На следующее утро после аудиенции у Сатья Саи мы проснулись рано и совершенно разбитыми, потому что лопнули наши дешевые надувные матрасы и нам пришлось спать прямо на цементном полу. Брат приподнялся на локтях, повернулся лицом ко мне и хлопнул меня по плечу. Я открыл один глаз и увидел, что он старательно тянет ко мне голову. Несколько секунд он не произносил ни звука. Потом я услышал тихий и хриплый спросонья голос: "Пощады!"
"В чем дело, Дональд?" - спросил я.
"Ты слышал, я сказал: "Пощады!" Снова наступило молчание. Потом он продолжал: "Ты знаешь, я не могу этого уразуметь. Возьми Пола. Целую неделю валяется под москитной сеткой, потеет, мучается какой-то странной дизентерией, но стоит на своем. Как они это могут?" Дональд снова приподнялся на локте. "Эй, Пол!" В другом конце комнаты послышалось шевеление. "Я не могу понять, почему ты еще не запросил пощады?" Пол снова шевельнулся. "Как бы поскорее найти машину и убраться отсюда".
Мы торопливо приготовились к предстоящей аудиенции и после завтрака расположились у храма. Вскоре нас провели в небольшую заднюю комнату и снова посадили полукругом перед креслом Сатья Саи. Я оказался у самого кресла справа, а Шэрон села рядом со мной. Саи вошел, светясь улыбкой, и окутал нас, как обыкновенно, волной любви и доброты.
Сначала он немного поговорил с нами, а потом резко покрутил рукой в воздухе, и на ладони у него оказалась целая гора конфет. Саи стал щедро раздавать конфеты, и я почувствовал себя мальчиком из волшебной сказки, сидящим у ног Санта-Клауса. Хочу заметить (я сам это наблюдал), что даже самые суровые, самые черствые люди превращались у ног Сатья Саи в маленьких детей.
Он подозвал к себе моего брата и попросил его сесть справа от него, передо мной. Потом он сделал жест рукой и материализовал красивое кольцо из тяжелого металла. Кольцо было украшено в центре золотой фигуркой Сатья Саи, а по бокам - тоже золотыми фигурками его любимицы слонихи Саи-Гиты. Саи надел кольцо Дональду на палец, и оно пришлось впору. Дональд сиял. Я почувствовал спазмы в горле, а у Шэрон потекли слезы.
Я был так невыразимо счастлив оттого, что Саи сделал моему брату этот замечательный подарок и оттого, что он выказал ему столько любви и показал нам силу своего безграничного могущества, что я едва мог сдерживать слезы. Сатья Саи сказал Дональду, что он будет здоровым человеком и проживет долгую счастливую жизнь и что он будет хорошим врачом.
Потом все стали задавать Саи вопросы. Как мы можем знать, когда Саи с нами, если он так далеко от нас? Саи повернулся к одной женщине из нашей группы, к которой он еще ни разу не обращался: Она знает, когда Саи с ней. Женщина вспыхнула и расплакалась.
Позже она рассказывала, как она впервые ощутила присутствие Саи. Это было в Соединенных Штатах. Несмотря на протесты своей семьи, она забрала мать из больницы и стала за ней ухаживать. Это было утомительно и трудно, но она действовала из чистой любви. Мать ее страдала недержанием и нуждалась в постоянном уходе, и дочь ходила за ней с великой преданностью.
Через некоторое время она стала замечать, что стоит ей войти в комнату матери, как ее немедленно захлестывает, пронизывает волна необъяснимого волнения. Она не имела ни малейшего представления о том, как это получается, но она чувствовала присутствие кого-то, не известного и тем не менее близкого ей. Позднее она услышала, что у Эльси Коуэн собираются приверженцы Сатья Саи, и решила пойти туда.
Когда она пришла первый раз, случилось так, что Эльси дала ей кусок ткани одного из одеяний Сатья Саи. Женщина прикоснулась к ткани, и ее точно ударило током - она испытала почти что конвульсивный приступ экстатического восторга. Теперь, после аудиенции у Саи, она была совершенно уверена, что он знал о случае с тканью и имел в виду именно это ее переживание. Он материализовал другие предметы; беседовал с людьми о их жизни, выказывая при этом удивительную осведомленность; давал советы, утешал. Одна женщина пожаловалась, что у нее болят глаза. Саи материализовал для нее медальон и сказал, чтобы она держала его в воде и ежедневно закапывала в глаза по несколько капель этой воды.
