Повесть «Детство» является небольшой автобиографией самого автора. Через мальчика Алешу, Горький вспоминает свои детские годы, о характере, мыслях и поведении в тот период. Он вспоминает о событиях, происходящих с ним в те времена. То он через Алешу переживает о происходящем, то является судьей своему детству.
Композиция – хронологическая, но внутри произведения каждый раз выдвигаются жизни разных персонажей и посредством вставных эпизодов или воспоминаний, не связанных прямо с сюжетом, расширяется характеристика персонажа и, как следствие, время и пространство.
Пространство, окружающая обстановка героя передается через запахи. Например, при первом знакомстве с домом Кашириных Алешей сразу ощущается едкий запах, исходящий от красильной мастерской деда (“всюду стоял едкий, незнакомый запах”(Горький 1951: 18). Едкие запахи химического происхождения сопровождают и квартиранта, по прозвищу Хорошее Дело который, “весь измазанный какими-то красками, неприятно пахучий” (Горький 1951: 95), ставил какие-то химические опыты. Неприятно для Алеши Пешкова дымили и трубы Сормовского завода: “Из-за крыш черными кукишами торчали в небо трубы завода и густо, кудряво дымили, зимний ветер раздувал дым по всему селу; всегда у нас, в холодных комнатах, стоял жирный запах гари” (Горький 1951: 175). В конце автобиографической трилогии, в преддверии Каспия, упоминается запах нефти.
Местом действия, центром художественного пространства повести «Детство» является город, (конкретно, Нижний Новгород конца XIX столетия). Город же, с одной стороны вбирает в себя эпицентр, внутреннюю отправную точку пространства – дом (в собирательном смысле), а с другой, – заключает в себе центробежную энергию, выводящую повествование в более широкие пространственные координаты – географические, онтологические и бытийные.
Архетипический образ дома в художественной интерпретации Горького предстает совершенно иначе, чем в «дворянских» биографических хрониках С.Аксакова или Л.Толстого.
Так, дом деда Василия Каширина сразу же показался мальчику приземистым, с «нахлобученной» низкой крышей и выпученными окнами». «В маленьких полутемных комнатах, было тесно; везде, как на пароходе перед пристанью, суетились сердитые люди, стаей вороватых воробьев метались ребятишки, и всюду стоял едкий, незнакомый запах».
Пространственно-художественное мышление Горького было необычайно многомерным. Оно касалось не только непосредственно координат места действия, но затрагивало буквально все сферы повествования: через пространственную образность» передается в трилогии портрет, внутреннее состояние героя, даже его отношение к явлениям духовного порядка – книгам, музыке, церковной службе.
Горький создает свой собственный мир. В нем часто можно наблюдать некоторые особенности современной ему России. Тем не менее горьковская художественная реальность живет по собственным внутренним законам, отличающимся от законов, существовавших для реалистов XIX века.
С решением художественного пространства в трилогии органически связана и проблема художественного времени. Показательно, к примеру, как взаимодействует с хроносом мотив давящего пространства: последнему всегда сопутствует угнетающее ощущение остановившегося времени: «Ночное небо, бездонно углубленное тьмой, словно навсегда спрятало месяц
и звезды». «В подвале у рабочих-землекопов было несравнимо интереснее, чем дома, где застывшее однообразие речей, понятий, событий вызывало только тяжелую злую скуку». Порой это чувство у героя разрастается до вселенских масштабов, усиливая психологическое состояние безысходности: шагающему во вьюжной ночи герою «кажется, что кончилась жизнь земли, солнце погашено, не взойдет больш
Герой в системе образов
Главные герои Горького “Детства” – семья Кашириных, их образы в повести настолько разнообразны, что сложно представить, как они уживаются в одном доме. Жизнь Алёши в доме родного деда – самый сложный период в его жизни. Автобиографичность произведения помогает понять и прочувствовать сложную судьбу писателя. В описании персонажей есть много незабываемых моментов, они формировали личность маленького Алёши и оставили глубокий след в детской памяти. В рассказе Максима Горького “Детство” герои показаны очень реалистично, правдиво и разнопланово.
