Методология и история психология, 2007, вып. 3
Принцип проверяемости. Часть I
Психология, еще не став самостоятельной наукой, уже столкнулась с множеством неразрешенных проблем. Как, например, человеку удается соотнести образ с предметом, если последний дан ему только в виде образа? Ведь невозможно сравнивать то, что есть в сознании, с тем, чего в сознании нет. Человек слышит звуковой сигнал – как он может проверить: слышимый им звук реально существует или ему только кажется, что он его слышит? Как показали известные эксперименты С. Шехтера, человек не может даже однозначно определить, голоден ли он на самом деле или ему только кажется, что он голоден. А как можно убедиться в правильности знаний о самом себе? Наверное, надо сравнить свое представление о себе с самим собой. Но с чем же сравнивать?
Философия Нового времени в общем виде сформулировала гносеологическую проблему (приведем ее в формулировке Дж. Локка [10, с.194]): «Как Ум, если он воспринимает лишь собственные Идеи, узнает об их соответствии Вещам?». Ведь для того, чтобы установить это соответствие, надо соотнести Идею, данную сознанию с самой Вещью. Но в сознании нет Вещей, там есть только представление о вещах. У. Джеймс [6, с.59] утверждает: «Вопрос: как познающий субъект может постигнуть какой-нибудь объект, признан самой неразрешимой из философских головоломок». И добавляет: «Правда, признан не совсем искренне, ибо самые неисправимые "гносеологи" никогда всерьёз не сомневаются в том, что познание всё же как-то совершается». Опыт показывает: человек способен проверять знания, полученные сознанием. Хотя мы и не до конца понимаем, как сознание это умеет делать. Действительно, люди уверены в своей способности достаточно точно отражать реальность. Если бы мы не умели устанавливать соответствие наших знаний объекту познания, т.е. не умели проверять наши знания, то все разговоры психологов о точности восприятия, правильных решениях, адекватных действиях и подлинных мотивах были бы ничего не значащими словами.
Поэтому многие психологи призывают не усложнять жизнь излишними проблемами. Содержание сознания, уверяют они нас, непосредственно отражает реальность. Мы видим дерево, потому что дерево отражает свет, этот свет попадает на сетчатку глаз, что и вызывает соответствующие зрительные впечатления. Именно так рассуждает, например, С.Л. Рубинштейн [16, с.45]: «То, что мы видим солнце таким, как мы его видим, есть объективный факт, закономерно обусловленный объективными размерами солнца и законами работы зрительного анализатора». А вот ещё более упрощенный ответ Б. Скиннера [цит. по: 17, с.176]: «Внешний мир вообще не копируется… Мир, который мы знаем, – это просто мир вокруг нас». Такая позиция получила название «наивного реализма», но ее последовательное проведение сталкивается с непреодолимыми трудностями. Ведь тогда не должно быть ошибок восприятия, иллюзий, галлюцинаций и пр. Даже нельзя утверждать, что мир на самом деле цветной и трехмерный, хотя мы и воспринимаем его цветным и трехмерным. Ряд известных психологов, опираясь на подобные рассуждения, выступают против самой идеи, что сознание отражает мир. В.Ф. Петренко [14, с.113] прямо утверждает: «Базовая метафора отражения... исчерпала свой эвристический потенциал и стала во многом тормозом развития». Сознание не отражает, а конструирует мир. Однако и такой взгляд не приводит к решению обсуждаемой проблемы. Пусть сознание конструирует мир, но если оно при этом не способно проверять собственные конструкции, то конструкции чего оно создает?
Картина мира каждого человека всегда субъективна. Она содержит множество искажений. Это скорее шарж на реальность, чем точное изображение. Но это все-таки шарж на реальность, а не рисунок несуществующего предмета.И нелепо полагать, что 2+2 равно чему угодно, поскольку любая задача нами субъективно воспринимается, и можно придумать такие интерпретации этой задачи, при которых любой ответ будет правильным. Отсутствие на сегодня решения гносеологической проблемы не говорит о том, что она в принципе не имеет решения. Наоборот, весь наш жизненный опыт убеждает, что сознание эту проблему решает. Мы пока еще плохо понимаем, как оно это умеет делать. Тем не менее, можно наметить несколько путей, по которым сознание способно решать задачу проверки возникающих в нем представлений о реальности.
Возможные способы проверки
И. Кант [7, с.357] писал: «Так как объект находится вне меня, а знание во мне, то я могу судить лишь о том, согласуется ли мое знание об объекте с моим же знанием об объекте». Уже античные мудрецы исходили из предположения, что сознание проверяет, насколько согласованы, непротиворечивы полученные знания (проверка внутренней непротиворечивости). Это предполагает сопоставление не только содержащихся в сознании суждений, но и вытекающих из них следствий. Требование непротиворечивости обосновывается логически: из противоречия следует все, что угодно, и тогда, значит, в мире можно ожидать всего, что угодно. Однако жить в ситуации тотального хаоса и непредсказуемости нельзя. Т. Шибутани [21, с.101-102] поясняет: «Тот, кто никогда не слышал, как говорят стены, считает само собой разумеющимся, что это невозможно. Стоит ему услышать исходящую от стен членораздельную речь, он начнет искать спрятавшегося человека или громкоговоритель. Если такой правдоподобный источник найти не удастся, он, возможно, скорее заключит, что потерял рассудок, чем примет суждение, что стены действительно могут разговаривать». Столкнувшись с противоречием, сознание стремится избавиться от него. Иногда это обеспечивается неосознаваемыми процессами, например, вытеснением противоречия из сознания (З. Фрейд), сглаживанием, чтобы можно было его не заметить (Л. Фестингер) и т.д. А иногда человек вполне осознанно находит способы разрешения возникшего противоречия, в частности, отбрасывая поступившую информацию как неверную. Таким образом, похоже, что сознание опирается на проверку внутренней непротиворечивости. Некоторые психологи даже заявляют: у человека есть потребность жить в рациональном (т.е. в непротиворечивом) мире [ср. 23, p.409]. Правда, критерий непротиворечивости не слишком жесткий – вряд ли вся совокупность знаний в индивидуальном сознании может быть представлена в виде непротиворечивой системы. А самое главное – непротиворечивое знание все равно может быть неверным. Так, представление о мире шизофреника иногда бывает достаточно непротиворечивым, но вряд ли это делает его правильным. Таким образом, проверка внутренней согласованности важна, но явно недостаточна.