После этого Саи беседовал с каждым в отдельности. У Лайлы было одно желание, и она долгие месяцы молилась, чтобы оно сбылось. Услышав ее просьбу, Саи живо отступил на несколько шагов, сверкнул глазами, расплылся в широкой, полной любви улыбке и повторил точь-в-точь слова ее молитвы, обращенные к нему. Он решительно никак не мог подслушать эту молитву. Лайла была вне себя от изумления и восторга.
У моей жены были тревоги и просьбы, связанные с нашими детьми. Саи принялся обсуждать с ней эту тему, выказывая знание их индивидуальных черт и характеров. Мне он сказал, чтобы я не беспокоился насчет денег и дал советы относительно моего духовного развития. Было очевидно, что Саи знал о самых глубинных моих порывах и устремлениях. Я был на верху блаженства. Я спросил, могу ли я жить около него. Сначала надо выполнить все обязательства у себя дома, был его ответ. Когда дети вырастут, ты будешь свободен в выборе.
Когда мы снова расселись в комнате для аудиенций, Саи сделал свой обычный жест рукой и вдруг ниоткуда появились восемь маленьких визитных карточек с его фотографией и адресом. Он сказал, что он всегда будет с нами, и каждого подбодрил, каждому выказал свою любовь. Напоследок он раздал нам пакетики с вибхути - священным пеплом.
Его материализации во время аудиенции производили сильное впечатление. Однако, как всегда, главное, что потрясло меня,- это его сверхъестественное знание всего о каждом из нас. У меня лично не осталось ни малейшего сомнения, что он с нами всегда - даже когда физически он находится далеко от нас. Достоверное знание о том, что твое Божество вездесуще - знание, которое будет с тобой до конца твоих дней, давая тебе ощущение безопасности и защищенности - это ли не великое благословение!
Эта поездка дала ответ на ряд больных вопросов. Один из них: почему Сатья Саи - если он так велик и могуществен, как говорят,- допускает, чтобы в ашраме было столько бытовых неудобств. Сначала это противоречие ставило меня в тупик. Но потом я подумал, что едва ли справедливо судить об условиях жизни в ашраме сейчас, когда там идет строительство. В такой ситуации неудивительны разного рода неудобства и отсутствие комфорта. И несмотря на это, никому не было отказано в приюте и жили мы все в ашраме бесплатно.
И еще один вопрос: почему повсюду в мире так много страдания? Является ли это аргументом против существования Бога? В моем представлении, это отнюдь не довод. Мне теперь представляется очевидным, что мы сами ответственны за выбор праведного или неправедного пути, за выбор между добром и злом; и что ситуации, в которых мы оказываемся, порождены нашими действиями в этой или, быть может, прошлых жизнях. Наша цель - выбрать праведный путь и тем исцелить себя от старых ран.
Я начинаю проникать в смысл закона кармы. Мы пожинаем то, что сеем. Нам воздается в равной мере за добро и за зло, которое мы творим. Никто, кроме нас, не может расчистить те авгиевы конюшни, которые мы сами забили нечистотами. Было бы глупо и бессмысленно рассчитывать, что это станет за нас делать кто-нибудь другой.
Встреча с Сатья Саи таит в себе одну опасность. Все ваше существо захлестывает восторг, у вас меняются все представления о действительности, рушится ваша годами выношенная система ценностей. В эту пору может легко сложиться впечатление, что теперь Сатья Саи все устроит для вас именно так, как вы того пожелаете - и не только в духовном плане, но также и в повседневной жизни. Ваши былые представления зачеркнуты, старый мир разрушен, земля уходит у вас из-под ног, и тогда вы в страхе и растерянности кидаетесь к Богу за помощью. На этом этапе легко утратить представление о соотношении вещей и о собственной ответственности. То же самое происходит, когда мы ждем, что Саи возьмет на себя заботу о чистоте ашрама - взмах волшебной палочки, и все вдруг становится прибранным и красивым.
Теперь мне представляется совершенно несомненным, что Сатья Саи затем явился на землю, чтобы принести людям веру в существование реальности более высокого порядка и сообщить им правду о духовных законах; чтобы дать им силы, дабы обратиться к праведности и проявлять стойкость на путях самоусовершенствования. Если бы некая великая сила избавила нас от болезней и нищеты, но оставила бы нас на том же уровне сознания, то в скором времени мы бы снова вцепились друг другу в глотку и на земле вновь воцарился бы хаос.