Образ Алеши:
Алексей тяжело переживает переезд в дом деда. Он жесток, избивает внука за испорченную скатерть до потери сознания. Эту травму ребёнок переживает тяжело. Постоянное отсутствие матери ещё больше омрачает ситуацию. Только бабушка жалеет Алёшу, она заступается за него, бережёт от неприятностей. Алёша не может найти достойных друзей ни на улице, ни в школе. Дворовые дети издеваются и обсуждают ругань и скандалы в семье Кашириных. В школе смеются над его бедностью, ругают, так как он не принимает школьные порядки. Когда умирает мать Алёши, дед отправляет его “в люди”.
Образ отца у ребенка:
"...пальцы ласковых рук, смирно положенных на грудь...; его веселые глаза..., доброе лицо..."
"...зачесывая длинные мягкие волосы отца со лба..."
"...идет меж яблонь эдакой могутной, в белой рубахе, в плисовых штанах, а – босый, без шапки, на длинных волосьях – ремешок. Это он – свататься привалил!.."
"...Хороши у него глаза были: веселые, чистые, а брови – темные, бывало, сведет он их, глаза‑то спрячутся, лицо станет каменное, упрямое, и уж никого он не слушает, только меня..."
"...Нет, Максим не бил его, да и мне запретил... Говорил, битьем не выучишь...»
Бабушка и Алексей:
Несомненно, важнейшим человеком в жизни Алеши Пешкова – главного героя повести – стала его бабушка. Впервые мальчик увидел ее после смерти отца – она приехала забирать их с мамой «на житье» к деду. Тогда бабушка показалась Алеше «черной, мягкой и удивительно интересной». А еще странной – все ее слова и манеры были непривычны для мальчика. Но очень скоро Алеша подружился с бабушкой – настолько добрым, ласковым и веселым человеком она была.
Именно бабушка познакомила мальчика с русским фольклором – слушать сказки из ее уст было истинным удовольствием: «Говорит, точно поет, и чем дальше, тем складней звучат слова. Слушать ее невыразимо приятно». И именно бабушка привила внуку любовь к слову - яркому, сочному, меткому.
В доме у деда, где Алеша чувствовал себя неспокойно и неуютно, единственной заступницей его была бабушка. Конечно, окончательное решение всегда оставалось за дедом как за главой семьи, но она изо всех сил пыталась оградить внука от того, что происходило в доме. А там шла непрекращающаяся война – между дедом и его детьми. И лишь бабушка пыталась как-то сохранить семью, пыталась напомнить всем этим людям, что они родная кровь.
Бабушка заменила Алеше мать, которая вскоре после переезда в дом отца, «исчезла». Эта старая женщина стала тем лучиком света, который поддерживал маленького мальчика, дарил ему радость жизни, тепло и любовь, помогал в каждодневной борьбе за существование. Она пыталась спасти внука от дедушкиного гнева, когда тот чуть не засек Алешу до смерти, всегда была на его стороне, всегда поддерживала и оберегала.
Бабушка учила мальчика жизни, объясняя ему все, что происходит вокруг, в доме и за его пределами. И так продолжалось до самой ее смерти. А когда бабушка умерла, закончилось и детство героя - он пошел «в люди»
Мать и сын:
Мать Алексея, Варвара, в свое время вышла замуж «самокруткой», без благословения отца, так была рада вырваться из удушающей атмосферы семьи, про которую сам дед сказал бабушке: «Народила зверья». Варвара, оставшись вдовой, пыталась вновь наладить личную жизнь, оставив сына на попечении бабушки и деда. Но и второй брак не сложился: муж, много ее моложе, стал ходить на сторону, а мать
мальчика, родив еще двух сыновей, превратилась из высокой статной женщины в высохшую старуху, немую, глядящую куда-то мимо, и вскоре умерла от чахотки.
Лирическое и эпическое:
В основе трактовки Е.Б. Тагера лежит мысль о том, что структура горьковской автобиографии подчинена некой эпической сверхзадаче. «Лирические акценты, – уверяет ученый, – сменяются эпическими… в горьковской автобиографии воспоминания о жизненном пути превращаются в широчайшее полотно русской народной жизни».
