– Да, – сказал Артем, – неплохие экспонаты! Если бы мне посчастливилось найти их в той пещере, я был бы очень рад. Ну ладно. Сейчас мне не до музейных редкостей. Эй, вы, немедленно освободите этих парней!
Не выпуская из рук кубка и ножа, он подошел к жрецам, державшим двух связанных рабов. Те тотчас бросили их и убежали за кучу хвороста. Но рабы боялись пошевельнуться. Безумными от испуга глазами смотрели они на Артема, как бы моля о пощаде. Артем понял: невольники считали его таким же кровожадным колдуном, каким был сам Дорбатай. Ведь юноша все еще держал в руках зловещий каменный нож и кубок!
– Да не бойтесь, друзья, – ласково сказал Артем. – Этим ножом я хочу сделать вовсе не то, что вы думаете. Вот! – и он быстро перерезал веревки, которыми были связаны рабы. – А он острый! – удивился юноша. – Режет, как бритва, хоть и каменный. Ну, теперь можете идти к своим, А кто попробует вас тронуть, будет иметь дело со мной. Так и передайте!
Юноша слегка подтолкнул рабов. И тут же они, размахивая руками, без оглядки бросились бежать. Артем посмотрел им вслед, а потом обернулся к Дорбатаю, который немного приподнялся, опираясь руками о землю. Глаза его следили за каждым движением молодого чужестранца.
– Ну, вставай, старик! Хватит с тебя. Да, собственно, ничего страшного не произошло: выстрелил один какой-то пистон, а ты переживаешь, как будто в тебя угодил целый снаряд… Вставай, вставай же, говорю я тебе! – продолжал Артем, усиленно жестикулируя.
Язык жестов дошел до Дорбатая. Он медленно поднялся на ноги. Лицо его было перепачкано пылью, седые волосы всклокочены, башлык сполз набок. Старик исподлобья поглядывал на Артема, всем своим видом выражая покорность. После долгой паузы он произнес сдавленным голосом несколько слов.
– Хорошо, хорошо, – рассмеялся Артем, когда археолог перевел ему слова старика. – Понимаю, тебе нелегко признать такое. Значит, я сильнее тебя и ты признаешь это? Ладно, согласимся. Хотя мы это знали и без тебя. А теперь пусть убедятся все. Наступил твой конец, Дорбатай!..
Он оглянулся. Толпа прислушивалась к его словам, пытаясь понять их. В глазах скифов он, Артем, был настоящим чудодеем. Человек, который дышит дымом; человек, который вызывает из-под земли огонь и гром; человек, который сбил с ног Дорбатая; человек, которого охраняет страшная рыжая поскина… Тысячи глаз смотрели на Артема со страхом и уважением. И только две пары из них поглядывали на юношу непримиримо и злобно.
Первая принадлежала старому вещуну, который не мог смириться с постигшим его крушением, вторая – кривобокому Гартаку, понимавшему, что он также потерпел поражение в этой схватке, хотя как будто и не принимал в ней непосредственного участия.
Дмитрий Борисович от души пожал руку Ивану Семеновичу:
– Должен признать, что вы бесподобно придумали все это!
– Зачем же приписывать все мне одному? – возразил геолог. – Артем принимал в этом такое же участие, а главное – ему принадлежит честь исполнителя главной роли!
– А вы что скажете, Лида? – спросил археолог. Девушка все еще находилась под впечатлением пережитых событий. Ведь она не была подготовлена к ним – друзья не успели сообщить ей о разработанном плане. Не мудрено, что поведение Артема сначала казалось ей непонятным. Теперь Лида едва сдерживала радостный смех. Это была реакция после нервного напряжения всего утра. Опасность миновала, и от счастья девушке хотелось расцеловать и Ивана Семеновича, и Дмитрия Борисовича, и особенно смелого Артемушку, который так прекрасно вел себя в состязании с Дорбатаем. И она ответила археологу тем, что звонко поцеловала его в щеку:
– Ой, Дмитрий Борисович, как чудно все вышло!
