Яковлева Вилена (г. Кемерово)

Оба стихотворения — «Воздушный корабль» М. Ю. Лермонтова и «Последняя петербургская сказка» В. В. Маяковского — написаны в «русле» одной литературной традиции: они посвящены возвращению «властелинов» в их утраченные владения. Однако при внешнем сходстве темы эти два произведения имеют и ряд отличий. Для того чтобы найти и прокомментировать эти отличия и сходства, мы рассмотрим прежде всего образные комплексы каждого произведения в отдельности, а затем сопоставим их.

Стихотворение М. Ю. Лермонтова посвящено императору Наполеону, который был отправлен в ссылку на остров Св. Елены и впоследствии скончался там. Имя императора в стихотворении прямо никак не называется, однако в нем присутствуют многочисленные аллюзии на события во время правления Наполеона. Так, «остров на том океане» — остров Св. Елены; «спят усачи-гренадеры» — солдаты армий Наполеона, павшие в боях в Пруссии, России, Египте; «царственный сын» — сын Наполеона Бонапарта, умерший в раннем возрасте.

Такой исторический комментарий помогает лучше понять событийный ряд стихотворения, однако не может служить опорой для его интерпретации, так как наряду с реально-историческим планом в стихотворении присутствует и фантастический. Именно в нем и происходит явление покойного императора на родину. Здесь появляются балладные мотивы, такие, как оживший мертвец.
Вообще в художественном мире стихотворения можно выделить два семантических поля: мир императора и мир Франции. Очевидно, что балладные, сказочные мотивы связаны именно с императором. Время в этом мире обязательно ночь, причем именно полнолуние. Также в тексте есть строка «В полночь, как свершается год», которая указывает на цикличность времени в мире императора. Выход императора из могилы представляется как некий обряд, который совершается в строго определенное время.

Особым свойством обладает и пространство, принадлежащее миру императора. Во-первых, это остров, т. е. земля, отдаленная от остальной суши. Во-вторых, представлен целый ряд преград, которые должны помешать императору покинуть его. Вокруг острова это «скалы, и тайные мели, и бури». На самом острове это «камень тяжелый», лежащий на императорской могиле. Однако все эти «предосторожности» созданы в мире реальном, материальном, император же существует в мире фантастическом, который не подчиняется законам реальности.

В противоположность полумистическому миру острова мир Франции реален, на это, вероятно, указывает и тот факт, что Франция названа именем собственным, а остров — нет. Для мира Франции «родное» время — это рассвет («Пока озарится восток»), именно на рассвете власть императора слабеет и он унывает. А вот пространственных маркеров в тексте не очень много. Самое важное — это то, что большинство из них имеют тематику тишины, покоя: «спят усачи-гренадеры»; «по тихому берегу ходит»; «холодный песок». В пространственном отношении мир Франции противопоставлен миру императора: если в первом покой, то во втором — движение, беспокойство («Сердито он взад и вперед... —... По тихому берегу ходит»).

Мы видим, что эти два мира в стихотворении представлены как противоположные. Посмотрим, что происходит, когда они взаимодействуют, т. е. когда император плывет на родину. Начнем с того, что император встает из могилы, как бы следуя некоему обряду, каждый год в «час его грустной кончины». С другой стороны, воздушный корабль появляется лишь тогда, когда «звезды сверкнут в небесах». Таким образом, «пробуждение» императора как бы вызвано самой природой.
Чем ближе он к Франции, тем больше чувства, эмоций пробуждается в нем: «Опять его сердце трепещет // И очи пылают огнем». Он практически превращается в прежнего, живого Наполеона, властителя Франции: «На берег большими шагами он смело и прямо идет». Однако в противоположность императору Франция изменилась и «не узнает» его: «И маршалы зова не слышат». Даже «усачи-гренадеры» спят и не могут проснуться, несмотря на то что сам император «очнулся». Итак, мир императора — это мир памяти; он пытается пробудить эту память в его «соратниках», «маршалах», «гренадерах», однако в мире Франции царит забвение, которое и обусловливает тот покой, о котором мы упоминали чуть раньше. Возникает парадоксальная ситуация: мертвый император помнит и чувствует больше, чем его соратники, и мертвые, и живые. Вероятно, император не забывает ничего благодаря чувству, которое он по-прежнему испытывает к Франции: «Несется он к Франции милой, // Где славу оставил и трон», т. е. чувства, руководившие им при жизни, слишком сильны и не забываются даже в «загробной жизни». Более того, он будет являться из гроба вечно, так как в его мире время циклично, события повторяются. В то же время Франции не суждено вспомнить императора, ведь там уже установилось забвение; даже песок во Франции «холоден», в противоположность зыбучему — подвижному песку на могиле императора.
Вероятно, именно потому, что император обладает памятью, враги положили на его могилу камень, «чтоб встать он из гроба не мог». Если он не может встать из гроба, он не сможет пробудить и память о себе в других людях и таким образом «умрет» окончательно. Поэтому же он зарыт «без почестей бранных» — почести означали бы почет, признание его заслуг и подвигов, самого факта его существования. «Враги» же стремились к совершенно противоположному.

