После моей третьей поездки в Индию я был уверен, что теперь поеду туда не скоро - разве что разверзнутся небеса и принесут мне весть от Сатья Саи. Через четыре месяца после моего возвращения домой до меня дошло известие о кончине Уолтера Коуэна - стало быть, он прожил еще полтора года после того случая, когда Сатья Саи воскресил его. Его вдова, Эльси, сообщила мне, что Сатья Саи написал ей о своем намерении приехать в Америку и что она собирается поехать в Путтапарти, чтобы устроить и подготовить его приезд. Я подумал, что Эльси целится по слишком далекой цели, потому что разговоры о приезде Саи в Америку ведутся вот уже много лет. Однако, прочитав письмо, которое Эльси получила от Саи, я решил, что на этот раз он, в самом деле, готов обсудить возможности своего приезда в нашу страну.
Когда Эльси попросила меня поехать с ней, я стал в тупик: ехать мне или не ехать, ехать или не ехать - но ничего решить не мог. Я стал просить, чтобы мне явился какой-нибудь знак. Я дошел до того, что загадывал на бурундуках, снующих по двору: "Если вот этот прыгнет в ямку - еду, если не прыгнет - не еду".
Шэрон, которая за полтора года уже свыклась с моими чудачествами, сказала, что она не будет возражать против моей четвертой поездки в Индию, только если нам обоим будет дано знамение, показывающее, что мне надо ехать. То же самое она сказала Эльси, разговаривая с ней утром по телефону. В тот же день, несколькими часами позже, я полез в подвал, чтобы прочистить сточные трубы. Когда я пошел потом принимать душ, я увидел у себя на шее пустую цепочку - материализованный Саи медальон, который я носил на ней, исчез.
У меня екнуло сердце, а ум мой стал лихорадочно доискиваться, где же это могло произойти. Странно, почему именно теперь? Я носил медальон шесть месяцев, не снимая, и ничего не случалось. Однако считать эту пропажу особым знаком было бы, что называется, притягивать за уши. Просто, пока я ползал под домом, медальон за что-то зацепился, соскочил с цепочки и теперь лежит там где-нибудь в грязи.
После душа натягиваю на себя бермудские шорты и вдруг с полнейшим изумлением замечаю, что на нитке, которой подшит низ штанины, болтается мой медальон. Колечко, которым медальон прикреплялся к цепочке, немного разошлось, медальон соскользнул с цепочки и запутался в штанине шорт. Вид медальона, невзначай запутавшегося в моих шортах, вызвал по ассоциации мысль о ловкости рук фокусника, который, как ни в чем не бывало, вынимает у себя из уха... монету.
Это сопоставление рассмешило меня. В то же время у меня появилось почти жуткое чувство уверенности, что весь этот эпизод нельзя счесть простой случайностью. Я слышал похожие рассказы о необыкновенных происшествиях с вещами, которые были получены от Сатья Саи. И, тем не менее, трудно было принять историю с медальоном за реальное указание и ответ на мой вопрос. Все же Шэрон несколько смягчилась, когда я рассказал ей о медальоне. В конечном итоге, соблазнительная мысль о возможной причастности к организации поездки Сатья Саи в Америку - сколь бы эфемерной ни представлялась эта поездка в данный момент - оказалась сильнее всех других соображений. Я знал, что меня ждет очередное разочарование; я понимал, что мою особу опять ждет серьезная разрушительная обработка. И все же решил ехать.
Мое любящее, все понимающее семейство, привыкшее уже к моим частым поездкам в Индию, проводило меня с теплотой и любовью, о какой можно только мечтать. И я снова летел в Индию, чтобы пасть к ногам Божественного Саи. Кстати - уже не знаю, было ли это случайностью - в самолете показывали фильм "Дон Кихот Ламанчский", а я дивился тому, как Дон Кихот сражается с ветряными мельницами и гоняется за своей мечтой. Что же меня ждет на этот раз? Будет ли у меня по-прежнему мучительное ощущение, что меня отделяет от Саи непреодолимое расстояние и я не в силах установить с ним личный контакт? Или же, поскольку в этот раз я еду с Эльси, мне будет дозволена та близость к нему, о которой я так страстно мечтаю?
Едва мы прибыли в Прашанти Нилайям, как стало очевидно, что в этот мой приезд мое общение с Сатья Саи будет носить другой характер. Саи был с самого начала очень внимателен к Эльси. Я знаю, что Сатья Саи питает одинаковую любовь ко всем своим почитателям - хотя иногда и кажется, что он не обращает на некоторых из них никакого внимания или даже избегает их. В отношении к Эльси, однако, эта любовь проявлялась с полной и несомненной очевидностью.