Рассмотрим, к примеру, начальные эпизоды повести «Детство». На первый взгляд здесь царит дух эпоса и личность самого автора никак не просматривается. Начиная с первых страниц, рассказчик сосредоточивает свое внимание на том, чтобы высветить грани той «невыразимо странной жизни», в лоне которой «сознательно пробудился» его юный герой. Жизнь эта предстает как клубок пестрых, удивительных и алогичных по своей сути впечатлений. Окружающий мир в восприятии ребенка откровенно страшен и нелеп. Он лишен теплоты и внутренней связанности событий. «Чувственный хаос» «поддерживается» рядом непостижимых для Алёши фактов и жутким, зловещим поведением близких людей. Так, отец, прежде родной и ласковый, теперь «почему-то» лежит посреди комнаты «с нехорошо оскаленными
зубами», а его озорные, «веселые глаза» прикрыты черными кружками монет. Мать, полуголая, трясущаяся, совершает жуткие, невообразимые действия. Она то судорожно ползает по полу на коленях, то рычит, то зачесывает гребенкой неподвижному трупу волосы со лба на затылок. Бабушка всем мешает и тычется, будто слепая, во все стороны. Цепь жутких оттисков памяти дополняют другие образы: похороны; лягушки, прыгающие в черной пасти могилы; огромный ревущий пароход; трупик новорожденного братика в углу каюты; «странные, чужие слова: «Саратов», «матрос»; а позже – толпа родственников, крикливых, неприятных, среди которых особенно выделяется «опасный» дед с ярко-рыжей бородой. Все это отражается в сознании малыша потоком чувств, по преимуществу темных, лишенных логики и красоты. Если мы попытаемся как-то вычленить и очертить позицию автогероя, то обнаружим, что образ этот в самом деле, как и указывали вышеупомянутые критики, затемнен, что он являет свою суть только в одном-единственном качестве. Качество это – любопытство и интерес к происходящему вокруг. Однако в конце главы – что следует подчеркнуть особо – в эпическую стихию вторгается иное повествовательное начало. Слой беспорядочных, хаотичных эмоций вдруг пронизывает луч смысла и красоты: в мир Алеши входит Акулина Ивановна. «До нее, – читаем мы, – будто спал я, спрятанный в темноте, но явилась она, связала все вокруг меня в непрерывную нить, сплела все вокруг в разноцветное кружево…». Данное лирическое «вкрапление» очень значимо, причём не только содержательно, но и с точки зрения поэтической. Благодаря ему картина воспринимающего сознания (а с ней и картина бытия) тут же обретает иную смысловую и стилистическую окраску. Данная фраза словно обнимает собой предшествующий событийный ряд, заключает его в некую «лирическую обойму» и с несомненной верностью указывает на присутствие авторского «я». В результате две повествовательные струи – эпическая и лирикоавтобиографическая – сливаются в единый художественный поток. Становится очевидно, что слой хаотических, беспорядочных впечатлений мальчика отнюдь не единственный в тексте и совсем не доминирующий. Он увязан, соотнесен с тем, что ему сущностно противостоит, – с началом светлым и разумным. Образно-символическое противопоставление двух граней сознания (и двух сторон бытия) характерно для поэтики всего произведения. Оно – ярчайшая примета художественного строя трилогии, ибо через все три части ее проходит идея двоемирия, или мысль о «расколе» окружающего мира. С одной стороны, необычайная красота, свет, житейская разумность, воплощением которых являются Акулина Ивановна и подобные ей люди, редкие, но все же встречающиеся в судьбе Пешкова. А с другой –тьма чувственности, стихия бездумного, «слепого» бытия, тот хаос существования, через который продирается «взыскующий истины» подросток.
Соотнесенность событийного и личностно-автобиографического начал вытекает из творческого замысла автора. Горькому-художнику в его «исповеди» было крайне важно оттенить и воплотить все то, что способствует зарождению интеллекта, ибо только разум, только просветленное сознание, как считает Горький, способны обуздать хаос и спасти Россию – страну, в которой «нет духовного синтеза, страну язычески чувственную». Иначе говоря, эпическое и лирическое в трилогии зримо сосуществуют, взаимопроникают друг в друга, «идут рука об руку».