Наконец, само название стихотворения — «Воздушный корабль» — на первый взгляд не является центральным образом в стихотворении. Однако именно воздушный корабль доставляет императора во Францию, помогает пересечь пространственную и временную границу. Фактически этот корабль временно оживляет императора (ср. с рекой забвения Летой и перевозчиком Хароном в древнегреческой мифологии). Возможно, воздушный корабль выступает как аллегория памяти в данном стихотворении. Память неподвластна «реальным» препятствиям, так же как корабль не останавливают скалы, мели и т. д.

В то же время образ корабля полисемантичен. Первая ассоциация, связанная с ним, — это, конечно, легенда о «Летучем голландце». По легенде, корабль-призрак осужден вечно скитаться по морям в наказание за те преступления, которые совершил при жизни капитан. В нашем случае нельзя проводить параллель между образами императора и капитана «Летучего голландца», так как текст не представляет память императора как проклятие. Однако император, возможно, не может получить забвение из-за того, что он столько сотворил при жизни, в том числе и преступного (ведь и гренадеры, и маршалы погибли из-за него).

Строка об «усачах-гренадерах» вызывает в памяти стихотворение «Два гренадера». Однако она является полемичной к нему, потому что в стихотворении «Два гренадера» мертвый солдат как раз поднимается из гроба на зов своего императора Наполеона.

Мы рассмотрели стихотворение на уровне плана содержания, однако необходимо отметить несколько интересных наблюдений и в начале выражения.

Прежде всего при чтении обращают на себя внимание многочисленные лексико-синтаксические повторы и параллелизм. Часть из них (например, «зыбучий песок» — «холодный песок») мы уже прокомментировали. Обобщенная функция их в тексте — сопоставление и одновременно противопоставление мира императора и Франции. Такая же функция и у лексических противопоставлений («тихий — громкий»). Что касается лексики, она в основном нейтральная. Чаще всего используются метафоры, эпитеты, хотя в целом стихотворение не перенасыщено образными средствами.

Перейдем теперь к анализу второго стихотворения — «Последняя петербургская сказка» В. В. Маяковского.
Стихотворение основано на фактах русской истории, а именно на правлении императора Петра I (Великого). В тексте упоминаются реалии, современные лирическому герою: гостиница «Астория», например. В этом уже появляется отличие от стихотворения Лермонтова: здесь император «включен» в современный мир, там он «исключен» из него.

Как и у Лермонтова, в этом стихотворении представлено два мира: императора и его «владения» — города Санкт-Петербурга. Образы, появляющиеся в мире императора, заимствованы из поэмы А. С. Пушкина «Медный всадник», а та, в свою очередь, основана на памятнике работы Фальконе. Таким образом, в стихотворение В. В. Маяковского сразу «включается» широкий историко-литературный характер. Поэт делает это не случайно, через взаимоотношения разных образов он показывает и современный ему мир.

