ПРОИСХОЖДЕНИЕ И ИСТОРИЯ НАУКИ
Происхождение науки
Вопрос о возникновении науки и периодах ее развития напрямую связан с вопросом о том, какое содержание мы вкладываем в слово «наука». Относительно даты и места возникновения науки можно выделить пять точек зрения:
1) Наука органично присуща практической и познавательной деятельности человека, поэтому она была и есть всегда и везде, где есть разумно действующий человек.
2) Наука возникла в Греции в 5 веке до н.э., когда знание впервые было соединено с обоснованием.
3) Наука возникла в Западной Европе в позднее средневековье (12 – 13 века) вместе с особым интересом к опытному знанию и математике.
4) Наука возникла в Европе в 16 – 17 веках вместе с работами Кеплера, Галилея, Ньютона, разработавшими первую теоретическую модель физики на языке математики.
5) Наука начинается с первой трети 19 века, когда исследовательская деятельность была объединена с образованием.
В первом случае наука связывается с познавательной деятельностью человека и с практикой изобретений. Это самое широкое понимание существа науки. Во втором случае под наукой понимается тот вид рациональной рефлексии, который получает развитие в античной Греции. Его возникновению мы обязаны древним пифагорейцам, которые ввели в математику единую систему доказательств. Тут мы имеем дело с отождествлением науки и теоретической философии, науки и того, что в эпоху античной классики называли «эпистеме» - разумное знание об умозрительных сущностях. Сторонники этого подхода во главу угла ставят математическое обоснование научного знания, которое, в свою очередь, дедуцируется из некоторых аксиоматических положений. В третьем случае науку связывают, в первую очередь, с опытным индуктивным познанием. В четвертом случае под «наукой» понимают тот специфический способ познания, который возникает в Европе в Новое время, когда, наконец-то, преодолевается пропасть между теоретическими спекуляциями, опытным познанием и практикой изобретений. Идеалом науки становится математически обоснованное естествознание. И, наконец, в пятом случае под словом «наука» понимают особый тип институционализированной деятельности, возникновение научных сообществ современного типа.
|
|
Статус науки многократно пересматривался и переопределялся с различных точек зрения. Самое общее определение науки считает ее высокоспециализированной деятельностью человека по выработке, систематизации и проверке знаний с целью их высокоэффективного использования. С другой стороны под наукой понимают систему знания, достигшего оптимальности по критериям обоснованности, достоверности и непротиворечивости. Наиболее показательными специфическими чертами науки принято считать следующие:
1) Рациональность как постоянная апелляция к авторитету разума. Освоение мира в понятиях и умозаключениях.
2) Стремление к обоснованности и доказательности.
3) Интерсубъективная проверяемость научного знания.
4) Системность научного знания.
5) Методичность.
6) Собственный язык.
7) Собственная предметная область.
8) Предсказательная функция.
9) Фальсифицируемость.
Наука в античности
От мифа к Логосу
Первый вопрос, который возникает у нас, когда мы касаемся возникновения научного дискурса: каковы основания считать построения милетцев и других греческих философов ближе к научному мировоззрению, чем к мифологическому и религиозному? Фантастичность этих построений и их генетическая близость к мифологии, казалось бы, должны убедить нас в том, что они не имеют никакого отношения к научному взгляду на мир. Но, тем не менее, именно они лежат у истоков формирования такого взгляда.
|
|
Принято считать, что отличительной чертой «новоиспеченной» философии в сравнении с той же религией и мифологией была установка на рациональное познание. Но этот аргумент работает лишь до тех пор, пока мы ограничиваем рациональность областью науки и логики. Получается замкнутый круг: определяем науку через рациональность, а рациональность – через науку. В последнее время стали говорить о различных типах рациональности, в том числе и об особой рациональности мифа (К. Хюбнер). Если рациональность – это апелляция к разуму, то для человека традиционной культуры «мифологическая аргументация» звучит куда более убедительно, чем аргументы современной физики.
