1. Внутренняя непротиворечивость. Проверка внутренней непротиворечивости результатов эмпирического исследования (наблюдения, эксперимента) заключается в анализе логической согласованности обнаруженного факта или эмпирического обобщения с наличной системой знаний. Если непосредственно наблюдаемый факт противоречит наличной системе научного знания, то его непосредственная наблюдаемость или вообще отрицается, или должна ставиться под сомнение до тех пор, пока не будет указано, либо как совместить этот факт с имеющимися знаниями, либо как изменить наличную систему научного знания. В результате удается не включать в корпус науки множество неточных, искаженно воспринятых фактов, а то и просто вымыслов и мистификаций. М. Полани [15, с.201] разъясняет: «Ученые сплошь и рядом игнорируют данные, несовместимые с принятой системой наличного знания, в надежде, что в конечном счете эти данные окажутся ошибочными». И приводит пример реального исследования, результатами которого, по его мнению, можно смело пренебречь: продолжительность беременности у различных грызунов в днях всегда, якобы, выражается в числах, кратных числу π. Сколько бы подтверждающих данных ни приводили, замечает Полани, в это утверждение невозможно поверить.
Приверженцы оккультных доктрин обвиняют науку в том, что она игнорирует «неопровержимые свидетельства» о чудесах, совершаемых создателями этих доктрин. Но свидетельства об этих чудесах не укладываются в современные научные представления, а потому все они не являются научными фактами, пока не получат объяснения. В систему научных знаний не могут входить удивительные трюки Гарри Гудини, освобождавшегося от любых оков; Ури Геллера, сгибавшего взглядом ложки и вилки; Розы Кулешовой, читавшей наощупь – «кожным зрением» – тексты внутри плотного конверта; филиппинских медиков, голыми руками делающих операции на внутренних органах и не оставляющих после этого никаких следов на коже; экстрасенсов, излечивающих тяжкие болезни по фотографии больного, и пр. Научное психологическое сообщество упорно не принимает заверений ряда добросовестных и компетентных ученых в том, что они наблюдали явления психокинеза или телепатии – ведь, с точки зрения существующих научных знаний, невозможно ни передавать мысли на расстоянии, ни, тем более, перемещать мыслью предметы. Наверняка существует нечто, что мы еще не понимаем. Но что именно следует принимать за факты? В подобных историях, к тому же, часто намеренно используются подтасовки и фокусы а часть наблюдаемых явлений связана с внушением или самовнушением. В апартаментах Е. Блаватской по ее знаку с потолка падали розы; предметы, которые она только что держала в руке, пропадали и оказывались в карманах других людей; шедший по комнате человек с зажженной лампой исчезал, а лампа продолжала двигаться без него. Как-то по просьбе ребенка она достала из-за ширмы, где ничего не было, барашка на колесиках. В ее шкафу исчезали записки с вопросами к духам («махатмам»), а через некоторое время на их месте оказывались послания с пространными ответами. Письма от махатм к Блаватской падали откуда-то сверху, а сами они по ее воле являлись зрителям в виде говорящих духов, а иногда и принимая облик живых людей. По-видимому, многое было специально подстроено. Слуга Блаватской, например, позднее признался, что спускал письма махатм через щели на потолке. Что есть факт?
