Возле кухни вкусно пахло лавровым листом и жареным луком.
Над кирпичной плитой под навесом, уставленной большими кастрюлями, в которых что‑то булькало и кипело, колдовала толстая тетя с круглым добрым лицом – повариха тетя Поля.
Витька остановился неподалеку и, заложив руки за спину, молча уставился на кастрюли, сковороды.
– Ты, бестолошный, чего заявился? Обедать нацелился? – спросила его тетя Поля.
– Нет, я так…
– Оно и видно, что так… Марина‑то по шее тебя благословила из кружка? Давно пора! Другие‑то дети как дети, любо глянуть: чистенькие, да смирные, да уважительные. Один ты чисто Меркушка, разбойник‑воитель! Все от него криком кричат!
– Никто не кричит.
– Как же никто? А намедни Петяше кто пакость какую‑то в рот совал?
– Сороке, что ль? Никакую не пакость… Обыкновенная муха…
– Ну, а муху‑то это хорошо? Ты б себе сунул…
– Мне не за что…
– А он чем провинился? Малый тихий…
– Нет, вы не знаете, тетя Поль, – заволновался Витька. – Я вам расскажу, как было… В поход пошли, а у него была бутылка ситро, он ее потихоньку пил, никому не давал. Мне она не нужна, я могу из реки пить. Только этого терпеть нельзя, а то получится из него какой‑нибудь кулак!.. А потом, когда в бутылке оставалось два глоточка, он ее достал и говорит: «Выпить, что ли?» Я говорю: «Конечно, выпей. На вот, мухой закуси!» Как начало его тошнить, рвать, прямо как нашу кошку, когда она кузнечиков наестся!
Витька радостно захохотал: смешную штуку всегда приятно вспомнить!
– И‑и! Дубина! И рад!.. Рубашка вся порватая! Волки, что ль, ее на тебе рвут! Чем зря стоять тут столбом, взял бы вон под деревом чайник да побежал воды зачерпнул… Видит – тетя Поля вконец замоталась, нет чтобы помочь, стоит – рот разинул. Да проворней!
Витька подхватил чайник и помчался за водой.
В сырой лощинке под кустами орешника среди сочной травы тек ручей – маленький, в любом месте перешагнуть можно. Назывался ручей Громок.
Витька нагнулся к ручью и опустил в воду чайник. Если сильно сощурить глаза, то получится, что ручей – это большая река, а кусты по берегам – непроходимый тропический лес.
Течет в лесных дебрях быстрая и глубокая река Громок, и нависают над ней чудесные громадные деревья – шиповник и крапива, переплетенные колючими лианами – ежевикой.
Если самому сделаться маленьким, с палец, то чайник будет как корабль. Залезть в него и плыть. Носик у чайника как труба. Устроить в нем маленький моторчик, и можно плыть против течения среди сказочных лесов далеко‑далеко – туда, откуда этот ручей вытекает. Вплыть под землю, захватив побольше продовольствия, в сырую темную пещеру, где…
У Витьки даже дух захватило.
Расплескивая воду, он побежал к тете Поле.
– За смертью тебя посылать!.. – проворчала она, когда запыхавшийся Витька бухнул чайник на стол. – Я уж розыск хотела посылать… Думаю – может, он там заснул…
– Тетя Поля а тетя Поля! – горячо заговорил Витька. – Вы не знаете, откуда Громок вытекает?
– А бог его знает… Из‑под земли… Откуда ж ему течь?
– Значит, там и пещера есть?
– Может, и есть, почем я знаю… А тебе на что?
– Вот хорошо, тетя Поля! Правда, хорошо? Ну скажите, хорошо?
– Почем я знаю… Может, и хорошо, а может, и плохо… А ты чего возрадовался‑то?.. Да не вертись ты под ногами, а то ошпарю вот кипятком, и будет тебе пещера! Юла!
– Теть Поля, давайте я вам чего‑нибудь помогу!
– Что ж, помоги, потрудись… Накося поверти мясорубку.
Витька вцепился в ручку мясорубки, завертел ее изо всех сил и загорланил во весь лес:
Шалтай‑болтай, горилла!
Горилла!
Горилла!