Эрвин Шрѐдингер предлагает проводить демаркационную линию между религиозно-мифологическим и научным сознанием, противопоставляя «закрытые» и «открытые» модели мира. Задача любой религии (и мифологии в особенности) – «завершить всегда неполное понимание неопределенного и загадочного положения человека в мире», ликвидировать «белые пятна», закрыть вызывающую недоумение открытость мировоззрения, полученного исключительно на основе опыта. Мифология и религия спасают от неопределенности непознанного. Отличие науки в том, что она будет стоически мириться с «пробелом», вместо того, чтобы заполнять его подлогом или необоснованным предположением. И дело здесь не только в «этосе ученого», но в том, что страх утратить стимул к познанию сильнее страха жизни в непроясненном и непонятном мире. Иными словами, для науки возможность задавать вопросы и искать ответы, то есть желание «узнать еще» ценнее, чем уют готового знания о понятном и цельном мире, переданного традицией. Поэтому ученый согласен жить в как бы «дырявом мире», а религиозный человек – нет.
|
|
Ощущения и спекулятивное мышление в античной философии
Одной из самых бурно обсуждаемых тем у греков была тема надежности чувственного познания. Инициировано это обсуждение было как раз наблюдениями, указывающими на ненадежность чувств. Самыми популярными примерами у греков были: преломление предметов в воде и горький вкус меда для больных желтухой. Эти примеры наводили на мысль о том, что следует разграничить то, каковы вещи на самом деле, и то, какими они нам кажутся. Но как узнать, каковы вещи, если чувства обманчивы и противоречивы? Ответ: у нас есть разум, способный устанавливать непротиворечивые отношения между идеями, которые, к тому же не меняются в зависимости от того, устанавливает их больной желтухой или здоровый человек. Наиболее показательным примером здесь будет философия Парменида, которого нимало не смущало, что его картина истинного бытия вступает в совершенное противоречие с нашим опытом. Он с легкостью объявляет мир, данный в опыте, иллюзорным, а мир, построенный при помощи логики – истинным.
Эта же тенденция прослеживается и у Демокрита – автора первой в Греции полноценной философской системы. У него мы находим резкое противопоставление априорного и апостериорного знания: чувства говорят нам, что яблоки бывают красные и зеленые, кислые и сладкие, что есть вещи холодные и теплые, влажные и сухие. Но все эти качества не принадлежат природе самих вещей, они суть эффекты, возникающие при различных комбинациях фундаментальных первоначал – атомов и пустоты. Ни атомы, ни 7
пустота эмпирическим путем познаны быть не могут – у Демокрита они умозрительные конструкции, плоды спекулятивного ума. Но именно атомы и пустота кладутся Демокритом в основание физического (и психического) мира.
В то же время Демокрит понимал, что голая интеллектуальная конструкция так основана на чувственных восприятиях. В одном из фрагментов его сочинения описано, как разум спорит с чувствами и последние отвечают: «Бедный интеллект, ты надеешься победить нас, несмотря на то, что от нас черпаешь свои доказательства. Твоя победа – это твое поражение».
Примечательно, что те философы, которые пытались строить свою космологию и физику, больше полагаясь на эмпирический опыт, создавали более ошибочные модели, чем те, чьи модели были более умозрительными. Например, модель пифагорейцев, где круглая Земля вращается вокруг «Центрального огня». Увлеченные интеллектуальными медитациями пифагорейцы были ближе к истине, чем Демокрит, который представлял Землю плоской, в виде бубна, а построения пифагорейцев казались ему слишком искусственной конструкцией.
Впрочем, оценка эмпирического и теоретического компонентов в науке древних находится в прямой зависимости от состояния науки в наши дни. В 19 веке бурный прогресс в науке был вызван как раз экспериментом, поэтому «философские спекуляции» были не в чести. Однако к 20 веку на первый план начинает выходить теоретическая физика. Физик-теоретик, как правило, живет с верой в простоту и красоту Вселенной. Что касается греков, то можно сказать, что во времена греческой классики теоретическая физика находилась так далеко впереди эксперимента, как никогда в последующие эпохи.