Сюжет
Алексей рос в любящей, дружной семье. Когда от холеры скоропостижно скончался его отец, мать от пережитого горя родила раньше времени, однако младенец не выжил. Осиротевший Алексей и его мать Варвара на пароходе отправились в Нижний Новгорода, в семью деда Василия Каширина. В доме жила большая семья: дед с бабушкой Акулиной Ивановной, а также взрослые их сыновья Михайло и Яков с женами и детьми. Кроме того, с Кашириными жил молодой паренек, подкидыш Иван Цыганок.
Василий Васильевич работал цеховым старшиной в красильной мастерской. Он был очень трудолюбивым, прижимистым, требовательным старичком, и за долгие годы тяжелого труда нажил приличное имущество. Вот только семья его была совсем недружной: братья постоянно ссорились, требуя от отца раздела его добра. Однако дед старший Каширин видел, что сыновья – никудышные хозяева, и не спешил отдавать им наследство. Алеше пришелся по душе лишь Иван Цыганок, с которым он быстро сдружился. Юноша отличался добродушным, покладистым характером и готовностью прийти на помощь окружающим. Однако вскоре единственный друг Алеши умер, и он остался один в ненавистном семействе.
Алексею было сложно привыкнуть к жизни в доме, где постоянно слышалась ругань, а дети подвергались суровым телесным наказаниям. Однажды его засекли до потери сознания, и после того случая Алексей глубоко разочаровался в матери, которая даже не попыталась встать на его защиту. Спасала мальчика от страшного отчаяния только доброта бабушки, которая жалела его, и при каждом удобном случае старалась побаловать.
Спустя некоторое время Варвара под отцовским нажимом вновь вышла замуж. Забрав Алексея, супруги перебрались в Сормово. На новом месте герой пошел в школу, где у него сразу не заладились отношения ни с одноклассниками, ни с учителем. Новый брак, в котором родилось двое детей, не принес счастья Варваре. Муж стал изменять ей, унижать и бить. Не выдержав, Алексей ранил обидчика матери ножом.
Герой был вынужден вернуться к деду. Когда старший Каширин узнал о смерти Варвары, он не стал держать на иждивении родного внука, и отправил его самостоятельно зарабатывать на хлеб.
Авторская позиция
В финале Горький прямо ставит главную проблему повести: нужно ли с такой беспощадной откровенностью описывать всю мерзость «дикой русской жизни»? Для автора ответ очевиден. О самой суровой правде говорить необходимо. Только это позволит «с корнем… выдрать ее из памяти, из души человека».
На собственном примере Горький доказывает, что «тяжкая и позорная» жизнь не искалечила его душу и не помешала сохранить «несокрушимую надежду» на лучшее. В этой спасительной способности он видит залог будущего возрождения всего русского народа.
Задача писателя – не просто передать события, участником которых стал маленький герой, а и оценить их уже с позиции взрослого, много познавшего в жизни человека. Именно эта черта является характерной для жанра автобиографической повести.
Цель М. Горького – не оживить прошлое, а рассказать “про тот тесный, душный круг жутких впечатлений, в котором жил – до и по сей день живет – простой русский человек”.
События детства не мелькают калейдоскопом в восприятии рассказчика. Наоборот, каждое мгновение жизни, поступок герой пытается осмыслить, дойти до сути. Один и тот же эпизод по-разному воспринимается героем.
Основную мысль произведения автор выразил через страдания мальчика, который растет в семье деда. Детство для этого мальчика закончилось очень быстро, когда умерли его родители, и теперь он наблюдает несправедливое отношение деспота деда к бабушке, на его глазах умирают близкие ему люди, еще ребенком дед отправил его "в люди".
Это чудо, что мальчик не ожесточился, а благодаря бабушке научился любить все вокруг себя, понимать и ценить добро. Автор хотел сказать нам, читателям, что ребенок приходит в этот мир, чтобы его любили, чтобы его окружали добрые и понимающие люди, чтобы он рос в тепле и заботе.
Горький пишет: «В детстве я представляю сам себя ульем, куда разные простые, серые люди сносили, как пчелы, мед своих знаний и дум о жизни, щедро обогащая душу мою, кто чем мог. Часто мед этот был грязен и горек, но всякое знание — всё-таки мед».
Автор хочет убедить нас, что душа человека формируется в детстве, тогда же, когда формируется его личность.