– Значит, вы не ее родственник, не ее приятель, не ее парень, не ее сокурсник, а просто знакомый, который в последний раз видел мисс Скалли… дайте-ка проверю… вчера вечером. И хотите заявить о ее исчезновении. Верно я все понял, уважаемый?
Тон копа в целом и «уважаемый» в частности достаточно ясно давали Малдеру понять, что никакого заявления принято не будет, но он все-таки попытался:
– Да, но поймите…
В трубке раздался долгий гудок. Малдер со вздохом положил ее на рычаг.
В чудом оказавшихся в квартире «Желтых страницах» нашелся только один телефон университета – телефон секретаря декана, который, разумеется, в субботу не отвечал. Достучаться до Шона тоже не представлялось возможным: Малдер оставил ему сообщение на автоответчике еще рано утром, но тот так и не перезвонил.
Впервые Малдер в полной мере ощутил всю тяжесть своей ситуации: он бродил по квартире кругами, как тигр в клетке, хватаясь за любые попадающиеся под руку предметы и вертя их в руках, словно надеясь смастерить из них что-нибудь, что поможет разрешить его неразрешимую проблему.
Так прошел час, а может быть, и два, когда наконец раздался телефонный звонок.
– Ты где был? – недовольно процедил Малдер, не сомневаясь, что это Шон.
Ответом ему стал зевок.
– Извини, но я спал. Сегодня суббота! Мог бы…
– Шон, послушай меня. – Малдер вцепился в трубку так крепко, как будто это могло произвести на друга впечатление дистанционно. – Мне нужна твоя помощь. – В трубке повисло почтительное молчание. Малдер буквально чувствовал, как телефонная линия начинает разрываться от растущего самомнения Шона. – Мне нужно, чтобы ты нашел Мелиссу Скалли и выяснил, где ее сестра.
Неосязаемое самомнение сдулось так же быстро, как появилось.
– Ты с ума сошел? Ее сестра? Что… почему…
– Шон, мне некогда объяснять, но я думаю, что ее сестра может быть в опасности. Что с ней что-то могло случиться.
– Типа чего? Откуда ты вообще ее знаешь?
Малдер уже не мог скрывать раздражения и стукнул кулаком по стене. С потолка посыпалась старая штукатурка.
– Да неважно, просто знаю! Ты можешь поговорить с Мелиссой? Прошу тебя!
– Нет! – срываясь на писк, крикнул в трубку Шон так громко, что Малдер поморщился. – Не могу я с ней поговорить! В этом и проблема!
– Я же не прошу ее на свидание звать! – Малдер сменил тон на умоляющий. – Это разговор по важному делу, речь о ее сестре!
– Малдер… – Шон вдруг заговорил абсолютно спокойно, даже его голос стал ниже. – Если я начну с этого разговор с Мелиссой, она сдаст меня копам. Не говоря уж о том, что это уничтожит мои и без того небольшие шансы быть ею замеченным…
– Ну, она тебя заметит, это-то наверняка, – мрачно пошутил Малдер, но вынужден был согласиться с другом. – Просто… просто попробуй выяснить, знает ли она, где Дана. Так зовут ее сестру. Я все расскажу тебе позже, обещаю.
По-видимому, это прозвучало достаточно прочувствованно и убедительно. После долгих раздумий Шон трагически вздохнул в трубку и сказал:
– Ладно, бро.Попробую.
Малдер не мог скрыть ликования в голосе:
– Спасибо!
– Но ничего не обещаю.
– Я понимаю. Жду звонка!
Он повесил трубку и вернулся в свое наблюдательное гнездышко на втором этаже. У Уотерстона было тихо: возможно, профессора вообще не было дома.В другой ситуации он бы, не задумываясь, нашел способ пробраться туда – и неважно, чем бы это грозило. Малдер с ненавистью посмотрел на свою ногу, вдруг ощутив острое противоестественное желание отпилить ее вместе с браслетом ко всем чертям.
День тянулся бесконечно долго. Он изнывал от бессилия, чувства неизвестности и тревоги. Порой ему казалось, что все произошедшее, конечно же, было не более чем плодом его взбудораженного бессонницей и заточением воображения, что случись с Даной Скалли что-то непоправимое, он бы об этом непременно уже знал. «Плохие новости разносятся быстро», – как всегда говорит его мать. Но в следующую секунду эти мысленные качели раскачивались в обратную сторону, и Малдер чувствовал, как у него леденеют от страха руки, а неуемная фантазия начинает рисовать самые страшные картины случившегося: труп задушенной Даны Скалли в подвале у профессора, которую никто не ищет и никогда не найдет…
Малдер понял, что сойдет с ума, ожидая вестей от Шона, и, дабы хоть немного отвлечься, предпринял на потеху соседям странную пробежку по газону около дома, нарезав по нему не меньше тысячи кругов. Он попытался почитать, но буквы расплывались перед глазами. Потом достал из старого хозяйского ящика инструменты и починил покосившуюся книжную полку в спальне. Приготовил макароны с сыром и выкинул их в помойное ведро, поняв, что не дождется появления аппетита, пока Шон не вернется с хорошими новостями, но к тому моменту макароны все равно превратятся в несъедобное месиво.
