Вышеупомянутым договором Германия отдала левый берег Рейна; Пруссии ставят в вину то, что она допустила занятие берега; виноваты столько же те государства, которые довели до такой необходимости; в этом случае упрекали это немецкое неустановившееся государство в том, что было ошибкой всего народа и отпадавшей от нее габсбургской Австрии, умевшей всегда оправдывать свои ошибки необходимостью своих разносторонних интересов. Король медлил слишком долго, он даже противился необходимости заключить договор с республиканцами. Он желал, чтобы чаша эта прошла мимо него; когда он ясно увидел, какую паутину сплели его союзники, он решился не испить чашу. 17 мая составлен был конвент, по которому подробно установлена была демаркационная линия от Эмса до Франкфурта-на-Майне, а землям, лежащим за этой линией, также Пфальцу и Франконии, обеспечен нейтралитет. Такой же мир был заключен и братом короля, великим герцогом Тосканским; затем 23 июля мир с Испанией, тоже в Базеле: Франция возвращала Испании занятые ею владения, а последняя уступала свои владения на острове Сен-Доминго. В августе присоединился ландграф Гессенский; Швеция тоже признала республику и посланник ее был уже на пути. Французскую республику готовы были принять в число европейских держав.
Внутреннее положение во Франции
Реакция против терроризма продолжала усиливаться, о чем мы уже говорили. В Париже реакция не имела кровавого характера, но в департаментах пало несколько террористов жертвами справедливого гнева и мщения реакции. Так, весной 1795 года, 95 заключенных убиты в Лионе, ville afranchie якобинцев. Преступлениями радикализма у многих вызвано было желание такого же радикального поворота или возврата к былому, носившему роялистский оттенок. Некоторые эмигранты возвратились в Париж, немало их поселилось в департаментах, а главные члены ее и граф д'Артуа, находившийся тогда в Эдинбурге, с обычными надеждами изгнанников, затевали вторжение. Предводители Вандеи и Шуаны, в Бретани, подчинялись республике лишь условно, а поддержать попытку вторжения обещала Англия. По собственному стремлению и по вдохновению эмигрантов, поднялась Вандея под предводительством Шаретта, шуаны — с мельником Жоржем Кадудалем во главе. В то время умер сын Людовика XVI, и граф Прованский, ближайший наследник бессмертной короны, принял имя Людовика XVII. 30 священников и 6000 эмигрантов сели на английские корабли; 28 июня высадился десант на полуострове Квиберон, на берегу Бретани. 16 июля следовал второй транспорт людей; зачинщики этого предприятия не скрывали в своих воззваниях и памфлетах, что теперь настало время наказания всех подстрекателей революционного духа, причисляя сюда и приверженцев конституции.
Их военная прозорливость была не меньше политической; против них выступил один из самых талантливых молодых людей, Гош; к сожалению, его деятельность скоро прекратилась. По рождению он происходил из низших слоев общества и был годом моложе Бонапарта. Он отбросил наступавших к Пентьеврскому форту, который занимает середину узкого полуострова. Пока главный корпус «синих» наступал спереди, замолкли внезапно пушки за ними; оказалось, что смелая республиканская толпа, обошла эмигрантов и заняла форт. Эмигранты были оттиснуты к морю на глазах у английского флота; высланы были спасательные лодки; но многие попались в плен, многие спаслись личными связями, как, например, благодаря человеколюбию самого Гоша, однако же убитых было около 600 человек. Английскому министру трудно было оправдать себя перед парламентом в деле, совершенно проигранном и необдуманном сначала до конца. На свое оправдание, выраженное совершенно в английском духе, что ни одна капля английской крови не пролита, он получил знаменитое возражение оратора оппозиции Шеридана: «Не кровь пролита, но английская честь пострадала».
Генерал Луи Лазар Гош (Hoche). Гравюра и рисунок работы Бонневиля
Усмирение Вандеи
Между тем поднялись шуаны в Бретани, под предводительством Шаретта, а из Портсмута вышла 21 августа новая экспедиция. На этот раз очень знатный человек, принц королевского дома, граф д'Артуа, должен был — или хотел — пожертвовать своей драгоценной жизнью. Со светлыми надеждами на будущее вооружились при этом известии крестьяне и собрались к Шаретту. Но явился адъютант принца с известием, что monsieur отложил высадку на берег до более благоприятного времени; он передал Шаретту почетную саблю с надписью: «Я никогда не отступаю». Придворные боялись, что принц не может вести войну достойно своему положению, и что было бы неприлично (impossible), принцу участвовать в простой войне шуанов. Это известие было для Шаретта равносильно смертному приговору; только в том случае дело его могло иметь успех, если бы принц королевского дома Франции стал во главе движения. Те, которые занимались шуанским восстанием, думая делать добро, сложили свои головы за это дело; 29 марта 1795 года Шаретт был расстрелян, а граф д'Артуа спокойно вернулся в Англию.
Составление конституции
В Париже собралось постепенно немалое число эмигрантов; они держали себя вдали и прятались. Враждебность к конвенту выказывалась, напротив, явно; с его именем соединена была пролитая кровь, хотя большинство конвента само находилось под страхом террора, который действовал будто бы именем его декретов, когда производил свои оргии.
Те секции, из которых удалились приверженцы террора перед грозой, нависшей над ними, настаивали на принятии законных мер против орудий террора, действия которых вопияли о мщении. Некоторые отделы просили об очищении конвента, как не раз уже очищали его во время террора; со всех сторон подавали жалобы на комиссаров конвента или партий, правящих его именем, посланных в департаменты, по обычаю революции, с неограниченными правами. Конвент мог опасаться, что это течение унесет драгоценные приобретения, добытые шестью бурными, только что пережитыми годами; они ускорили труды по составлению конституции и льстили себя надеждой, что она положит конец революции. Такие умные люди, как Сиэйс, Дону, Буасси д'Англас, заседали в комиссии для написания конституции и не верили себе, что пережили такие ужасные дни. Буасси д'Англас представил свой доклад 23 июня, в котором он резко осуждал понятия и попытки последних лет. В августе была утверждена конвентом новая конституция и озаглавлена «Конституция директории или года III», и 23 сентября объявлена во всеобщее сведение.