Приторную сладость взбитых сливок я по-прежнему не чувствую, впрочем,
как и вкус шоколадной глазури, но хрустящие грецкие орехи в торте, кусочек
которого в данный момент пережевываю, не могут не доставлять удовольствие.
В помещении душно, несмотря на работу кондиционера в приемной,
который, к сожалению нельзя включить мощнее, так как Нина боится
простудиться. Впереди у нее отпуск в Турции, к которому девушка усиленно
готовилась в течение последних двух месяцев, а именно: сидела на строжайшей
диете, ходила в фитнес клуб, где занималась с, как она выразилась,
«умопомрачительным мужиком», как я понял, - с тренером. Не сказал бы, что
заметна какая-нибудь разница между ее предыдущим внешним видом и
теперешним, но девушка с такой мольбой смотрела в глаза, спрашивая моего
мнения, что пришлось солгать, назвав ее «секси-красоткой», что она сразу же
передала Але, в результате чего этим же вечером я получил втык дома. Это,
кстати, был первый раз, когда я подумал, что Аля меня ревнует.
- Олежка, и что там дальше? - спрашивает меня Вероника, миленькая
девушка из бухгалтерии. На первый взгляд она весьма недалекая, но, как я
выяснил позже, Веро намного глубже, чем старается казаться. Видимо, это ее
способ защиты от вешнего мира.
У каждого из нас своя война, свои баррикады и свои способы наступления.
Каждый приспосабливается, как может. Мне ли не знать.
Недавно Нина очень помогла Веронике в решении какого-то рабочего
момента, за что последняя притащила торт, откушать который меня и пригласили
девушки, забывая, что я не люблю сладкое. Обижать их не хочется, поэтому я
старательно выбираю орехи из своего немаленького куска, рассказывая, как мне
кажется,
смешные
истории,
чтобы
отвлечь
внимание
от
своей
незаинтересованности в еде.
- Олежка, ну и что? - кладет Вероника руку мне на плечо. Она смеется,
видимо, истории кажутся смешными не только мне.
- Ты скажешь уже или нет?! - нервничает Нина, которая отрезала себе уже
пятый тоненький кусочек лакомства.
- Ну, я и говорю: «если вы не видите Эмиля, это не значит, что он не видит
вас!»
Нина хохочет, прикрывая рот салфеткой, а Вероника падает на стол, не в
силах сдержать эмоции. Она изрядно переигрывает.
Опять касается меня рукой:
- Ну, ты даешь! – смеется. - Я представляю себе его лицо!
- Так, что здесь за балаган?
Мы вздрагиваем и смотрим снизу вверх на Алю, которая из-за нашего
громкого смеха подошла незаметно и сейчас стоит совсем близко, уперев кулачки
в бока. Смотрит грозно, глаза прищурены, губы стиснуты.
- Ой, - пытается успокоиться Вероника, - Алла Константиновна, Олежка
сейчас такой анекдот из жизни рассказал!
- Я так понимаю, у вас троих нет работы? Вероника Александровна, если
вам больше не нужен ваш кабинет, я поговорю с Сергеем Игоревичем, и сегодня
же вы переедете в приемную, - ледяным голосом, как только она умеет,
произносит Аля.
Улыбки исчезают с наших лиц, девушки опускают глаза под тяжестью
взгляда начальницы. Мне тоже становится не по себе.
- Аля, так обед же, – робко возражает Нина.
- Я просила с утра отправить факс, ты отправила?
Понимаю, что лучше молчать, иначе влетит и мне.
- Пока не получилось, - пробует оправдаться Нина.
- Так чего сидишь без дела? - повышает голос. Нина быстро
поворачивается к компьютеру, берет трубку телефона, и набирает номер.
- Я, пожалуй, пойду, - тихо говорит Вероника. Судя по интонациям -
пытается извиниться.
- Давно пора. Устроили тут пикник на рабочем месте. А вы, Олежка
Николаевич, в мой кабинет. Живо.
Поворачивается и марширует к себе. Глаза девочек наполняются
искренним сочувствием, а я, пытаясь их подбодрить, киваю и подмигиваю,
поднимаюсь с места и спешу за своей начальницей.
Как только мы оказываемся в ее кабинете, и я прикрываю за собой дверь,
она сразу начинает кричать:
- Ты что себе позволяешь?! У тебя работы нет? Ты представляешь, как
сложно было тебя отмазать после прошлого промаха? А если бы Сергей зашел и
увидел?