Его муки окончились только в половине третьего, когда входная дверь распахнулась и внутрь без приглашения ворвался взъерошенный и уставший Шон. К удивлению Малдера, он был не один: за его спиной мелькнул вихрь волос знакомого ярко-рыжего оттенка, и его пригвоздил к месту пронзительный взгляд красивых зеленых глаз.
Мелисса была, без всякого сомнения, встревожена, зла и раздражена.Как всегда одетая в своем неповторимом стиле – в короткое пальто с оторочкой поверх длинного цветастого платья, из-под которого выглядывали массивные кожаные ботинки, она стояла, скрестив руки на груди и нетерпеливо притоптывая ногой.
– Кто-нибудь из вас двоих объяснит мне, что происходит?
Шон жалобно улыбнулся и запустил пятерню в копну пшеничных волос. Судя по его лохматости, в последние часы этот жест, свидетельствовавший о его растерянности, ему пришлось повторить не раз.
– Вы ее не нашли? – упавшим голосом спросил Малдер, хотя ответ на этот вопрос и так был очевиден.
– Она говорила мне, что собирается уехать, – отчеканила Мелисса. – Я не уточняла, куда, и не планировала ее разыскивать. Но теперь, когда этот… – Она обвела Шона взглядом со странной смесью снисходительности и интереса, – милый молодой человек развел панику, я не понимаю, что должна делать.
– Черт. – Малдер устало опустился на стоявший у лестницы винтажный стул – остаток прежней обстановки квартиры, которая когда-то давным-давно пыталась имитировать викторианский стиль.
– Малдер! – с угрозой в голосе окликнул его Шон и, выпучив глаза, покосился на Мелиссу, наивно полагая, что она этого не заметила.
Малдер вынужденбыл импровизировать и выдал сильно урезанную и отредактированную версию случившегося, разумно избежав слишком тревожащих подробностей.История в итоге вышла куцей, неубедительной и выставляла в не лучшем свете всех ее участников – все это, само собой, не ускользнуло от внимания Мелиссы. По крайней мере, ему не пришлось пересказывать предысторию его ареста: он нисколько не сомневалась, что Фиби позаботилась о том, чтобы ее знали все, до кого она могла дотянуться, и, похоже, не ошибся.
– Все это звучит… странно, – произнесла Мелисса после долгих раздумий. – Иясно как белый день, что вы что-то недоговариваете. – Она перевела взгляд с Малдера на Шона. – Но я предлагаю подождать сутки. Раньше этого срока я не пойду в полицию и уж точно не стану звонить родителям. И я все-таки склоняюсь к тому, что у вас обоих паранойя. У тебя… – взгляд изумрудных глаз переметнулся обратно на Малдера, – от безделья и сидения дома, а у тебя… – Мелисса задумчиво посмотрела на Шона и вдруг широко улыбнулась. – Ах да! Это же ты тогда упал со стола на вечеринке? Наверное, головой приложился.
Шон покраснел так густо, что на фоне помидорного румянца его волосы стали казаться абсолютно белыми, и Малдер на секунду испугался, что его хватит инфаркт.
Мелисса по-доброму рассмеялась – удивительно мягким смехом – и положила ладонь Шону на плечо. Тот, еще не успев вернуть лицу его первоначальный оттенок, счастливо улыбнулся, и теперь Малдеру пришлось опасаться, что он растает от прикосновения Мелиссы, как снеговик под первыми лучами весеннего солнца.
Окрыленный проявлением ее доброго расположения, Шон внезапно осмелел.
– Может, пока перекусим где-нибудь?
Подобная дерзость со стороны его застенчивого друга так поразила Малдера, что на какое-то время он даже забыла про Уотерстона и Дану и наблюдал за разворачивавшейся у него на глазах сценой, как будто сидел в кино.
Мелисса слегка нахмурилась – и Шон, еще совсем недавно пунцово-красный, побелел как мел, потом задумалась, потом огляделась по сторонам и наконец сказала:
– Давай.
Малдер с трудом удержался от того, чтобы зааплодировать, но не упустил возможности уважительно похлопать Шона по плечу. Он проводил их взглядом, чувствуя ничем не объяснимую гордость, но стоило машине отъехать, как он вспомнил, что свело их всех на пороге его дома в этот субботний день.
Он мысленно дал себе хорошую пощечину. Если уж Мелисса, ее родная сестра, не обеспокоилась настолько, чтобы бежать к копам, то почему он должен?
