов, которые застряли в горлышке логики и не могут проскользнуть назад.
– Да, – сказал он, его слова едва можно было разобрать. – Да! Уолтер Сандерс! Нет. Ватриэль. Это мое настоящее имя. – Он осмотрел каюту, потом поглядел на Рипраша, Гоба и меня, моргая так медленно, будто он был ночным лемуром, попавшим в луч яркого фонаря. – Что я здесь делаю?
– Ты не знаешь? – Ни черта мне все это не поможет. Еще больше загадок добавилось к тем, которые меня уже одолевали – против моей воли. – Не помнишь?
Он покачивал своей лохматой головой, когда вдруг в дверь постучал член команды и позвал Рипраша поспешить на квартердек.
Мы с Уолтером никак не успели приблизиться к разгадке тайны того, что происходило с ним в период после смерти от рук «улыбающегося убийцы», и до тех пор, пока он не нашел работу в «Качественных рабах» Гэгснэтча. Внезапно Рипраш распахнул дверь каюты.
– Проблема, – сообщил великан. – Идемте.
Я едва ли когда‑то видел его обеспокоенным, но сейчас он выглядел именно таким: он так нахмурился, что его гигантские брови практически закрывали глаза.
Гоб, я и Уорт, он же Ватриэль, он же Уолтер, последовали за Рипрашем на палубу. Горизонт выглядел таким мелким, а его огни были так тусклы, что я не сразу сумел увидеть корабль.
– Что за флаг? – спросил Рипраш у Гоба. – Посмотри‑ка своими зоркими глазами.
Гоб забрался повыше на поручни, высунулся, держась за них, и с полминуты щурился, пытаясь рассмотреть флаг в туманной темноте.
– Птичья лапа, – сказал он, спускаясь вниз.
– Этого я и боялся, – сказал Рипраш. – Это символ Комиссара Крыльев и Когтей. Корабль Нилока – «Вдова без головы».
Я был напуган, но не хотел показывать этого.
– Прекрасное название.
– Полное имя – «Изнасилование вдовы без головы», но для многих это слишком длинное название, да и народ вообще не хочет особо обсуждать этот корабль. «Вдова» идет на пару, у нее около двадцати пушек по сравнению с нашими восемью, из которых работают только две. Они точно нагонят нас завтра или послезавтра.
Теперь корабль Нилока виднелся более отчетливо, затаившись мрачной тенью в Стигийских водах, фонари «Вдовы» светили сквозь туман. Я так надеялся, что спалил этого ублюдка дотла, когда взорвал его Дом могильных гор, но уничтожить адскую знать чрезвычайно трудно. И, как я уже наверняка упоминал, они очень злопамятны. Вероятно, Комиссар сумел возглавить Охоту на Бобби.
– Мы сумеем сразиться с ними?
– Если под этим ты подразумеваешь, что в итоге нас порежут на кусочки, сожгут и утопят, то да, получится неплохое сражение. А, ладно. Я всегда подозревал, что когда‑нибудь окажусь на дне Стикса.
И словно подчеркивая эту радостную мысль, ветер сменил направление, а наши паруса провисли. Всматриваясь в темноту простиравшейся реки, я слышал, как жадно ревут двигатели «Вдовы без головы».
Глава 37
ХОДЯ ПО ВОДЕ
Вот небольшой совет по поводу сражения в море: избегайте его.
Вот вывод по поводу сражения с кораблем, полным злобных демонов, на таинственной реке, населенной монстрами, когда вашей единственной надеждой в случае победы становится малая возможность снова найти выход из Ада, после чего ваши разгневанные боссы‑ангелы или какие‑либо другие заинтересованные стороны решат вырвать вашу душу из тела и отправить ее назад в Ад: избегайте такого еще больше.
Но все же я стоял у поручней «Стервы», наблюдая, как именно такой демонический корабль движется на нас уже несколько часов.