Я с каждым днем все больше узнаю о силе и возможностях йогов. Многие йоги - и сам Саи - говорят, что эти умения часто уводят в сторону от духовного пути. Мне довелось встречать людей, которые так увлеклись своими достижениями в йоге, что упустили из виду ту главную цель, которая должна завершать все их усилия - приобщение к Богу. Саи просит не забывать, что всякий - и духовный поводырь, и искатель истины - может в равной степени оказаться жертвой этого соблазнительного самолюбования. Одновременно Саи подчеркивает, что его не следует принимать за обыкновенного подвижника или искателя истины, который все еще подвержен такого рода низменным устремлениям. Его деяния и делания суть неотъемлемая часть его природы, ибо он Аватар и, как таковой, стоит вне кармы и зла, вне времени и пространства, вне шаблонов и мерок, вне дуализма. Его могущество - это лишнее подтверждение реальности того факта, что Он един со всем сущим, что Он повсюду и везде, и во все времена.
А вот что Сатья Саи говорит о своих сверхъестественных деяниях, которые миллионы людей именуют чудесами. Творение этих чудес сопряжено с заложенным в самой природе вещей безграничным могуществом Бога. Это отнюдь не приобретенное умение (как у йогов) или акт колдовства (как у магов). Способность творить невозможно ни приобрести, ни развить. Эта способность дается только от природы. Свами создает предметы точно так же, как он сотворил Вселенную. Свами может также перемещать предметы из одного места в другое. Ему не нужна для этого помощь каких-либо невидимых существ. Его Божественная воля в один миг доставляет эти предметы в требуемое место. Он повсюду, он вездесущ.
Большинство людей, обладающих паранормальными способностями, знают, что их возможности ограничены. Обыкновенно можно определить те пределы, в которых действуют способности людей. Они сами, как правило, ощущают себя проводниками Высшей воли или посредниками между Нею и людьми и осознают свою малость перед Нею. Умения и способности Сатья Саи, напротив, безграничны. Он не только заявляет о существовании реальности более высокого порядка и более высоких уровней сознания, которые открывают нам Высшую реальность, но утверждает, что он и есть эта Высшая реальность и путь к ее откровению. Он неотделим от реальности любого порядка, как неотделим он от вас или от меня.
Невзирая на безграничное могущество, Саи не выказывал и тени помпезности или желания возвести собственную персону в культ. Его миссия заключается лишь в том, чтобы давать, учить, любить. У меня есть личный и профессиональный опыт общения с людьми и некоторые знания о мотивах тех или иных поступков. Я никогда не встречал человека, который вел бы себя, как Сатья Саи. Это самое волнующее чудо, какое я когда-либо наблюдал.
Я также начинаю в большей степени осознавать природу того, что на санскрите называется майя - иллюзорность мира, который мы считаем реальным, - и того, как действуют наши органы чувств, мысли и эмоции, представляющие нам мир в искаженном, иллюзорном плане. Органы чувств и эмоции затуманивают и искажают наше видение мира, отвлекают нас от духовного пути - в чем я смог воочию убедиться в Путтапарти, когда мои ощущения и реакции на примитивный быт и неудобства, болезни, нищету едва не сыграли со мной злую шутку, затмив передо мной величие Сатья Саи.
Саи специально подвергает многих из тех, кто приезжает к нему, тяжким испытаниям, чтобы таким образом продемонстрировать им всю тщетность и пустоту наших желаний. Иные воспринимают это столь непримиримо и болезненно, что отворачиваются от Саи, затаив на него обиду. Однако большинство, оказавшись перед этим выбором - либо отвернуться от Саи, либо отказаться от желаний, - выбирают последнее.
Я понял, что мне не следует жить в Прашанти Нилайям. Я должен, живя и работая в Америке, не утратить связи с Саи. Я не раз слышал, как Саи говорил по этому поводу, что нам не следует рвать старые связи и уединяться в лесах или горных пещерах; нам следует выполнять свой долг - каков бы он ни был, - служить людям и стремиться жить повседневно в соответствии с учением Сатья Саи, чем и установится наша неразрывная связь с ним.