Конечно, она не знала некоторых деталей. Не знала, что он видел в окне дома Уотерстона. Не знала, что его сестра почти закрутила с ним роман… Он просто не имел права рассказывать об этом Мелиссе. Пока. В общем и целом, она знала только, что Дана обещала зайти и не зашла.
Теперь, посмотрев на свой собственный рассказ со стороны, Малдер понимал, почему Мелисса заподозрила его в паранойе.
Вновь погрузившись в пучину отчаяния и клаустрофобии, Малдер забрался с головой под одеяло и неожиданнозаснул мертвым сном.
***
Его разбудил деликатный стук в дверь спальни. Он ошалело подскочил, с трудом вспомнив, где находится и что произошло накануне, и посмотрел на часы – начало девятого.
Стук повторился.
Малдер, в один шаг подскочив к двери, распахнул ее и замер, не веря своим глазам и судорожно пытаясь понять, не сон ли это. На пороге его комнаты стояла Дана Скалли, живая и невредимая. Она выглядела совсем по-другому: на лице – ни грамма косметики, отчего она казалась моложе своих и без того юных лет, непослушные рыжие волосы собраны в аккуратный хвост. На ней была простая белая футболка и джинсы, скомканный толстый пуховик она держала в руках, прижимая к себе.
– Извини, ты не слышал звонка, а дверь была открыта, вот я и зашла, – извиняющимся голосом сказала она, но уже на следующей фразе ее тон резко изменился: – Будь добр, объясни, зачем ты поставил на уши мою сестру? – Она протиснулась мимо его окаменевшей фигуры в комнату и швырнула пуховик на кровать. – Слава богу, она родителям не позвонила, а то бы они уже примчались сюда меня искать. – Малдер что-то промычал и открыл рот, чтобы ответить, хотя ответа еще не придумал, но она, к счастью, его пока и не ждала. – Я обещала зайти и пропала? Что за ерунда? Ничего я тебе не обещала! И расстались мы, если я правильно помню, не на самой лучшей ноте. – Повисла пауза, и стало очевидно, что она ждет оправданий. – Ну?
Лучшая защита – нападение, решил Малдер и перешел в атаку.
– В ту ночь, когда мы последний раз виделись, ты была у Уотерстона?
Дана покраснела как рак – но не от смущения, а от злости.
– Ты опять за свое? – процедила она с яростью.
– Просто ответь. – Радость от ее неожиданного «воскрешения» наконец с большим опозданием охватила его, и его рот совершенно невпопад растянулся в улыбке.
Она задумчиво смотрела на него, явно прикидывая, не говорит ли с сумасшедшим.
– Нет, я не была у него.
– Но я тебя видел.
Дана тяжело вздохнула и плюхнулась на кровать.
– Это невозможно. Меня там не было. Сразу после нашего разговора я отправилась домой. А на выходных уезжала в Делавэр-Уотер-Гэп.
Малдер нахмурился.
– В национальный парк.
– Да. – Она пожала плечами.
– Что ты там делала зимой?
Дана подскочила и принялась раздраженно расхаживать по комнате.
– Ладно, черт возьми! Я просто ехала по шоссе куда глаза глядят, переночевала в мотеле и вернулась домой! Я расстроилась, мне надо было побыть одной и подумать! Может, мне чеки показать?
Он помотал головой.
– Не надо.
– Точно? – Она заводилась на глазах. – А то я могу! С заправки, из мотеля…
– Я тебе верю, – немного испуганно сказал он, чем неожиданно ее успокоил. Дана грустно опустилась обратно на кровать, и Малдер подсел к ней. – Прости, но я был уверен, что видел тебя у профессора, и меня это… встревожило.
– Я знаю, кого ты видел, – угрюмо сказала Дана и посмотрела ему в лицо. Ее большие голубые глаза потемнели, и ему вдруг очень захотелось ее обнять. – Я провела небольшое расследование. Ты прав: профессор Уотерстон… как ты там сказал? – Она грустно улыбнулась. – Не очень хороший человек? Что ж, могу с уверенностью утверждать, что он настоящий кобель и скотина. – Это было так неожиданно, что Малдер не смог сдержать смех, и Дана тоже невесело улыбнулась. – Думаю, ты видел у него Риз Миллер. По крайней мере, накануне вечером у него точно была она. – Дана поморщилась. – Фу, даже выведывать все это так мерзко! Но мне надо было знать. – В ответ на вопросительный взгляд Малдера она прояснила: – Знать, действительно ли он считает, что у меня большой потенциал в науке, или просто хочет затащить в постель.
Малдер уважительно помолчал, не зная, что сказать.
– Хорошо, что ты не успела наделать глупостей, – наконец произнес он и тут же прикусил себе язык, опасаясь, что это прозвучало чересчур свысока. Но она не обиделась, только грустно кивнула.– А она рыжая? – вдруг поинтересовался Малдер.
– Кто? – удивленно спросила Дана.
