оказали Ницше и В.Соловьёв. Они дали мне возможность взглянуть на всю
европейскую культуру ретроспективно - с высоты Азийских плоскогорий и
произвести переоценку культурных ценностей. Я бродил с друзьями и
совсем один по пустынным холмам, поднимался на Карадаг, с горы Митридат
я любовался берегами Тамани. Я вспомнил о том, что познания в
археологии, геологии Крыма, дали возможность Максимилиану Волошину
предположительно указать местонахождение древнего города Венецианской
Каллиеры близ Феодосии и остатки Генуэзского мола. Находки
археологических экспедиций доказали верность предположений Волошина.
Каллиера существовала не только в воображении поэта и художника. И эти
места стали паломническими для Горького, А.Белого, Мандельштама,
Цветаевой, А.Толстого, Эренбурга, Брюсова, Грина, Поленова,
Петрова-Водкина, А.Бенуа, Луначарского, Н.Рериха. И я тоже
присоединился к этому сонму великих и приобщился Коктебельской
благодати, вдохнул запах планерских восходящих потоков воздуха с гор.
Помню то яркое впечатление внезапности и восхищения, когда однажды,
выехав из Феодосии и после долгой езды по скучной скифской степи с
незаметным подъёмом, мы вдруг увидели Сюрю-Кая - гору, острую, как
пила, с зубцами, обращёнными к небу, которая неожиданно выскочила из-за
плоского высокого длинного гребня. Влево от неё высилась мохнатая шапка
Святой Горы. Ниже голубое море, заключённое в круглой бухте, как в
чаше. Сурова и прекрасна Киммерия - древняя земля, выжженная Солнцем -
страна пустынных степей и в то же время удивительных горных
нагромождений, придающих ей своеобразную красоту. Скудность
растительности отличает её от Южного Крыма. В Киммерии ярче чувствуется
|
|
дикий, обнажённый, но величественный облик её. Облик на редкость
терпкий и суровый. Красота Киммерии и в частности Коктебеля главным
образом заключается в чудовищном нагромождении скал Карадага и в его
грозной вершине Гяурбах. Учёные-геологи предположительно определили,
что Коктебельская бухта и скалы Карадага это остатки потухшего вулкана.
По их словам, когда-то в доисторические времена, вследствие каких-то
великих подземных катаклизмов, повлекших за собой огромные сдвиги и
обвалы, коктебельский вулкан был разрушен. Он лёг как бы набок,
расколовшись на части. Обрушившись чудовищно громадными скалами в море
и завалив ими берег, Карадаг образовал совершенно недоступный и
недосягаемый хаос. Куски вулканического стекла, туфа, круглые камни,
которые мы находили во множестве в окрестностях Коктебеля,
свидетельствуют о том, что эти предположения о бывших здесь когда-то
извержениях имеют основание. Мы раскалывали круглые камни и видели, что
они состоят из концентрических кругов расплавленной и застывшей массы.