Когда мы в первый раз подошли к храму, Сатья Саи прислал Эльси в подарок, в знак приветствия, необыкновенное растение,- небольшой, размером с теннисный мяч, цветок с коротким стеблем и круглыми зелеными листиками, несколько напоминавшими лепестки лотоса, которое источало редкостный аромат, некую смесь из запахов всевозможных фруктов, цветов и духов. Этот аромат как бы задал тон всему нашему пребыванию в Прашанти Нилайям.
В тот вечер нам не удалось встретиться с Сатья Саи наедине, но уже на следующий день мы получили нашу первую аудиенцию. Около пяти часов пополудни нас и еще трех или четырех индусов провели в комнату для аудиенций. В этот раз, впервые за все время, я реально ощутил его нежную и заботливую любовь; почувствовал, что мои узы с ним крепнут, становятся глубже.
Саи ласково и любовно гладил руку Эльси. Потом повернулся ко мне и с деланной серьезностью произнес: Старость отняла у Эльси физические силы... Но дух ее,- добавил он, лучезарно улыбаясь,- сверкает, как алмаз, и тверд, как алмаз. Эльси расплылась в счастливой улыбке.
Саи также сказал, что Уолтер пребывает теперь в Его лоне; в момент смерти в Америке он был с Саи, который явился ему, чтобы дать себя лицезреть. Саи знает, что Уолтер и Эльси непрерывно повторяли его имя, и он может сказать, что Уолтер встретил смерть в блаженном спокойствии. Все, что говорил Сатья Саи, Эльси рассказывала мне перед поездкой.
Вдруг, совершенно неожиданно, Саи обернулся и привлек меня к себе. Я чуть не задохнулся от радости. Какой знак расположения! Чего бы ты хотел? - спросил Саи с невыразимой нежностью. Волнение и его присутствие отняли у меня дар речи, так что я смог лишь коротко выдохнуть: "Бога". Он понимающе улыбнулся и ласково похлопал меня по плечу. Затем он плавно покрутил рукой в воздухе и сделал мне красивое кольцо. Вот он, ответ на мои сомнения относительно этой поездки - в его присутствии мое "я" растворяется, уничтожает себя значительно быстрее.
Саи материализовал четки для одной из индийских женщин, и, конечно, вибхути. После этого Саи заметил, что он вскоре попросит нас разойтись по своим комнатам и, повернувшись ко мне, добавил: Я поговорю с тобой о поездке позже. Это замечание ошеломило меня и выбило из колеи. Неужели он, в самом деле, готов обсуждать детали своей поездки в США? Услышав последние слова Саи, Эльси и ее сестра Флой засветились радостью.
На следующий день, около восьми часов утра, мы расположились перед храмом и стали ждать. В этот день Саи принял много людей: пока мы там сидели, у него на аудиенции было двадцать с лишним человек. Напоследок он еще пригласил человек десять индусов и сделал знак, чтобы мы четверо - Эльси, Флой, Хелен Вриленд (почитательница Сатья Саи из Санта-Барбары) и я присоединились к ним. Почти целый час он говорил с индусами на телугу, без переводчика: он вел речь о Боге, о Высших духовных ценностях, о путях к обретению душевного покоя.
Слушать, как он говорит на чужом языке, было волнующим открытием и чуть ли не большей радостью, чем слушать его по-английски. Меня приковал к себе сильный поток энергии, исходивший от его тела и порождаемый его движениями. Он весь источал спокойную и светлую любовь. Его жесты, его смех, его блаженный покой ощутимо заполняли собой пространство комнаты и зажигали наши лица радостью и улыбками. Почти всех индусов он пригласил для короткой личной беседы. Одной из женщин он материализовал ларец для вибхути, а другой - две фотографии, Ширди Саи и Сатья Саи, вправленные в золоченую рамку, размером два на три дюйма.
Затем, совсем неожиданно, он пригласил меня за занавеску.
- Я знаю, что Эльси мечтает о моем приезде, и я готов,- сказал он по-английски.
- Свами имеет в виду поездку в Америку?
- Да, да,- сказал он.- Я приеду и очень скоро. Я готов.
- Когда, Свами?
- Я написал письмо со всеми инструкциями. Отвезешь его в Бангалор, Бхагавантаму. С ним вдвоем вы сможете все подготовить. Могут возникнуть небольшие затруднения с визами. Но я готов ехать сразу же после моего дня рождения (23 ноября). Ты пока не уезжай из Путтапарти, мне еще нужно с тобой поговорить. А завтра утром, на рассвете, поезжай прямо к доктору Бхагавантаму. Кроме меня, в Америку поедут Гокак, Бхагавантам и еще один человек.
Саи жестом пригласил Эльси присоединиться к нам и повторил ей все, что он сказал до того мне. Мы с Эльси пришли в полный восторг: подумать только, в самом скором времени Сатья Саи - сам, лично - принесет благую весть миллионам американцев, которые истосковались по Богу.