- Олежка Николаевич? - переспрашиваю, скрещивая руки на груди, с
трудом сдерживая улыбку.
- Как я поняла, теперь тебя так все зовут! - она нервничает, ходит по
кабинету.
- Да вы, - нарочито вежливо произношу, - Алечка Константиновна,
кажется, ревнуете? - смеюсь.
- Я? - эмоции через край. - Я? Тебя ревную? - говорит так, будто это
высшая глупость в мире, прижимает руку к груди, растопырив пальцы,
задыхается от возмущения. - Олег Николаевич, вы забываетесь. - Она всегда
обращается ко мне на «вы» и по имени-отчеству, если мы ссоримся. Даже когда
находимся дома.
- Тогда вы, Алла Константиновна, будете не против, если я сегодня
вечером заеду к Веронике, помогу починить компьютер?
- Куда ты собрался заехать?! - кричит она. Понимаю, что ей не до шуток,
пытаюсь не смеяться, но губы сами расплываются в улыбке. Борьба,
отражающаяся на моем лице, еще больше злит Алю: - Да ты... Да я... Ты совсем
обнаглел?
- Аля, да ладно тебе.
Она хватает со стола мышку и запускает в меня. Еле успеваю пригнуться,
мышка звонко ударяется о стену и разбивается.
- Вы портите имущество компании! - восклицаю я.
- Я сейчас испорчу работника компании! - хватает со стола ежедневник. –
Я вычту мышь из твоей зарплаты, имей в виду.
- Да ради Бога! - понимаю, что нужно спасаться бегством. Пригибаясь,
отпрыгиваю к выходу, открываю-закрываю за собой дверь, слышу, как об нее
ударяется что-то тяжелое.
Нужно что-то делать с Алиными нервами. Хотя ситуация и кажется сейчас
весьма забавной, вкупе с остальными ее срывами не может не беспокоить.
Делаю шаг в сторону и натыкаюсь на нашего главного начальника -
Сергея. Он направляется к Але.
- Эмм, Сергей Игоревич, лучше не ходите к ней пока... - только успеваю
проговорить, как Сергей, который, разумеется, меня не слушает, резким
движением открывает дверь. Я хватаюсь за голову, наблюдая, как моя точная
девочка кидает несколько ручек, парочка из которых попадает директору по
голове.
Вот бесы.
Решительно захожу следом за Сергеем, чтобы не бросать Алю одну в
неприятной ситуации, но та отчаянно машет, чтобы я убирался. Жестами
спрашиваю: «Точно?» Нетерпеливо указывает в сторону выхода. Обострять
ситуацию не хочется, поэтому я покорно закрываю за собой дверь.
Кажется, у Али будут крупные неприятности из-за меня. Но что я такого
сделал? За что извиняться? Почему она так разозлилась? Утром же все было
нормально. Направляюсь в сторону своего кабинета, обдумывая случившееся.
- Ну что? - пристыженным шепотом спрашивает Нина.
Пожимаю плечами.
- Ну, ты и кобель! - укоризненно качает головой. Я замираю, выпучив
глаза. Понимаю, что запутался окончательно, но Нина непреклонна, уточнять,
почему я «кобель» она не собирается. Фыркает, протягивая мне тарелку.
Отказываюсь от своего недоеденного торта, ворую горсть мятных сосательных
конфет со стола девушки и прячусь в своем кабинете.
Вечером Аля со мной не разговаривает, любые попытки обсудить
случившееся пресекает, от массажа отказывается, про секс я даже не заикаюсь,
опасаясь, что снова придется спасаться бегством от ее метких бросков. Видимо,
презервативы, которые теперь всегда лежат в тумбочке с моей стороны, и, на
всякий случай, в портмоне, сегодня не понадобятся.
Сидит на диване, пилит ногти, хотя прекрасно знает, что я не выношу этого
мерзкого, раздирающего душу звука, от которого волосы на теле встают дыбом, и
кажется, что пыточный инструмент елозит по черепу, а не мертвым клеткам ее
ногтей. Передачу, которая идет по телевизору, досмотреть очень хочется, я
терплю из последних сил, практически не сомневаясь, что Аля умудряется
«пилить громче», если я прибавляю звук. Ее цель - показать мне, что я ей
безразличен, и ей плевать, что мне неприятно. Но я-то знаю, что она просто
привлекает внимание тем способом, до которого смогла додуматься.