– Эта Риз?
– Риз Миллер? – она задумчиво прикусила губу. – Нет, блондинка. С длинными прямыми волосами. Почему ты спрашиваешь?
– Тогда это была не она, – уверенно заключил он.
– Ох, Малдер… – Дана закатила глаза и легла на спину, опираясь на локти. – Да какая, в конце концов, разница, кто это был? Оставь это.
– Не могу. – Он покачал головой.
– Почему же?
– Потому что кто бы ни была эта девушка, он ее задушил. Или, по крайней мере, пытался.
Не меньше чем на минуту комната погрузилась в молчание. Дана смотрела на Малдера, пытаясь понять, говорит он серьезно или нет. Малдер же ценой невероятных усилий не отводил от нее глаз. Борьба взглядов окончилась, когда она все-таки спросила:
– Ты серьезно?
– Абсолютно. – Малдер кивнул. – Я знаю, что видел.
– Ты думаешь, что знаешь, что видел. – Он закатил глаза, собираясь поспорить, но она прервала его: – Но ты мог видеть что угодно и интерпретировать это неверно.
Малдер вскочил.
– Как еще, скажи на милость, можно это интерпретировать?
– Не знаю, мистер ФБР, – Дана хмыкнула. – Может, это была ролевая игра?
Она явно не воспринимала его всерьез, и учитывая, что на этот раз он не выступал апологетом существования Лох-несского чудовища, а пересказывал то, что видел собственными глазами, ее реакция вызвала у Малдера приступ жесточайшего негодования. Но прежде чем он выплеснул бы его, Дана мягко улыбнулась ему и похлопала по кровати рядом с собой. Он глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться, и сел рядом.
– Послушай, – тихо заговорила она, – Дэниел, конечно, редкостная свинья. И его профессиональные качества тоже вызывают большие вопросы. Но он не какой-то маньяк-убийца. И то, что ты видел там девушку, которая выглядела в точности, как я, только подтверждает, что все это произошло лишь в твоем воображении. Бессонница, стресс, сидение дома… Это кого угодно доконает.
Его плечи безвольно поникли, словно символизируя капитуляцию под натиском здравого смысла.
– Наверное, ты права, – наконец признал он.
Она улыбнулась, окинула его долгим задумчивым взглядом и потом тихим голосом сказала:
– Спасибо, что потревожился обо мне. Даже нашел способ поговорить с моей сестрой. Я польщена. – Дана усмехнулась. – Кстати, они неплохо спелись с твоим другом. Как его…
– Шон, – подсказал Малдер.
– Да, точно.
Комната вновь погрузилась в молчание. Беседа, достигнув естественного окончания, не шла дальше, хотя в их прошлую встречу они не испытывали никаких проблем с тем, чтобы найти тему для разговора. Малдер не мог до конца стряхнуть с себя то, что теперь самому казалось каким-то мороком, Дана чувствовала его настроение и не знала, что сказать.
И тогда она просто повернулась и поцеловала его.
От удивления от не сразу ответил на ее поцелуй, и, ощутив его замешательство, она мигом отстранилась, испуганная и собственной смелости, и его реакции. Но Малдер не дал ей сбежать: крепко обхватил за талию и, прижавшись губами к ее рту, повалил на кровать. Одежда полетела во все стороны: ее футболка и джинсы, майка Малдера и, после небольшой паузы из-за упорно мешавшего процессу электронного браслета– его брюки.
Он не думал, что сможет с такой легкостью переспать с кем-то после Фиби, которая, по счастью, была в постели довольно требовательной и активной, хотя скорее расчетливой, чем страстной. Секс с ней требовал скрупулезности, сосредоточенности и стратегического мышления.
Секс с Даной Скалли не потребовал от него ничего, кроме того, что у него и так было в избытке, – желания, внимательности и проблесков зарождавшегося где-то в глубине чувства. Она, очаровательно неопытная и такая же искренняя в любви, как во всем остальном, отвечала ему тем же. И этого было достаточно.
***
Много позже, почти под утро, когда они наконец устало оторвались друг от друга и боролись со сном, чтобы урвать еще минутку наедине у этой ночи, Малдер неожиданно сказал:
– Я тут подумал…
– Когда ты успел? – хмыкнула она, перебив его.
– Нет, серьезно. Я думал о том, что видел тогда…
Она рухнула на подушку и, запрокинув голову, картинно положила ладонь на лоб.
– Малдер, прошу тебя!
Он улыбнулся, вдруг подумав о том, что они разговаривают, словно супруги, успевшие провести вместе целую вечность.
– Нет, послушай. Я подумал, что это могло быть чем-то вроде… видения.
– Видения? – нахмурилась она, повернувшись к нему лицом – раскрасневшимся, с прилипшими ко лбу рыжими волосами, с губами, чуть припухшими от поцелуев, и Малдер не удержался и чмокнул ее в щеку.