К ним подошел Артем, сопровождаемый Дианой. Юноша спросил:
– Ну, кажется, я провел роль как следует, правда?
– Почти, – ответил геолог, – если отбросить допущенную вами отсебятину – все эти «старый мошенник», «держись, старик» и так далее.
– Так ведь он все равно не понимает, – простодушно оправдывался Артем. – А мне необходимо было как-то отвести душу. Кстати, Дмитрий Борисович, что делать с этими священными трофеями? – спросил он, передавая археологу кубок и нож.
Дмитрий Борисович с жадностью вцепился было в «трофеи», его глаза уже загорелись. Но Иван Семенович безжалостно остановил его:
– Немедленно вернуть помощникам вещуна, – распорядился он. – Нет, нет, Дмитрий Борисович, не спорьте! Я понимаю, что вам очень хотелось бы оставить их у себя, но нельзя!
– Эх, – проворчал Дмитрий Борисович, которому страшно не хотелось разлучаться с редчайшими экспонатами, хотя он прекрасно понимал, что геолог совершенно прав. – Вы только подумайте, друзья, свидетелями чего мы были сейчас! Правда, священный ритуал не был доведен до конца…
– Уж не жалеете ли вы об этом? – улыбнулся Артем.
– Не в том дело. Но представляете ли вы себе, как выглядит большое скифское отправление службы? Этим каменным ножом Дорбатай перерезал бы горло жертве и кровь ее собрал в золотой кубок…
Лида почувствовала, что у нее кружится голова, но археолог не замечал ничего. Он продолжал:
– После этого Дорбатай или кто-нибудь из его жрецов отрубил бы жертве правую руку и подбросил ее в воздух. А кровь в золотом кубке понес бы на вершину кучи хвороста и окропил бы ею священный меч. Именно от этой жертвенной крови он так и почернел.
– Ясно, Дмитрий Борисович, вы не можете простить мне, что я помешал вам увидеть все это своими глазами, – насмешливо заметил Артем.
– И не только увидеть, но и почувствовать в полном смысле этого слова на собственной шее, – добавил Иван Семенович, делая красноречивый жест.
– Да ну вас, – сконфузился археолог. – Я вам рассказываю о серьезных вещах, а вы шутите… Знал бы такое, не рассказывал…
Разговор неожиданно оборвался. К ним подъехал Сколот. Его суровое лицо на этот раз улыбалось. Голос звучал ласково и дружелюбно.
– Сколот поздравляет чужестранцев с победой над Дорбатаем. Сколот хочет сказать вам, что он все равно не допустил бы расправы с чужестранцами: его воины были начеку. Но получилось еще лучше, так как обошлось без кровопролития. Теперь никто не посмеет задеть вас. Сколот приглашает чужестранцев к себе. Вы будете его почетными гостями!
Так по крайней мере звучали слова вождя после двойного перевода – Варкана и Дмитрия Борисовича. Археолог хотел уже ответить, что он и его друзья охотно принимают приглашение вождя, но вперед выступил Иван Семенович и произнес:
– Я хочу сказать Сколоту вот что. Меня и моих товарищей очень удивляет, почему мы слышим эти сердечные приглашения только от него одного. Ведь у Сколота есть еще молодой сын Гартак. Почему не приглашает нас и он? Разве прославленный Гартак враждебно относится к нам?
Это был хитрый и решительный ход в сложной, запутанной игре. Добиться приглашения Гартака значило обезвредить его. Скифские обычаи не допускали враждебных действий по отношению к гостям. Это было бы позорным поступком.
Сколот слушал то, что переводил ему Варкан, и его брови все больше хмурились. Артем следил за лицом Гартака, который прятался среди свиты Сколота. Он видел: кривобокий сразу же сделал такое движение, словно хотел убежать, чтобы не приглашать чужеземцев. Но это было невозможно. Гартак съежился, вобрал голову в плечи. Глаза его забегали по сторонам, избегая взглядов путешественников, особенно Лиды. Но вот послышался голос Сколота. Старый вождь говорил торжественно и властно, и, только промолвив последние слова, он посмотрел на сына. Этого было достаточно.
