Следует начать с того, что экономическое действие выражает определенную связь между целями и средствами, а также предполагает особый характер самого действия.Попытаемся вычленить его основные элементы. На наш взгляд, к ним относятся:
■ ограниченность ресурсов;
■ возможность их альтернативного употребления;
■ ненасильственный характер контроля над ресурсами;
■ нацеленность на обеспечение жизнедеятельности людей;
■ количественная определенность целей и средств.
Коротко рассмотрим эти элементы. Ограниченность ресурсов — непременный признак экономического действия. Если ресурс (вдыхаемый нами воздух или вода из реки) может потребляться человеком в неограниченных количествах, то он не становится экономическим. Экономическое действие появляется там, где начинаются ресурсные ограничения.
Более тонкий и менее очевидный элемент экономического действия связан с альтернативным употреблением ограниченных ресурсов. Этот признак подразумевает наличие выбора между разными способами их использования. И если такой выбор отсутствует, действие утрачивает экономический характер. Например, если человек хочет есть, а денег хватает только на хлеб, да и то в ограниченном количестве, то такая вынужденная "покупка" хлеба не может нами квалифицироваться как экономическое действие, несмотря на то, что налицо внешнее подобие товарно-денежного обмена. Здесь отсутствует выбор и в отношении используемых ресурсов, и в отношении продукта, и в отношении того, покупать его или не покупать. Экономическое же действие предполагает наличие возможности решать, как поступить с ресурсом или готовым продуктом, на что потратить имеющиеся деньги, следует ли вообще расходовать ресурсы, когда есть возможность сэкономить, отложив потребление или покупку.
|
|
Указанный М. Вебером признак ненасильственного контроля над ресурсами, как правило, упускается из виду, однако против использования данного признака редко возникают серьезные возражения. Грабеж среди бела дня, экспроприация ресурсов и любые другие действия, связанные с насилием или угрозой применения такового, мы не вправе отнести к экономическому действию, которое если и не всегда предусматривает немедленное эквивалентное возмещение затрат, то по крайней мере предполагает разные формы возмездности и определенную степень свободы — например, возможность разорвать экономические связи без угрозы для своей жизни и здоровья.
Очень непростой признак — обеспечение жизнедеятельности людей. Он указывает на особый исторический ракурс экономических отношений, которые первоначально оформляли условия выживания человека и человеческих сообществ в их непрестанной борьбе с природой. Такое выживание связано с удовлетворением базисных потребностей человека, но при этом не ограничивается обеспечением минимума материальных средств существования (и тем более не сводится к обеспечению минимума физиологических потребностей). Понятие жизнедеятельности, даже в минимальном объеме, непременно включает социальные элементы. Конечно, в данном случае мы сталкиваемся с неизбежными условностями, ибо в зависимости от того, что отнести к сфере обеспечения жизнедеятельности, область экономических действий будет расширяться или сужаться. Поэтому желательно, хотя бы в общем плане, определить понятие жизнедеятельности. По нашему мнению, речь должна идти об элементах, без которых нарушается процесс нормального биологического и социального воспроизводства и возникает угроза самому существованию отдельного человека, группы или сообщества. В этом смысле уместно определение К. Маркса: экономика — это "царство необходимости"
|
|
Понятие жизнедеятельности означает также, что экономическое действие не обязательно сводится к эгоистическому интересу человекаили удовлетворению чьих-то личных интересов. Обеспечение жизнедеятельности не может ограничиваться достижением благосостояния от дельного человека. Оно включает интересы выживания и благосостояния его ближних, вплоть до откровенно альтруистических элементов.
Наконец, экономическое действие предполагает количественную определенность цели и связанных с ее достижением средств. Речь идет не просто о возможности качественного выбора, но и о калькуляции — количественном или порядковом сопоставлении сравниваемых вариантов. Не просто об удовлетворении потребностей, но о наилучшем, наиболее эффективном (с точки зрения хозяйственного агента) способе их реализации. Понятие эффективности действий человека означает максимизацию
полезности (utility) — количественно определенной степени удовлетворения этих потребностей, соотносимую с оптимизацией издержек.