Требование внутренней непротиворечивости разводит пути религиозного и научного познания. Религия предполагает веру в чудеса. Чудо потому и чудо, что заведомо не вписывается в систему наличного знания и не может быть описано на языке современной науки. А объясненное чудо уже не является чудом. Библейские патриархи жили под тысячу лет – чудо? Богословы зачем-то делают вид, что объясняют это чудо: мол, «чрез грехопадение человек утратил Божественный дар бессмертия, однако зараза смертности лишь постепенно сокрушала первобытную крепость организма» [12, с.285]. Но сказанное ведь все равно предполагает чудо – чудо изначального дара бессмертия. Религию нельзя доказать, иначе незачем верить. Отсюда и приписываемое Тертуллиану: верую, потому что абсурдно. Иисус Навин остановил Солнце, чтобы выполнить боговдохновенную задачу и отмстить врагам израильтян, – что в этом невозможного для Бога? И бессмысленно обсуждать невероятные, с точки зрения современной науки, астрономические и метеорологические последствия такого странного поступка. Апостолы, как сообщается в «Деяниях святых Апостолов» (Новый завет), исполнившись Духа Святого, заговорили на всех языках и наречиях без всякого обучения. Вряд ли существует хоть один лингвист или психолог, который объяснит, как это возможно. Все религиозное мировоззрение стоит на признании чуда. «Если Христос не воскрес, то … тщетна и вера наша», – писал апостол Павел (1 Кор.15.14). Для религиозного знания никакие противоречия с наличным научным знанием не страшны. В этом нет ничего удивительного, ведь религия не является наукой.
Однако отказ от рассмотрения фактов, противоречащих наличному знанию, иногда приводит ученых к серьезным просчетам – они не обращают внимания на новые, не поддающиеся логическому объяснению явления. Тем самым требование внутренней непротиворечивости лишает науку ряда важных фактов, раз их не удается вписать в наличное знание. В истории науки много курьёзных примеров консерватизма учёных. Например, в течение двадцати лет отвергались как заведомая подделка наскальные изображения ледниковой эпохи, так как из-за отсутствия копоти на стенах не удавалось логично объяснить, как без искусственного освещения эти изображения могли быть сделаны в тёмных пещерах [19, с.194-235]. Когда великий А. Лавуазьезаявил, что небесный свод сделан не из камня и оттуда, следовательно, никакие камни не могут падать, музеи несколько поспешно удалили метеориты из своих коллекций. [1, с.8]
Но вот проблема: прогресс науки связан с открытием нового, в том числе и с открытием новых фактов, которые не вписываются в наличное знание. Как быть? Если факты или эмпирические обобщения не соответствуют требованию внутренней непротиворечивости, но ученый все-таки надеется, что они верны, то он должен специально доказывать существование этих фактов в других исследованиях.
2. Независимая проверка. В эмпирическом познании независимая проверка состоит в том, чтобы заново провести экспериментальное исследование той же проблемы, но в иных условиях (иными методами, при иных параметрах объекта и т.д.). Простейший способ – проверить, будет ли иметь место ли тот же самый факт при повторении всех условий. Эта идея опирается на принцип единообразия природы, сформулированный в XIX в. Дж. Ст. Миллем: в одних и тех же условиях одни и те же причины производят одни и те же следствия. В методологической литературе возможность многократного воспроизведения факта (при том, что создание одних и тех же условий и причин – идеализация) часто рассматривается как специальное требование для признания факта научным. Требование воспроизводимости особенно типично в таких естественных науках, как физика и химия.
Представители гуманитарных наук говорят об ограниченной применимости этого требования к их исследованиям, так как гуманитарные науки имеют дело с уникальными, заведомо невоспроизводимыми явлениями (например, нельзя еще раз воспроизвести событие, имевшее место в историческом прошлом). Психологи частенько вторят таким высказываниям: явления сознания неповторимы и уникальны, а коли мы имеем дело с уникальными явлениями, значит, нельзя требовать воспроизводимости результатов. Пусть себе естественные науки исследуют всеобщие явления, для гуманитарных наук важнее уникальные. Отсюда иногда делается вывод: психология не может «играть» по правилам естественных наук.
Это не совсем верно. Во-первых, все науки изучают уникальные объекты, а не только гуманитарные. Извержение вулкана, взрыв сверхновой звезды – это уникальные явления, которые изучают естественные науки. Впрочем, не так просто провести границу между общим и уникальным. Вселенная, Млечный путь, материки и океаны – это уникальные объекты? А описание Эрмитажа (со всеми его картинами) или русского языка (даже русского языка пушкинской эпохи) – это описание чего-то общего или уникального?
