Так что же такое субъект?

Субъект, это очень просто, если взять его в общем определении, в общем смысле. Субъект, по Гегелю, это тот, кто действует. Всё!

То есть, если комар пьёт вашу кровь, то он субъект, а вы объект. Вы предмет, который он использует как пропитание. Объект, в переводе на русский язык, это предмет — предлежащий, лежащий перед нами, на который направлено действие. А субъект, если перевести это многозначное слово с латинского, это подлежащее, как бы лежащее в основе кого–то (чего–то), действующего на предмет. Эти понятия рефлексивны, отражаются одно в другом. А в английском они почти тождественны и различаются больше сферой применения, чем значением. И они имеются лишь во взаимодействии. Поэтому некоторые говорят иногда: без одного нет другого — без субъекта нет объекта. И в известном смысле это правильно.

Ну, и действительно, скажем, пока не трогал я очки — очки, то есть, как материальное бытие они были, — но они не были объектом, пока я не вступил с ними во взаимодействие. Сейчас вот я их показываю, использую в качестве наглядного пособия: они — объект, а я субъект показа.

И так в любом деле. Но, кроме живого единичного субъекта (животного или человека), может быть и социальный субъект, социальной автор и актор – actor ещё называют. Аctor — тот кто производит акции, актёр отсюда, — например, общественная организация, профсоюз: раз он действует, он воздействует на собственника — он субъект. А когда собственник из него вьёт верёвки, то он объект. Один и тот же предмет — профсоюз, он может быть и субъектом и объектом. И так постоянно происходит с каждым субъектом: когда он действует, требует повышения заработной платы, улучшения условий труда — он субъект. Когда он не требует — он объект грубой эксплуатации. И, скажем, в нашей стране, в России, шмаковские профсоюзы давно уже являются объектом для буржуазии, которая используют их против рабочего класса. Они функционируют для того, чтобы обманывать и эксплуатировать рабочий класс. И в этом отношении они субъекты: помогают эксплуататорам порабощать рабочий класс. Рабочий класс для них является объектом. Но когда рабочие создают свой профсоюз, когда профсоюз будет вырабатывать требования или, тем более, создавать коллективный договор — конкретные требования, только тогда он станет субъектом. А соответственно, бизнес и собственники станут объектами, и рабочие будут их прессовать. Можно надеяться, что нынешнее поколение доживёт до такого времени, когда рабочий класс в широком масштабе, в широком движении, станет субъектом. И тогда все социальные вопросы в России будут решены быстро и эффективно.

Сегодня революционной ситуации нет. Но никто не отменил общий кризис капитализма, который характеризует современную эпоху как эпоху пролетарских революций и крушения империализма. Раз нет революций, значит нет и контрреволюций. Сейчас идёт натиск контрреволюций и реакционных переворотов под гегемонией США. Но США сегодня сами в остром экономическом и политическом кризисе и пытаются поправить дела за счёт своих союзников. Поэтому революционные ситуации могут возникнуть в разных странах совершенно неожиданно. Неожиданно, но готовиться к ним нужно сейчас! Это и делают сознательные субъекты.

Итак, субъект может быть общественным, то есть составным, состоящим из отдельных людей, их групп и, соответственно, организаций, т. е. общественных объединений. Такие общественные объединения, которые борются за государственную власть или её изменения, называются партиями, политическими партиями. У буржуазии бывает много партий, поскольку у них много групповых интересов и денег для их реализации. У рабочего класса один коренной интерес и дефицит денег. Правда много денег на пролетарскую партию и не нужно. Нужны сознание и организованность. Поэтому партия рабочего класса — это высшая форма общественной организации, высшая организация класса как субъекта политической жизни и исторической борьбы. Следовательно, субъект имеет сложную природу, так же как и объект.

Чтобы понять эту сложность в действии, можно разобрать его в каком–то отдельном конкретном фрагменте действительности. Например, всем известна средняя школа, её структура и процессы. Отдельной общеобразовательной школой управляет директор и, конечно, всем кажется, что вот директор — субъект управления. Это правильно, но не истинно. Это видимость. Что такое управление? Управление это подчинение объекта целям субъекта. И мы с вами в обыденном сознании понимаем, что для объекта школа субъектом управления является директор. Отнюдь! В действительном процессе управления директор является лишь одним из моментов управления, одним из моментов субъекта управления: передаточным звеном от городского отдела народного образования к школе.