Кланяясь и принужденно улыбаясь, Гартак заговорил, недоуменно разводя руками. Даже без перевода было понятно, что он просит извинить его за запоздалое приглашение и просит чужестранцев быть его гостями, как и гостями его славного и могучего отца.
– Отлично, – удовлетворенно произнес Иван Семенович. – Теперь мы принимаем приглашение. Мы будем гостями Сколота и Гартака.
И только его товарищи слышали, как он тихо добавил:
– И таким образом вскоре узнаем все, что нам нужно…
Глава десятая
Прогулка верхом. – Скифские скальпы. – Зубной врач. – Металл в кузнице. – Конфликт археолога с лошадью. – Рассказ Рониса. – Золотые залежи. – Вот кто был автором завещания!
– Неплохой, совсем неплохой всадник получился из нашего Артема, – шутил Иван Семенович, любуясь тем, как ловко гарцует на коне юноша.
– Что я! – отшучивался Артем. – Ведь я с детства мечтал быть кавалеристом. Вы посмотрите на Лиду, Вот класс! Сидит в седле, будто никогда с него и не слезала!
– А почему молчите обо мне? – обиженно заявил Дмитрий Борисович. – Честное слово, я никогда в жизни не ездил верхом!
Но Артем сделал шутливый комплимент не ему, а геологу:
– А Иван Семенович и тут остается нашим командиром! Готов побиться об заклад, что он смело может состязаться с любым скифским конником, даже с нашим другом Варканом.
Молодой скиф сам вызвался сопровождать чужеземцев во время осмотра ими становища. Он взял с собой еще двух молодых воинов из дружины Сколота. Варкан охотно рассказывал обо всем, что интересовало его новых друзей, и даже научился с помощью Артема произносить несколько слов на странном для него языке.
Наши друзья ехали на конях, подаренных им Сколотом.
Варкан распределил их между гостями. Крепкого вороного коня он подвел Ивану Семеновичу. Небольшой гнедой тонконогий конь достался Артему.
А для Дмитрия Борисовича и Лиды Варкан подобрал маленьких спокойных кобылок.
И все же археолог не сразу отважился сесть на свою лошадь. Он озабоченно спросил Варкана:
– Вы считаете, друг мой, что это животное не подведет меня? Оно действительно спокойное? Ибо, видите ли, мне очень не хотелось бы иметь какие-то недоразумения с конем, поскольку до сих пор мои взаимоотношения с подобными существами ограничивались… гм… так сказать, созерцанием…
Варкан успокоил ученого, заверив его, что эта лошадка – самая спокойная и мирная в огромном табуне скифского вождя.
С большим интересом осматривали друзья скифское становище. Решительно все привлекало их внимание. Они видели высокие и пышные кибитки на шестиколесных возах знатных скифов-старейшин, которые важно восседали на шкурах, окруженные прислугой и рабами. Видели меньшие шатры охотников, видели убогие кибитки, около которых толпились бедно одетые невольники, те самые люди, о которых рассказывал им Варкан. Впрочем, разве не такими же самыми рабами в руках старейшин были и все простые скифы, целиком зависимые от богачей?.. Ведь и они не имели почти никакого имущества, кроме бедной кибитки на колесах и незамысловатой домашней утвари. Вся их жизнь, их работа с утра до вечера служили нуждам и потребностям богачей, знатных скифов-старейшин, для которых они пасли скот, для которых охотились…
Лишь кое-кто из молодого поколения простых скифов, тот, кто отличался храбростью и мужеством, мог завоевать себе иную жизнь. Это были воины Сколота, вернее, та часть, которую представляли собою молодые выходцы из незнатной массы. Связанные с бедными скифами, они не теряли таких связей, хотя и находились среди воинов вождя. Эти молодые; воины, одетые несравнимо скромнее, чем сыновья старейшин, держались несколько иначе от тех, приносивших и сюда заносчивость своих знатных отцов. Поэтому молодые воины, к числу которых принадлежал Варкан, не любили знатных скифов, чванливых и спесивых. Это было сразу заметно по поведению Варкана и двух его товарищей, которые держались в стороне, когда ученые приближались к кибиткам старейшин, и, наоборот, охотно принимали участие в их беседах с простыми скифами. Их положение, как и воинов вождя, давало возможность держаться независимо. Но было заметно также и то, что знатные скифы платили им той же неприязнью, относились к ним, пожалуй, даже презрительнее и искоса поглядывали на тех из них, кто поддерживал дружеские отношения с потомками греческих пленных.