Во-вторых, задачей любой науки является не столько описание отдельных объектов, сколько нахождение общих законов, которым подчиняются все объекты некоторого класса. Никакая наука без абстрактных объектов не существует. Так, закон Всемирного тяготения применим на Земле ко всем предметам (однако разные предметы всегда падают по-разному, некоторые даже взлетают, а коэффициент гравитации в горах иной, чем на море). И психологические законы универсальны (хотя их проявление в каждом конкретном случае может различаться). Даже когда исследователь изучает уникальные конструкты сознания конкретного человека, он опирается на универсальную идею существования конструктов в сознании всех людей.
Наконец, в-третьих, требование воспроизводимости всех фактов нереально – как в гуманитарном, так и в естественнонаучном познании. В мире происходит много уникальных событий, которые никогда более не повторятся, но из этого не следует, что таковых событий никогда и не было. В научной практике далеко не всегда осуществляются эксперименты и наблюдения, в которых просто второй раз проделывается то же самое, что имело место в первый раз. Например, не повторяются в других лабораториях некоторые эксперименты, произведенные на современных мощных ускорителях (каждый из них – единственный в своем роде, и повторить то, что делается в нем, на других не всегда возможно). Великий лингвист Е.Д. Поливанов на вопрос анкеты: «Какими языками владеете?» отвечал: «Всеми, кроме бутукудского». Перечень языков и диалектов, о которых он писал и которыми владел в совершенстве, занимает страницы убористого текста. Понятно, что все равно он не знал всех языков, но даже этот один уникальный пример доказывает, что человек в принципе способен овладеть несколькими сотнями языков. В научной литературе зарегистрирован случай гидроцефалии у пациента, который имел в своем черепе всего лишь 5% мозга, но вёл себя как нормальный индивидуум и демонстрировал высокие интеллектуальные способности [17, с.294]. Быть может, других подобных случаев никогда более не встретится, но, тем не менее, и одного такого примера вполне достаточно, чтобы признать возможность сохранной интеллектуальной деятельности при почти полном поражении мозга.
Невозможность вторично наблюдать какой-либо уникальный случай не означает невозможности проверить сведения о нем. Если такой случай нельзя воспроизвести, то это не закрывает дорогу к использованию других способов проверки. Независимая проверка может быть проведена, например, путем поиска дополнительной информации об условиях наблюдения этого случая, сопоставления его с другими, более или менее аналогичными явлениями, согласования его с существующими в науке теоретическими представлениями и т.д. Нахождения данных, косвенно подтверждающих сведения об уникальном событии, позволяет рассматривать эти сведения, по крайней мере, как правдоподобные, а обнаружение данных, противоречащих этим сведениям, заставляет считать их недостоверными. При отсутствии же необходимых для проверки данных вопрос о достоверности сведений остается открытым. Неповторимость и невоспроизводимость единичных, уникальных явлений не является абсолютным препятствием для проверки сведений о них. Пушкинисты детально прослеживают мельчайшие подробности жизни и творчества поэта, опираясь подчас лишь на показания одного-единственного свидетеля и не имея возможности проверить их. Но все же такие показания проверяются на согласованность их с научными знаниями об эпохе и другими сведениями, впрочем, даже при этой согласованности достоверность их нередко оценивается не слишком высоко.
Требование воспроизводимости целесообразно предъявлять к экспериментам, результаты которых не вписываются непротиворечиво в наличную систему знаний и допускают конкурирующую интерпретацию (например, такую: полученные данные ошибочны). Тогда одним (не главным и не единственным) из приёмов проверки может служить повторение эксперимента.