Ну, а затем последовал ряд событий, прекрасно иллюстрирующих, как мне кажется, тот урок, который непрестанно повторяет для нас Сатья Саи: жизнь - это грандиозный спектакль, играйте же свои роли.
Занявшись устройством поездки Сатья Саи в Америку - которая, как показало время, была весьма и весьма проблематичной,- мы оказались вовлеченными в смехотворный и изрядно гротескный спектакль.
Стараясь хранить наше предприятие в секрете, мы метались по городу под дождем, расплескивая лужи, кидались от одного нотариуса к другому, пытаясь оформить нужные бумаги; бегали по туристическим агентствам - одним словом, поистине смахивали на новоявленных донкихотов, ряженных в шутовские одежды. Все это, впрочем, не мешало нам веселиться и подтрунивать над собой и над другими. Мне с трудом удается относиться к жизни, как учит Саи, потому что я всегда был довольно-таки серьезным субъектом; но в данном комическом обрамлении эта наука не казалась столь непостижимой.
Попрощавшись с Сатья Саи, мы поехали в Бангалор, чтобы доставить письмо д-ру Бхагавантаму. Предполагалось, что он на следующий день поедет в Путтапарти и что я поеду вместе с ним. В отеле я встретился с туристическим агентом, и мы долго, во всех подробностях, обсуждали вопрос о паспортах, визах, билетах. Изрядно устав от этого разговора, я решил позвонить Шэрон и сообщить ей радостную новость. Мне так не терпелось, что я отбросил в сторону то соображение, что в Сан-Диего было в это время два часа ночи.
Связь, разумеется, была отвратительной, так что я кричал, как оглашенный, и все в отеле, конечно, слышали наш разговор. И при этом я уговаривал держать планы Сатья Саи в секрете. Шэрон, которую разбудил мой звонок с другого конца света, никак не может прорваться сквозь треск на линии и сквозь сон, чтобы, наконец, уразуметь, что же, собственно, она должна хранить в секрете. В конце концов, до нее доходит смысл моих слов, и она приходит в неистовый восторг, под стать моему, однако соглашается не рассказывать об этом ни единой душе, пока планы Сатья Саи не определятся окончательно.
На следующий день, около десяти часов, я позвонил Бхагавантаму. К моему удивлению, Бхагавантам объявил мне, что он перечитал письмо Сатья Саи и не нашел упоминания о том, что я должен вернуться с ним вместе в Путтапарти. Поэтому он полагает, что будет лучше, если он поедет один. "Ну, что же,- отвечаю я,- значит, придется мне ехать самому. Может случиться, что я там понадоблюсь".
"Прекрасно,- отозвался Бхагавантам.- Однако я не могу вам в этом помочь, потому что Саи не дает мне инструкций, чтобы я привез вас с собой".
Я был, разумеется, огорчен и обескуражен, но понимал, что Бхагавантам действует абсолютно правильно: он точно следует изложенным в письме указаниям и хочет быть уверен, что сверхрьяный приверженец Сатья Саи не станет при данных обстоятельствах досадной помехой.
Я бросился искать такси. Сразу же было решено, что Эльси тоже едет со мной. Несмотря на поспешность сборов, мы не упустили возможности пошутить по поводу комической ситуации, в которой мы оказались: мы бравая кавалерия, которая мчится во весь опор, чтобы перехватить Бхагавантама на перевале и тем спасти свои позиции. Эльси была полна боевой решимости. Она действовала, словно фельдмаршал, отдающий приказ перейти в наступление по всему фронту. Казалось, окрестные холмы уже оглашаются фанфарами, возвещающими нашу первую победу - спешный отъезд в Путтапарти.
Поездка была приятной, и Эльси смогла немного поспать на заднем сиденье. Когда мы подъезжали к Путтапарти, пошел мелкий дождь, и на небе появилась радуга. В воздухе разлилась свежесть и прозрачность, которая обычно сопровождает такие вот дожди. Тряское такси въехало на пустынную территорию ашрама - дождь разогнал всех людей под навесы. Как обыкновенно, мы расположились перед храмом. Эльси послала Саи короткую записку: "Саи, мне немедленно нужно тебя видеть. С любовью. Рани ".
Я подходил к храму, к тому месту, где обычно сидят мужчины, когда из здания вышел Бхагавантам. Он еще не видел Саи, так что ему тоже придется подождать. Я просидел часа полтора с закрытыми глазами, чувствуя внутреннее горение и приподнятость в связи с той ролью, которая в эти дни выпала мне на долю. Вдруг до меня донесся очень сладкий запах - наподобие аромата, исходящего от того растения, которое в день нашего приезда Сатья Саи подарил Эльси. Я тут же открыл глаза, и увидел, что из храма выходит Саи и направляется к людям, сидящим снаружи. Одновременность этих двух событий - сладкий запах в ту самую секунду, когда из храма вышел Сатья Саи,- довели мою приподнятость до экстаза. Возникло ощущение, что затылок у меня совершенно невесом и голова словно бы парит в воздухе.