– И‑и, дурила! – укоризненно сказала тетя Поля. – Только и на уме: горилла да крокодила… Тьфу! И песни‑то все у него дурацкие! Где они и научаются! Какие хорошие песни с ними разучивают – заслушаешься… Вот, к примеру сказать, «Синичка». Давай‑ка лучше споем «Синичку». Ну, пой: «Ты, синичка, где была…» – запела тетя Поля тоненьким голосом.
Но Витька терпеть не мог «Синичку».
– Это ерундовая песня, – сказал он. – Ее малышей учат петь…
– А тебя чему учат? – разозлилась тетя Поля. – Фулиганничать? Ну‑ка, иди‑ка отсюда! Мясорубку еще сломаешь со своей ухваткой, несуразный черт! Иди!
Витька, отойдя немного, спел еще раз «Гориллу», вызывал тетю Полю погнаться за ним, но она издали погрозила ему тряпкой, и Витька ушел.
Приятный разговор
Во время обеда все только и говорили о завтрашнем походе к Моховому озеру.
Витька в общем ликовании участия не принимал. Он сидел молча, задумчивый и таинственный, потому что за маленьким столиком сидели вместе с ним две девочки – Галя и ее подруга Маруся.
Витька давно хотел заговорить с Галей, да все не было случая. До этого он много всяких подвигов совершил только для нее – чтобы она могла сразу видеть, какой Витька бесстрашный, ловкий и веселый человек, не какой‑нибудь там тихоня и слюнтяй.
Правда, сейчас мешала Маруся, черная и остроносая, как галка. Она и глазом косила по‑галочьи, пытаясь влезть в разговор. Но Витька ей не давал.
А разговор был очень интересный.
– Я могу вовсе никогда не обедать, – начал Витька, когда принесли суп. – Это что за суп! Вот ракушки – это да! Я ел.
– Ой‑ей‑ей! – испугалась Галя. – Ну… и что?
– Ничего. Самая лучшая индейская еда. Если б можно было, я б одни ракушки ел, больше ничего бы не стал…
– А вот и врешь… – сказала Маруся.
Но Витька только презрительно покосился на нее через плечо, а Галя, глядя на Витьку с восхищением и ужасом, спросила:
– И… Много ты их уже съел?
– Три штуки. Для пробы. Вот скоро все удивятся… – загадочно пообещал Витька. – Надоели мне эти всякие завтраки, обеды, ужины… Скоро меня поминай как звали. Вот когда наемся я ракушек, как какой‑нибудь дикарь!
– А у меня есть маленькая сестренка, – задумчиво сказала Галя, – она один раз бусинку проглотила…
– Ну, маленькие, чего они понимают… У одного моего товарища есть маленький братишка. Два месяца ему. Ерундовый – весь какой‑то лысый… Все спит… Только его принесли – он давай спать! Спит и спит. Как только не надоест! Как будто больше делать нечего! Начали мы его будить – он орет. Никакого от него толку!
– У нас кошка может есть водоросли из аквариума. Знаешь, какой у нас большой аквариум, а в нем – золотые рыбки…
Витька немного подумал и спросил:
– А мыши у вас есть?
– Ой, нет! Я их боюсь…
– А у нас есть. Сколько угодно у нас мышей. Как начнут они ночью играть‑петь!.. Даже ко мне под одеяло одна залезла, когда я в сарае спал. Такие ручные! Я давно думаю их совсем приручить… А то очень у нас мало разной живности, если не считать кур. А какая от них польза? Хочу я с отцом поговорить, чтоб он вместо этих кур завел павлинов. Я думаю, он согласится. Ведь павлинов держать куда интереснее, чем всяких там кур! Тогда я могу сколько угодно перьев кому‑нибудь дать… Тебе нужны павлиньи перья?
– Очень! Ты мне одной дай, а больше никому не давай. Ладно?
– Ладно. Только придется Коське и Котьке по одному дать, потому что я им уже обещал… Сейчас‑то мне этим некогда заниматься. Надо два открытия сделать… Маленькое и большое.
– Воображаю! – фыркнула Маруся. Но Витька не обратил на нее внимания.
– Одно мы уже почти сделали. Чуть‑чуть не прославились на весь Советский Союз! Выкопали мы с Коськой и Котькой ископаемый череп первобытной коровы. Понесли в музей, чтоб там его положили за стекло и все люди могли видеть, какие в древности водились ужасные громадные коровы. А он возьми да и окажись не первобытным… А то представляешь, какое бы это было ценное открытие!..