Итак, император Петр представлен живым, лишь во второй строфе становится понятно, что это памятник. Вообще ситуация «слезания» Петра с гранита представлена максимально обыденно, Петр представлен не как воскресший мертвец, а как неумиравший живой.
Петр появляется не один, а с лошадью и змеем, которые выглядят как обязательные его спутники. Здесь видно отличие от стихотворения Лермонтова: там император мертв, но выглядит максимально приближенно к жизни (На нем треугольная шляпа // И серый походный сюртук); здесь император жив, но приобретает черты и свойства не живого человека, а памятника.
Отличается и причина, по которой Петр «слезает». Если Наполеон был движим памятью как некоей высшей силою, то Петр покидает гранит по собственной воле, и причина более прозрачна: «Завистью с гранита снят». Более того, он и не пытается быть узнанным, не призывает соратников, а, напротив, пытается слиться с обитателями современной столицы: «...неловко по карточке спросили гренадин».

Но и мир Санкт-Петербурга отличается от мира Франции. Если мир Франции — это покой, то здесь, напротив, — динамика, постоянное движение: «Прохожие стремились войти и выйти». Сходство же в том, что в обоих мирах их бывшие властелины забыты и не привлекают внимание, но, по крайней мере, вначале.

Здесь мы можем заметить отличие в событийном ряде: Наполеон не может «разбудить» Францию своим криком и уплывает ни с чем. Петр замечен. Но каким образом! «Жует! Не знает, зачем они. Деревня!» Основателя Северной Пальмиры, который и «познакомил» Россию с Европой, называют «деревней». В нем по-прежнему никто не узнает императора. И царь со свитой вынуждены буквально «бежать от стыда» обратно. Грива коня становится «выбеленной» — возможно, от уличного газа, а может, это сказка. Обитатели современного Санкт-Петербурга слишком заняты повседневными делами («под пьяные клики строится гостиница „Астория“»), чтобы вспомнить о создателе этого города. И он становится «сказкой». Более того, если он «последний», значит, остальные «сказки» уже исчезли в потоке реальной жизни.
Отсюда и финал стихотворения: Петр «без скипетра». Действительно, он больше может не править в этом городе, который его забыл. На морде лошади также появляется уныние — она также «переживает» за Петра. Интересно, что «змей» никак не описан. Вероятно, он не сочувствовал Петру так сильно, потому что в их мире Петр побеждает его, т. е. они должны быть враждебны друг другу. Поэтому, в то время как у Петра «пропадает» скипетр, а у лошади появляется уныние, змей никак не изменяется. Наконец, последние строки (обычно самая сильная текстовая позиция): Петр, построивший Санкт-Петербург, стал его узником. Он хочет, но не может спастись из этого места, которое теперь стало таким чужим и практически враждебным ему. Ирония заключается в том, что этот город его «собственный», это он построил его таким, какой он есть сейчас. Вероятно, поэтому он и не может разорвать связь со своим творением, они остаются частью друг друга.
Что касается формы, стихотворение написано характерным для Маяковского стилем, включающим в себя строки разной длины, перебои ударений, неожиданные тропы и богатые неточные рифмы. На лексическом уровне выделяется группа слов со значением еды: «под пьяные клики»; «за обедом обед она дает». Причем все эти образы принадлежат миру столицы. Вероятно, через них показано современное общество потребителей, не интересующихся ничем другим. Заметим, что, когда император со свитой (а точнее, с лошадью) пытаются сделать то же самое, происходит «сбой»: на них кричат: «Жует!» Здесь и проявляется «несовместимость» этих двух миров.
На морфологическом уровне особенно заметно использование субстантивации «трое медных»; «кто-то рассеянный». Автор как бы избегает называть обитателей столицы прямо, предпочитая «описательные» структуры.

В тексте дважды, в начале и в конце, использованы повтор и параллелизм. Однако если в начале строфы «Стоит император Петр Великий», то в конце той же строфы он назван просто «Петр», уже без всяких титулов. Так подчеркивается перемена, произошедшая с ним: из Великого он превращается в «узника, закованного в собственном городе».

Итак, мы провели краткий анализ обоих стихотворений и теперь можем подытожить выводы, указать сходства и различия в них.