Такая глупенькая иногда.
Сажусь рядом, вырываю из ее рук садистское орудие, убираю в
косметичку, которую небрежно бросаю на пол, обнимаю Алю за плечи. Она
дергается, вырывается, отодвигается на полметра, но не уходит. Улыбаюсь, вновь
пододвигаюсь. Она снова отсаживается. И так раз пять, пока мы не оказываемся
на краю дивана, и ей бежать некуда.
Трусь колючим подбородком о ее шею.
- Прости меня, - шепчу, нацеловывая плечико через пижаму.
- За что ты извиняешься? - говорит строго.
Попал. За что я извиняюсь?
- За то, что я такой дурак, - выкручиваюсь, как могу, морща лоб.
- Не проходит, - дергает плечом. - Конкретнее.
- Какая же ты у меня смешная, Боже ты мой, - мне надоедают эти игры,
хватаю ее в охапку и усаживаю к себе на колени.
Презрительно хмыкает, делает вид, что ей это не нравится, но не уходит.
- Я смешная? - как бы возмущается. - Олег... Олежка Николаевич, - шипит,
- попрошу вас не забывать, у кого из нас должность выше и работа ответственнее,
- отворачивается, не давая целовать в щеку. Что ж, куда могу дотянуться - целую
шейку и чувствую, как попадаю на те самые точки. Улыбаюсь.
- Такая дурочка, - говорю, - маленькая обидчивая дурочка, - шепчу на ухо. -
Как таких дурочек только в директора берут?
Она возмущается, начинает вырываться, но я сильнее, держу крепко,
поворачиваю лицо к себе, целую в губы. Прижимается, сама целует, обнимает.
Какая же глупенькая, Боже мой.
- А еще врешь, что старше меня, - смеюсь. - Судя по поведению, тебе не
больше пяти лет, - продолжаю смеяться, но она уже не обижается.
- Тебе она нравится? - спрашивает.
- Кто? - не понимаю. Кажется, секс все-таки будет, по крайней мере, мои
руки уже ласкают напряженные сосочки, и меня никто не отталкивает.
- Эта шлюшка из бухгалтерии, - обиженно.
- Как тебе только компанию доверили, глупышка, - целую ее. -
Прекраснейшая женщина из всех, кого я только видел, позволяет прикасаться к
ней, зачем мне кто-то еще?
Либо я полный кретин, либо она действительно меня ревнует.
***
Утром ее подушка снова была испачкана кровью.
Лучше кого бы то ни было в этом мире понимаю, что я не врач, и никогда в
жизни больше не смогу быть врачом, но, несмотря на это, я веду пациента уже
несколько месяцев. Самого сложного, важного и ответственного пациента в своей
жизни - мою Алечку.
«Свежие продукты» заказали нашей фирме еще один модуль, поэтому
долгожданное прекращение отношений с Верой Анатольевной и Дмитрием, к
моему огромнейшему сожалению, не случилось. Если мы случайно встречались с
Дмитрием в офисе нашей компании, а он, как специально, еженедельно тратил
время на то, чтобы потрепать нервы моей Але, мужчина не спускал с меня глаз.
Смотрел долго, иногда обращался в манере: «сбегай, попроси Нинок, чтобы
кофейку принесла» или «метнись в машину, кажется, я оставил там папку с
документами». В общем, старался всячески унизить, особенно при Але. Следуя
правилу «клиент всегда прав», я исполнял его просьбы-приказы, наблюдая
победоносный взгляд мужчины, обращенный ко всем присутствующим, а в
особенности к моей девушке. Этот взгляд как бы говорил: ну и на кого ты меня
променяла, идиотка?
Подавляющему большинству людей необходимо унизить кого-нибудь,
чтобы доказать свое превосходство, утвердить статус.
Как-то вечером мы очень подробно обсудили этот момент с Алей, после
чего она начала относиться проще.
- Эй, мальчик, - обращается ко мне Дмитрий. Мы находимся в
переговорной, я настраиваю оборудование для презентации. Он всегда
обращается ко мне «мальчик», хотя в отцы мне не годится. На вид этому мужчине
чуть больше сорока. Подтянут, в дорогом костюме, чисто выбрит. Производит
впечатление блестящего бизнесмена, коим, впрочем, и является.
- Извините, я сейчас очень занят, - отвечаю, тестируя работу проектора.