– Да, видения. Предчувствия. Того, что могло случиться в будущем.
Она смешно почесала ногтем кончик носа и улыбнулась во весь рот.
– Ты считаешь, Дэниел собирался меня задушить? Я уже говорила тебе, что думаю об этом.
– Необязательно понимать это так буквально. – Малдер пожал плечами. – Может, он бы причинил тебе боль как-то иначе.
– Но тут появился ты, мой принц на белом коне, – с незлой иронией в голосе сказала Дана, а Малдер сделал вид, что обиженно надулся. – Ты не думал подрабатывать гадалкой?
– Ты не думала, что я не раз слышал такое предложение до тебя? – отшутился он. Она игриво шлепнула его по голому плечу, резко перекатилась на живот и вдруг оказалась лежащей поверх него.
– Эти твои теории, – прошептала она, прижимаясь губами к его губам…
– Что? – пробормотал он сквозь поцелуй.
– Ума не приложу, почему они меня так заводят, – продолжала шептать она, касаясь губами его щек, переносицы, век.
Он хотел поспорить, рассказать ей о прекогнициях, и предчувствиях Данна, и литературном предсказании гибели «Титаника», но утонул в ее поцелуях, словно в мягком воздушном одеяле, и совсем скоро все мысли – рациональные и не очень – вылетели у него из головы.
Глава 5. В одном шаге от…
– Ну что ж, чин-чин!
Две бутылки пива с громким торжественным звоном встретились и спустя несколько секунд опустели на четверть.
– Так что… – Шон поморщился и вытер рот рукавом. – Что мы празднуем?
– Как что? – Малдер закатил глаза. – Через два дня я выйду на волю! Два дня! – не скрывая ликования, повторил он и еще раз приложился к бутылке.
– Неа. – Шон хитро прищурился и покачал головой. – Что мы на самом деле празднуем?
Малдер цокнул языком и вытащил из стоявшего под столом пакета следующие две бутылки. В голове уже приятно звенело, и остановиться было трудно. Да и незачем.
– Навскидку, – сказал он и принялся театрально загибать пальцы. – Мое расставание с Фиби, твое… кхм… знакомство с Мелиссой и… дай-ка подумать… – мое освобождение через два дня! – И Малдер сопроводил свою речь еще одним обильным глотком.
– Ты ничего не забыл? – поинтересовался Шон и икнул. – Вы ведь с ней уже… того?
Алкоголь действовал на Шона худшим образом из всех возможных. Он не только становился по-глупому безбашенным и несмешным, но еще и упорно пытался выдать себя за того, кем совсем не являлся. Малдер привычно пресек эти мысли, отругав себя за то, что рассуждает свысока, но потом подумал, что в нем самом, должно быть, что-то изменилось – благодаря Дане. Ему больше не хотелось притворяться кем-то иным. И не хотелось, чтобы притворялись другие.
Поэтому он не стал отвечать и решил сменить тему.
– Кстати, а ты…
Внезапное знакомое движение в окне спальни Уотерстона привлекло его внимание. Бинокль валялся на столе, забытый и заваленный книгами и готовыми рефератами: он не брал его в руки с той ночи, когда Дана впервые осталась у него.
Малдер суетливо разгреб кипу книг и бумаг и вытащил бинокль на свет.
– Ты чего? – удивленно спросил Шон, сонно моргая и пытаясь сфокусировать взгляд: ничего удивительного, его всегда развозило с трех глотков.
– Профессор, – невнимательно бросил Малдер и жадно поднес бинокль к глазам.
Это была она. Снова. Та самая рыжеволосая незнакомка, которую Уотерстон душил у него на глазах всего несколько дней назад. И сейчас он делал ровно то же самое.
Да, Малдер буквально наблюдал ту же самую картину: женщина точно так же ухватилась за занавеску, руки профессора точно так же обхватили и сжали ее тонкую шею, она точно так же начала сползать на пол… когда Малдер смог сбросить с себя оцепенение и кинулся к весело напевавшему себе что-то под нос, обо всем позабывшему Шону.
– Бро, подойди! – нервно сказал он и, схватив друга за воротник, поднял его со стула, как нашкодившего котенка, чтобы подтащить к окну.
– Эй! – завозмущался Шон, но тут же замолчал, когда ему всучили бинокль.
– Ты видишь что-нибудь в спальне профессора?
– Ты совсем с ума сошел?..
– Просто посмотри!
Шон поднес бинокль и глазам и тут же сказал:
– Неа, ничего там нет, и вообще…
– Не той стороной! – завопил Малдер и, перевернув бинокль, приложил его к глазам Шона с такой силой, что тот зашипел от боли.
– Мой нос!
– Ну, видишь теперь? – не обращая никакого внимания на его жалобы, спросил Малдер.