Божественный Саи величаво ходил вдоль рядов собравшихся здесь людей. С одними он разговаривал, другим раздавал вибхути. Некоторых он пригласил на аудиенцию и вместе с ними снова вошел в здание храма.
Прошло полчаса, вошла и вышла еще одна группа людей, а после этого Саи просил позвать Бхагавантама, Эльси и меня, и сам вскоре к нам присоединился. Сначала Саи обращался только к Бхагавантаму на телугу, и Бхагавантам нам переводил. Оказалось, что Саи хотел бы поехать в Америку сейчас, но Бхагавантам первого ноября уезжает в Гану, где он читает лекции. Без Бхагавантама ехать в Америку нельзя, потому что он должен переводить. Стало быть, поездка Саи откладывается.
Весело и почти капризно, словно разыгрывая какую-то роль, Саи говорит: "Я тут ни при чем. Я готов ехать. Всему виной Бхагавантам." Во мне что-то надломилось. В секунду разлетелись все мои радужные мечты о поездке вместе с Саи по всему свету. В одну секунду разлетелись моя слава, незаменимость и радость от этой поездки, которые было нарисовал мне мой обезьяний ум.
"Теперь поезжайте домой. Между первым и шестым ноября, когда Благавантам вернется из Ганы, он сообщит вам, как обстоят дела с поездкой. А пока что держите все это в секрете",- так напутствовал нас Саи. Он также сказал, что он пробудет в Америке семь или восемь дней. Он едет ради того, чтобы выполнить обещание, данное Коуэнам: и остановится он у Эльси, потому что хочет принести ей радость и счастье. В Индию он вернется к своему дню рождения, когда в ашраме проводятся грандиозные празднования и приезжает много народу.
Затем Эльси обсуждала с Сатья Саи некоторые деловые вопросы. В частности, обсуждался вопрос о ее праве выпускать новые издания книг Сатья Саи в Соединенных Штатах. Выписывать книги из Индии трудно, говорила она. Если эти книги будут издаваться в Соединенных Штатах, то американцы смогут лучше познакомиться с учением Сатья Саи. Саи дал Эльси разрешение издавать его книги, ибо он заинтересован в их более широком распространении в Соединенных Штатах; однако он просит обсудить все детали этого вопроса с председателем Комитета Саи по образованию. Саи спросил о письмах его американских поклонников, и Эльси пообещала привезти их в следующий раз. На этом аудиенция закончилась, и мы решили в тот же вечер уехать в Бангалор.
Я чувствовал себя совершенно опустошенным и разбитым. Мой обезьяний ум вновь сорвался с узды и зажал меня в тиски иллюзий и надежд. Несмотря на игру моих эмоций, каким-то высшим чувством я понимал, что все складывается именно так, как должно быть, и к лучшему - если смотреть на вещи в более широком плане. Однако сознание этой данности и готовность принять ее не спасали - я не мог противостоять негативным эмоциям, они захлестывали меня.
Обратный путь в Бангалор был утомительным, даже мучительным и долгим. Горький осадок на сердце не давал мне заснуть. Я утешался лишь тем, что, как я знаю по опыту, через несколько дней сердечная рана заживет, и я снова обрету равновесие. Я было задремал, но меня разбудила появившаяся вдруг передо мной отчетливая фигура Сатья Саи. Я снова впадал в дремоту, снова - еще отчетливее - видел Саи и снова просыпался; так что под конец я перестал различать сон и явь. В этом странном состоянии оцепенения я мог без помех разглядывать его лучезарный облик, и это смягчило мою боль.
Суббота прошла спокойно. В воскресенье к Эльси приходил д-р Сандер Рао, специалист по глазам. Мы были приятно удивлены, узнав, что д-р Рао поклоняется Саи и что его связывают с Саи очень тесные узы. Д-р Рао является председателем Центральной комиссии города Бангалора, которая направляет и организует деятельность приверженцев Саи в этом городе. После того, как д-р Рао осмотрел Эльси, он рассказал нам, как организовано в Индии движение приверженцев и последователей Сатья Саи. Во многих городах существуют Центральные комиссии, состоящие обыкновенно из двадцати пяти человек. Заседания комиссии проводятся один раз в месяц - поочередно в различных районах города и в близлежащих окрестностях. В Бангалоре около двадцати местных организаций, приданных Центральной комиссии, которые ответственны за проведение еженедельных собраний для пения баджанов. Эти местные организация, кроме того, ответственны за проведение воспитательных мероприятий для детей в возрасте от четырех до десяти и от десяти до четырнадцати лет, а также за организацию групп, состоящих из подростков старше четырнадцати лет и из молодых людей, назначение которых - оказывать помощь всем нуждающимся. Члены этих групп, к примеру, занимаются с отстающими учениками, ухаживают за больными и т.п.