В обычных обстоятельствах мы бы справились, потому что течение подгоняло нас, а «Стерва» была маленькой и быстрой. Работорговые суда должны были быть как раз такими, и не потому, что рабство было запрещено в Аду (как раз наоборот), а потому, что рабы были очень ценным грузом, который другие суда были бы рады стащить. Но, если верить Рипрашу, корабль Нилока был оснащен четырьмя гигантскими паровыми двигателями, так что даже если мы сможем пройти через шлюз Стикса быстрее, чем они, Нилок все равно нагонит нас, когда мы попадем в более густые напористые воды Флегетона.
«Если идти всю ночь, – сказал Рипраш, – рискуя нарваться на скалу или бог знает что, мы сможем опередить Нилока и, вероятно, добраться до шлюза ранним утром. Но после этого ему понадобится всего несколько часов, чтобы догнать нас. А до тех пор Рипраш с командой будет стараться спасти нас, выжимая из старого работоргового суденышка все его силы; мне же оставалось лишь ходить взад‑вперед по палубе, лелея все растущее ощущение катастрофы».
При менее безумных обстоятельствах было бы интересно наблюдать, как вся команда работает вместе, чтобы «Стерва» смогла обойти врага. У многих работников была обезьянья внешность, как у Гоба, что помогало им перепрыгивать с каната на канат еще более проворно, чем это делает большинство моряков на Земле. Другие, менее подходящие для лазанья, выглядели так, будто больше всего годились для драки – особенно парочка братьев Ретч и Рони, чьи ноги и руки были оборудованы острыми как бритва когтями, а тело покрыто острыми чешуйками. И все же если враг захватит нас, даже эти двое вряд ли сумеют справиться – может, переживут остальных на пару мгновений. «Вдова без головы» все приближалась, и даже в тусклом красном свете, отражавшемся от невероятного адского неба – единственном источнике мерцания на этом отрезке смоляной реки, было видно, что их корабль намного больше, а команда – многочисленнее.
Именно по моей вине Нилок гнался за «Стервой», по моей вине он мог поймать нас, потопить корабль Рипраша и захватить выживших в рабство. Поэтому спасти их было моей задачей, иначе все эти надежды на искупление были пустым трепом.
Затем, по‑прежнему вышагивая, я вдруг вспомнил, что сказал Рипраш о выбрасывании за борт того владельца револьверов, которые сейчас были при мне, и у меня появилась идея – сумасшедшая, безнадежная, но в такой ситуации выбирать не приходится – так что я пошел к Уолтеру, чтобы узнать о наших запасах на борту. Я нашел моего бывшего коллегу у поручней правого борта: он наблюдал, как огни «Вдовы» медленно приближаются к нам.
– Рипраш говорит, что Нилок принадлежит к худшему виду демонов, – тихо проговорил Уолтер.
– Одни демоны бывают хуже других?
– Он сказал, что Нилок из тех, кто стремится сделать себе имя, но на самом деле – сама посредственность. Посредственность – это мое описание, не Рипраша. Он сказал «бесполезность». Сказал, что именно от самых амбициозных и глупых больше всего проблем.
– И не только здесь, – добавил я, подумав о Кифе. – Все еще не вспомнил, что с тобой случилось?
Уолтер пожал плечами. Он не поймал моего взгляда.
– Прости. Но я правда знаю тебя, Бобби. Это пришло не сразу, но теперь я вспомнил тебя. Думаю, ты обращался со мной справедливо.
– Мы были друзьями, – сказал ему я. – Я всегда так считал. Ты помнишь что‑нибудь еще? «Циркуль»?
Он потер свое маленькое сморщенное лицо.
– Не совсем. То есть я помню, что это такое место и я часто ходил туда. Кажется, я припоминаю, что все там смеялись и… пели?
– Не то чтобы пели, а бросали монетки в музыкальный автомат и потом, вопя, подпевали, – сказал я. – Но в общем, да. Более или менее.
– Думаю… думаю, я помню и Рай тоже, – он говорил медленно, будто желая точно построить свои мысли. – По крайней мере, мне так кажется. Прекрасный яркий свет. Кто‑то говорит со мной. Нежный‑нежный голос.
– Да, это вроде похоже на Рай. Но больше ты ничего не помнишь?
– Нет. – Он был расстроен, едва не плакал. – Нет, но это важно. Я знаю, что это важно.
Мне показалось, что его новая боль – это и моя вина тоже, но ведь ему лучше знать, что он из другого места, правда?