Я приходил к выводу, что величие Саи не заключено в его телесном облике. Его величие представлено в его учении, его любви, его заботе, его правде. Я начинал лучше осознавать всю бесплодность нашего стремления быть всегда, так сказать, в пространственной близости к нему. Я мало-помалу приходил к осознанию того, что я могу достичь подлинной близости с Саи, лишь приобщившись к Богу. Я должен неуклонно вплетать учение Сатья Саи, его духовность, в ткань моей жизни, дабы, в конечном итоге, слиться с Единым.
Сгореть дотла
После того, как я вернулся домой из второй поездки в Индию, я решил, что суть не в том, чтобы жить около Сатья Саи. Суть заключается в психологической и духовной близости к нему; в том, чтобы он всегда был в твоей душе и в твоем сердце. Я начал с большим рвением изучать учение Сатья Саи и делал серьезные попытки претворить его в жизнь. Я стал практиковать йогу и медитацию - сначала неподолгу и с перерывами, а затем регулярно, дважды в день, утром и вечером. Чем больше я занимался медитацией, тем больше радости это мне доставляло. Я легко увеличивал время, отведенное на это занятие. Я также стал посещать группы, в которых пели священные песнопения (баджаны), а затем и сам организовал группу для желающих изучать учение Сатья Саи. Таким образом, я несколько раз в неделю встречался с другими последователями Сатья Саи,- либо присутствуя на духовных службах, либо участвуя в обсуждении принципов его учения.
И тут начали происходить удивительные вещи. Мои эмоциональные и ментальные реакции стали заметно меняться - к чему, кстати сказать, не привели мои многолетние занятия психотерапией. Духовные упражнения - словно сильный, порывистый ветер, разрывающий темный покров туч,- приоткрыли мне безграничность внутреннего мира, куда мне раньше не удавалось проникнуть. Я слышал, что другие чувствовали свет, свою безвременность в пространстве, беззаветную любовь ко всему сущему, но я всегда думал, что эти ощущения надуманны, иллюзорны. Теперь и я захотел проникнуть в эту обширную, нехоженую часть моего естества. Мы знаем, что оргазм является тем механизмом, который, в пору половой зрелости, высвобождает физическую и эмоциональную энергию, скопившуюся в организме. Не может ли статься, что и в нашем внутреннем мире существуют некие механизмы, с помощью которых - если их обнаружить и раскрыть - человек может получить доступ к более высоким уровням сознания?
Я взял за правило, обучая студентов психиатрии, задавать им вопрос, занимаются ли они медитацией. Никто из врачей-психиатров и интернов, к которым я обращался, не занимался медитацией регулярно, и лишь один или двое из них когда-либо обращались к этому духовному упражнению. Многие абсолютно ничего об этом не знали. И это люди, которые призваны лечить душевные болезни и нарушения в эмоциональной сфере человека; люди, которые, якобы, имеют дело с внутренним миром пациента. Тогда с чем же имеет дело медитация?
При медитации, независимо от используемой техники, человек обычно входит в состояние, когда он перестает замечать фоновые звуки, улавливать отрывки мыслей, идей, эмоций. В этой тишине и покое человек приобщается к Вечному. Саи говорит так: Возьмите, к примеру, киноэкран. Когда показывают фильм, вы не видите экрана, вы видите только то, что происходит в фильме. Когда фильм кончается, вы видите лишь экран. На экране ничего не происходит - нет звука, нет цвета, нет изображения, нет наименований, нет борения идей. Это и есть Брахман, Всевышний. Веревка теряется в темноте, представляясь змеей; в нашем примере экран теряется в фильме.
Что можно испытать, погрузившись в медитацию? Сначала вы погружаетесь в свет; потом свет входит в вас; и, наконец, вы и свет сливаетесь в одно, - так говорит Сатья Саи. Стало быть, вы можете ощущать свет Божественной энергии - сначала как нечто отдельное от вас; затем как нечто проникающее внутрь и пронизывающее вас насквозь и, хотя еще отдельное, но берущее начало внутри вас. Последняя стадия - вы и свет сливаетесь в одно, вы ощущаете себя как свет - соответствует тому состоянию, когда вы вырываетесь за пределы дуализма, сливаясь с Атманом или Абсолютом, с Богом внутри вас.
По мере того, как я открывал для себя радость и опьянение медитации, я все больше видел в Саи великого ученого и воспитателя в сфере сознания. И тогда во мне вновь стало расти желание быть рядом с ним. Особенно я хотел услышать от него о различных ступенях сознания и, точно выполнив все его указания, перейти на тот более высокий уровень сознания, который начинал мне приоткрываться.