Через пятнадцать минут приедут партнеры «Свежих продуктов», которые тоже
хотят купить программу, которую мы разрабатываем. Аля сидит напротив меня,
облокотившись на спинку стула и закинув ногу на ногу. Читает материалы,
которые будет презентовать. В кабинете находятся еще несколько аналитиков и
ведущие разработчики.
Сергей смотрит на наручные часы, вздыхает, читает что-то в телефоне.
- Они в пробке, - объявляет на весь кабинет. - Задерживаются на
пятнадцать минут. Как там тебя? - явно обращается ко мне, я поднимаю глаза. -
Да, ты. Успеешь все там настроить. Сбегай до Нины, попроси ручку с красной
пастой и зеленый маркер. Надеюсь, не перепутаешь? - поднимает брови,
улыбается. Свидетели сего диалога тоже улыбаются, но мне это безразлично. Я
смотрю на Алю, которая отрывает взгляд от бумаг и смотрит на Дмитрия. Потом
на меня. Медленно ей киваю, напоминая, о чем мы говорили несколько дней
назад. Она секунду сомневается, потом кивает в ответ, подмигивает, насмешливо
улыбается, бросает косой взгляд в сторону моего обидчика и возвращается к
чтению.
Мы понимаем друг друга без слов, я облегченно выдыхаю. Пришлось
превратить подобные ситуации в игру, цель которой - не допустить, чтобы Аля
нервничала. Я поднимаюсь со стула и иду в сторону двери.
- Зеленая ручка и красный маркер! - кричит мне в след, пытаясь запутать. Я
бы не хотел когда-нибудь работать на этого человека.
Помимо «Свежих продуктов» впереди замаячил, как объявил на планерке
Сергей, «самый важный проект за время существования компании». Москвичи
собираются заказать нам огромнейший модуль для работы в банке. На этой же
планерке Сергей очень хвалил мою девочку и объявил, что из всех руководителей
направлений именно ей доверяет вести архиважного клиента от начала и до конца
действия договора. За Алю рады все: она сама, ее друзья, коллеги, родители так
вообще прыгали до потолка, услышав новость. Ну... она так сказала. Сам я с ними
еще не успел познакомиться, общаемся только по телефону.
Только я был не рад. Потому что очередная победа неминуемо влечет за
собой новую ответственность и стрессы. Я просил, чтобы она отказалась, но меня
и слушать не хотели. Доверие подобного масштаба означало успех, признание. В
своей жизни я пока не встречал ни одного человека, кто не нуждался бы в
признании и похвале. Я понимаю Алю, но легче от этого не становится.
Каждый вечер я жду, когда она освободится. Иногда сижу в ее кабинете,
чаще в приемной, если идут совещания. Частенько мы попадаем домой глубоко за
полночь. Иногда мне кажется, что если моя Аля вдруг простудится и не выйдет на
работу, то весь мир рухнет, - столько она пытается на себя взвалить. Ежедневно
со скандалом я тащу ее на обед, потому что времени пообедать у нее, видите ли,
нет, срабатывает только угроза: «Я сейчас закину тебя на плечо и перенесу в кафе,
если ты не оторвешь глаза от ноутбука. И мне плевать, кто нас увидит по пути и
что подумает». Говорю предельно серьезно. Она знает, что я могу, мне нет
никакого дела до зрителей. Понимает, что я во много раз ее сильнее. На
встречную угрозу: «Я тебя уволю», отвечаю: «Тогда буду висеть на твоей шее
безработным. Увольняй».
Слушается меня.
Я таскаю ей сухофрукты, орехи, печенье в кабинет, ношу кружки с
горячим чаем. У меня даже получается ее немного откормить, из-за чего
появляется новая проблема: «Я толстая, ты меня разлюбишь». Иногда мне
кажется, что из нас двоих я самый нормальный и психически здоровый человек.
Но, несмотря на все ее комплексы, неуверенность в себе и синдром
«начальницы», который так и лезет из нее периодически, если ей что-то не по
нраву, никто себе даже представить не может, какое место она занимает в моей
жизни.
За несколько месяцев, что мы живем вместе, она вытеснила из головы все
мысли, содержащие местоимение «я», заменив их собой. Клянусь, я этого не
хотел. Понятия не имею, когда это случилось, но единственное, что в этом мире
сегодня имеет значение - это Аля.
Стараюсь проходить мимо ее кабинета не реже двух раз в час,
прислушиваюсь к голосам в коридоре, надеясь, что услышу ее смех или же
строгий голос, что бывает гораздо чаще.