Регулярно, один раз в неделю, проводятся собрания для пения баджанов. Баджаны поют в течение полутора часов. За этим следует медитация. Еще один раз в неделю проводятся занятия учебных групп, длящиеся один час. На этих занятиях читают отрывки из различных религиозных книг и из книг Сатья Саи.
Помимо этого раз в неделю, в половине пятого утра, верующие сходятся для Нагар-Санкиртана - ритуального шествия с распеванием баджанов. Наконец, еще один раз в неделю кто-нибудь из матерей собирает группу из десяти-пятнадцати детей и читает им религиозные притчи и легенды, знакомит их с учением Сатья Саи. Читают всякие религиозные книги - при условии, что они имеют определенную нравственную и духовную ценность.
Один раз в три или четыре месяца съезжаются представители Центральных комиссий всего штата с целью обменяться новой информацией и согласовать план действий. Такая же система существует в других провинциях Индии. Обыкновенно один раз в год представители провинций собираются на Всеиндийской конференции.
После ухода д-ра Рао Эльси позвонил из Бомбея д-р Ратан Лал, возглавляющий назначенную Саи комиссию по образованию. В этом разговоре были обсуждены все подробности, касающиеся издания книг Сатья Саи в Соединенных Штатах. Теперь в Америке уже издано немалое число книг о Сатья Саи, биографические материалы, а также работы и выступления самого Сатья Саи.
На следующий день, рано утром, мне позвонила Эльси. "Сегодня, с самого утра, я все время чувствую присутствие Уолтера, - сказала она взволнованно.- Ко мне приходили Уолтер и Саи. Я не сплю с шести утра и полна энергии".
По настоянию Эльси мы рано позавтракали и уже в половине десятого вновь отбыли в Путтапарти. Это была наша третья поездка за последние восемь дней. Шофер, очень внимательный молодой человек по имени Лингапоу, сказал, что он еще никогда не ездил в Путтапарти так часто. Раньше приходилось ездить раз в месяц, а то и в полгода. Но теперь чуть не каждый день,- удивлялся он.
Сначала нас было трое - Эльси, ее сестра и я,-но потом к нам присоединилась представительница туристического агентства, которая помогала нам устраивать поездку Сатья Саи в Америку. Теперь она решила поехать в Путтапарти, чтобы иметь возможность лицезреть Сатья Саи. Мы ненадолго остановились, чтобы купить Сатья Саи сладко-ароматных цветов. Накануне прошел сильный дождь, и нам пришлось объезжать размытые участки дорог. Оттого наш путь в Путтапарти был кружным и долгим. Всю дорогу мы молчали, чтобы не выдать миссис Свами (так звали нашу туристическую даму) планов Сатья Саи.
Мы приехали в ашрам около полудня, поели и немного отдохнули. Несмотря на дождь, жара в Путтапарти давила, точно лишнее одеяло, накинутое на больного, чтобы он пропотел. Эльси попросила меня написать записку Саи, и я написал ее карандашом для бровей на обрывке бумаги, который она мне дала: "Свами, мне нужно многое с тобой обсудить. С любовью. Рани (комната А-7)". После этого мы устроились перед храмом и стали ждать.
Саи появился без четверти четыре, гораздо раньше обычного. Едва он успел обойти ряды сидевших людей (там были две или три тысячи человек) и направился к храму, как хлынул проливной дождь. Он показал рукой, что люди могут укрыться под навесом перед храмом. Люди ринулись к храму. В суматохе кто-то толкнул Эльси и сбил ее с ног. "Я боялась, что в этой толчее меня затопчут,- рассказывала она потом.- Тут я глянула вверх и увидела маленькую смуглую руку. Около меня стоял Саи, улыбчивый, умиротворенный, заботливый. Он помог мне, довел до навеса. Я была так потрясена этой его помощью и поддержкой".
В тот день вечером вместе с нами на аудиенции оказалась женщина лет пятидесяти. Она говорила по-английски и, судя по виду, приехала откуда-то с Ближнего Востока. Женщина была в совершенном отчаянии. Она сказала Саи, что у нее двое детей и она умоляет его позаботиться о них. Она чувствует себя нелюбимой, одинокой и несчастной и беспокоится за детей, потому что она страдает тяжелой болезнью. "Я знаю, я знаю,- сочувственно говорил Саи.- Чувство одиночества не редкость, обычное дело в нашем мире. Надо быть сильной."
