... Во время ужина лидер болгарской команды Дойчин Василов пустил по кругу литровую бутылку болгарской ракии. Поочерёдно делаем по глотку. Пьём за давнюю дружбу Болгарии и России, за наше нынешнее взаимодействие. Пьём за Гору. И, дай Бог, за наш будущий успех на Горе.
...К ночи пурга усилилась, и давление продолжает падать. По альтимеру мы уже на высоте 5850. Кислорода в воздухе не хватает. Любое резкое движение вызывает одышку и головокружение. Волнами накатывает тошнота. Сердце болезненно трепещет в груди, колотится неровно. То надолго замирает, пугая своей неподвижностью, то частит, захлёбываясь от напряжения. Но всё это давно знакомо и привычно ещё по Кавказу, Памиру, Тянь-Шаню. Мы сами давно выбрали свой жизненный путь и увлечённо идём по нему.
Горный спорт — это особое состояние человеческой души, особый тип мышления и взаимоотношений с миром и с самим собой. Это особый образ жизни, объединяющий по духу, по мировосприятию многих людей в особое братство «увлечённых жизнью в обнимку с природой».
За годы путешествий и восхождений мы сроднились с горами, духовно слились с ними. Мы образовали с горами сложную, совершенную систему отношений в замечательной, интересной и мудрой игре. А непосвящённые видят в этом мучение. Прав Иван Алексеевич Бунин: «Счастье лишь знающим дано».
Для меня горы — это, прежде всего, я сам — то, что в себе понял, что осознал и в себе создал. В горах я лучше, чем в городе: смелее и решительнее, умнее и сильнее, здоровее и веселее, терпеливее и терпимее, добрее, заботливее и нежнее. И ответственнее. И удачливее, результативнее. И уважаемее.
Да и в городе, без многолетнего общения с горами, я был бы совсем другим. Был бы хуже, чем сейчас.
|
|
И за то, что стал художником, я благодарен горам. Без гор я бы ничего не добился в жизни.
И за надёжного друга, любимую мою жену Люсю, я тоже благодарен горам. В 1974 году горы свели нас и познакомили на сборах в ущелье Адыр-Су на Кавказе.
Наши приключения в горах — конгломерат спонтанности и рассудочности, уступчивости и непреклонности, требовательности и снисходительности. Здесь не декларируют. Здесь делают. Подавая пример и руку. Здесь никто не спутает интеллигентность с трусостью. И наоборот. Точный перевод слова «интеллигент» — понимающий. Значит, горный спорт можно смело считать одним из самых интеллигентных видов не только спорта, но и вообще человеческой деятельности. Ничто не даёт такой возможности понять людей и сжиться с ними. И, одновременно, так сурово не требует этого сживания и взаимопонимания. Ведь не просто успех восхождения, но и сама жизнь восходителей прямо зависит от степени их взаимопонимания.
А понимание невозможно без размышлений. Горы учат думать. И учат объективно оценивать людей. И прощать. И не прощать. И при этом избегать скоропалительности в суждениях. Горы учат конкретности в мыслях, в отношениях, в действиях. Они учат решительности. И осторожности. И вдумчивости, умению остановиться и неторопливо оглядеться, всмотреться в природу, в себя и в партнёров – сосредоточенно, с интересом и доброжелательностью. Это обязательное условие — при любом настроении, в любой степени физической и моральной усталости нужно быть доброжелательным! Горы учат этому, ибо требуют этого.
Горы учат понимать и духовно воспринимать в других людях свои собственные ожидания и надежды, свою усталость и робость, и напряжённость, и тоску, и недоверчивость, и разочарованность, свои собственные невыполненные обещания и свои неисполнившиеся желания, свою мечту о любви, верности, чуткости, отзывчивости, о заботливой доброте, о надёжном плече рядом...
|
|
Горы способствуют исполнению поэтического завета Николая Рериха:
Осторожно к толпе прикасайся,
Жить трудно, помни приказ:
Жить, не бояться и верить.
Остаться свободным и сильным.
А после удастся и полюбить.
...Однажды, очень давно, впервые руководя горным походом, я пренебрежительно сказал человеку: — Слабак!.. Сказал тогда, когда он, борясь со своей слабостью, преодолевал предельную усталость. Получилось бестактно и глупо. Парень мгновенно стал моим врагом. Он не мог больше меня видеть и слышать, не мог продолжать маршрут. И когда мы спустились за заброской, он ушёл от нас. И лишь много позже я осознал, как тяжко было не только ему, но всем — идти долгие часы под проливным холодным дождём. И как бездарно, безжалостно и подло был я слеп и глух к этому, гонимый честолюбивым желанием сделать подход под перевал точно по заявленному графику.
Теперь-то понимаю, точно знаю, что не за перевалами и вершинами приходят люди в горы. А за пониманием, сочувствием, дружбой. Это важнее всех пятёрок-шестёрок.
...Пар от дыхания и сигаретный дым густыми клубами висят под брезентовым потолком кают-компании, вздрагивают и колышатся в такт ударам ветра и взрывам хохота. Ивано только что доложил по рации, что благополучно добрался до палатки лагеря 6400 и устраивается на ночлег. Напряжение спало. Нам хорошо, весело, беззаботно. Царит общая благодушная расслабленность.
|
|
А завтра — в бой.
…Перепад высот между базовым лагерем и местом на гребне, где предполагается установить штурмовой лагерь, более двух тысяч метров. Много, много раз предстоит исходить их вверх-вниз-вверх, устанавливая на склонах Горы промежуточные высотные лагеря. Островки надежды, дарящие чувство уверенности в преодолении всеохватной враждебной среды. Нужно обработать путь: навесить страховочные верёвки на трудных и опасных участках, установить на склонах вешки — на случай туманов и пурги. Много, много раз вверх-вниз-вверх, всё выше и выше с каждым разом. Чтобы, в конце концов, поставить в заоблачной выси на крутом ледяном Северо-Западном гребне палатку штурмового лагеря. И из неё сделать последний, решающий, самый главный выход вверх — бросок на вершину.
Впереди длинный, долгий, трудный и опасный путь. Верим, что он будет добрым. И победным.
...Забравшись в спальник, при свете свечки делаю запись в дневник. Авторучка замёрзла, пишу карандашом. За тонкой трепещущей стенкой палатки дрожит непроглядная темень, воет ветер. А из кают-компании доносятся хохот и гитарные переборы. Как в чьей-то старой хорошей песне поётся:
Я узнаю их всех по голосам —