За почти трехсотлетнюю историю существования в Москве индийская диаспора пережила удивительные, и порой трагические перемены и ситуации.
Несмотря на то, что Петр I официально разрешил селиться индийцам в Москве, и всячески покровительствовал им, жизнь диаспоры не была спокойной. Москва, – исконно купеческий город, имела свою влиятельную и богатую гильдию купцов, которой вовсе не нравилось то, что «иноземные обезьянки», - как называли купцы индийцев за маленький рост и смуглый цвет кожи, занимают вполне достойное место на московском рынке. Прибыль индийцев росла, богатела и диаспора. И уже в 1734 году многие из разбогатевших индийцев потянулись в Санкт-Петербург, а те, кто остался в Москве, начали селиться ближе к центру. Естественно, эти успехи не могли радовать московское купеческое общество. В период с 1736 по 1740 годы в Москве зафиксировано шесть пожаров, в ходе которых были уничтожены несколько домов, где жили представители индийской диаспоры.[29]
Однако индийская диаспора стойко переживала свои неприятности. Мода на индийские диковины прочно держалась в России, поэтому товарооборот продолжал расти год от года.
Одно из важнейших событий для индийской диаспоры в сфере ее духовной жизни произошло в августе 1746 года. Российской империей уже правила императрица Елизавета Петровна. Диаспора обратилась к ней с просьбой разрешить постройку первого индуистского храма в столице. Под действием своего окружения, взбунтовавшегося от наглости индийцев, им было отказано, но вместе с тем, чтобы не терять дружеских связей с диаспорой, Елизавета Петровна послала приглашение для индийской жреческой верхушки с целью нанесения визита в столицу. Это был большой успех для индийской диаспоры. Индийцы – все без исключения верующие люди, тяготились отсутствием в Москве индуистских храмов и других религиозных сооружений. Они отказывались переходить в православную веру, даже, несмотря на очевидную выгоду этого шага. [30]
Различие вер, естественно, только усугубляло враждебную обстановку вокруг диаспоры. Также москвичам были чужды и непонятны обычаи индийцев и их образ жизни. Диаспора в Москве не отказалась от своих традиционных жизненных укладов. Разные касты жили отдельно друг от друга, и общались только в связи с возникшими деловыми вопросами. Основные виды деятельности индийцев в Москве в то время, как уже говорилось выше, - это торговля и медицина. Причем, врачи исконно были из варны брахманов, а купцы – из варны кшатриев. Следовательно, врачи ставились выше купцов, хотя и существовали, в основном, за их счет, так как москвичи не пользовались услугами индийских докторов. Особенно хорошо это варновое различие прослеживается в следующей любопытной заметке из полицейской хроники Москвы за 1762 год, где сказано, что «один купец из индусов, почувствовав себя больным, не послал за врачом, как это обыкновенно делается, а сам отправился к нему, однако, по дороге ему стало совсем скверно, и он умер, так и не получив медицинской помощи».[31]
Такое поведение было совершенно непонятно для русских. В книге «О нравах и обычаях индийцев» автор – Г.С. Лебедев, пишет после этой заметки свое мнение, которое бытовало среди русского населения, что «даже скотина проявляет по отношению друг к другу больше заботы»[32]. Просто москвичи не были осведомлены о жизни индийцев, и о их строгой варновой системе.
С середины XVIII века ситуация не исправилась, а даже, наоборот, стала еще более тяжелой. Российская империя вела в то время сугубо прозападную политику, и к переменам на востоке относилась сквозь призму европейской точки зрения. В далекой Индии народы непрерывно воевали за свою независимость, однако, Английская Ост-Индская компания удерживала одну победу за другой. Удивительно, но все то, что происходило за несколько тысяч километров, на другом конце континента, сразу же отзывалось в Москве. Московская элита чутко следила за успехами колониальной политики Англии. И чем уверенней последняя чувствовала себя на территории Индии, тем хуже становилось отношение к индийцам в Москве. К началу XIX века Англия значительно расширила свои владения: к ней перешли Бенгалия, Бихар, Орисса, Соединенные провинции, Бомбейское президенство и большая часть Южной Индии. Захват Индии несомненно облегчался тем, что она была страшно раздроблена. На руинах империи Моголов возник ряд мелких государств, которые вели между собой непрерывные войны. Лучше всего тогдашнюю обстановку в Индии обрисовал Карл Маркс: «Неограниченная власть Великого Могола была свергнута его наместниками, могущество наместников было сломлено мараттами, могущество мараттов было сломлено афганцами, и пока они воевали против всех, налетел британец и оказался способным покорить их всех. Страна, где обособлены друг от друга не только магометане и индусы, но и каста от касты, была обречена на то, чтобы стать добычей завоевателей».[33]
Эти печальные для индийского народа события трагично сказались и на индийской диаспоре. Лишившись покровительства правителей Индии, а также поддержки императорского двора, индийская диаспора оказалась один на один со своими давними неприятелями – московским обществом. Можно сказать, что на фоне великой войны на территории Индии, развернулась микровойна на территории Москвы.