Таковы были выводы Артема из всего виденного. Он снова вспомнил неясный, уклончивый ответ Варкана на его вопрос в кибитке вещунов в ту памятную ночь. Почему Варкан избегал ясного прямого ответа? Обязательно надо будет снова спросить у него! Только, к сожалению, не теперь… Придется отложить.
Археолог с жадностью впитывал впечатления, какие в изобилии давала развернувшаяся перед ним подлинная жизнь древних скифов, о которой так скупо повествовали греческие источники или данные археологических раскопок. Варкан едва успевал отвечать на вопросы Дмитрия Борисовича, они сыпались точно из рога изобилия. Молодой скиф мог передохнуть – да и то очень ненадолго! – лишь тогда, когда Дмитрий Борисович испытывал необходимость поделиться с кем-нибудь из товарищей своими наблюдениями и впечатлениями, буквально переполнявшими его.
– Очень интересно, просто невероятно интересно! – восклицал он, поблескивая из-под очков глазами и сдвигая шляпу на затылок. – Видите ли, Артем, у наших скифов полностью сохранился строй, описанный еще Геродотом. Древнегреческий историк писал, что скифы состоят из разных племен, находящихся на разных ступенях развития и отличающихся своим общественным устройством. Так, он отмечал глубокое различие между жизнью скифов, которые продолжали вести кочевой образ жизни, и скифов, ставших землепашцами. Кстати, наши хозяева принадлежат к племени кочевников – охотников и воинов.
– Ну и что из того? – равнодушно откликнулся Артем, которого эти тонкости не очень интересовали.
– Как так «что»? – вспыхнул археолог. – Но ведь это проливает яркий свет на самые спорные проблемы истории! Подумать только: Варкан говорит, что неподалеку находится племя хлебопашцев. Оно вынуждено обменивать продукты своего производства у кочевников! Ах, успеть бы все увидеть, изучить!
Артем подумал: «Успеть! Чего-чего, а времени, кажется, хватит с излишком… Ведь о возвращении назад и мечтать не приходится…»
Но Артем не долго предавался этим грустным размышлениям. Развернувшаяся церед ним жизнь захлестнула его. Друзья ехали по большой улице, точнее говоря, по широкой дороге, которая пересекала становище и шла мимо леса, огибая его гигантские деревья с розоватой листвой.
Круглые войлочные кибитки поднимались справа и слева; кое-где между ними оставались узкие проходы. Большинство наиболее пышных жилищ находилось в центре небольшой площади – это были богатые, просторные дома знатных скифов. Они стояли на огромных телегах о шести колесах, похожих на громоздкие барки.
Особенно бросались в глаза большие кибитки из красного войлока. Они принадлежали самым богатым. Вокруг них на почтительном расстоянии теснились десятки маленьких неказистых юрт, в которых ютились родственники знатного скифа, прислуга и рабы.
Цветные ленты, украшавшие входы и вершины кибиток, призваны были отгонять от дома злых духов. Этой же цели служили металлические бляхи, нашитые прямо на войлок. Внутри жилищ на столбах висела различная утварь. Чем богаче был владелец дома, тем больше в нем было утвари и тем ценнее была она.