Он говорил о том, что надо развивать в себе сильный характер, настойчивость и веру в Бога. "Эмоции приходят и уходят. Страдание - это промежуток между двумя удовольствиями. Удовольствие - это промежуток между двумя страданиями. И то, и другое преходяще, переменчиво: наступает и отступает, как волны в океане; налетает и отлетает, как дуновение ветра. Не следует обращать на них слишком много внимания. Помните, ваша сущность неизменна, бесконечна, бессмертна."
- Все говорят "я хочу покоя",- продолжал он.- Покой, это как письмо, вложенное в конверт: "я" - лицевая сторона конверта, "хочу" - его оборотная сторона, а "покой" - содержание письма в конверте. Выбрось конверт, выбрось "я" и "хочу", и содержимое драгоценного письма в твоих руках.
Саи повторял известные мысли, но они приобретали в этом контексте новое звучание и более глубокое значение. Он говорил, сопровождая свою речь широкими, от сердца идущими жестами и непрестанно излучая на нас, обволакивая нас своим блаженным, почти потусторонне-беспамятным покоем.
- Почти все пути к Богу - говорил он,- это окольные пути, как, например, повторение имени Бога, медитация, баджаны. Есть только один прямой путь - Любовь. Начинай свой день любовью, заполняй свой день любовью, заканчивай свой день любовью. Вот истинный и самый короткий путь к Богу.
Сказав это, Саи сделал жест рукой, предназначавшийся женщине, которая жаловалась на страдания, а также и всем нам, и как бы приглашавший нас уже сейчас почувствовать себя на небесах и воспарить.
- Но, Свами,- отвечала женщина,- я больна, я страдаю.
Саи кивнул и сказал мягко и с нежностью: "Я знаю, левый бок, боли в животе, там где железы."
Она удивилась: Да, Свами, железы. И сильные боли в животе.
- Я знаю, я знаю,- повторял он успокоительно. - Ночью нет сна и разные тревоги. В теле твоем полный беспорядок. Иногда ты мочишься кровью.
- Все так, Свами, все так.- Голос женщины стал мягче, ее успокаивало соприкосновение с бесспорно всевидящим и вездесущим Сатья Саи.
- О, да. Эти глаза, как рентгеновские лучи,- улыбался Сатья Саи. И он продолжал описывать, в медицинских терминах, специфические симптомы ее болезни, а она утвердительно кивала головой и все умоляла Саи помочь ей и спрашивала с тревогой, может ли она вылечиться. Конечно, все будет в порядке,- отвечал он с особым выражением. - Не заботься о теле. Тело, как мыльный пузырь, лопнул и нет. Ты - это "Я", Абсолют, не закованный навечно в рамки тела, ты бессмертна. И с тобой все будет в порядке.
- Свами, а как же мои дети и мое здоровье? - настаивала она. Саи материализовал для нее вибхути и сказал, чтобы она принимала его перед сном с небольшим количеством воды три или четыре дня подряд. Она начнет лучше спать, бок будет меньше болеть, и она снова будет здорова.
Саи задали вопрос относительно женщины, которая хотела остаться в ашраме, но администратор, ведающий дормиториями, распорядился, чтобы она освободила комнату. Саи воспользовался этим случаем и заметил, что люди должны подчиняться правилам, и высказал неодобрение по поводу разнузданного и беспорядочного стиля жизни хиппи.
- Сюда приезжает много молодых людей,- говорил Саи.- Они приезжают в одиночестве, а потом вдруг заявляют: "Это моя спутница, я женат на ней".
- Это очень скверно,- продолжал Саи. - Так нельзя себя вести ни здесь, ни за стенами ашрама. Характер, сильный характер - вот что важно. Удовольствия без добропорядочности, чистоты - это скверно. Долг, исполняемый без любви,- это достойно сожаления. Долг, исполняемый с любовью,- вот это похвально. Любовь, проявляемая по долгу,- это и есть Божественное. Любовь...любовь...любовь... - повторял Сатья Саи с лучезарной улыбкой и словно бы пропечатывая свои слова где-то в глубине наших сердец.
Во время этой аудиенции Сатья Саи впервые представился мне как, прежде всего, воплощение чистой любви взамен того мощного владыки и управителя мира, каким я его видел, по преимуществу, прежде. Теперь я ясно видел, что он движим во всех своих действиях любовью к своим почитателям и приверженцам.
Могут предположить, что цель поездки Сатья Саи в Америку - пробудить духовные силы на Западе или облегчить страдания американцев, изнемогающих от хаотического беспорядка в политике, экономике и в общественной жизни; или, быть может, обезвредить пороховой погреб на Ближнем Востоке; или, наконец, что эта поездка является звеном какого-то грандиозного предприятия. Но спросите об этом Сатья Саи. Он нежно улыбнется и скажет только: Я это делаю для Эльси и Уолтера и чтобы принести людям счастье.