Англичане превратили Индию в рынок сбыта своих товаров. Экономика Индии стремительно разрушалась. Таким образом, промышленный переворот в Англии, в частности развитие текстильной промышленности, повлек за собой подрыв основ индийской общины. Как сказал один из английских генерал-губернаторов, «бедствию этому едва ли найдется аналогия в истории человечества. Равнины Индии белеют костями хлопкоткачей».[34] Индийская диаспора оказалась без материальной поддержки со стороны своей родины. Индийские купцы, жившие за счет товаров, привозимых из Индии, остались без средств к существованию. Они не были в состоянии прокормить не только касту брахманов-врачей, но и самих себя. Это было поистине кризисное время для всего индийского народа, жившего во всех частях света. Оставались в более выгодном положении лишь те индийцы, которые смогли наладить работу собственных фабрик. Но таковых оказалось немного.
Московское общество, наоборот, переживало период триумфа. Победы англичан воспринимались, словно свои собственные. Новым символом престижа для московской элиты стал слуга-индус.[35] Индийцы, оказавшиеся в безвыходном положении, шли на службу в московские дома. Их одевали в белые одежды, чтобы подчеркнуть смуглый цвет кожи, и обыкновенно ставили служить привратниками, для того чтобы шокировать гостей, входящих в дом. На службу в такие дома поступали индийцы из касты кшатриев. Почти все свое жалование они отдавали индийской диаспоре, которая распределяла деньги не в пользу семьи работника, а в пользу брахманов, чей роскошный образ жизни особенно не менялся, несмотря на все бедствия, которые переживала остальная часть диаспоры. Этот факт послужил мнению среди русской части населения, что индийцы – далеко не умный народ. Никому не могло прийти в голову, что индиец станет добровольно отдавать свое жалование брахманам, которые относятся к нему свысока, лишь только потому, что так было заведено испокон веков. Однако это было именно так. Прожив несколько десятилетий вдали от родины, индийцы сохранили обычаи и традиции своего общества.
Колонизация Индии англичанами воспринималась в российском обществе однозначно: Англия несет для Индии «свет знаний и цивилизацию». В начале XX века, когда англичане окончательно завладели территорией Индии, в Москве одна за другой печатались книги по теме колонизации. В этих книгах авторы особенно подчеркивали, как повезло «отсталой Индии с ее новыми хозяевами». Прослеживались мысли о том, что подобным образом нужно поступать с индийцами, находящимися в России, в частности, в Москве, - отобрать имущество и отправить на службу, сделав их положение, едва ли не хуже, чем положение крепостных крестьян.[36]
Эти произведения отличались однобокостью взгляда на вопрос, а также заведомой предвзятостью. То, что идет от англичан – хорошо, то, что идет от индийцев – плохо. И почти всегда автор затем проводил параллель с конфликтом московского общества и индийской диаспоры. Англичане ставились на пьедестал добрых миссионеров, несущих знамя добра, образования и веры в темную, глухую страну, где живут «черные обезьянки». Удивительно, как умнейшие русские историки того времени попадали под влияние московской и в целом российской общественности. Например, можно сравнить две книги абсолютно разных авторов – княгини О.А. Щербатовой и русского историка, профессора Московского университета Панюшкина Н.Н.
Княгиня Ольга Щербатова написала довольно большую книгу об Индии, но далеко не научного, а скорее светского характера. Этот труд возник на почве впечатлений о поездке в Индию самой княгини и ее супруга. Княгиня была приглашена в Дели английской элитой, проживающей там, и, естественно, находилась под большим влиянием колонизаторов. Так, в своей книге она приходит к выводу, что Англия – это лучшее, что случилось с Индией за все время существования последней, что индийцы только и созданы для того, чтобы быть слугами «белых», что нужно уничтожить женское образование, и прочие почти расистские взгляды на туземное население.[37]
В отличие, от «любительского» произведения княгини, книга историка Николая Николаевича Панюшкина, казалось бы, должна содержать объективные оценки и факты сложившейся ситуации. Историк должен беспристрастно судить о том, что происходит в мире. Удивительно, но книга профессионального историка включает в себя не менее резкие выпады против индийцев. Так Н.Н. Панюшкин отмечает, что «туземцы отлично вписались в цивилизованный мир, предложенный им английскими джентльменами»[38]. Или: «если бы не пришедшие вовремя англичане, индийцы уничтожили произведения искусства своих же предков»[39]. И еще: «без сомнения, англичане помогли Индии встать на путь цивилизационного общества».[40] Словно бы до англичан у индийцев не было своей цивилизации, своего общества, своей культуры! Поразительно, как два разных автора могли написать одинаково бездарные и однолинейные книги. Причем, что еще удивляет, и княгиня Щербатова, и профессор Панюшкин, восторгаются произведениями искусства индийских мастеров, но при этом никто из них не хочет признать, что это творения рук тех самых «черных обезьянок», которые только с приходом англичан «узнали, что такое свет знаний». В той же книге княгини Щербатовой озвучена тема индийцев в Москве. Она отмечает, что индусам, благодаря кастовой системе, - свойственное врожденное чувство подчинения. Следовательно, они «созданы для того, чтобы служить». Далее идет подробное описание одного светского приема в Москве, где гостям прислуживали сплошь индийцы[41].
Надо заметить, что в Москве того времени обе эти книги имели успех. Это подтверждает уже один факт, что «Взгляд на английскую внешнюю политику из России» за период с 1902 по 1903 годы выдержал два издания.