Возле одного из богатых домов внимание Артема привлекли два столба с протянутым между ними ремнем, на котором покачивались маленькие разноцветные шкурки – черные, белесые, рыжие. Можно было подумать, что это сушились меха каких-то маленьких зверьков.
Указав на них рукою Варкану, юноша спросил:
– Что за зверьки?
Варкан догадался, что именно интересует молодого чужеземца. В ответ он кивнул на уздечку своего коня, украшенную такими же шкурками. Но Артем лишь пожал плечами, как бы говоря, что ничего не понимает. Молодой скиф поднял руку к своей голове и быстрым движением обвел верхнюю часть, словно собираясь срезать ее. Артем все еще не мог понять объяснений Варкана. Тот повторил движение, но уже вокруг головы юноши, и затем легонько дернул его за волосы, указывая при этом на сморщенные шкурки, украшавшие уздечку. На лице его играла широкая добродушная улыбка.
Артем начинал догадываться. Неужели?!. Он посмотрел еще раз на Варкана, на шкурки и затем обратился к археологу:
– Не знаю, правильно ли я понял Варкана, Дмитрий Борисович, но мне кажется, что скифы – охотники за скальпами. Может ли такое быть?
– Так оно и есть, – невозмутимо ответил археолог.
– Но ведь это же омерзительно! – вырвалось у Артема.
– С точки зрения скифа, это весьма почетное занятие. Да, да, мой молодой друг, у скифов действительно существовал обычай – снимать скальпы с убитых врагов. Скальпы на уздечке скифского воина – это свидетельство личного мужества, отваги, боевой хитрости. Как мы видим, этот обычай сохранился и у нашего племени. Варкан горд своими украшениями. Должно быть, он даже удивлен, что у нас нет таких шкурок, ибо очень уважает нас. Вот сейчас проверим.
Археолог заговорил с Варканом. Скиф живо ответил ему, а потом отвязал от уздечки одну шкурку и протянул ее Артему.
– Что такое? – удивился юноша.
Дмитрий Борисович рассмеялся:
– Это прямо чудесно! Варкан хочет подарить вам одну из своих шкурок.
– Но зачем?
– У него их много, а у вас нет. Вот он и намерен украсить уздечку вашего коня. Учтите – это благородный поступок, щедрость необыкновенная. Отказываться неудобно – вы обидите этим своего друга.
Юноша отмахнулся:
– Что я буду делать с этим скальпом, Дмитрии Борисович? Да меня просто тошнит, когда я смотрю на эту штуку… Нет, не надо!
Археолог повторил свои доводы, убеждая Артема, что отказываться неприлично, но Артем нашел выход:
– Скажите Варкану, Дмитрий Борисович, что в нашей стране нет обычая носить такие шкурки. Конечно, я ему очень благодарен, но прошу оставить скальп у себя. Думаю, теперь он не обидится.
– Надеюсь. Сейчас переведу, Артем.
Со стороны кибитки, возле которой собралась толпа скифов, доносились какие-то странные стоны и крики. Это привлекло внимание друзей, и они направили своих коней к кибитке. Люди расступились перед всадниками, Дмитрий Борисович отметил, что это древний обычай: пеший обязан уступить дорогу конному, ибо конный – человек знатный. Однако собравшиеся у кибитки сделали это неохотно, что можно было прочесть на их угрюмых лицах. Впрочем, узнав Варкана, они подобрели. И еще раз Артем подумал: «По какой же причине молодой скиф пользуется любовью простых людей?..»
Перед кибиткой на корточках сидел старый бородатый скиф, вцепившись руками в войлочную подстилку. Башлык его был сдвинут назад, из глаз катились слезы, рот широко раскрыт, и в нем ковырялся большими клещами другой скиф, имевший, судя по женскому наряду, отношение к вещунам. На его сморщившемся от напряжения лбу собрались крупные капли пота. Должно быть, операция продолжалась уже порядочное время, так как и пациент и лекарь совершенно изнемогли.