Однако это требование обязательно, когда факт обнаруживается только в результате статистической обработки данных. Допустим, в эмпирическом исследовании найден статистически значимый коэффициент корреляции. На этом основании очень часто утверждается, что найденная связь действительно существует в реальности. Многие из психологов всячески стараются забыть, что если корреляция статистически достоверна, то это дает только право не отбрасывать гипотезу о существовании связи, но еще не доказывает наличие этой связи [ср. 9, с.110; 11, с.33]. То, что обнаружено в результате статистического анализа данных, – это всего лишь гипотеза, которую требуется проверять в независимом исследовании.
Однако, какой результат повторного исследования следует считать тем же самым? Скорее всего, второе исследование даст несколько иные результаты, чем в первый раз. Еще в школе на лабораторных занятиях по физике учат, что даже простое измерение расстояний линейкой надо повторить два-три раза и найти среднее значение. Определение того, что есть то же самое, т.е. отождествление нетождественного, не может быть сделано на основе эмпирических данных. Впрочем, в исследовательской практике здесь редко возникают серьезные проблемы. Просто исследователь должен заранее устанавливать критерии идентичности, точно формулируя проверяемое положение. Например, он проверяет, действительно ли между данными параметрами есть положительная связь. Или: действительно ли связь между данными параметрами лежит в интервале от 0,41 до 0,47 и т.д.
Независимая проверка эмпирического обобщения должна осуществляться посредством получения того же самого результата разными методами (гетерометодическое повторение). Такая независимая проверка обычно предполагает хоть какое-то предварительное теоретическое истолкование эмпирических фактов, ибо без него было бы трудно объяснить, как изменение методики исследования должно влиять на его итоги. Б.М. Величковский [5, с.107] обсуждает принцип конвергирующих операций, введенный в 1956 г. У. Гарнером, Г. Хэйком и Ч. Эриксеном: контуры «скрытого за поверхностью непосредственно наблюдаемых данных» объекта исследований лучше всего могут быть намечены с помощью разных методических процедур. Величковский необычайно высоко оценивает этот принцип и считает даже, что он сыграл важную роль в создании методологического климата, сделавшего возможным возникновение когнитивной психологии.
Беда, однако, в том, что в отсутствии ясных теоретических конструкций гетерометодическое повторение, к сожалению, дает невнятные плоды. Даже пороги чувствительности, измеренные, например, методом констант и методом средней ошибки, дают разные результаты. Но разве это удивительно, если мы не определили теоретически, что такое пороги? А объем запоминания, оцениваемый методом узнавания, всегда больше объема запоминания, оцениваемого методов воспроизведения. Что же тогда мы измеряем с помощью этих методов – одно и то же или разное? Полезависимость чаще всего измеряется при помощи тестов «Стержень – рамка» и «Включенные фигуры». Независимые исследования показали, что коэффициенты корреляции между показателями этих двух методик всегда положительны, но в большинстве случаев лежат в интервале от 0,3 до 0,5. М.А. Холодная [20, с.48] делает вывод: две методики, заявленные как инструменты измерения полезависимости, в действительности не являются идентичными измерительными процедурами. Но как решить, что они измеряют: принципиально различные аспекты когнитивного поведения или индивидуальное своеобразие лежащих в основе единого когнитивного стиля психологических механизмов, т.е. измеряют нечто единое или нечто разное? Ответ не может быть дан на основе эмпирических данных.
Д. Кемпбелл приходит к неутешительным выводам: если я правильно оцениваю наши сегодняшние теоретические успехи и экспериментальные умения, – пишет он, – то применение гетерометодического повторения стало бы настолько обескураживающим, что у многих вовсе пропала бы охота проводить исследования [9, с.216]. И все-таки ситуация не столь печальна. Туманные теоретические конструкции, содержащиеся в эмпирических обобщениях, в результате проверки с помощью разных методов начинают кристаллизовываться, уточняться, а то и отбрасываться. Подобных примеров много во всех науках.