В определении абстрактно звучит: управление есть подчинение объекта целям субъекта. Т. е. подчинение не субъекту, как таковому, не директору самому по себе, как лицу, как личности, как человеку, а целям субъекта управления в целом.

Ну а цели? Цели у директора свои что ли? Утром он подумал, что, мол, давайте–ка мы сегодня сделаем сбор макулатуры, например: в советское время мы собирали. Ну, конечно, нет! Почему?

Потому что цели ему задаёт городской или районный отдел народного образования. Цели уже были раньше государственными органами сформированы, и он только их реализует. Поэтому он, скорее, есть объект управления со стороны ГОРОНО (городской отдел народного образования).

Теперь! ГОРОНО… Да, вроде оно субъект управления целым комплексом школ в городе. Но! Задумаемся. ГОРОНО, оно что, само определяет цели управления школами?

Нет. Оно не само. Даже городской отдел, он не сам, его самость относительна. А кто же их формирует? Кто сам? Цели образования и законы функционирования школ формирует министерство образования и спускает городским отделам образования. Поэтому, основной субъект управления школой, стало быть, не ГОРОНО, а министерство образования.

Ну, хорошо, остановились на министерстве образования. Министерство образования, вроде бы, основной, главный субъект. И действительно, оно формирует планы: учебные планы, рабочие планы, по которым учителя и преподаватели работают, создаёт основные условия учёбы и работы в школах, совершенствует их и так далее. Но всё–таки задумаемся, министерство образования, что оно само цели образования ставит и выполняет? И когда задумаешься немного, понимаешь, что, нет, не министерство образования; оно выполняет цели правительства, то есть, целого кабинета министров.

Ну, и действительно, кабинет министров формирует бюджет, утверждает его в государственной Думе. Целая система! И вот, кажется, уже всё. Но ведь мы знаем, что правительство есть лишь исполнительная власть, т. е. она лишь исполняет законы, а определяет их законодательная власть. Причём управляет по установленным Конституцией и Государственной Думой основным законам. Но и тут не конец! Доходит до президента: президент подписывает бюджет, законы и так далее.

И что, мы остановились на президенте? Нет, конечно. Правительство и президент выполняют волю класса, а, следовательно, и его цели. Вот где главный субъект управления!

Главный субъект образования — это класс, сегодня — буржуазный класс. И мы видим, что нынешний российский буржуазный класс с ног на голову перевернул образование и теперь мы встречаемся со школьниками, которых мы не узнаём даже в собственных детях.

Нынешние дети и школьники очень не похожи на советских школьников: в большинстве культурных, послушных, много знающих. И нынешние опросы на улице, которые журналисты нам иногда показывают, приводят в недоумение. Журналист спрашивает школьника: «Ну вот, маршал Жуков написал хорошие стихи, — читает, — как они вам нравятся?» и школьники, делая вид, что они компетентны, начинают отвечать, что, мол, хорошие стихи писал маршал Жуков. В советское время мы с юмором, с такой иронией воспринимали такую информацию наших журналистов об американских школьниках, которые не знали, когда была вторая мировая война, кто был в ней победителем, какие вообще страны сражались и так далее, а теперь вся эта неграмотность пришла к нам.

Почему? Потому что наша буржуазия, во–первых, не заинтересована в знании народом истории, во–вторых, она боится знания истории в народе.

Почему? Потому что история всех народов это в решающей мере история политики, история войн и восстаний, царей и военачальников, история бунтов и вражды в господствующих классах. А история политики — это история государств, переворотов, восстаний и революций. А история революций — эта история партий, великих исторических личностей, революционеров, трудящихся, которые, в том числе, в трудную минуту брались за оружие. И этого наша русская буржуазия боится как огня. Поэтому она навязывает нам образ: революция это плохо, революция это кровь, это ужасы всякие. А некоторые говорят даже, что Россия исчерпала лимит на революции, и так далее.