– Ты уж много всего наоткрывал. Витамин несчастный! – опять вмешалась Маруся со зла, что не с ней разговаривают.
– Ага, Витамин? – злорадно сказал Витька. – Значит, ты дразниться? Хорошо же… А вот это видела?
Он достал из кармана спичечный коробок, извлек оттуда Попову Собаку и кинул на Марусю.
Маруся завизжала, опрокинула тарелку с супом, суп потек по столу и ей на платье.
Витька быстро подобрал Попову Собаку и спрятал в карман. Потом как ни в чем не бывало смирно уселся на своем стуле. Когда пришла Марина, он ей кротко объяснил:
– Суп пролила и орет. Вот дура!
– Он… на меня… червяка… – всхлипывала Маруся, указывая на Витьку.
– Чего врешь? – обратился к ней Витька. – «Червяка»!
– А ну встань! – сказала Марина. – Какой червяк? Где он?
– Не знаю. Никакой. Его нет.
– Мохнатый, страшный… – заикалась Маруся.
– Врет! – сказал Витька. – Это даже и никакой не червяк, а Попова Собака.
– Все равно! – кричала Марина. – Где она у тебя… эта самая… собака!
– Нету… Уползла… Или, может, спряталась. Я что‑то не заметил.
– Она у него в кармане! Я видел! – сказал Петя Сорокин.
Витька, не вынимая рук из карманов, поддал Петяшу ногой.
– Во‑от… Посмотрите, Марина… Он всегда так! – заныл Сорокин.
– Витя! – торжественно произнесла Марина. – Всякому терпению бывает конец! Сегодня ты пообедаешь один, а завтра не пойдешь со всеми в поход! Я считаю, что ты поймешь, одумаешься…
– Ничего я не пойму, – нарочно захныкал Витька, делая плаксивое лицо, – и одумываться не буду… Не хотите меня брать, и не надо…
– Впрочем, если ты дашь честное слово, что больше…
– Не буду я давать никаких честных слов… – спохватился Витька.
Он испугался, что его вправду простят.
А остаться завтра в лагере Витьке было необходимо для выполнения своего нового плана.
Витька вербует экипаж
Витька и Колька спали в палатке рядом.
После отбоя Витька улегся на свою раскладушку и принялся сильно моргать, чтобы Колька видел, что он не спит.
– Ты чего моргаешь? – спросил наконец Колька.
– Я не моргаю. Я думаю. План один выдумываю.
Любопытный Колька приподнялся на локте и повернулся к Витьке. Витька лежал тихо.
Колька немного подождал и спросил:
– А какой план? Витька молчал.
– Ну, Витьк, какой план? Ты что, оглох, что ли?
– Обыкновенный. Сильно вы скоро все удивитесь. Да. Некоторым придется всяких пилюль запасать, чтоб с ними разрыв сердца не приключился…
– Почему?
– А так. Очень просто. Не берут меня завтра в поход, и не надо. Я и сам не хочу. Я сам пойду в одно место… Такое место…
Витька отвернулся и засопел, будто спит. Колька долго ворочался, потом тихо позвал;
– Витьк… Колька дернул Витьку за одеяло.
– Ну чего тебе? – сонным голосом спросил Витька.
– А мне не скажешь?
– Нет. Колька помолчал немного и сказал:
– Ладно‑ладно… Такой стал? А еще товарищ…
Витька ровно сопел.
– Я ему всегда все говорю…
Витька начал тихонько похрапывать.
– …и никогда не ябедничаю… Когда прошлый раз ночью намазались зубным порошком и стали выть, я никому не сказал…
– Хр‑р‑р!..
– И когда ты на Марину карикатуру нарисовал…
– Чего врешь! – сразу «проснулся» Витька. – Это Женька нарисовал, а на меня свалил.
– Может, и Женька.
– Вот тебе и «может»… Не знаешь, а говоришь… Ладно. Если пойдешь со мной завтра, тогда и скажу. Очень интересное дело. В поход не ходи. Скажи – заболел, голова болит…
– Так это… соврать?
– Ничего не соврать. Потому что, если сегодня захочешь, она и вправду заболит. Немножко… Так всегда бывает. Захоти – и заболит. У меня сколько раз так было… Ну, спи, хватит разговаривать…