Не раз мы подплывали по морю в лодке к мрачным, тёмным стенам Карадага,
отвесно уходившим в глубь моря. Дна в воде не видно. Громадные
остроконечные скалы редко отступают от полосы воды, образуя маленькие
уединённые, неглубокие бухты. В них тишина и безмолвие. Они недоступны
никаким животным, даже козам. Нет весёлого пения птиц. Только орёл,
свив своё гнездо на одной из вершин Карадага, часто парит высоко в
небесах. Бухты носят названия не без оттенка романтизма и легенды. Одна
|
|
называется Разбойничьей, другая Львиной, третья Ущельем Гяурбаха. Когда
смотришь на Карадаг с моря, то поражаешься его вышине. Его скалы
вертикально поднимаются из моря и на огромной высоте кончаются острыми
узкими вершинами. Карадаг грозен, мрачен и дик. Скалы его напоминают
чудовищное пламя. Длинные и острые языки взметнулись в небо и внезапно
окаменели на страшной высоте. Трудно найти слова, могущие образно и
точно передать всю его красоту, его суровое величие и страшное
безлюдье. Хаос его скал, острых вершин-пик, жутких нагромождений имел
когда-то один закон - рвануться вверх на недосягаемую вышину и там
застыть. К Карадагу можно подойти и с суши и сверху заглянуть в его
бездны и провалы. Из Коктебеля идёт удобная дорога через Северный
перевал в долину Отузы. Она всё время подымается вверх, сначала по
глинистым крутым холмам вблизи Коктебеля, потом по отрогам горы
Кок-Кая, которая вплотную подходит к Карадагу. Склоны этой горы летом
покрыты рыжей травой. Дорога по ней всё круче идёт вверх. Справа
возвышается круглая, как мерлушковая шапка, Святая гора, поросшая
густым, низкорослым курчавым дубняком и эфедрой. Наконец, дорога
достигает своей верхней точки и проходит в нескольких шагах от
страшного обрыва. С трепетом наклоняемся над бездной Карадага. В ней
тёмные пропасти, со дна которых стремятся вверх острые каменные
вершины, скупо освещённые солнцем, оттуда веет холодом и мраком. Глядя
на этот хаос, на эти чудовищные нагромождения и торчащие вверх пики,
мне иногда казалось, что всё это можно сравнить с готическим собором,
|
|
который со своими высокими острыми башнями поставлен на башни другому
такому же собору. Громадный мрачный каменный столб стоит на верху
Карадага, совсем близко от дороги, идущей в Отузы. Его зовут Чёртовым
Пальцем, он весь состоит из окаменевшей лавы и у проходящих людей
вызывает чувство жути. За всем этим безумным хаосом очень глубоко внизу
плещет и блестит на солнце голубое море. Карадаг, Святая Гора и
Сюрю-Кая (Пила Гора) - последние вершины, которыми заканчивается
крымская горная цепь Яйла. Очень своеобразна гора Сюрю-Кая. Издали она
кажется вертикально стоящим скалистым плоским гребнем, внезапно
выскакивающим из глинистых поросших мелколесьем холмов. На большой
высоте скалы этого гребня кончаются острыми зубцами, напоминающими
пилу. Только ближе подойдя к Сюрю-Кая, мы видим, что к её главной
гранитной массе примыкают отдельно стоящие зубцы. По дороге к Сюрю-Кая,
на краю крутого высокого холма, можно видеть остатки греческого храма -
часть его абсиды и камни фундамента. А на берегу моря, на пляже, то
группами, то в одиночку ходят собиратели Коктебельских красивых
камешков. Между ними встречаются голубоватый халцедон, красный
сердолик, бериллы, красная и зелёная яшма. Штормы выбрасывают на
морской берег старинные золотые, медные и серебряные монеты. По
легендам в этом районе очень много затонувших кораблей. Местные
мальчишки в шторм и после штормов бродят целыми вереницами по берегу в
поисках сокровищ. Похоже им часто везёт, так как карманы их штанов
всегда оттопырены. Мальчишки предлагали нам купить серебряные и золотые
монеты с изображением колесниц и трезубцев. Кладоискатели из Турции и
Болгарии очень любят эти места, их привлекают все районы, особенно
Старый Крым, Голубые горы и Кизильташский монастырь. Это места, где
родилась "Энеида". Но самое главное богатство, это море, оно живёт, оно
дышит, снежные морщины бегут по его дряхлому, как мир, лицу, и вместе с
тем нет ничего, что казалось бы большим воплощением вечной юности и
силы. Таким было оно во времена Иллиады и Одиссеи, таким вижу его
сейчас и я, готовый в эту минуту поверить всем легендам тысячелетий.
Цифровые фото Content#000006.
Путешествуя по моему родному Краснодарскому краю, беседуя с самыми раз-
ными людьми, я к удивлению своему обнаружил, что многие мои собеседники
плохо разбираются в таких понятиях, как мистицизм, сатанизм, масонство.