В то же время, поддерживая реакционные перевороты в соседних с Россией республиках, буржуазия кричит: «Ой, это революция, смотри: какие революционеры там действуют, как энергично, активно разрушают мирную жизнь». И нам разъясняет, что это революционеры. И, конечно, люди, которые привыкли воспринимать революции в некотором положительном контексте, приходят в тупик: оказывается, что там революция, там достойные люди, а действуют варварски. А там не революционеры, там сплошь и рядом спекулянты и аферисты, «американские грантоеды» и просто наёмные агенты. Никакие они не революционеры. И Украина нам показала, что они ничего не могут: ни воевать, ни управлять, ни работать. Они могут только разрушать, причём, даже не в интересах своей буржуазии, а в интересах иностранной — американской как правило. Причём разграбят и деньги вывезут за рубеж.

Так что, субъект — это понятие сложное, важное вообще, а в отношении к революции — тем более. И важно видеть: кто действительный субъект и каковы у него цели, отражают ли эти цели интересы народа, или эти цели отражают интересы буржуазии, интересы разрушения данной страны, с целью передать её богатства в Америку или в другие капиталистические страны.

И с этим вопросом — вопросом о субъекте — тесно связан вопрос о субъективном факторе.

Что это такое — субъективный фактор, о котором Ленин говорил? Причём видите, как Ленин высказался осторожно: не субъект, а субъективный фактор, более абстрактно.

Почему? Потому что Ленин, с одной стороны, прекрасно понимает, что в революционной ситуации действуют большие массы индивидуальных (индивидов) и общественных субъектов, а с другой чувствует, что, если речь пойдёт о субъекте, большинство с обыденным сознанием, обычных людей, будут воспринимать, что это речь идёт об отдельных людях. Или о каких–то вождях, о каких–то конкретных важных персонах.

А самое важное для Ленина — выделить из всей массы действующих в этой ситуации людей тех, кто представляет революционную сторону и тех, кто представляет её противоположность. Из первых важнейшими являются рабочий класс, главный субъект, и его партия — субъект, действующий в интересах рабочего класса и укрепляющий рабочий класс, а также возможные союзники и попутчики как субъекты и части субъективного фактора. Но важны и широкие массы обывателей, которые не участвуют в революции непосредственно, но, по крайней мере, молчаливо сочувствуют ей. Эта последняя чрезвычайно важна в революционной ситуации: от её субъективных настроений и колебаний может зависеть исход революции. Поэтому субъективный фактор революции — это вся совокупность лиц, вся совокупность людей и общественных организаций, готовых действовать за революцию и для революции, во имя целей революции. А эти цели формулирует и отстаивает действительный субъект исторического прогресса — революционный рабочий класс, организованный партией, а также организовавшийся в профсоюзы, забасткомы, рабочкомы, Советы и другие организации. Высшей формой организации рабочего класса является коммунистическая партия, руководимая передовой теорией, открывшей законы эксплуатации и борьбы с ней.

Конечно, субъекты — это и выдающиеся вожди, и организаторы партий, и масса народу, насколько она своим сознанием подготовлена к восприятию и участию в революционных действиях, или, хотя бы, основная масса народа, в том числе так называемая мелкая буржуазия, — в России в начале ХХ века это было мелкое крестьянство, — она хотя бы не будет выступать активно против, она более–менее равнодушно, примет тех, кто действует: главную движущую силу — рабочий класс. Поэтому, субъективный фактор, это вся совокупность действующих для революции лиц. И не столько состав людей сам по себе, сколько именно его готовность действовать. Однако главный субъект революции понимает, что эта обывательская публика склонна к колебаниям: сегодня она сочувствует революции, а завтра, не окажись колбасы в магазинах, она может качнуться в другую сторону. Поэтому с нею надо много работать и не выпускать её из виду. Это — арьергард субъективного фактора, его отсталая часть.

А впереди — авангард рабочего класса, это сознательное вожди, рабочие и интеллигенты, грамотные, культурные люди, которые хорошо понимают законы революции, законы истории, классовой борьбы, и понимают, что их поддерживает большинство рабочего класса. Это, как правило, закалённые долгой борьбой члены коммунистической (рабочей) партии. Они хорошо знают и понимают революционную теорию и имеют опыт организации, управления и руководства людьми. Вместе с сознательной организованной частью рабочего класса они составляют авангард, передовой отряд революционного движения, передовую часть субъективного фактора. Если такого понимания недостаточно, если связей с рабочим классом мало, то никакая революция невозможно, а если кто–то её начинает, он начинает как провокатор, он подводит народ и рабочий класс под ситуацию, в которой рабочий класс получит поражение. Это просто опасные люди, а может быть просто вредные карьеристы или сознательные провокаторы.