Пациент мычал и стонал, изредка хватаясь рукой за подбородок. Лекарь раздраженно приказывал ему не двигаться, локтем запрокидывая его голову назад.
– Какое варварство! – возмутилась Лида.
– А что особенного? – возразил ей Иван Семенович. – Разве у нас в прекрасной поликлинике не так же варварски выдирают зубы? Разница не так уж велика, должен вас заверить. Сидит ли пациент в кресле или на земле, никелированы ли клещи лекаря или нет – какая разница в конце концов?.. Характер операции не изменился на протяжении тысячелетий – вот что главное…
На Дмитрия Борисовича эта сцена произвела огромное впечатление. Он внимательно следил за работой зубодера, как бы не веря своим глазам. Наконец он воскликнул:
– Нет, это замечательно! Вот оно, подтверждение знаменитого рисунка на электровой вазе из кургана Куль-Оба! Там как раз изображено лечение зубов у скифов! Изумительно!
– Электровая ваза? – переспросил Артем. – Вы не ошиблись, Дмитрий Борисович? Что это за штука такая – электровая? Электрическая, что ли?..
– А, – отмахнулся археолог. – Электровая – это значит сделанная из электра, или электрона, – естественного сплава золота с серебром. Знать надо, товарищ студент геологического института!
Артем только пожал плечами: откуда он мог знать какой-то там редкий сплав?
В этот момент что-то громко хрустнуло, и лекарь извлек изо рта больного обломок зуба. Лида вскрикнула и отвернулась. Лекарь внимательно осмотрел обломок, недовольно покачал головой и, пригрозив кулаком больному, который уже собирался встать, снова сунул ему клещи в рот. Операция продолжалась.
– Нет, друзья, довольно этого зрелища! – воскликнул Иван Семенович. – Поехали дальше!
Он повернул коня, посмотрел вперед и добавил:
– Вот это мне кажется более интересным! Поглядите, как весело и непринужденно обедает эта компания!
Шесть бородатых скифов сидели на земле у костра. Они сняли свои меховые и войлочные башлыки, положили их около себя и забыли, казалось, обо всем на свете, кроме еды. Большой бронзовый котел висел над костром, от него валил пар, далеко распространяя острый запах какой-то похлебки. Каждый из скифов держал в руках большой кусок дымящегося вареного мяса. Они раздирали мясо зубами, со вкусом ели его и запивали кислым кобыльим молоком, по очереди наклоняясь над вместительной посудиной.
Люди ели молча, словно священнодействовали. Варкан бросил им несколько слов. Скифы на миг перестали есть и посмотрели в его сторону. Узнав Варкана, они пригласили его и спутников разделить с ними трапезу. Варкан вопросительно посмотрел на чужеземцев.
– Нет, нет, – отказался Иван Семенович. – Спасибо. Мы сыты. К тому же нам некогда.
А Дмитрий Борисович задумчиво проговорил:
– Какой гостеприимный народ! Смотрите, ведь это по всем признакам совсем небогатые люди. Мясо у них, видимо, бывает не так уж часто. И вот приглашают, рады поделиться…
Артем обратил внимание на то, с каким интересом рассматривают встречные скифы Лиду. Даже он, Артем, прославивший себя победой над Дорбатаем, не вызывал такого интереса. Случалось, что кто-нибудь из скифов разинув рот смотрел на девушку, даже не замечая ее друзей. Артем терялся в догадках. Его недоумение разрешила Лида.
– Но ведь это совсем просто, Артемушка! – сказала она, не задумываясь. – Скифские женщины все в головных уборах с поднятыми вверх краями. А я простоволосая.
– Ну и что?
– Глупый! Для их глаза это, должно быть, все равно, что для старого турка увидеть женщину без чадры, с открытым лицом.