– Ничего не вижу. – Шон пожал плечами. – Вижу комнату, вижу желтую штору… Внутри, кажется, никого нет.
– Да как…
Малдер выхватил у него бинокль, и Шон сразу же с обидой начал потирать ладонью ушибленную переносицу. Малдер покрутил кольцо, убрал бинокль, протер глаза и снова посмотрел в поцарапанные линзы. Женщина уже была на полу, штора рухнула вслед за ней, в «кадре» оставалась лишь одна рука профессора.
– Шон… – тихо и очень серьезно проговорил Малдер, повернувшись к другу и посмотрев ему прямо в глаза. – Либо я схожу с ума, либо здесь происходит что-то очень странное. Поэтому прошу тебя, посмотри еще раз. И умоляю, не нужно надо мной прикалываться. Ничего такого. Лады?
Он протянул Шону ладонь и тот уважительно пожал ее.
– Лады. – Шон аккуратно взял бинокль, повесил его на шею, откашлялся и посмотрел в окно соседской спальни еще раз. – Чувак, прости, но я не вижу там ничего особенного. Окно как окно. Что я должен увидеть? Что там кто-то голышом разгуливает? Или что штора уродского цвета? Ну я согласен, цвет так себе…
– Господи… – Малдер плюхнулся на кровать, безвольно свесив руки. – Я спятил.
Шон грустно смотрел на него, не зная, что сказать.
– А что видишь ты? – вежливо поинтересовался он.
– Я вижу, как какой-то старый козел душит какую-то девушку.
– Ого! – Глаза Шона как будто стали больше в три раза. Он аккуратно протер бинокль и посмотрел в сторону дома Уотерстона еще раз.
– И мне кажется, что старый козел выглядит как профессор, а девушка – как Дана Скалли, – убитым голосом договорил Малдер. –Я не видел ее лица, но волосы, прическа – один в один.
– Ну ты даешь, бро, а еще в федералы метишь. – Шон снисходительно покачал головой. – Уотерстона же нет дома: он выехал из гаража вечером, когда я только пришел. Забыл? – Он постучал пальцем по виску.
Малдер застонал и закрыл лицо руками.
– Я спятил, сбрендил, слетел с катушек, помешался, свихнулся…
От подбора синонимов его отвлек вид Шона, зачем-то надевающего куртку.
– А я пойду и проверю! – с бравадой заявил тот и двинулся к двери.
Малдер успел подскочить с места и перегородить ему дорогу.
– Ты в своем уме? – спросил он Шона, почему-то шепотом.
– Я – да, – со смешком ответил тот и так уверенно подтолкнул Малдера в сторону, что он послушно отошел. – Ты туда все равно пойти не можешь. Тогда схожу я. Убедимся, что там никого нет и никогда не было. А ты будешь на стреме. Если увидишь его машину, стукни два раза створками окна. Ну или сбрось что-нибудь тяжелое, только погромче. Я выберусь через задний двор. – И пока Малдер, подпрыгивая и пригибаясь около окна, пытался понять, пуст ли профессорский гараж, Шон уже оказался у входной двери дома Уотерстона.
Он с пьяным задором помахал Малдеру рукой, присел на корточки и принялся шарить рукой под ковриком. Малдер, чувствуя, как бешено колотится в груди сердце, слыша свое собственное тяжелое горячее дыхание, старался держать в поле зрения и дом напротив, и оба конца дороги.План, если это можно было так назвать, вышел довольно идиотский. Стукнуть окном или сбросить что-нибудь тяжелое? Что и куда? И что делать, если Шон в этот момент будет в глубине дома? Такое мог придумать только пьяный придурок. Как, собственно, и обстояло.
Шон в этот момент выудил ключ, что, по-видимому, заставило его опьянеть еще вдвое сильнее – теперь уже от ощущения успеха, хотя девять человек из десяти в любом состоятельном американском пригороде держали ключ именно там и было бы весьма неожиданно его там не обнаружить. Воровато оглядываясь, Шон прислонился к двери, странно елозя по ней всем телом – судя по всему, таким образом маскируя процесс открывания замка, и исчез внутри.
Малдер выдохнул с облегчением, которое, конечно, было преждевременным (если не сказать больше), но теперь он, по крайней мере, мог не беспокоиться, что Шона обнаружат соседи. Он то подносил бинокль к глазам, то убирал его, боясь слишком увлечься крупным планом и пропустить подъезжающую машину Уотерстона, и нетерпеливо подпрыгивал на месте, надеясь разглядеть Шона.
Минуты, а может быть, секунды (хотя по ощущениям Малдера – часы) тянулись мучительно и бесконечно. От напряжения у него болели и чесались глаза, и он вдруг понял, что от страха что-нибудь проглядеть пропускает каждое второе моргание.