Кстати, и реакционные перевороты бывают провокативными. Например, такой переворот мы вспоминаем в августовские дни. Вот 19 августа 1991 года ГКЧП стало таким субъектом, который вроде бы хотел осуществить прогрессивный переворот, то есть, остановить развал, сохранить социализм, двигать его дальше по прогрессивному пути развития. Но он был, с самого начала, провокативен, причём сам не понимал этого.

Почему? Потому что подлинным субъектом его были провокаторы типа Горбачева и Яковлева. А Горбачёв–то с Яковлевым, особенно Яковлев — главные провокаторы. Теперь, по прошествии времени, когда второй из них просвечен со всех сторон и определён как агент влияния Америки, его исторические действия вполне понятны. Переворот, как известно, был 19 августа, в понедельник. Так вот, теперь уже известно, что 16 августа, в пятницу, агент Яковлев написал заявление в ЦК: «прошу исключить меня из КПСС». Он прекрасно понимает, что он уже спровоцировал этот переворот; когда он будет осуществлён, в понедельник, он уже будет вне партии, он же заявление то написал в пятницу, до переворота. Поэтому он, как говорится, юридически чист перед буржуазией. Хотя он и подтолкнул гекачепистов к созданию этого государственного комитета. И было видно, что они совершенно не подготовлены, что собрались более или менее случайные люди, у которых никакого запала революционного или энергии для переворота нет, плана нет, конкретной социальной опоры нет, что сами они уже старички, довольно немощные. Поэтому могла быть только провокация, только вот такой провокационный пустой выхлоп с целью разгрома правящей партии. И не удавшийся якобы. Он заранее был обречён, он был заранее осмыслен действительным контрреволюционным субъектом как неудачный для инициаторов, который не в состоянии развернуть события, не в состоянии осуществиться. И в этом смысле, для действительных организаторов, для буржуа переворот был весьма удачный: разрушение СССР приняло необратимый характер.

И ещё один момент в связи с этим, тоже, наверно, полезно вспомнить, в силу его значения для практики и теории. Один довольно известный нынешний левый публицист говорит, что, мол, «нынче нет теоретиков марксизма». Вот, мол, раньше были теоретики марксизма, и всё как–то было правильно, всё хорошо, а теперь их нет.

Опять–таки, дело тут не в том, что нет теоретиков, они есть, а нет их у него в голове, потому что он не понимает, что значит быть теоретиком марксизма вообще и в нынешних условиях, в частности. Теоретики марксизма есть, и он с ними сталкивается, он их слушает, но не слышит. Правильно Иисус акцентировал: «Имеющий уши да слышит». Теоретики марксизма есть, а он думает, что вот должна возникнуть какая–то новая теория уровня марксизма, «новый социализм» (!) и «новый маркс» (!).

Или, другой говорит: «Нам нужен обновлённый социализм». Это как в христианстве раньше были всякого рода обновленцы, в каждом столетии было по два–три таких обновленческих движения. Всё им нужно было новое христианство. Так и эти товарищи, у них не хватает чего–то, не хватает методологии для осмысления таких процессов. Вот, им нужно обновление старого: на старое повесить какие–то новые одежды (!). Несерьёзные обновления тихо отмирали, а серьёзные обновления приводили к расколу церквей, в том числе католической на несколько частей.

Но в науке, в том числе и в марксизме, такого не бывает! Наука развивается последовательно, логически. Что значит последовательно логически? Это значит, ту же самую систему идей применяют к новой обстановке. И если новая обстановка показывает какие–то новые оттенки бытия, то эта теория или их отражает правильно, или показывает, где расхождение. И грамотные компетентные люди эти расхождения видят, на них указывают, показывают ограниченность предыдущей концепции, и, этим самым, марксизм движется вперёд.

Какого–то нового марксизма по сущности, или, тем более, какой–то новой всеобъемлющей теории, нет и неизвестно когда она будет. Скажем, вот Гегель, открыл и дал нам новую систему логики — диалектической логики. Логика не развивалась со времён Аристотеля! Причём об этом говорили и Кант, и Гегель и другие мыслители: что, вот, логика, как её сделал Аристотель, так она до XIX века и дожила. Причём эта логика — формальная логика Аристотеля — она и до сих пор преподаётся в высших учебных заведениях, ну, по крайней мере, до последнего времени её преподавали. Нынешние управленцы образованием — тупые карьеристы, разрушители высшего образования, они логику выкинули из учебных процессов. Хотя кое–где на личной инициативе она ещё преподаётся.