– Стало быть, ты шокируешь их? Нехорошо, Лида! На твоем месте я повязал бы чем-нибудь голову.
– Чудак ты, Артемушка! Пускай смотрят!..
Друзья подъехали к небольшой кузнице, где работал здоровенный, обнаженный до пояса скиф в широком кожаном фартуке. Можно было залюбоваться его четкими, размеренными и сильными движениями. Красные отблески огня падали на его блестящее от пота лицо. Тугие выпуклые мышцы ритмично перекатывались под глянцевитой темной кожей рук. Небольшие бруски металла лежали около горна. Кузнец работал, нисколько не обращая внимания на зрителей.
Варкан удивленно переводил взгляд с кузнеца на своих спутников, он не понимал, что могло заинтересовать здесь чужестранцев. Но он удивился еще больше, когда Иван Семенович соскочил с коня; подбежал к горну, схватил холодный брусок и стал внимательно изучать его. Кузнец, положив молот на наковальню, уставился на странного посетителя. Молча положив брусок на место, геолог взобрался на коня и, тронув поводья, сказал:
– Я вспоминаю наши беседы о возможности использования скифских памятников для поисков руды. Так вот, Дмитрий Борисович, эти бруски возле наковальни – настоящая бронза! Интересно было бы узнать, где скифы добывают руду? Если где-нибудь поблизости, то…
– Сейчас, сейчас! – археолог повернулся к Варкану и о чем-то быстро заговорил. Выслушав ответ молодого скифа, он сказал геологу: – Так и есть! Варкан говорит, что они добывают руду совсем недалеко отсюда. Он даже предлагает, если только мы желаем, поехать туда.
– С большой охотой! – воскликнул геолог, жестом приглашая молодого скифа показать дорогу. Варкан круто повернул коня и, пригнувшись к его шее, пустил его в галоп. Друзья едва поспевали за ним.
Варкану, должно быть, надоело томиться во время частых остановок. Теперь он решил развлечься быстрой ездой. Иван Семенович с наслаждением отпустил поводья; его конь не хотел отставать от варкановского. Точно так же поступили и другие всадники. Артему, по правде говоря, было немного страшновато, но признаться в этом друзьям он не хотел и отдался на волю коня. Лида закусила губу, крепко держась за поводья, но даже не делала попытки остановить свою кобылку.
И все они только через несколько минут вспомнили о Дмитрии Борисовиче. Где же он? Археолог исчез!
Они уже успели миновать становище и теперь неслись степью. Своей грудью кони рассекали высокую желто-розовую траву, которая могла с головой скрыть человека. Но где, в самом деле, Дмитрий Борисович?
– Варкан! Варкан! – закричал Артем. – Стой! Дело есть! – Он тяжело дышал после быстрой езды.
Скиф остановил коня.
– Дмитрия Борисовича потеряли! – воскликнул Артем.
– Действительно, где он? – оглянулся вокруг и Иван Семенович.
Варкан всматривался назад. Но и там он нигде не видел археолога.
– Дмитрий Борисович! Дмитрий Борисович! – раздались дружные возгласы.
Откуда-то донесся едва слышный ответ:
– Я здесь…
– Где?
– Здесь… в степи…
– Давайте сюда, к нам!
– Не выходит…
– Почему? – удивился Артем, всматриваясь в сторону, откуда доносился голос. Но перед ним была только ровная степь, на которой волновалась высокая и густая розовая трава.
– Подъезжайте ко мне!.. – снова донесся голос Дмитрия Борисовича.
Артем вопросительно посмотрел на геолога, тот кивнул головой, и юноша, натянув поводья, поскакал назад.
Первым, что Артем заметил среди густой травы, была голова лошади археолога. Эта голова поднялась на мгновение, посмотрела на приближавшегося юношу и снова скрылась в розовой траве: выходит, в ней было нетрудно спрятаться даже лошади, такая она была высокая. А вот и сам Дмитрий Борисович. Его лицо было рассерженным, в голосе звучало явное раздражение. Дмитрий Борисович гневался! На кого же? Все стало ясно с первых же слов геолога.