Наконец пытка кончилась: желтая штора, успевшая вернуться на свое место после очередного «видения» Малдера, колыхнулась, отодвинулась в сторону, и из просвета показалось сияющее от восторга лицо потерявшего всякое естественное чувство опасности Шона. Он держал что-то в левой руке, а правой ожесточенно жестикулировал и тыкал в непонятный предмет, пытаясь что-то сказать и, видимо, надеясь, что Малдер прочтет его слова по губам. Сделать этого, тем более с такого расстояния он, конечно, не мог, но постарался выжать из бинокля максимум. Шон держал в руке чью-то фотографию. Малдер вглядывался в нее так старательно и напряженно, что у него заболела голова, но все, к чему он пришел в итоге, – что на фотографии были две фигуры, вероятно, мужчина и женщина.
Шон вдруг прекратил пантомиму и отвернулся. Спустя секунду снова посмотрел в окно, и Малдер заметил, что выражение его лица изменилось.
– Возвращайся! – закричал Малдер шепотом, прыгая у окна, как атлет на разминке, и размахивая руками. – Хватит! Давай назад!
Шон чуть отошел от окна и снова повернулся, глядя вбок. Потом словно бы заговорил с кем-то. Желтая штора резко задернулась, тусклый свет погас.
Малдер замер на месте, парализованный каким-то поистине паранормальным ужасом. Он ждал, ждал и ждал, не зная, что еще предпринять, но дом профессора был абсолютно тих, темен и бездвижен.
Спустя двадцать минут Малдер потерял терпение, страх быть обнаруженным и остатки самообладания. Он распахнул окно и заорал:
– Шон! Шон! Шон!!!
В соседних домах стал загораться свет.
– Нельзя ли потише?! – раздался душераздирающе громкий вопль из окна дома Бьюкененов, и Малдер с удивлением отметил про себя, что миссис Бьюкенен, по-видимому, вернулась к своему супругу.
– А обязательно так орать? – раздался ответный вопль из дома миссис Франко. – Ночь на дворе!
– Помалкивала бы! – проревела, как иерихонская труба, миссис Бьюкенен, на что тут же получила непечатный ответ.
Перепалка разгоралась, обрастая новыми колкостями и ругательствами и с каждой секундой повышая градус накала, но даже это не заставило Шона подать признаки жизни. Малдер понимал, что сейчас мог с легкостью вломиться в дом профессора прямо через окно гостиной – и его едва бы кто-нибудь заметил… если бы не проклятый браслет на ноге.
Еще пару минут он взвешивал «за» и «против», вяло прислушиваясь к ругани снаружи, и наконец решился.
Малдер выбежал из дома, ощущая знакомую вибрацию на правой лодыжке, и понесся к входной двери Уотерстона. На этот раз до приезда копов он успел ворваться внутрь и убедиться, что Шона нет нигде на первом этаже. Но прежде чем он смог взобраться по крутой лестнице наверх, знакомый голос офицера Новак раздался прямо позади него, и на сей раз этот голос не сулил ничего хорошего.
– Мистер Малдер! – сурово гаркнула она, уже отстегивая с пояса наручники.
Он бросился к ней и затараторил, пытаясь применить и все свое обаяние, и все отчаяние разом.
– Офицер, здесь мой друг, Шон Пендрелл, он пропал, вы должны…– На этом моменте отчаяние перевесило, и Малдер чуть было не пустил слезу, что стало роковой ошибкой.
– Хватит ломать комедию, – процедила офицер Новак и добавила, шипя, как змея: – Сядешь в машину сам или добавим к обвинениям сопротивление сотруднику полиции?
– В машину? – Малдер непонимающе моргал. – Вы что, собираетесь везти меня в участок?
– Нет, отведу домой, уложу спать и прочитаю сказку. – Она помахала наручниками у него перед глазами и одним ловким движением заставила повернуться к ней спиной.
– Но… Ай! – пискнул Малдер, когда она с силой скрутила ему руки, и холодный металл обхватил его запястья. – А зачитать мне права?! – прокричал он, продолжая надеяться, что Шон услышит его и наконец-то объявится.
– Куда тебе еще права? Ты уже под арестом! – С этими словами офицер Новак потащила слабо сопротивляющегося Малдера к машине.
Все соседи, объявив, как звери на водопое, временное перемирие, чтобы удовлетворить свое любопытство, высыпали на улицу и беззастенчиво глазели на эту некрасивую сцену.
Оказавшись внутри полицейской машины во второй бесславный раз за последние полтора месяца, Малдер бросил полный тоски взгляд на дом Уотерстона.
Офицер Новак села за руль, глубоко вздохнула и завела мотор. Она уже не выглядела такой раздраженной. Скорее донельзя уставшей.
– Офицер… – тихо заговорил Малдерс заднего сиденья.