Было бы нечестно оставлять его в неведении. Во всяком случае, я пытаюсь в этом убедить себя.
– Ну, если вспомнишь что‑то, дай мне знать. Потому что эта история и правда в чем‑то очень странная. На тебя напал парень, которого отправили по моему следу, а потом… ты просто не вернулся. Я думал, тебе дадут новое тело… – Я прервался, заметив происходящее на горизонте – «Вдова без головы» приблизилась настолько, что теперь казалась гигантским плавучим домом вроде Дома могильной горы на воде.
– Это что, корабль Нилока… горит? – Я уставился вдаль, уверенный, что мне это привиделось. Было бы слишком большим совпадением, если судно нашего врага просто охватил бы огонь. – Рипраш! – закричал я. – Скорей сюда!
Когда великан подбежал ко мне, облако дыма и огня уже окутало «Вдову» со всех сторон, и я действительно начал верить, что судьба, возможно, спасла меня от очень неприятного окончания моих адских каникул.
– Это же огонь, да? Корабль горит?
Судя по выражению лица Рипраша, он не был готов отмечать победу.
– Да, это огонь. Но горит не их судно. Что бы это ни было, оно движется в нашу сторону.
– Что? Это оружие? Они запустили в нас чем‑то?
Ответа я так и не получил, по крайней мере от Рипраша, потому что темное облако, полное огня, разрасталось так быстро, что корабля Нилока уже не было видно. Мгновение спустя что‑то выстрелило поверх наших голов и загорелось, словно трассирующая пуля. Оно попало в палубу, отскочило, брызгая искрами, и шлепнулось об дальний планширь. Моряк, стоявший поблизости, вылил на нее ведро черной воды из Стикса.
– Что это? – спросил Уолтер, но тут же мимо нас просвистели еще десять таких же снарядов, и мы наконец увидели, что это птицы – серые, быстрые и толстые, – каждая из которых была в огне.
Пара птиц попала в бизань‑мачту, и паруса на ней задымились. Несколько палубных матросов обезьяньего вида полезли вверх, чтобы затушить огонь, но пока они взбирались туда, в бизань и марсель влетело еще больше огненных птиц. Очередной крылатый снаряд, безумно подергиваясь, направился к нашему кораблю и приземлился прямо на Гоба, задев его волосы, на которые и перекинулся огонь. Рипраш зарычал и схватил малыша, затем перегнулся через поручни, вытянул свою огромную руку и обмакнул парнишку в реку, чтобы потушить пламя.
– Проделки Нилока! Он ведь Комиссар Крыльев и Когтей, – прокричал Рипраш, бросив мокрого Гоба на палубу. Очередная партия пылающих птиц приблизилась к нам со скоростью выстрела; они продолжали махать крыльями до тех пор, пока те не сгорали дотла.
– Строимся в линию, передаем ведра, все до одного! – заревел он. – Они пытаются поджечь нам паруса, и если они сгорят, нас догонят в ближайшее время. Передавайте ведра! Не останавливайте доступ воды!
Я присоединился ко всеобщему сумасшествию, заняв свое место в линии и передавая расплескивающиеся ведра вонючей воды из Стикса наверх к мачтам. Те, кто лучше всех лазал, старались потушить пламя во всех местах, куда попадали адские птицы, но все равно паруса на бизань‑мачте уже сгорели, а марсель был почти целиком охвачен огнем. Лишь героическая работа команды пока не давала огню перебраться на другие паруса.
Стая наконец начала редеть, но без марселя мы теряли позиции еще быстрее. Я припал к палубе рядом с Уолтером и старался перевести дыхание перед очередной волной пылающих птиц.
Что‑то бледное с шумом пролетело мимо меня. Еще одно попало в грот‑мачту за нами и упало на палубу – бледное нечто билось всем телом и трещало. Это была летучая рыба или, как минимум, ее часть – скелет, на котором почти не осталось плоти. Но тот факт, что от рыбы остались одни кости и пустые глазницы, не мешал ей впиваться своими зубами во все, до чего она могла добраться, пока не погибнет. Еще несколько рыб забросило на корабль, затем целая стая или косяк, или как там это называют, просто обрушилась на нас. Нескольких членов команды, которые занимались тушением огня, сбило с такелажа, словно градом из пуль. Они свалились на палубу – я слышал хруст их ломающихся костей, – так что я схватил Уолтера и потащил его к каюте Рипраша. Гоб уже был там: он притаился за дверью, удивленно наблюдая за тем, как косяк мумифицированных рыб врезается в паруса и падает на палубу.