Специфика экономико-социологического подхода. Попробуем теперь дать исходную формулировку предмета экономической социологии. Мы определяем его так: экономическая социология изучает социальные основания экономического действия. В современной экономической социологии данное определение раскрывается в двух принципиальных положениях.
|
|
1. Экономическое действие укоренено в социальных отношениях.
2.Экономическое действие есть форма социального действия.
Начнем с первого положения. Оно указывает на социальную укорененность (встроенность) экономического действия (embeddedness of economic action), на то, что такое действие не является автономным от социальных отношений. В свою очередь, понятие социальной укорененности раскрывается в следующих формах:
■ структурная;
■ институциональная;
■ властная;
■ культурная.
Рассмотрим несколько подробнее эти основные формы, начав со структурной укорененности.
Действия хозяйственных агентов, которые на поверхности кажутся продуктом предпочтений изолированного индивида, во многом определяются существованием различных социальных структур — устойчивых и воспроизводимых связей между ними. К их основным типам относятся:
■ сети межиндивидуального взаимодействия;
■ организационные структуры;
■ социальные группы;
■ локальные и национальные сообщества.
Далее, социальные структуры также существуют не в безвоздушном пространстве. Они институционально оформлены (instituted). Действиям людей предпосланы институциональные образования (institutionalarrangements) в виде общезначимых норм и правил, регулирующих хозяйственные взаимодействия. Им также предпосланы определенные способы соблюдения и поддержания этих правил. И любые экономические
действия осуществляются в рамках институциональных ограничений, которые одновременно сдерживают и стимулируют эти действия. При этом институты не являются чисто внешней рамкой, предзаданной действиям человека. Они выступают как социальные конструкции, как конфигурации систем действия, которые конструируются акторами, способными к мобилизации ресурсов и преодолению исторически сложившихся ограничений.
Наконец, институциональные образования, в свою очередь, погружены в более широкие контексты предсказуемых связей между хозяйственными агентами, среди которых важнейшую роль играют культурные и властные отношения. Любое производство, распределение или потребление продукта связано с освоением информации, производством оценок, формированием идентичностей, выработкой и расшифровкой смыслов. Люди заимствуют готовые культурные сценарии, или предписанные способы действия (scripts), и вырабатывают концепциконтроля (conceptions of control) — совокупность значений и смыслов, позволяющих интерпретировать происходящее и объяснять свои собственные поступки. Эти сценарии и концепции контроля становятся инструментом в борьбе за реализацию интересов индивидов и групп, обладающих разными властными ресурсами, способствуют построению статусных иерархий.
Культурно наполненные смыслы помогают также обосновывать иоправдывать те или иные формы экономического действия в глазах других агентов. Экономическое действие постоянно нуждается в легитимации, не ограничивающейся ссылками на одну только эффективность.
Зачастую экономическое действие, ориентированное на повышение эффективности, может быть осуществлено только путем маскировки, через его репрезентацию в качестве социального действия, отрицающего голый расчет и формальную калькуляцию, через свое неузнавание (misrecognition) в качестве экономического действия. Так, вместо открытого следования интересам возрастания прибыли или максимизации полезности, экономические действия начинают сопровождаться и обставляться риторикой защиты общественных интересов, социальной ответственности, обеспечения выживания, заботы о близких.
Экономические действия, таким образом, не сводятся к универсальной логической связи между целями и средствами. Они имеют социальное происхождение и смысл, проистекающие из существования социальных структур, институциональных образований, властных интересов и культурных контекстов. Именно они определяют внутреннее содержание экономических целей, очерчивают круг потребностей, обеспечивающих нормальную жизнедеятельность человека, маркируют вещии способности человека в качестве ресурсов и форм капитала, ограничивают допустимые формы их сочетания и использования, обозначают возможные сценарии самого действия. При этом степень и способы социальной укорененности экономических действий в разных сообществах могут быть принципиально различны. Укорененность является нефиксированной, а переменной величиной.