А кроме того, я не видел Саи уже шесть месяцев, и мне вновь томительно захотелось быть около него и испить из первоисточника то блаженство, которое он несет нам. И тут выяснилось, что Индра Дэви вскоре собирается ехать в Индию. Я взвесил все мои возможности и уже через несколько дней принял решение присоединиться к ней. Итак, я снова летел в Индию.
Это было мое третье путешествие в Индию, так что перелет туда был мне не внове. Путешествие было приятным. Меня радовала возможность быть наедине с собой, подолгу сидеть неподвижно, погружаясь в медитацию и приобщаясь таким образом к Саи. После долгого полета мы приземлились в Бомбее. Какая радость встретиться с теперь уже знакомым городом! Запахи, образы, движение... Удивительная жизнь захлестнула и совершенно опьянила меня. Я положительно начинал любить Индию, мою добрую знакомую.
Поздно вечером мы прилетели в Бангалор и там узнали, что Сатья Саи в своей летней резиденции Бриндаван. И назавтра, рано утром, я уже сидел, вместе с тридцатью другими американцами и сотнями индусов, неподалеку от ворот, из которых должен был выйти Сатья Саи. Рядом со мной был мой попутчик, молодой художник из Санта-Барбары.
Тут я увидел оранжевое облачение. Сердце заколотилось, и вернулось привычное волнение и желание его любви. Блаженно улыбаясь, Саи плыл вдоль аллеи, ведущей из его дома. Само Божество и чудо красоты! Я почувствовал, что весь вибрирую, а внутри разливается тепло. Невероятное чувство!
Мы сидели по правую (от Саи) сторону аллеи. Не дойдя до нас десять футов, он обернулся к группе людей, сидевших вдоль противоположной стороны аллеи, и с поистине невиданным величием сделал кругообразный жест правой рукой. Рукав его облачения был закатан, и мы увидели, как вдруг, из ниоткуда, на его ладони появился священный пепел - вибхути. Стив, художник из Санта-Барбары, пододвинулся ко мне и сказал приглушенным голосом: "Ради этого одного стоило сюда приехать". Он с минуту помолчал, а потом продолжал почти шепотом: "Я буквально чувствую, как многовековая карма спадает с моих плеч. Я свободен! Я парю, как на крыльях!"
Минут пятнадцать или двадцать Саи ходил среди нас, одаряя улыбкой и любовью, а затем направился назад к дому. Вдруг он посмотрел в мою сторону и подошел ко мне. Как поживает брат? - спросил он. У меня мгновенно всплыл в памяти вопрос Дональда перед самым моим отъездом: как я думаю, спрашивал он, помнит ли его Саи. "Конечно, Саи помнит всех". Но то, что он спросил о моем брате... Какой великолепный подарок привезу я Дональду! Мое лицо расплылось в улыбке, а сердце рванулось ему навстречу. "У него все прекрасно, Свами",- и в тоне моем - как и на лице - была улыбка и радость.
- Хорошо, хорошо,- сказал он по-английски и тоже улыбнулся мне. Потом он повернулся и пошел по направлению к дому. Индра Дэви подошла к группе и сказала, что Саи хочет нас видеть, но нам придется подождать. Через некоторое время нас всех, около тридцати человек, провели в большую гостиную. Мы расселись кругом - мужчины по одну сторону, женщины по другую - и стали молча ждать появления Саи. Он вошел, буквально электризуя волнами исходящей от него энергии, двинулся вдоль нашего круга, улыбаясь и одаривая каждого из нас своим искристым взглядом. Затем он попросил д-ра Гокака переводить и сел среди нас, приготовясь говорить и отвечать на вопросы. Он говорил около часа о том, какой смысл и значение имеет устремление всех помыслов к Богу, к Высшей реальности Абсолюта. Очиститесь - вот цель вашей жизни - говорил Саи.
Было такое впечатление, что он отвечает на все наши вопросы, хотя никаких вопросов мы ему не задавали. Саи распорядился, чтобы принесли закуски. После того, как мы поели, он сказал, что у него больше нет времени, но он пригласит нас снова в самом скором будущем.