Несколько недель тому назад Саи принял участие в конференции, на которой присутствовало около двухсот тысяч человек. К нему постоянно приезжают люди со всего света. А он собирается совершить такое далекое путешествие ради того только, чтобы принести любовь одному из своих почитателей; и чтобы таким образом продемонстрировать свое желание и полную готовность услужить любому из своих приверженцев.
Саи снова сделал для нас вибхути. Лицо, весь облик Хелен Врилэнд выражало ее переполненность любовью к нему. "Свами, ты дал мне все!" - воскликнула она. А потом, после некоторого колебания, она спросила Саи, позволит ли он ей коснуться лицом его ног. Он согласился и встал. Хелен опустилась на колени и прижалась к его ступням. В ее лице зажглось лучистое свечение, а глаза замутились слезами любви. Она лежала так с минуту, закрыв глаза, окунувшись в Вечный покой, который принесло ей соприкосновение с Божественным. Саи стоял неподвижно, улыбаясь, понимая искренность ее чувств и с радостью даруя ей эту милость в ответ на ее от сердца идущую просьбу.
Эльси отдала Сатья Саи письма от его американских почитателей и показала ему увеличенные фигурки Христа на кресте, которые он материализовал для д-ра Хислопа. Перейдя на деловой тон, Эльси спросила Саи, может ли она продавать эти фотографии и какая должна быть цена. Он улыбнулся. Нет, нет, меня не интересуют деньги, не говори со мной о деньгах. Выполняй свой долг - вот дело для тебя. Деньги приходят и уходят. Моральные качества приходят и ведут нас к совершенству.
Эти сентенции опять же приобретают особый смысл, когда слышишь их от самого Саи. Совершенно очевидно, что он на самом деле не интересуется деньгами и не хочет о них говорить; что деньги порождают коллизии и конфликты, а Саи решительно намерен оставаться в стороне от них. В то же время он понимает и не отрицает роль денег в жизни своих последователей.
- Сегодня мы с Уолтером навестили тебя.
- Да, да, в шесть часов. Я была так счастлива!
- Нет, без пяти минут шесть,- поправил он, ласково ей улыбаясь.
Он снова выглядел так, словно покинул свое тело и парит где-то в мировом пространстве. Когда чувствуешь Саи в своем сердце, это и есть самосознание,- сказал он. И потом, повернувшись к остальным, добавил: У Эльси чистое сердце. Свами счастлив, когда сердце его поклонника исполнено одной лишь любви и преданности Богу.
Любовь, которую Эльси питает к Саи,- это, определенно, основной стимул ее жизни. Эта слабая старая женщина, полуслепая, едва передвигающая ноги, рвется к Саи всем сердцем, тянется к нему - невзирая на физические недуги - всей силой своей любви и преданности. За все время путешествия она ни разу не заговорила о своих болезнях, ни разу не пожаловалась на неудобства. Напротив, она еще нас поддерживала, побуждая открывать для себя Бога и положить на это все силы; побуждая также честно выполнять свои земные дела и обязанности.
Свами помог ей встать и отвел в сторону для личной беседы. Он спросил ее, чего она хочет. Я слышал, как она ответила, что ее переполняет чувство любви к нему. Я постарался больше не слушать, чтобы не нарушать личного характера их беседы. Я вспоминаю, что еще до того, как встретил Саи, один мой друг говорил мне: "Саи наполняет чашу твоего сердца до краев, так что ты уже не в силах вбирать в себя, а он все еще одаряет тебя, одаряет..."
Больная женщина, которая в начале аудиенции была в таком отчаянии, встала, чтобы поблагодарить Саи. Он нежно ей улыбнулся и стал крутить своей волшебной, все добывающей рукой. И тут же в его руке появилось замечательное кольцо. Вот, поистине, завершающий мазок мастера. Женщина залилась слезами: "Спасибо, спасибо", и в полуобмороке повалилась к ногам Саи. Этот переход от смертельного страха в начале аудиенции к неудержимому порыву любви и преданности был столь разителен, что мое сердце переполнилось радостью - ее и моей собственной,- и мне стоило немалого труда сдержать готовые политься слезы.
Как много в этом мире любви! Никогда раньше я не ощущал этого так глубоко, как в этот раз. Сатья Саи в один миг показал мне и открыл то, чего не открыли годы занятия психиатрией. Он показал мне, как разгорается наша любовь к Богу. Эта глубокая любовь рождается из нашей тоски по Богу, из нашего - порой мучительного - пути к познанию Божества.
Начинай день любовью,
Наполняй день любовью,
Кончай день любовью,
Вот истинный путь к Богу.