Например сатанистами они считают неких антихристов,бритоголовых и проч.
К сожалению все не так просто... Существует несколько групп
исповедующих Сатанизм. Поскольку не существует набора доктрин или
письменного Источника с которыми были бы согласны большинство
Сатанистов образовавшиеся группы должны были определить Веру для себя
самостоятельно, базируясь на минимуме информации. Hаводит на
размышление факт, что исторически, большинство свидетельствований о
имевшем место или воображаемом Сатанизме записано традиционными врагами
Сатанистов - Христианами... Однако несколько обобщений можно таки
сделать: средний Сатанист не согласен с большинством догм Христианства,
полагает что не существует абсолютного морального мерила и ставит
акцент на индивидуальность. Если это звучит для Вас как синоним слова
Свобода - Вы во многом правы: многие Сатанисты либо считают себя людьми
свободными либо полагают, что встали на этот путь. Существует
несколько основных Сатанинских групп. Их примерное деление проводится в
основном на основании деталей парадигм Веры, нежели по принадлежности к
той или иной группе. Вообще взаимопроникновение учений достаточно
велико и четкое деление течений провести не просто. Любители: принимают
Сатанинское учение (в основном в виде символики) на короткий период
времени в основном ради развлечения, нежели с серьезными намерениями.
Многие молодежные группы относятся именно к этой категории... Церковь
Сатаны: спектр последователей учения Антона ЛаВей. Эти группы верят в
индивидуализм, удовлетворение эго, опору на себя и идеал Hицшеанского
Сверхчеловека. Эти группы пользуются магией как средством к власти в
земной жизни. Они видят Сатану как силу ведущую человечество за
определенные ему пределы. К этой категории относятся две основные
организации: Церковь Сатаны Антона ЛаВей и Храм Зла (Temple of Set)
Майкла Аквино. Эти группы отличаются как организационно, так и
философски. Гностики: опять же их можно разделить на 2 основные
категории. Прометеевские Гностики: считают своим богом Сатану, но
полагают что создатель мира (Иегова) является злым божеством. Сатана же
по их понятиям "носитель Света", великодушный бог. Верования этой
относительно старой группы берут начало в дохристианских культах (напр.
Изиды). Гностики Тьмы: поклоняются темным силам в природе. Эта группа
следует "прихотям капризного бога", в котором по западным понятиям
можно видеть "зло". К этой группе также можно отнести представителей
некоторых христианских ересей и последователей культа Кали. "Вторичные"
Сатанисты: доморощенные христиане и современные последователи
христианства идущие вне основных ветвей этого учения. Большинство из
них не считают себя сатанистами и горяче такие утверждения оспаривают
(как, впрочем, и некоторые Гностики), что не мешает официальной церкви
зачастую их так квалифицировать. В эту же группу можно включить
практикующих колдунов и т.п. Клуб(ы) Адского Пламени: Были феноменом
18го века. Первый из них был основан в начале 1700х Герцогом Вартоном
(Wharton). Hаиболее известным был клуб сэра Френсиса Дэшвуда. Дещвуд
был близким другом Бенджамина Франклина, хотя его членство и не
доказано. В любом случае Дещвуд и Франклин являются соавторами
"Молитвенной книги Франклина". Эти клубы были закрытыми группами на
политических интригах как разновидности оккультизма. "Сатанинская
Библия" это книга описывающая философию Антона ЛаВейя, основателя
Церкви Сатаны. Эта организация придерживается мнения, что нет бога
выше, чем Ты сам, и что лишь сам человек может быть объектом
поклонения. Жизнь - это великое Развлечение, Смерть - великий Пост
(говоря христианскими терминами), и нет ничего после жизни... Базовая
идея "Сатанинской Библии" лежит на 9 Опорах Сатанизма: 1. Сатана
представляет поощрение, в противоположность воздержанию! 2. Сатана
представляет живое существование, вместо духовных мечтаний! 3. Сатана
представляет нескончаемую мудрость, вместо лицемерного самообмана! 4.