Вот пример из физики. Д. Генри намеренно решил в точности повторить опыт Ф. Савари по намагничиванию железных иголок в лейденской банке. Однако при этом он получил несколько иной результат (у Савари иголки намагничивались в разных направлениях, а у Генри – в одном). Генри, однако, не сделал вывода, что Савари ошибался, а предположил, что условия эксперимента у них в чем-то различаются. И когда он, изменяя их, взял гораздо более мелкие иголки, эффект, обнаруженный Савари, повторился. Генри стал искать объяснения, почему при отклонении от условий, при которых эксперимент проводился его предшественником, этот эффект не наблюдался. Это привело его к открытию колебательного характера разрядки лейденской банки.
Вот пример из психологии. Ф.В. Ипполитов, изучая абсолютные пороги зрительных, слуховых и кожных ощущений, установил их независимость друг от друга. По мнению Н.М. Пейсахова[13, с.44], однако, он ошибся, «не посчитал нужным распределить всех испытуемых по полу, полагая, что это не имеет никакого значения для дальнейшего анализа результатов исследования». Поэтому Пейсахов, используя данные Ипполитова, рассмотрел их отдельно по группе мужчин и группе женщин и пришел к выводу, противоположному тому, к которому пришел Ипполитов. Не беремся оценивать, кто реально прав. Но во всяком случае стало ясно, что при проведении дополнительных исследований уже нельзя пренебрегать полом испытуемых.
3. Интерсубъективная проверка. С повторным воспроизведением опыта связана одна неприятность. Человек склонен неосознанно повторять свои ошибки [2, с.26-95]. А, значит, повторяя тот же самый опыт, исследователь может не заметить ошибок, которые были сделаны им ранее, и невольно допустить их снова. Исследователь может повторно не придать значения каким-то условиям, которые, тем не менее, оказали решающее влияние на результат. Поэтому более ценна проверка, сделанная другими учеными.
Показательна история, случившаяся в начале XX в. с французским физиком Р. Блондло, который был убежден, что открыл новый вид лучей, названных им N-лучами. Он сам и его ассистенты видели, как изменяется интенсивность свечения экрана под действием сфокусированных линзой N-лучей, и многократно проверяли свои наблюдения. Научные журналы печатали отчеты об этих исследованиях. Посмотреть на обнаруженные эффекты, производимые этими лучами, приехал приглашенный в лабораторию Блондло американский физик Р.Вуд. Ничего не увидев, он незаметно убрал линзу, фокусирующую лучи. Блондло и его сотрудники, однако, продолжали наблюдать свечение. Стало ясно, что они заблуждались. Возможно, заблуждение Блондло было вызвано непроизвольным смешением воображаемого с действительным при чрезмерном напряжении зрения в течение многолетней работы в темноте. Ученый был настолько убежден в своей правоте, что никогда бы без стороннего взгляда не заметил кажимости своего эффекта.
Одной из самых мощных проверок на интерсубъективность является независимое открытие того же самого явления другими учеными. Такое происходит чаще, чем обычно считается. Закон сохранения энергии открывают практически независимо друг от друга Ю. Майер, Дж. Джоуль и Г. Гельмгольц. И планету Нептун обнаруживают одновременно Дж. Адамс в Англии и У. Леверрье во Франции. иманаРм Эксперименты, приведшие М. Фарадея к открытию электромагнитной индукции, были независимо от него проделаны американцем Д. Генри, который опубликовал свои результаты, совпавшие с фарадеевскими, чуть позже. Всех независимых открытий не перечислить.
Подобных примеров много и в психологии. Это хорошо подчеркивают постоянные споры о приоритете: П. Жане и З. Фрейд, И.П. Павлов и В.М. Бехтерев. Этот список легко продолжить. П.И. Зинченко обнаружил, что школьники лучше запоминают примеры, которые придумывают сами, чем те, которые им зачитывает экспериментатор. Спустя 30 лет американские исследователи выявят этот же эффект и назовут его эффектом генерации. Д.В. Ушаков и Е.А. Валуева даже написали статью о параллельных открытиях в отечественной и зарубежной психологии на примере исследований Я.А. Пономарева и А. Ребера [18].