Мои чувства становятся похожими на манию, но я ничего не могу с собой
поделать. За время, что мы живем вместе, я привязался к ней так сильно, что
приравниваю наши встречи в конце рабочего дня к оргазмам.
Вот я сижу в тускло освещенной приемной, в самом углу за ноутбуком.
Если кто-то проходит мимо, он не замечает меня, настолько мало внимания к себе
привлекаю. На улице давно стемнело, основной свет в помещении погасили. Аля
с руководством и ведущими разработчиками в переговорной планируют работу с
москвичами. Обычно я или раскладываю пасьянсы, если сильно устал за день,
читаю, или доделываю что-то по работе.
Скоро она выйдет из кабинета, распахнув матово-стеклянную дверь, и мы
поедем домой. Скоро я смогу ее потрогать, понюхать, лизнуть, и от предвкушения
сердце бьется учащенно. С каждой минутой время нашей долгожданной встречи
приближается. Я жду, визуализирую ее перед собой. Сегодня она одета в
сиреневую прозрачную блузку, и черные брюки со стрелками. Волосы собраны в
пучок, пробор набок.
Я частенько поглядываю на дверь, представляя себе ее появление, отчего
сердце замирает. Это похоже на сладкую прелюдию, предоргазменное состояние.
Еще чуть-чуть, осталось немного подождать, и все случится. Волнуюсь, не
понимая почему, ерзаю на стуле.
Жду.
И вот это происходит. Слышу шум - двигаются стулья, коллеги
поднимаются из-за стола, - это означает, что совещание закончилось. А также, что
сейчас я увижу ее. Сердце колотится сильнее, я даже прижимаю к нему руку.
Жду. Голоса становятся громче, я могу разобрать некоторые слова, - руководство
подходит к двери. Без сожаления опускаю крышку ноутбука - неважно, что делал
до этого, и поднимаюсь со стула.
Обычно она появляется первой. Ищет меня взглядом и всегда улыбается,
когда находит. Закатывает глаза, показывая, как ее все достало, после чего быстро
несколько раз кивает на выход, дескать, пора сваливать скорее.
Лифт всегда находится на нашем этаже, я забочусь об этом.
Прежде чем нас кто-то может догнать, мы уже едем вниз и идем к машине.
Мне не нравится, что Але приходится еще и вести машину после тяжелого
дня, я бы хотел, чтобы она расслаблялась рядом со мной, возможно, начинала
дремать, так как она не высыпается, это я знаю точно. Но рулить мне нельзя, и я
сажусь на пассажирское кресло. Все что могу сделать - это уговорить ее вызвать
такси, если время слишком позднее. Иногда она соглашается.
Вечером мы всегда много разговариваем, она жалуется на коллег,
начальство, клиентов. Я всегда не ее стороне, неважно, что она рассказывает. Мы
вместе ищем выходы из сложившихся ситуаций, иногда это происходит уже в
душе, так как время позднее, и спокойно поговорить не получается.
Потом я делаю ей массаж, даже если она уже спит. Потому что она
слишком напряженная, а я очень боюсь за нее.
Я прописал... если можно так выразиться, ей слабые антидепрессанты,
травки, которые продаются без рецепта. Слежу, чтобы она не забывала их
принимать.
И, несмотря на все мои усилия, у нее идет кровь. И во сне, и в течение дня.
У нее нет времени обследоваться у врача, но я и так знаю, какое ей необходимо
лечение. Ей нужно сменить работу.
Понимаю, что стал частью ее жизни, вписался в ее сумасшедший график,
что не имею права менять девушку кардинально, не должен даже просить о
подобном, да мне и предложить-то нечего. Моя Аля предпочитает высокий
уровень жизни - дорогую одежду, шикарные рестораны. Она заставила меня
отказаться от скромной съемной квартирки, потому что «в таких трущобах жить
нельзя». К сожалению, я не могу обеспечить ей те условия жизни, к которым она
привыкла, но... Если кто-то думает, что я испытываю угрызения совести из-за
того, что не оставляю ее, этот человек ошибается. Тут нужно понимать, что
только я знаю, как нужно обращаться с моей Алей. А другие мужчины? Пусть
даже состоятельные... Они делают только хуже. Это она уже проходила до меня.
К чему ее привели прошлые отношения? Только я могу помочь ей, и, бесы в моей
голове, делаю все, что в моих силах.
***