К несчастью, среди многих людей, для которых Саи является притягательной силой, есть и такие, кто, как это сделал в данном случае я, злоупотребляют его гостеприимством. Теперь мне бы и в голову не пришло навязывать ему свое присутствие таким странным образом. Но в ту пору мое отношение к Саи, в психологическом плане, только лишь устанавливалось, так что я, в сущности, не умел делать различие между чувством благоговения перед моим Божеством и обыкновенной вежливостью. Нас никто не проводил к выходу, и я решил, что я останусь в доме и, если меня не попросят, буду здесь до скончания века.
С моей выгодной позиции я мог заглянуть внутрь дома. Я видел, как Саи двигается взад и вперед, разговаривает с людьми, читает письма и занимается другими делами. Я радовался, что моя поездка оказалась такой на редкость удачной. Спать я буду в вестибюле, при входе в дом, и уходить отсюда не буду. Потом Саи поднялся наверх, чтобы отдохнуть, а я улегся на жестком полу и стал ждать, когда он снова спустится.
Я задремал. Внезапно все вокруг забегали. К дому подъехала машина. В нее кинули корзинки с едой. Саи и еще несколько человек впорхнули в машину... Саи уехал. Моя мечта побыть около него разлетелась в один миг. Я снова оказался на жарком солнце с бананом в руке в качестве единственного спутника.
Лишь немногие из самых близких к Саи людей знали, что он уехал в Путтапарти. Позднее мне стало известно, что Саи послал в Бомбей, где он должен был выступать с ежегодной речью, Индру Дэви. Он поручил ей, ввиду его отсутствия, сделать короткое сообщение перед 200 000 человек, которые собрались, чтобы послушать его. Можно себе представить разочарование этих людей. Так что Индре Дэви выпала нелегкая задача. Она надеялась, что Саи поможет ей; что он сделает что-нибудь на расстоянии, чтобы смягчить их разочарование.
Я решил последовать за Саи в Путтапарти. Мы с приятелем выехали на такси на следующий день, рано утром. Воздух был прозрачный и прохладный. Мы отъехали немного от Бангалора, и шумное движение на улицах города сменилось сонными, медленно просыпавшимися пригородами. Дорога была вымощена - одна колея в каждом направлении. Почти никто не попадался нам навстречу. Мои мысли замерли и обратились к широким просторам вокруг и холмам на горизонте. Мы обогнали несколько повозок, запряженных огромными, неповоротливыми волами, которые сонно брели по дороге, погоняемые тоже сонным, дремавшим на ходу возницей. Приближение к деревням обозначалось мужчинами, пасшими коз, и женщинами в поношенных землисто-серого цвета сари, которые несли на головах разные предметы. В городках, которые мы проезжали, меня больше всего изумляла ловкость и изобретательность мальчишек, умудрявшихся ездить на велосипедах, которые были больше, чем они сами: сидение было, как правило, слишком высоким, а перекладина между сиденьем и рулем не позволяла им держаться посередине, так что они крутили педали, скрючившись на одну сторону. Возможно, дело это было не такое трудное, как казалось, потому что эти малыши-ловкачи нам попадались чуть ли не на каждом шагу.
В большинстве деревень люди занимаются только сельским хозяйством; и жизнь в них, под беспощадным индийским солнцем, разворачивается почти что со скоростью замедленной съемки. Проехав немногим больше полдороги, мы поровнялись с большим селением, спрятавшимся за высокой каменной стеной. Нам сказали, что около 800 лет тому назад здесь жила королевская семья, и это был процветающий город.
В Путтапарти было невыносимо жарко. Из-за палящего солнца людей было почти совсем не видно. Мы нашли место для ночлега в одном из дормиториев, поели манго и расположились перед храмом, дожидаясь, когда выйдет Саи. Прашанти Нилайям сильно разросся с того времени, как я был здесь в последний раз. Народу в это время было немного, и ашрам выглядел чище, спокойнее. Здесь по-прежнему царила безмятежная умиротворенность, а солнце палило немилосердно, сжигая и испепеляя все вокруг.
И по-прежнему воздух был напоен трепетным волнением, когда сходились молящиеся, чтобы лицезреть Сатья Саи. И как прежде песнопения были проникнуты своей неповторимой благоговейностыо. Мы с радостью узнали, что на следующий день Саи будет присутствовать на церемонии закладки новой школы неподалеку от ашрама, которая будет носить имя его матери. Это значит, что мы сможем видеть его дольше, чем обычно.