Самое явное сходство видно в теме: возвращение бывших императоров на родину. Сходны и проблемы, возникающие при этом: родина «не принимает», «не узнает» их. В то же время оба императора являются носителями памяти о прошлом: Наполеон помнит своих соратников и сына, Петр думает: «Запирую на просторе я!» Проходящее время как бы не властно над чувствами и планами императоров. В то же время мотив памяти и возвращения в стихотворениях реализуется по-разному: в первом память представляется высшей силой, способной поднять мертвеца из могилы; во втором Петр жив и им, как и любым другим человеком, движет вполне «человеческое» чувство — зависть.
Явное отличие наблюдается в изображении миров «родин» — Франция и Санкт-Петербург. Со времени смерти Наполеона как бы ничего не изменяется, она находится в покое, погружена в забвение (единственное «действие» произвели маршалы, которые «продали шпагу свою»). В Санкт-Петербурге, напротив, происходит активная, даже созидательная деятельность («строится гостиница „Астория“»), однако эта деятельность направлена лишь на удовлетворение сиюминутных потребностей, например голода. Однако и в том и в другом случае присутствует мотив забвения, «владыки» остаются непризнанными (в стихотворении Маяковского этот мотив реализуется, кроме всего, в том, что лошадиную «привычку древнюю» толпа принимает за отсутствие манер).

Соответственно различаются и финалы стихотворений. Наполеон не может воскресить прошлое и вынужден уплыть обратно, как бы не замеченный Францией (он ведь действительно мертв для нее). Петра замечают, но совсем не в той роли, в какой нужно. Его тоже «исторгают» из современной жизни, он становится «последней петербургской сказкой». Последние строки стихотворений контрастируют друг с другом: Наполеон «в обратный пускается путь», так как Франция не впускает его. А Петр становится «узником, закованным в собственном городе», так как город «не выпускает его».

И в том и в другом стихотворении появляется неявный мотив возмездия. Соратники Наполеона погибли, выполняя его волю, поэтому он не может «дозваться» до них. Петр создает европейский город, в благодарность за это жители называют его «деревней», и он становится здесь мнимым.
Композиционно стихотворения построены сходно. Каждое условно можно разделить на три части: император прибывает на родину, пытается «соединиться» с ней, терпит фиаско. Сходно также использование параллельных конструкций в начале и в конце текста и их функция (см. выше).
В то же время очень сильно на первый взгляд различается эмоциональная тональность текстов. Связано это прежде всего с использованием разных языковых средств. В стихотворении Лермонтова присутствуют балладные мотивы. Общая эмоциональная тональность текста скорее сниженная, минорная. Более того, текст не дает оснований предполагать, что в судьбе покойного императора что-нибудь изменится, он обречен вечно приплывать к берегам Франции.
В стихотворении Маяковского содержится довольно много иронии, а в изображении фантастически использован, скорее, гротеск. Эмоциональная тональность более высокая (на синтаксическом уровне это выражается обилием восклицательных знаков). Да и финал выглядит более оптимистично: Петр не обречен на вечное непонимание и неузнавание. Однако его положение мне кажется более безнадежным, чем положение Наполеона: для последнего Франция осталась «родной землей» хотя бы в воспоминаниях, а Петр увидел, насколько изменился его город, и надежды на гармоническое «соединение» с ним у него нет.

Оба стихотворения изображают забвение былых «властелинов полумира», героев нации, создателей ее могущества. Однако в стихотворении Лермонтова взгляд читателя обращен в основном на императора и его переживания, а на Францию, ее «портрет» — уже как бы во вторую очередь. Маяковский же через призму случившегося с Петром рисует и довольно яркий портрет современного ему общества. Это общество, забывшее своего императора и реформатора. Общество, которое воспринимает Петра Великого как памятник и «петербургскую сказку». Общество, выше всего ставящее удовлетворение физиологических потребностей и в то же время зорко следящее за соблюдением внешних манер. Именно против этого и предостерегает нас поэт своей «сказкой». Будем надеяться, что эта «сказка» не станет «былью», а Петр не станет узником в собственном городе, да и в собственной стране.

Е место