Сатана представляет доброту к тем, кто того заслуживает; вместо любви
растраченной на заискивания! 5. Сатана представляет мщение, вместо
подставления другой щеки! 6. Сатана представляет ответственность перед
ответственными, вместо заботы о психических вампирах! 7. Сатана
представляет человека просто как некое животное, иногда лучше, а часто
хуже четвероногих, которое благодаря "божественному духовному и
интеллектуальному развитию" стало самым свирепым из всех! 8. Сатана
представляет все так называемые грехи как поступки ведущие к
физическому, ментальному или эмоциональному удовлетворению. 9. Сатана -
лучший друг церкви, поскольку обеспечивает ее работой все время ее
существования. Большинство (а возможно и все) религии имеют богов или
демонов представляющих принцип отрицания - того, что запрещено
обществом. Сатана - один из них; первоначально придуманный евреями
задолго до рождества Христова. Его имя впервые упомянуто в Пятикнижие
Моисеевом. Сатана был падшим ангелом, не богом (в монотеизме
Христианства или Ислама). "Сатана" как он воспринимается большинством
Сатанистов имеет принципиальные отличия от трактовок Христианской
теологии. Сатана - властный архетип, олицетворяющий такие черты как
сексуальность, власть, индивидуализм и управление собственной судьбой.
Сатанист в праве выбрать что ей/ему больше нравится из различных Лиц
Сатаны и дополнить это/этим своими собственными или заимствованными из
иных Источников принципами. Существует масса вводящих в заблуждение
публикаций о Сатанистах: они объединены в международные инфраструктуры
культа, они промышляют ритуальными убийствами в индустриальном
масштабе, они взращивают в своих детях психологический хаос, они
похищают людей для кровавых жертвоприношений, они организуют детские
сады и насилуют в них детей... Многие книги, журнальные статьи, эссе
посвящены детальному описанию этих Сатанинских групп. (Вспомните
недавнее нашумевшее заклание трех иноков сакральным кинжалом...) Со
всеми этими публикациями прослеживается одна и та же проблема - они
пестрая карусель на плечах хилого фактического материала. Многие из
утверждений основываются на скудных свидетельствах, коие могли бы иметь
и другие объяснения. Свидетельства о вовлеченности в Сатанизм делаются
под самогипнозом или пациентами с выраженной продуктивной
симптоматикой. Весьма часто члены фундаменталистских Христианских групп
(чаше групп неортодоксального толка) стараются подпихнуть различные
сообщения евангелического толка в среду Сатанистов. Hе совсем ясно
зачем. Hекоторые Сатанисты предполагают, что многие (возможно все)
перерожденные Христиане - скрытые мазохисты; есть мнения, что
Христианину нужно спасти определенное количество душ дабы после
получить хорошее место в Раю (предположительно души Сатанистов, будучи
уже проданы тьме стоят дороже). Многие Христиане, будучи вопрошены
зачем они это делают, отвечают: кто из благотворительности, кто дабы
разбудить доброту в сердцах, и т.д. Ладно, если Вы действительно
заботитесь о людях, не проповедуйте тем, кто не услышит. Они и так
запроповедованы в доску и это только вызовет их большое раздражение.
