Когда вместо положенных восьми часов ты спишь два или три, то по
определению не можешь хорошо себя чувствовать. Но я ни разу с самого детства
не ощущала себя настолько отдохнувшей, полной сил и счастливой, как сейчас.
То, что вчера произошло между мной и Олегом, было потрясающей дикостью, в
которой не нашлось места стеснению, желанию понравиться, выглядеть красивой
и эротичной, казаться лучше, чем есть на самом деле, как случалось у меня с
другими мужчинами.
Обычно на протяжении всего полового акта мои мысли занимало то,
насколько я сексуально выгляжу, хорошо ли смотрюсь в этой позе, не слишком ли
яркое освещение, возможно, сейчас видны дефекты тела, вдруг он думает, что мне
давно пора на депиляцию или что я поправилась?
Вчера я и близко не думала о чем-то подобном. Мой шизофреник оказался
сумасшедшим, безбашенным любовником, который делал все, лишь бы я улетала.
Сколько же у меня оргазмов было? А ведь это только оральный секс!
Поднимаюсь с кровати и иду в душ. Трогая себя под струями горячей
воды, вспоминаю, что он делал со мной. Боже, я бы ни одному другому мужчине
не позволила подобного. Сгорела бы со стыда! Он так глубоко засовывал язык,
облизывал мои бедра, тысячи раз целовал. Смотрю на себя в зеркало. А ведь это
все я! Именно я просила снова и снова ставить засосы на шее, груди и бедрах. На
запястье обнаружился целый браслет из его поцелуев. А он совершенно не
удивлялся этим сумасшедшим желаниям, просто кидался на меня, как голодный
тигр, целуя везде, где я только ни попрошу.
Через полчаса я решила, что пора будить Олега. Он отправился в душ, а я
уже при макияже и с прической принялась готовить завтрак, думая о том, что мне
|
|
нравится заботиться об этом мужчине.
Если у меня не было желания - я не готовила. Если он не хотел помогать
убираться, - не делал этого. И никто ни на кого не обижался, никто ничего не
требовал. Мы изначально понимали всю абсурдность наших отношений, поэтому
старались сделать все, чтобы еще больше не усложнять их.
Пока Олег умывался, я вспомнила то, что подвигло меня вчера вечером
пойти поговорить. Его дневники. Я не ожидала, что он так сильно расстроится из-
за того, что я не ночевала дома.
«Мне кажется, что я не человек, а песочная фигура, которая медленно
сохнет, рассыпается и раздувается ветром».
«Моя привязанность к ней пробивается даже сквозь стотонные глыбы
безразличия ко всему миру, возведенные посредством нескольких лет
непрерывного приема лекарств».
«Мне всегда нравилось смотреть на женщин. Даже когда я был в
невменяемом состоянии в больнице, я предпочитал, чтобы за мной ухаживала
медсестра, а не медбрат. Но я уже давно перестал надеяться, что смогу испытать
столь сильные чувства. Хочется ободрать кожу со своих рук потому, что в этот
момент я не чувствую ее прикосновений, но знаю, что чьи-то другие руки ласкают
ее».
«Я успел забыть, как это больно - не иметь возможности обладать
женщиной, которую отчаянно хочешь».
Нет сомнений, он писал это не только для того, чтобы я узнала, хоть и
понимал, что я в любом случае прочитаю. Он всегда говорит то, о чем думает, как
бы это ни шокировало людей, особенно поначалу.
Заметно, что Олег не знает, как себя вести. Он нерешительно замер в
|
|
дверях кухни, поглядывая на приготовленную для него тарелку с кашей. Я
оттягиваю воротник пижамы и показываю следы его любви. Кажется, он еще
больше смущается, убирает мокрые пряди с лица за уши. Тогда я подхожу и
целую его в губы, а он отвечает на поцелуй.
Утро проходит по обычной программе, но, несмотря на это, на работу мы
опаздываем. Наверное, дело в том, что Олег успевает потискать меня каждый раз,
когда я прохожу мимо, на что уходит больше времени, чем можно рассчитывать.
Пока я за рулем, он ведет себя смирно, не мешая следить за дорогой, но как
только мы заходим в лифт, снова обнимает, резко прижимая к себе и, подобно
страстным мужчинам из мексиканских сериалов, чувственно проводит ладонями
по моему телу, лаская бедра, талию, грудь, через высокий воротник целуя шею.
Двери лифта открываются, и половина нашего проекта, ожидающая
опаздывающую на утреннюю планерку директоршу, замирает, таращась на нас. У
некоторых от удивления отпадает челюсть. Олег опускает руки, а я поправляю
платье, он идет вперед, но я успеваю окликнуть, выходя следом:
- Олег, подожди, - задерживаю его за рукав. Он поворачивает голову,
ожидая чего угодно, но не легкого поцелуя в губы. - До вечера, - говорю я.
Он широко улыбается, кивает, и уходит по коридору в сторону кабинета
системных администраторов, где пару недель назад ему, наконец, поставили стол.
- Так, чего ждем? – обращаюсь к ошалевшей толпе. - В зал переговоров, - и
громко цокая каблуками, иду впереди всех.