– Ну что? – тихо протянула она. Машина плавно тронулась с места, и Малдер, забыв на мгновение, куда она его везет, с наслаждением откинулся на спинку сиденья: ощущение движения, от которого он уже успел отвыкнуть, звук гудящего мотора, легко подчиняющегося каждому движению, вид исчезающего из поля зрения дома – все это стало после долгого перерыва физически, осязаемо приятным.
– Простите, что вам снова пришлось сюда ехать, – искренне извинился он. Офицер Новак оглянулась и смерила его взглядом, но он почувствовал в ней перемену. Не зря мать всегда говорила ему, что с извинениями и благодарностяминельзя переборщить. – Вы не могли бы не рассказывать об этом профессору Уотерстону?
Офицер хмыкнула.
– Не рассказывать, что ты влез к нему в дом?
– Вы же знаете, что я не вор. И «влез» – чересчур сильное слово.
Она покачала головой.
– И почему я должна ему не рассказывать?
– Мне стыдно. – В этой фразе не было ни грамма правды, но по инерции она прозвучала как искренняя. – Прошу вас, пожалуйста.
Офицер Новак пожала широкими плечами.
– Он все равно узнает от соседей.
Малдер расценил это как согласие и решил не разубеждать ее и не рассказывать, что профессор Уотерстон считал ниже своего достоинства общаться с соседями. Ветеран Вьетнама Роберт Макдугалл, инженер на пенсии Питер Бьюкенен и вдова владельца нескольких мясных лавокРеджина Франко определенно не были людьми его интеллектуального круга.
Малдер уселся поудобнее, наслаждаясь поездкой – насколько это было возможно.Он знал, что ему полагается один звонок. И знал, кому позвонит.
***
– Дана, если бы мне здесь поверила хоть одна живая душа, я бы не просил тебя, но если я скажу заикнусь про это еще хоть раз – меня отправят в психушку. Может, оно и лучше, чем каталажка, но Шону это никак не поможет.
– Тебя не выпустят под залог?
– Точно не сегодня. А Шон где-то там, и я не знаю, что с ним случилось.
– Он не мог так над тобой подшутить?
Малдер угрюмо хмыкнул.
– Нет, к счастью, шутники такого рода в моей жизни закончились на Фиби.
– Минута! – гаркнул сзади охранник.
– Только умоляю тебя: будь аккуратна. Там что-то происходит, что-то очень странное.
Она горестно вздохнула.
– Малдер…
– Я думаю, это какой-то знак – из будущего… или из прошлого. Сообщение.
– Эксклюзивно для тебя?
– Почему бы и нет? – тихо сказал Малдер, и она услышала в его голосе улыбку. – Сообщения имеет смысл отправлять тому, кто их услышит. Или увидит.
– Время! – Она вздрогнула: голос охранника стал ближе и суровее и являл собой неприятное напоминание о том, где сейчас находился Малдер.
Малдер, который вместо того, чтобы думать о своем будущем, об учебе и карьере, которые висели на волоске от катастрофы, больше всего переживал о своем болване-приятеле.
Она не могла устоять.
Дана виновато улыбнулась своей соседке по комнате Арджуне, по сравнению с которой могла смело назвать себя самой отвязной девчонкой в кампусе. Арджуна не одобряла ни вечеринки, ни ночные разговоры по телефону, ни общение с парнями, ни общение в целом, поэтому рассчитывать на ее помощь не приходилось.
Она добежала до соседнего здания и постучалась в комнату сестры, но ей никто не ответил: Мелисса с соседкой либо застряли на какой-нибудь вечеринке, либо отсыпались после предыдущей. Дана быстро написала на предусмотрительно взятом с собой листочке бумаге сообщение для сестры и подсунула записку под дверь. Просто на всякий случай. Разумеется, она не верила, что Дэниел – Джек-потрошитель или что в его доме происходит какая-то паранормальщина. Конечно же, нет. Но, как всегда говаривала ее бабушка, изъяснявшаяся практически исключительно пословицами, береженого бог бережет.
Она припарковалась на другой стороне улицы, около таунхауса, в котором находилась квартира Малдера. Дана бросила взгляд на его окно, где так и остался гореть свет, и улыбнулась, с нежностью вспоминая их первую встречу. Она с легкой опаской посмотрела на дом Дэниела. Хозяин, очевидно, до сих пор отсутствовал. Дана разочарованно вздохнула: она втайне надеялась, что увидит на пороге пристыженного Шона, а рядом – отчитывающего его Дэниела.
Впрочем, тогда бы это означало, что ее новый парень, в которого она безнадежно и пугающе быстро влюблялась, – самый настоящий сумасшедший. Ну что ж, либо так, либо несостоявшийся бойфренд-убийца, который, к тому же, на двадцать лет ее старше. Не знаешь, что хуже.
С этими невеселыми мыслями она вышла из машины и поплелась к дому профессора. Ее рука на автомате потянулась к звонку, но она вовремя сообразила, что этого делать не стоит. Дана осторожно нажала на блестящую дверную ручку, и