Второе принципиальное положение, раскрывающее определениепредмета экономической социологии, подчеркивает то, что экономическое действие множеством видимых и невидимых нитей связано с социальными действиями. Более того, по сути экономическое действие само является социальным действием. В соответствии с веберовской концепцией, "социальное действие" — это форма деятельности, которая, во первых, содержит в себе внутреннее субъективное смысловое единство; во-вторых, по этому смыслу соотносится с действиями других людей и ориентируется на эти действия. Иными словами, с социальным действием мы имеем дело тогда (и только тогда), когда оно внутренне мотивировано, а его субъект ожидает от других людей определенной ответной реакции (последнее выражается не только в наблюдаемом поведении, но и в мысленной деятельности или даже в отказе от всякого действия). Социальное действие в данной трактовке выступает не только основанием, но одновременно и внутренним элементом экономического действия.
Определение экономического действия как формы социального действия подчеркивает, во-первых, что экономическую социологию интересует не только наблюдаемое поведение хозяйственного агента, но и его субъективная позиция — мотивы, установки, способы определения ситуации. А во-вторых, оно указывает на то, что мотивы хозяйственного агента выходят за пределы сугубо экономических целей. И в следующих главах мы увидим, что принципиальными источниками хозяйственной мотивации, наряду с экономическим интересом, выступают социальные нормы и принуждение.
Модель "экономико-социологического человека
Что характерно для экономико-социологического человека:
Во-первых, человек занимает здесь более активную и более деятельную позицию. Это человек не просто информированный, но познающий (knowledgeable agent); не просто следующий нормам, но социализирующийся; не просто субординированный, но борющийся. Это человек, который способен стать актором, рефлексирующим собственные действия. Он уже не просто занимает отведенные ему структурные позиции, проигрывает заранее предписанные роли, подчиняется установленным нормам, становится объектом чьих-то санкций. Действуя в рамках многих ограничений, человек, как предполагается, сам простраивает свой мир и вырабатывает значения происходящего, он демонстрирует способность к самостоятельному действию, а во многих случаях и к рефлексии по поводу этого действия. Во-вторых, превращение человека в актора в экономико-социологическом смысле означает, что он в состоянии не только выбирать разные способы использования дефицитных ресурсов, но способен переключаться (спонтанно или в результате волевых усилий), переходя от логики экономически ориентированного к логике социально ориентированного действия и обратно. Он может переключать режимы действия, актуализируя тот или иной сетевой контур своих взаимосвязей, перемещаться между разными смысловыми полями, меняя способы ранжирования и порядок обоснования ценности ресурсов [order of worth] (Л.Тевено). В-третьих, экономическая социология предполагает, что помимо активного выбора и возможности переключения режимов действия и оценивания человек способен поступать вопреки [to do otherwise] (Э.Гидденс) – в том числе, вопреки очевидной рациональности или устоявшимся нормам. Он не просто бросается за выгодой (тем более сиюминутной) и не идет непременно по пути наименьшего сопротивления. Экономико-социологический человек в состоянии проявить волевые усилия и преодолевать сопротивление обстоятельств. (В качестве таких обстоятельств могут выступать дефицит ресурсов, неадекватность существующих правил поведения, неясность целей и многое другое.) Наконец, в-четвертых, человек способен к дифференцированным действиям. Причем, дело не в том, что он может в одних случаях вести себя рационально, независимо или эгоистично, а в других — проявлять альтруизм или следовать традиционным нормам. И не только в том, что рамки совершаемых им действий более широки, нежели это предусмотрено экономической теорией, а в том, что их различия социально обусловлены, а сами действия укоренены в социальных структурах, в которые включен данный хозяйственный агент.