Саи принялся раздавать пакетики вибхути, которые лежали в корзинке. Остановившись перед Эльси, он стал кидать ей пакетики в сумку, пригоршню за пригоршней, пока сумка не заполнилась доверху. Эльси молча следила за ним, онемев от удовольствия. А ты приезжай снова послезавтра, с д-ром Бхагавантамом,- сказал мне Саи, похлопав по плечу.- Тогда все и обсудим. А сейчас поезжай с Эльси в Бангалор.
Мы попрощались с Сатья Саи, упаковали вещи и отбыли, как говорится в сказках и кинофильмах, навстречу заходящему солнцу. Закат был великолепен. Солнце заходило за массивные, высоко плывущие облака, расцвеченные пурпуром и серебром.
Через открытое окно такси подул прохладный, освежающий ветерок. Оба мы, Эльси и я, ушли в собственные мысли и воспоминания о последних днях, проведенных подле Саи. Вдоль дороги тянулся строй сучковатых деревьев. За окном, в темнеющих полях, которые успокоительно проплывали перед нашими глазами, резвились обезьяны, бродили собаки, коровы и овцы. Вечерняя Индия смотрелась как яркий и, вместе с тем, утонченно-изысканный коллаж из множества красок, текстур, звуков, каких-то тайн... Я погрузился в размышление о таинстве любви.
Любовь... Какой она бывает прекрасной и многообразно-выразительной в своих проявлениях! Сколько таится в ней силы, которая изменяет нашу жизнь, наполняет ее смыслом, служит путеводной звездой и фундаментом для нашего роста, для расширения сознания, для самоосознания. Мне довелось увидеть, так сказать, в действии ту сердечную привязанность, которая соединяет Сатья Саи и Эльси, и это зрелище представилось мне невыразимо трогательным и полным глубокого смысла.
Я наблюдал как бы со стороны мое собственное отношение к Сатья Саи, и эти наблюдения оказались для меня неоценимым опытом проникновения в природу нашей рефлексии и эмоций. Несмотря на все взлеты и воспарения, которыми я был обязан Сатья Саи, моя вера была настолько неосновательной, что ее могло поколебать даже самое незначительное обстоятельство. Я заметил, что то же самое происходило и с другими людьми, которых я мог наблюдать в ашраме. Это видимо, связано с тем, что Сатья Саи воплощение Шивы, Бога-Разрушителя. Познание Сатья Саи - это, прежде всего, извлечение наружу и опаление в его пламени всех скопившихся в нас нечистот, таких, как отсутствие веры, сомнения, метание из стороны в сторону. Этот процесс очищения является, по всей видимости, неизбежным этапом на пути к полной растворенности в Боге.
"Ваши дома, деревни и города, провинции и государства должны стать приютом Вечного, неизъяснимо-блаженного покоя (Прашанти Нилайям); но вместо этого человек превратил их в арену диких страстей, алчности, ненависти и насилия. Ваши чувства должны подчиняться вашей воле, ибо они, в лучшем случае, сомнительный источник информации и ненадежное руководство к действию. Но вместо этого человек подпадает под их власть. Человек становится рабом эфемерной красоты, мимолетной нежности, преходящих вкусовых ощущений, испаряющихся запахов, мелодий-однодневок. Он расходует всю свою энергию и все плоды своего труда на удовлетворение пошлых и разлагающих устремлений, порождаемых этими неугомонными подстрекателями ко всему низменному. Горе тебе, о человек!"
Вставшее солнце поднималось над храмом Прашанти Нилайям. Я только что вернулся после утреннего лицезрения Сатья Саи (даршан) и сидел у входа в дормиторий, пытаясь собраться с мыслями и понять, что мне готовит этот день.
Саи сказал, чтобы я вернулся в ашрам в четверг вместе с Бхагавантамом. Однако, когда я позвонил Бхагавантаму, он сообщил мне, что не собирается быть в Путтапарти до субботы, так что он, во всяком случае, в четверг туда не поедет. Было очень похоже, что Саи в очередной раз разыграл меня. Как бы там ни было, в четверг я поеду, хотя это означает, что мне придется отложить мой отъезд домой. Предполагалось, что я вылечу в пятницу, но теперь придется обменять билет и ждать, что будет.
На следующий день в половине пятого я был уже на ногах, а в пять отправился в путь. Поездка прошла не без приключений: сначала села шина; потом, за тридцать миль до Путтапарти, отказал мотор, так что пришлось пересесть в другое такси. Но в остальном путешествие было приятным. Часам к десяти я добрался до ашрама. Только там я узнал, что день этот был особенный - Праздник Огня. По этому поводу устраиваются празднования, и Сатья Саи выступит с речью. Переводить должен был Бхагавантам, и его ждали с минуты на минуту. Настроение мое поднялось - не исключено, что мы все встретимся еще сегодня, и тогда я поспею на мой самолет в