– Такое, значит, у вас отношение к старшим, молодой человек? Ускакали, а что случится со мной, вам безразлично?
– Дмитрий Борисович, да я…
– Молчите! Эта проклятая лошадь вовсе не такая уж спокойная, как все уверяли меня. Она понесла, и я не мог удержать ее… Я просил ее, умолял, но ничего не подействовало…
Артем едва удержался от смеха.
– Чего я только не делал! Я сжимал ей бока ногами, кричал на нее. Куда там! Проклятое животное мчалось как ветер, стараясь сбросить меня…
– Да это она просто шла галопом.
– Молчите, говорю я вам! Галоп я прекрасно знаю, видел в кино. Это когда конь хоть и быстро, но размеренно скачет, а человек ритмично подскакивает в седле вместе с ним. Если б это был галоп! Но разве тут можно ритмично подскакивать, когда, говорю я вам, это чудовище все время стремилось сбросить меня через голову?..
Артем отвернулся, чтобы археолог не заметил, как его душит смех.
– Тогда я ухватился обеими руками за ее шею, выпустив поводья, которые уже были ни к чему. И тут же потерял попону, заменяющую у них седло. Кстати, ничего смешного тут нет, Артем! Это неучтиво и бестактно – смеяться, когда вам рассказывают о таких ужасных неприятностях!
– Я… я не смеюсь, Дмитрий Борисович… Я внимательно слушаю и даже сочувствую вам… Это я просто тяжело дышу после быстрой езды…
– И вот когда я в последний раз сделал попытку повлиять на свою бешеную тварь… – при этих словах ученый гневно посмотрел на кобылу, которая мирно паслась рядом, – когда я крикнул ей в ухо: «Стой, чертовка!» – что бы вы думали она сделала?
– Остановилась, должно быть?
– Откуда вы знаете? – подозрительно спросил археолог. – Ну да, остановилась. Но как? Проклятое животное остановилось, но не сразу. Вначале оно остановилось передней своей частью. Да, да! Я хорошо помню! А задняя тем временем продолжала скакать, вот что!
– Но как же это могло…
– Задняя продолжала скакать, говорю я вам. Впрочем, не знаю, долго ли это продолжалось, так как в конечном счете я не выдержал. Подброшенный задней частью, которая скакала, я перелетел через переднюю, которая уже остановилась, перевернулся в воздухе, словно кошка, и оказался на земле. И как только у меня уцелели кости? Лишь после этого кобыла окончательно остановилась… Но что это с вами?
Артем припал к шее коня – и хохотал. Он понимал, что это невежливо, что нельзя смеяться над неудачей другого, да еще такого почтенного человека, как Дмитрий Борисович, но что он мог сделать? Такого смешного рассказа ему не приходилось еще слышать.
– Перестаньте смеяться, молодой человек. Мне, например, вовсе не смешно. Ну!..
Наконец Артем успокоился. Вытирая выступившие от смеха слезы, он спросил:
– Но почему вы не догнали нас, когда мы вас звали?
Археолог уничтожающе посмотрел на него.
– Вы что же, полагаете, будто эту тварь так легко уговорить, чтобы она разрешила снова сесть на нее? Вот уже с четверть часа я пытаюсь сделать это, но она и слушать не хочет. Я к ней, а она от меня. А еще говорили, что она спокойная, послушная! – с неподдельным отчаянием закончил Дмитрий Борисович.
– Вы бы ее за повод взяли.
– Попробуйте это сделать сами, молодой человек. У нее спереди, между прочим, имеются зубы. А сзади – копыта.
Артем почувствовал, что на него накатывается новый приступ смеха. С трудом сдерживая себя, юноша соскочил с коня, подошел к кобыле Дмитрия Борисовича, взял ее за повод и подвел к незадачливому хозяину.