Эмпирически установленные факты проходят проверку на интерсубъективность тогда, когда они получают признание в научном сообществе, а это достигается благодаря тому, что более или менее многочисленная часть его «вписывает» их в свои представления о реальности и в своей собственной деятельности опирается на них. Но, конечно, и интерсубъективная проверка не всегда избавляет от иллюзий. В 1949 г. римский папа Пий XII увидел на Солнце лик Богоматери. Много других католиков позднее подтвердили, что в это же самое время они тоже наблюдали божественный лик на нашем светиле. Все они могли искренне думать, что действительно видели Мадонну. Но на самом ли деле в 1949 г. на Солнце появилось изображении Девы Марии? Вряд ли многие ученые признают это за реальный факт. Но может заблуждаться и значимая часть научного сообщества. Так, достаточно большое число психологов считает, что ограниченность объема кратковременной памяти (знаменитое магическое число семь плюс или минус два) определена какими-то процессами, протекающими в мозге. Однако никто пока этого не доказал, а экспериментальные данные, скорее, такой гипотезе противоречат [3, с.84-90].
Самой сильной независимой проверкой является проверка эмпирически найденных данных логическими средствами. Такой способ, однако, уже требует более-менее развитой теории.
1. АйзенкГ., СарджентК. Объяснение необъяснимого. Тайны паранормальных явлений. М., 2002, с.8.
2. Аллахвердов В.М. Опыт теоретической психологии (в жанре научной революции). СПб., 1993
3. Аллахвердов В.М. Методологическое путешествие по океану бессознательного к танственному острову сознания. СПб., 2003
4. Бернштейн Н.А. Очерки по физиологии движений и физиологии активности. М., 1966.
5. Величковский Б.М. Когнитивная наука. Основы психологии познания. М., 2006. Т.1
6. Джеймс У. Введение в философию / Джеймс У. Введение в философию; Рассел Б. Проблемы философии. М. 2000.
7. КантИ. Трактаты и письма. М., 1980
8. Карицкий И.Н. Методологические основания определения предмета психологии: сущность психического» / Труды Ярославского методологического семинара, Т.2. Предмет психологии. Ярославль, 2004, с.137-152.
9. КемпбеллД. Модели экспериментов в социальной психологии и в прикладных исследованиях. М., 1980
10. Локк Дж. Соч. Т.2, М., 1985
11. Налимов В.В. Теория эксперимента. М., 1971
12. Новая Толковая Библия. Л., 1990, Т.1
13. Пейсахов Н.М. Саморегуляция и типологические свойства нервной системы. Казань,1974.
14. Петренко В.Ф. Конструктивистская парадигма в психологической науке. // Психологический журнал, 2002, №3, с.113-121
15. Полани М. Личностное знание. М., 1985
16. Рубинштейн С.Л. Избранные философско-психологические труды. М., 1997
17. СмитН. Современные системы психологии. СПб.- М., 2003, с.294.
18. Ушаков Д.В., Валуева Е.А. Параллельные открытия в отечественной и зарубежной психологии: пример интуиции и имплицитного научения // Образ российской психологии в регионах страны и в мире: Материалы международного Форума и Школы молодых ученых ИП РАН. – М., 2006, с. 32 - 44.
19. Фролов Б.А. Открытие и признание наскальных изображений ледниковой эпохи. // Научное открытие и его восприятие. М.,1971, с.194-235.
20. Холодная М.А. Когнитивные стили. О природе индивидуального ума. М., 2002
21. Шибутани Т. Социальная психология. М., Прогресс, 1969
22. ЯсперсК. Собр. соч. по психопатологии, Т.2, М., Академия, 1996
23. Poducka B. Understanding psychology and dimensions of adjustment. N.Y., 1980
[i] Методология и история психологии, 2007, вып. 2, с.147-162.