В первые века христианства -- мы знаем это из писаний многих Отцов
Церкви и еще точнее оккультным путем -- существовали в самой Церкви так
называемые "Мистерии". Через них человек, очистившийся и духовно
развитой, приходил в соприкосновение с высшими существами, от которых
поучался и познавал тайны "Царства Небесного". После того, как Христос
оставил свое физическое тело, он продолжал являться своим ученикам и
поучал их в течение многих лет, до тех пор, пока те, которые знали его
в физическом мире, в свою очередь не покинули физического мира. Во все
время, пока существовали христианские мистерии, Иисус освящал их, от
времени до времени, своим присутствием, также присутствовали на них
главные из его учеников. Таким образом шли бок о бок и в полном
согласии учения экзотерическое и эзотерическое. Мистерии воспитывали
для высокого служения Церкви людей, которые были действительно
учителями для верующих масс, потому что сами они были посвящены в
"сокровенные тайны Бога" и могли говорить с авторитетом "власть
имеющих" или обладали прямым знанием. С исчезновением Мистерий все
стало медленно изменяться и изменяться к худшему. Возникло различие
между учением эзотерическим и экзотерическим; они стали расходиться, и
различие это росло до тех пор, пока глубокая пропасть не отделила их
одно от другого. Толпа верующих, сгруппированная вокруг экзотерического
учения, вскоре совершенно потеряла из виду мудрость эзотеризма. Дух все
больше и больше заменялся буквой, а жизнь -- формой. Тогда началась в
христианской Церкви борьба между священником и мистиком, которая
никогда уже не прекращалась. Священник всегда хранитель экзотеризма. Он
блюститель внешнего порядка, он передает традиции из века в век. Ему
надлежит хранить непоколебимой чистоту религии, с неизменной точностью
повторять священные формулы и передавать неизменным учение Церкви.
Задача великая и благородная; неоценимы заслуги его перед народом. Он
освящяет рождение, брак и смерть; он утешает в горе и очищает в
радости. В угрюмую и серую жизнь он вносит луч радости, поэзии и
красоты, он расширяет ее узкий горизонт видением лучезарного будущего.
Унывающим и отчаивающимся он указывает на Распятие, которое говорит им
о страдании, искупившем всякое горе; у изголовья умирающего он шепчет
обещание воскресения и жизни вечной, о которой говорит христианский
праздник Пасхи. Без священника, который наставляет, исповедует и
утешает, трудны были бы первые шаги восхождения по лестнице
человеческой эволюции. Совершенно иной представляется жизнь мистика,
одиноко живущего на высотах. Он достиг вершины, опередив свою расу.
Никакая помощь, никакая поддержка, ничто из внешнего мира не доходит до
него. Внимательно, неустанно прислушивается он к тончайшим звукам
внутреннего голоса, к голосу Бога, живущего в нём. Смиреннейший из
людей, когда он созерцает окружающую его божественную красоту и
неизмеримые глубины божественного Духа -- он горд, когда противится
указам внешнего авторитета, он мятежный и непокорный, когда
отказывается склонить голову под внешнее иго Церкви. Со своими
видениями, экстазами, исканиями, порывами к свету, со своей внезапной,
нерациональной экзальтацией, сменяющейся такой же внезапной
подавленностью и тоской,.. -- что может он противопоставить
определенным, точным доктринам и верховному авторитету внешней Церкви?
-- Ничего, кроме неизменной уверенности, которую он не всегда может
объяснить или оправдать; ничего, кроме убежденности, которая при всех
его колебаниях, когда он хочет сообщить или объяснить что-нибудь,
остается непоколебимой в нем самом, несмотря ни на какие испытания,
насмешки или оскорбления. Что же может сделать священник с этим
непокорным, который свои видения ставит выше толкований Писаний,
даваемых Церковью, и который на все требования послушания и подчинения
отвечает утверждением своей неотъемлемой духовной свободы? -- Также
ничего; потому что мистик не служит священнику, как и священник не
служит мистику. Эта непреклонность мистика нарушает установленный
порядок Церкви. От этого происходит та непрерывная борьба, в которой
священник кажется торжествующим, тогда как в конце неизменно побеждает
мистик. Борьба кажется неравной: священник имеет за собой всю силу
величественной традиции, многовековой истории, неизменного авторитета;
тогда как мистик совершенно одинок. Но на самом деле борьба не столь
неравна, как она кажется, потому что мистик черпает свои силы из
источника, дающего начало всем религиям, он погружается в поток вечно
возрождающихся вод, в поток вечной Истины. Поэтому, в этой постоянно
возобновляющейся борьбе, священник всегда победитель в мире
материальном, в виде формы, -- и всегда побежденный в мире духовном.