Затем я услышал, как вдалеке палят пушки «Вдовы без головы», издавая низкий рык, похожий на гром. Корабль все еще был далеко, и снаряды не попадали в нас, но это уже было своего рода заявление: рано или поздно нам придет конец.
– У меня есть идея! – крикнул я Гобу и Уолтеру, стараясь перекричать вопли команды – многие матросы едва цеплялись за веревки, пытаясь увернуться от зубастых монстров.
Я спросил у Гоба, умеет ли он шить. Он взглянул на меня так, будто я поинтересовался у земного подростка, популярен ли все еще танец «Макарена».
– Нет? Тогда найти кого‑нибудь, кто сможет. Уолтер, помоги достать несколько штормовок нужного размера.
– Что ты задумал? – спросил Уолтер, когда Гоб побежал прочь сквозь летучий рыбный хаос на палубе.
– Им не нужны остальные, им нужен только я. Пока я на этом корабле, они буду наступать. Но если я с него сойду, что ж, думаю, они последуют за мной, а не за вами.
Он посмотрел на стопку штормовок, лежащих сзади меня.
– Что? Ты хочешь соорудить спасательный плот? Они же догонят тебя меньше чем за час.
– Нет, мне не нужен спасательный плот. Я собираюсь попробовать одну хитрость. Не знаю, помнишь ли ты это из своей прежней жизни, но на Земле легко было впечатлить кого‑то хождением по воде.
Он уставился на меня в замешательстве.
– Ты собираешься пройти по воде?
– Кое‑что получше. Я собираюсь пройти под водой.
Вскоре вернулся Гоб: он привел с собой, как мне показалось, старейшего члена команды – моряка по имени Болкрэмп, чье адское тело было собрано из самых отвратительных частей паука и вяленого мяса. Когда я рассказал ему, что мне нужно, он явно счел меня ненормальным, но был рад поработать в каюте капитана, вдалеке от убийственного рыбного ливня. Он устроился на полу и развернул швейный набор, закутанный в шкуру: там были иглы, сделанные из кости, и нити из внутренних органов.
Я объяснил свою задумку и оставил его сшивать штормовки под присмотром Уолтера и Гоба, а сам поспешил через палубу, закрыв голову руками от непрекращающегося шквала оживших скелетов рыб. Рипраш был внизу, на батарейной палубе, и пытался настроить две рабочие пушки в боевое положение.
Я поведал ему о своем плане. Будучи демоном, Рипраш не стал тратить время на споры, хотя шансы на мое выживание были невелики. Иногда меня удивляло, насколько малая толика деликатности требовалась для общения в Аду, как мало времени здесь тратили на то, чтобы притвориться, будто тебе действительно есть дело до чего‑либо. Рипраш не имел ничего против меня, но он любил свою «Стерву» и, видимо, тоже считал, что если я погибну, то просто получу другое тело. Я не стал объяснять, что смерть станет самой быстрой дорогой в лапы Нилока и остальных темных лордов Ада. Инструкции от Ламех были чрезвычайно ясны: Темюэль сможет вернуть меня в прежнее тело, только если извлечет из нынешнего, а извлечь меня из нынешнего тела он сможет только в одном месте – на дальней стороне Богом забытого Моста Нерона.
– Так что, если это сработает, Нилок и его люди должны оставит тебя в покое, – закончил я. – Ничего не обещаю, но им придется выбирать, и, думаю, они выберут меня.
– У тебя не получится, – отозвался Рипраш. – В этой части реки впереди узкие перешейки, сильные потоки и целые стаи проклятых клыкастых медуз. Любая из них проглотит тебя легко, как маринованный глаз.
Я не хотел быть проглоченным, даже как обычный глаз.