Почему так обстоит дело с теорией и логикой? Потому что капиталистам нужно тупое население, им нужны тупые студенты, которые в логике ничего не понимают и в теории не будут разбираться. Кстати, это отражение ещё одного момента, того, что в своё время в советском союзе логику формальную (аристотелевскую) преподавали в школе, и я с удивлением недавно обнаружил учебник логики для старших классов 1959 года Виноградова и Кузьмина. В школе преподавали! Почему? Потому что в советском союзе руководство была заинтересовано в грамотных людях. Заметьте, как только логику перестали преподавать в школах при Хрущёве (и здесь Хрущёв!), сразу появился вот этот алогизм: «Нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме». Это нонсенс! Вот нам историки преподавали эту чушь. Дело в том, что социализм — это первая фаза коммунизма. Мы жили при коммунизме, а нас в сознании настраивали, что мы ещё только будем жить при коммунизме — это алогизм. Тем не менее его вдалбливали в голову. Ведь за этим лозунгом следовала теоретически и логически другая мысль: если мы живём не в коммунизме, то, следовательно, находимся в переходном периоде от капитализма к коммунизму. И только во взрослом состоянии мы поняли, что нас привели именно в переходный период(!). Но только теперь в переход от коммунизма в капитализм [32]! И через 30 лет этот переход к капитализму завершился.

Аристотелевская логика не противоречит диалектической логике. А диалектическая логика не противоречит аристотелевской логике: и там и здесь мышление движется в форме понятий, суждений и умозаключений. Но у Гегеля понятия и суждения не застывшие, не отрывочные, как в обычном мышлении, а отражают в своём движении процессы и взаимодействие предметов в действительности. Гегель открыл и сформулировал, дал нам эту систему диалектической логики 200 лет назад, и никаких существенных изменений в ней за эти двести лет не произошло. И ещё лет, по крайней мере, 300 в ней никаких существенных изменений не будет. И сам Гегель в предисловии к Науке Логики пишет, что, в основном, видимо, эта наука уже сформулирована, её, может быть, и ждут какие–то изменения, но не очень большие. И это совершенно правильно! Сколько ни писано было в советское время книжек по диалектической логике и диалектике, никаких серьёзных доработок не было.

Так что серьёзная теория, а тем более, мировоззрение, не меняются от десятилетия к десятилетию, даже от столетия к столетию мало меняются, поэтому какой–то новой системы ожидать с сегодня на завтра не стоит. Тем более что марксистское мировоззрение доказало практикой свою истинность и применимость для современной эпохи: эпохи крушения империализма и пролетарских революций.

А люди, которые глубоко разбираются в марксизме сегодня, и пишут новые работы, описывают нашу современную реальность с точки зрения марксизма, они, конечно, есть в России, и довольно много. Более того, их в России то и много! Потому что в России была длительная практика строительства общества на основе марксистских теорий, а также на почве разрушения общества вследствие отхода правящей партии от марксизма, от главного в марксизме — учения о диктатуре пролетариата. Есть много таких теоретиков, они читают лекции в общественных университетах, ведут кружки, отвечают на вопросы зрителей. Поэтому, это очень опрометчивое высказывание, что сегодня нет теоретиков марксизма. Теоретики марксизма есть, и есть люди, которые понимают и глубоко понимают, на основе теории марксизма, что такое революция, что такое контрреволюция, что такое революционная ситуация, что такое субъективный фактор, что такое субъект, класс, партия, государство и все вот эти политические понятия — понятия политической науки.

Поэтому, задача массы рабочего класса и трудящихся и, тем более, публицистов, журналистов, политиков, да и учёных молодых, состоит только в том, чтобы законы, категории и понятия учения марксизма изучить и пропагандировать: просвещать народы России правдой и истиной. И, на основе их, глубоко анализировать происходящие экономические и политические процессы.

Будем надеяться, что наше советское просвещение в этом отношении будет на высоте. По крайней мере, этого стоит пожелать молодым людям: быть на высоте этого просвещения, на высоте марксистского мировоззрения. И тогда социальные проблемы современной России будут решены.

Что происходит в белоруссии? [33]