Зачастую мистик, осужденный, преследуемый, гонимый, пока живет в своем
физическом теле, становится, как только он оставляет его, святым для
своих гонителей, гласом истины для той самой Церкви, которая осудила
его на молчание, краеугольным камнем тех самых стен, которые были для
него тюрьмой. В католической церкви, где эта борьба ведется из века в
век, она всегда приводит к одному и тому же результату: Тереза Авьела
(d'Aviela), которую духовник ее порицает и осуждает, становится для
следующих поколений Св. Терезой. Сколько мужчин и женщин, на которых на
которых смотрели с недоверием и презрением их современники, стали потом
центрами света, к которым тянулись тысячи верующих сердец... Быть
может, так и должно это быть до тех пор, пока не засияет вновь
божественная Мудрость, потому что иначе всякий мечтатель мог быть
принят за мистика, а истерия за откровение. Если истинный мистик может
непоколебимо стоять под тяжестью оскорблений, за то он один может
сказать хотя бы в самом аду: "Я знаю". Католическая церковь, а также и
Православная сохранили систематическую тренировку в религиозной жизни,
настоящую подготовку к оккультной жизни, которая всегда признавалась в
теории, хотя на практике подвергалась сомнению и оспаривалась. Поэтому
в этой Церкви столько святых такой духовной красоты, что невольно
прощаешь ее жестокости за ту широкую волну духовной жизни, которая
излилась на бесплодную пустыню внешнего мира. Осуждая суровость и
жестокость Католической церкви, нужно и понять также, что она сурово
защищала и охраняла ту самую почву, которая давала возможность
развиться и расцвести подобным семенам святости. Протестантство не
сумело сохранить оккультные традиции и систематическую тренировку, и
потому в нем нет почвы, на которой редкий цветок святости мог бы
укорениться и возрасти. Мистики протестантской общины очень
немногочисленны, хотя гигантская фигура Якова Бёме возвышается
величественно, как бы указывая, что даже отсутствие традиций и
тренировки не может заглушить голос Бога, живущего в человеке.
Протестантство более, чем какая-либо форма христианства, нуждается в
присутствии мистиков в своей среде и в соприкосновении с духом живым,
чтобы спасти себя от мертвящей буквы. Теософия есть утверждение
мистицизма в недрах всякой живой религии; утверждение реальности и
ценности мистического ведения. Среди поколения, воспитанного на
современной науке, скептически настроенного и склонного к критике,
Теософия утверждает и возвещает превосходство духовного мира. Смело
смотря в лицо современным жрецам науки и критики, признавая блестящие
результаты, достигнутые историческими исследованиями и научными
исканиями, -- она вещает несравненную красоту и величие царства Духа,
реально познаваемое и видимое. Первое переживание мистика -- это прямое
общение с невидимым, соприкасание с невидимыми реальностями,
прохождение с открытыми очами в потусторонние миры. Авторитету мистик
противопоставляет опыт, вере -- знание. Гарантией его утверждений
является торжество переживаний всех тех, которые когда-либо проникали в
области, скрытые от обычных взоров. Результатом мистических опытов и
переживаний является толкование всех доктрин и писаний, толкование,
оправдываемое скорее тем светом, который оно проживает, освещая темные
и непонятные доктрины, чем рассудочной аргументацией. Такова всегда
была работа просветленных. Пример это лучше всего покажет. Возьмём
доктрину искупления. В форме этой христианской доктрины мистик видит
древнюю и всегда возрождающуюся истину: развитие или вернее раскрытие
человеческого духа в сознательном его единении с Богом. Мистик видит
совершающееся искупление и единение через "Христа", родившегося в
человеке по мере того, как в сознании его отражение второго аспекта
божественного Сознания постепенно становится яснее и лучезарнее. В то
время, как растёт "Христос" в человеке, совершается единение, и полным
оно является только тогда, когда сын, победивший разъединение, сознаёт