Планерку веду намного жестче, чем обычно. Переполняющая меня энергия
|
|
бурлит, бьет через край. Хочется прыгать, жестикулировать, призывать к
активным действиям. Невыспавшийся народ угрюмо смотрит на меня, мечтая
вставить спички в глаза, подозревая, должно быть, что их начальница сама
недалека от получения диагноза. Я настолько бойко подбадриваю коллег, что,
забывшись, закатываю рукава кофты, открывая вид на мое новое украшение,
оставленное губами Олега. Разработчики и аналитики хихикают как подростки,
но я, вместо того, чтобы покраснеть и опустить рукав, щелкаю пальцами у себя
перед глазами, привлекая внимание:
- Смотрим на мое лицо, и думаем о работе, а не о моей личной жизни, в
которой, кстати, все в полном порядке, - и продолжаю тему планерки.
Теперь мы занимаемся оральным сексом каждый вечер. Возможно, не
всегда так долго, как в первый раз, но обязательно до нескольких моих оргазмов и
одного - его. Когда я сильно устаю в офисе, он начинает с массажа - теперь я
раздеваюсь полностью. Ему вообще нравится, когда я хожу по дому или сплю
обнаженная. Он разминает мои мышцы, изредка надавливая на особые точки,
называемые нервными окончаниями. Это жутко больно, но после неизменно
становилось легко и хорошо. Затем он начинает целовать мою спину и плечи. Мы
покупаем только съедобные масла для массажа.
В офисе Баль ведет себя неизменно прилично, никогда меня не
компрометирует, хотя, признаюсь, поначалу переживала, что с этим могут быть
проблемы. Очень редко прикасается. Точнее, лишь в те минуты, когда я вызываю
его помочь мне «привести в чувства» компьютер. Он становился позади моего
стула, наклонялся, прижимаясь своей щекой к моей, покрывает своей ладонью
мою, держащую мышку, и проверяет, что именно моему компьютеру не нравится.
Это абсолютно ненавязчиво и очень приятно.
Олег уникален, ни один мужчина не удовлетворял меня так, как он, и я
говорю сейчас не только о сексе, хотя и об этом тоже. А еще, кажется, ему
становилось лучше, не зря же он написал в своем дневнике: «С тех пор, как я стал
заниматься любовью, я снова начал чувствовать мир».
***
В последнее время я изо всех сил стараюсь свести к минимуму общение с
подругами, но совсем избежать этих встреч не получается. Мои отношения с
психически нездоровым человеком неизменно становятся главной темой вечера, к
которой девочки умудряются свести любые наши сплетни. Наверное, если бы
одна из моих подруг вдруг стала жить с убийцей-шизофреником, мне бы это тоже
не понравилось, поэтому я на них не обижаюсь.
- Как же ты с ним встречаешься, если он импотент? - удивляется Маша. Та
самая девушка, которая рассказывала небылицы на дне рождения у Кати. Кстати,
Катя никогда не приходит на встречи, если там я. - Специально уточнила у
знакомого врача, назвала ему диагноз, который поставили Олег. Врач сказал, что
из-за таблеток мужское бессилие вероятно в восьмидесяти пяти процентах
случаев.
- Девочки, даже если бы он был бессилен, - решаю я заступиться за своего
шизофреника, - вы себе даже не представляете, что он творит с помощью языка, -
широко улыбаюсь и быстро облизываю вдруг пересохшие губы.
Девочки охают, рисуя в головах ясно какие сцены. Заметно, что они
сгорают от любопытства услышать детали. Недоступное, странное и необычное
всегда притягивает. А Олег к тому же очень симпатичный шизофреник, никто не
может не согласиться с этим. Его опасность, непредсказуемость притягивают,
возможно, и меня тоже, но, разумеется, хочется верить, что я испытываю к нему
более глубокие чувства.
Несмотря на все старания, после очередного девичника я снова
возвращаюсь домой в паршивом настроении. Мне говорили о неизбежности
рецидива, о прошлом Олега, о его нестабильности. О том, что у него никогда не
будет нормальной работы, карьеры, он всегда останется просто шизиком. На всю
жизнь. Говорили, что нельзя рожать от него, потому что пораженный ген
передается по наследству. Меня спрашивали, понимаю ли я, зачем пошла на такие
отношения. Чего я от них жду? Как долго планирую их продолжать? А что потом?
Выгнать его на улицу? Что будет, когда мне захочется нормальной семьи, детей?
Кстати о нормальной семье. Ну, почти о нормальной. Сергей продолжает
приглашать на свидания. Я благодарна судьбе, что в тот раз по пути в гостиницу
мы попали в аварию. Во время ужина он говорил о карьере, о его помощи мне. О
возможностях, которые передо мной могут вдруг открыться с помощью
влиятельного покровителя. Боже, я повела себя как настоящая проститутка!
Непонятно, что тогда на меня нашло, почему показалось, что обязательно надо
переспать со своим боссом. Сергей непременно хотел, чтобы это «что-то» нашло
снова.
Однажды он даже предложил родить от него ребенка. Не прямым текстом,
конечно, этот опытный в общении с людьми... вернее, с клиентами мужчина завел
разговор издалека. Начал убеждать, хоть я и не спорила, что счастье наше в детях,
ведь ничто не сравнится ощущениями, подаренными материнством, в его случае -
отцовством. Жаловался, что мечтает о сыне, хотя его жена, родив десять лет назад
ему чудесную дочурку, наотрез отказалась продолжать размножаться. А потом он
вдруг сказал про биологические часы, которые тикают, как бы мы ни пытались
молодиться. К счастью, на этом наш разговор прервал телефонный звонок, и я
поспешила скорее убраться из кабинета. Услышала вслед: «Аля, я не шучу.
Подумай».
***