Действия Саи абсолютно непредсказуемы. Когда на следующий день я и еще несколько человек пришли к месту закладки школы, мы увидели, что там почти никого нет. К моменту появления Саи нас было человек двадцать или тридцать. Мы да еще несколько шелудивых собак приветствовали его. Я не мог понять, почему он предпочел прийти сюда, в то время как в Бомбее его ожидали двести тысяч человек. Оставалось лишь принять все, как есть, и порадоваться удаче.
Саи был в тот день в огненно-оранжевом облачении - более темного цвета, чем обычно. Его походка была изящна, но в этом изяществе чувствовалась сила. В каждой руке он держал по кокосовому ореху. Он разбил орехи, ловко ударив один о другой, и окропил молоком землю. Затем он материализовал вибхути и посыпал им молоко. Саи источал доброту и благорасположение. После церемонии с кокосовыми орехами он взял сумку, наполненную пакетиками с печеньем, и стал ходить среди собравшихся, раздавая им эти пакетики. Движения его были восхитительны. И вот что удивительно и необыкновенно - он не пропустил ни одного человека.
Я оказался в самом центре столпившихся людей, и это было радостно и увлекательно. Видеть, как подпрыгивают дети и как танцуют их тянущиеся за сладостями пальцы, и как цветут улыбками их лица... а сквозь все это - те двести тысяч на Бомбейском стадионе, которые тщетно дожидаются Сатья Саи.
На следующий день Саи вернулся в Бриндаван и пригласил нас на пение баджан - духовных песнопений. Вести в баджанах будет он, a мы будем ему вторить. Тут выступила Индра Дзви - многие американцы, сказала она, тоже знают баджаны и могут их вести. Я знал только одно песнопение и молился, чтобы Саи попросил меня петь, пока еще никто не перебил его у меня.
Саи, казалось, обрадовался такой возможности. Он обратился к одной женщине, которая сидела напротив меня, чтобы она пропела баджан. Сердце мое покатилось вниз - она пела ту единственную песню, которую знал я. Мы все подхватили мотив и стали хлопать в такт, захваченные волнением, которое родилось от присутствия Саи и глубокого благоговения перед ним. Я решил, что буду сидеть тихо-тихо и чуть ли не вдавился в стену, чтобы меня не заметили. Но тут, к моему полному замешательству, я услышал, что Индра Дэви говорит, сверкая улыбкой: "Д-р Сандвайс каждую неделю устраивает у себя дома вечера баджанов, и он сам их тоже поет". Моя карта была бита.
Саи повернулся ко мне: Прошу! Я промямлил что-то невнятное, потом кашлянул и, наконец, произнес: "Свами, я знаю только Ганеша-Шаранам, но эту песню уже пели". Ответа не последовало, и потому я решил спеть мою единственную песню. Если бы я пел с воодушевлением, Саи, возможно не стал бы возражать против повторения; но нет... и потому после первых двух слов Саи сделал жест рукой и воскликнул: Нет, нет, это уже пели! Я совершенно сник и почувствовал себя разбитым и униженным. Два или три дня ушло на то, чтобы пережить эту обиду. Я решил, что теперь выучу больше баджанов.
Саи придает пению баджанов очень большое значение. Эти песнопения благотворно действуют на процесс медитации и на духовное развитие в целом. Духовные песнопения (баджаны) поются так: один человек (ведущий) поет стих, а все остальные его повторяют. Текст баджанов написан на санскрите. Это - перечисление имен различных Божественных воплощений. Полагают, что в этих именах заключена сила тех, кто назывался этими именами, и что порождаемые ими вибрации способны раскрыть в человеке, который слушает песнопения, потаенные запасы духовной энергии. Слова баджанов нередко используются как мантры.
О духовных песнопениях (баджанах)
Духовные песнопения могут показаться некоторым людям смехотворными, и они станут утверждать, что баджаны - это своего рода спектакль, представление, имеющее только изобразительную сторону. Они посоветуют взамен бессловесную медитацию в тихом уединении молельни. Однако же, если сходиться вот так вместе и вместе распевать баджаны, то это помогает преодолеть эгоизм. На миру поминание вслух имени Господа не кажется ни смешным, ни постыдным. К тому же богомольность других воодушевляет и тебя. Встреча с людьми, настроенными на ту же духовную волну, орошает первые ростки религиозного чувства и не дает им зачахнуть под градом насмешек.