себя единым с человечеством и Богом, и в силу этого сознания, этого
единения, он становится истинным Спасителем, истинным Посредником между
Богом и людьми. Мистик не заботится о мёртвой букве, не оспаривает
никакого догмата; он видит сердце, сущность вещей при свете
собственного своего переживания, и для него смысл и ценности догмата --
во внутреннем его значении, а не во внешнем, историческом факте. То же
самое и с Писаниями. Возможно, что с точки зрения истории они
достоверны или же недостоверны. Для мистика истинное значение и
ценность их заключается в изложении истин духовного мира. Ему кажется
имеющим мало значения, бродил или не бродил физический народ
Израильский по физической пустыне; -- много народов проходили таким же
образом по многим пустыням. Но духовный Израиль всегда будет бродить по
пустыням духовным, ища Землю Обетованную; и это всегда истинно и всегда
ново. Мистик видит это сказание в свете духовной истины. Он видит
Моисея в каждом из великих Пророков и огненный столб, окруженный
облаком, над каждым из руководителей человечества. Таким образом мистик
читает священные писания, таким же образом объясняет апостол Павел в
своём послании к Галатам (гл. IV) историю Авраама, Агари, Исаака; таким
же образом первые отцы церкви искали внутренний смысл вещей, не
заботясь о внешнем значении слов. Такое толкование является жизненным
вопросом для современного, образованного христианина, который не хочет
совершенно отбросить религию. Среди современных научных открытий только
непосредственное знание, полученное в мистическом состоянии сознания,
может сохранить для него религию. Современная критика и наука подрыли в
корне авторитет церкви; подземные ходы и галереи подкопали незаметным,
тонким, но смертельным образом почву под ногами этого авторитета,
который покоится ныне на тонкой и хрупкой коре, могущей проломиться
каждую минуту, и тогда рухнет всё здание. Церковь не может дольше быть
построена на авторитете истории; она вновь должна быть перестроена м
воздвигнута на твёрдой скале знания и опыта. Мистика даст ей наивысшую
и самую твёрдую устойчивость, какая существует в мире: уверенность в
непрерывности мистического опыта, бесконечно повторяемого. Внутренний,
мистический Христос, единственная порука, единственное утверждение
Христа исторического, и этого достаточно. Совершенный Христос является
во всём своём величии, как исторический факт потому, что в душе каждого
человека живёт потенциальный "Христос"; и только те, в которых
рождается "Христос" мистический, могут смотреть через бездну веков и
видеть Христа исторического. Они могут подняться за пределы своего
физического тела и там познать Его в настоящей, живой действительности;
видеть его столь же реально, и может быть, полнее, чем Его видели и
знали ученики Его, когда он ходил по берегам Генесаретского озера.
Перед изучающим мистическое Масонство всегда встаёт одна проблема. Он
знает её под многими именами. Она показывается ему во многих символах,
но кратко она может быть выражена как очищение и освобождение духа и
тела от ига кристаллизации и материальности. Другими словами, он
стремится высвободить свою жизнь, которая погребена под развалинами его
павшего храма и восстановить её вновь на месте, которое принадлежит ей
по праву, как камню его духовной арки. Когда мы изучаем древнее
Масонство, мы имеем дело с одним из первых откровений того, что мы
знаем, как учение Мудрости. Как и другие великие тайны, оно состоит из
разрешения проблем существования каждого дня. Нам может показаться, что
мы имеем теперь мало пользы от изучения этих отвлечённых символов, но
со временем каждый изучающий поймёт, что вещи, которые он сейчас
отодвинул в сторону, как не имеющие цены - это драгоценности, которые
ему потребуются, когда на то придёт время. Как кентавр в зодиаке -
стрелец, человек вечно стремится поднять своё человеческое сознание над
животным телом; и в масонской лестнице с тремя ступенями мы находим три
великих шага, которые необходимы для освобождения. Эти три шага - три