Есть, однако, и другой путь решения гносеологической головоломки: сравнение знаний, добытых разными и притом независимыми способами. Например, можно допустить независимость индуктивного познания с помощью органов чувств и дедуктивного познания с помощью рассудка (такая идея восходит к Канту). Можно рассматривать как независимые разные сенсорные системы. Тогда, как пишет И.Н. Карицкий, «взаимная соотнесенность наборов сигналов от разных сенсорных систем дает субъекту представление об окружающем мире» [8, с.146] Видимо, нечто подобное имел в виду и Н.А. Бернштейн, когда говорил о «перекрестной выверке показаний сенсорных синтезов» [4, c.228] Можно даже признать параллельность (независимость) сенсорного и моторного путей познания [2, с.235-247] Принципиально, согласованность образов, возникающих в разных познавательных контурах, независимых друг от друга, может подтверждать их правильность. Однако все подобные идеи являются пока лишь логическими попытками решения проблемы, не доведенными до конкретного описания того, как это реально может происходить.
Возникающие в сознании представления субъект может независимо проверять и в практике своей жизнедеятельности. Ведь у него есть не только сознание, но и тело, действия которого осуществляются в реальном мире, а не в мире субъективных представлений. Если запланированное действие не смогло осуществиться, значит, наши представления о мире (или наша регуляция действий) были неверны. Правда, при всей очевидной продуктивности этой идеи (каждый на своем опыте знает, что часто проверяет свои субъективные представления в деятельности) логически она тоже уязвима. Ибо результат практических действий субъекта предстает его сознанию в виде субъективного образа, и, следовательно, может искажаться сознанием, дабы подтвердить исходные представления. Так, переживания человека, вызванные галлюцинацией, вполне могут подтверждаться: размеры галлюцинации увеличиваются, если смотреть на неё в бинокль; уменьшаются, если бинокль перевернуть; галлюцинация вообще может пропасть, если смотреть на неё сквозь непрозрачное стекло [22, с.51, 64].
Но происходящие в ходе практической деятельности субъекта воздействия внешней среды на его тело все же принуждают его сознание изменить те представления, в которых эти воздействия игнорируются. Когда, например, человек двигается в темноте и, исходя из имеющегося в его сознании представления, что перед ним свободное пространство, натыкается на какое-то препятствие, сознание вынуждено отказаться от этого представления. Тут, конечно, тоже можно говорить о сопоставлении субъективных образов – образа свободного пространства и образа препятствия. Но последний образ, как правило, оказывается доминирующим, и это с необходимостью заставляет сознание принять существование препятствия. Конечно, «подстройка» образов, полученных одним способом, к образам, полученным другими способами, происходит в сознании с помощью ряда промежуточных процедур, связанных с принятием определенных критериев их идентификации. Но, так или иначе, у человека есть возможность проверять свои ранее созданные знания, сопоставляя их со знаниями, полученными иными способами (независимая проверка).
Существует еще один способ проверки, применяемый людьми. Когда кто-то сомневается в своем восприятии, например, не уверен, что правильно нечто услышал, он обращается к другим, чтобы проверить, не ослышался ли он. Известно, что даже если человек поначалу убежден в правильности своих впечатлений, но все другие заявляют, что он ошибается, у него, как правило, появляются серьезные сомнения в своей правоте. Таким образом, для проверки своих субъективных представлений человек часто сообщает свое знание другим людям, предоставляя им возможность проверить его в их деятельности (проверка на интерсубъективность). Правда, другие люди не обо всем могут знать. Они, конечно же, помогают, например, каждому проверять свое представление о самом себе. Но все-таки: разве кто-нибудь способен точнее, чем сам человек, решить, о чём он думает, чего хочет, что ему нравится или не нравится? Несомненно, существуют такие субъективные переживания во внутреннем мире личности, которые в принципе не допускают интерсубъективной проверки. Тем не менее, в построении знаний о реальной действительности интерсубъективная проверка играет важную роль.
Однако мнение других людей тоже может быть ошибочным. Даже интерсубъективно проверенное и общепринятое знание может оказаться не более чем коллективным заблуждением. История свидетельствует, что мифы, суеверия, стереотипы, находившие признание у многих поколений, были на самом деле лишь продуктами необоснованной веры и, в конце концов, опровергались. Так, долгое время все люди были уверены, что Солнце двигается по небу над неподвижной Землей, но сегодня мы знаем, что Земля отнюдь не неподвижна.
Все рассмотренные пути проверки знаний хотя и способны приблизить нас к истине, но все же не гарантируют ее достижение. Можно ли повысить эффективность проверки? Как добиться того, чтобы она с максимально высокой степенью надежности удостоверяла истинность знания? Это достигается применением методов науки. Наука и есть создаваемое человеческим сознанием наиболее мощное средство получения истины.