– Можно отключить на щите сеть питания насосов, и прекратится подача топлива.
– К нему можно добраться?
– Да, он на третьей палубе.
– Пошли.
– Э-э... тогда автоматически включится резервная система питания. В целях безопасности она размещена за бронированной переборкой на пятой палубе – придется действовать лазерным резаком – нет, не успеем. Капитан Лаплас именно этого и боялся. Гениальные инженеры, проектируя «Гэлакси», постарались защитить корабль от любых случайностей. Но они оказались бессильны против человеческой злобы.
– Еще есть варианты?
– Боюсь, за это время – никаких.
– Тогда идем на мостик и попытаемся поговорить с Чангом или с тем, кто там с ним.
Кто это может быть? – думал капитан. Ему не хотелось верить, что негодяем оказался кто-то из его постоянной команды. Значит... – ну конечно! Маньяк – это ученый, старающийся подтвердить справедливость своей теории; эксперименты терпят неудачу, и он решает, что интересы науки и стремление к знаниям прежде всего... Все это неприятно походило на дешевую мелодраму о безумном ученом, но факты, факты... Неужели доктор Андерсон решил, что это единственный путь к Нобелевской премии?
Теория рухнула, когда растрепанный и запыхавшийся геолог подбежал к капитану.
– Боже мой, что происходит? Включена максимальная тяга! Мы опускаемся или поднимаемся?
– Опускаемся, – ответил капитан Лаплас. – Минут через десять выйдем на орбиту сближения с Европой. Будем надеяться, что человек, управляющий полетом корабля, знает что делает.
Они стояли перед закрытой дверью на мостик. Изнутри не доносилось ни единого звука.
Лаплас изо всех сил постучал в дверь, едва не разбив в кровь костяшки пальцев. – С вами говорит капитан! Откройте!
Глупо, подумал он, давать команду, которую никто не собирается исполнять. Он надеялся, однако, что последует какая-то реакция. К его изумлению, так и произошло.
В динамике над головой что-то зашипело и раздался голос:
– Не делайте глупостей, капитан. У меня пистолет, и мистер Чанг исполняет мои приказы.
– Кто это? – удивленно прошептал один из офицеров. – Похоже на женщину!
– Совершенно верно, – мрачно согласился капитан.
Число версий резко сократилось, но легче от этого не стало.
– На что вы надеетесь? Вы знаете, что не сможете избежать наказания! – закричал он как можно более властным голосом.
– Мы садимся на Европу. И если вам хочется когда-нибудь улететь отсюда, не пытайтесь мешать.
– В каюте ничего подозрительного, – сообщил спустя тридцать минут второй помощник Крис Флойд. К этому моменту двигатели были уже выключены и «Гэлакси» снижался по эллиптической орбите, готовясь вот-вот скользнуть в атмосферу Европы. Пути назад уже не было; сейчас можно было вывести из строя двигатели, но это было равноценно самоубийству. Двигатели понадобятся при посадке – хотя это всего лишь отдалит неизбежный конец.
– Роза Мак-Магон! Кто бы мог в это поверить? Может, она наркоманка?
– Нет, – ответил Флойд. – Это тщательно продуманная и отлично выполненная операция. У нее на корабле спрятано радио. Нужно взяться за поиски.
– Ты рассуждаешь как полицейский.
– Сейчас же прекратите, господа, – вмешался капитан. Все были взвинчены до предела – и в первую очередь из-за невозможности предпринять что-нибудь или хотя бы установить связь с мостиком, где забаррикадировалась преступница. Он посмотрел на часы.
– До входа в атмосферу – по крайней мере в то, что здесь называется атмосферой, – осталось меньше двух часов. Я буду у себя в каюте – вдруг им захочется поговорить со мной. Мистер Ю, прошу вас остаться у входа на мостик и сообщать мне о происходящем.
Еще ни разу в жизни капитан не чувствовал себя таким беспомощным, но бывает время, когда не остается ничего иного, кроме ожидания. Выходя из офицерской кают-компании, он слышал, как кто-то грустно заметил:
– Сейчас бы шарик кофе. Рози умела готовить такой кофе, какого я нигде больше не пробовал.
Да, мрачно подумал капитан, она действительно знает свое дело. За что ни возьмется, доводит до конца решительно и без колебаний.
Глава 28
Диалог
Лишь один человек на борту «Гэлакси» не считал происходящее полной катастрофой. Пусть я погибну, говорил себе Рольф Ван-дер-Берг, но, по крайней мере, у меня остается надежда обессмертить свое имя в анналах науки. Это, конечно, слабое утешение, но никто на борту не мог рассчитывать на большее.
«Гэлакси» направлялся к горе Зевс – в этом у него не было ни малейших сомнений; на Европе нет больше ничего интересного. Более того, ни на одной планете ничто даже отдаленно нельзя сравнить с горой Зевс. Значит, его теория – а он честно признавался, что это все еще оставалось теорией, – перестала быть тайной. Как могли это разнюхать? Он полностью доверял дяде Паулю – правда, старик мог проявить неосторожность. Более вероятно другое – кто-то постоянно следил за его компьютерами. Если дело обстоит именно так, жизни старого ученого угрожает опасность. Может быть, следует предостеречь его, подумал Рольф. Он знал, что радист пытается установить связь с Ганимедом, воспользовавшись запасным передатчиком; уже сработал автоматический маяк, и сигнал тревоги вот-вот будет принят на Земле, ведь прошел почти час.
– Войдите, – отозвался Рольф, услышав деликатный стук в дверь. – А, это ты, Крис. Что тебя привело сюда?
Рольф с удивлением смотрел на Криса Флойда, которого знал ничуть не лучше остальных офицеров корабля. Если посадка на Европу окажется удачной, мелькнула у него мрачная мысль, у них у всех будет достаточно времени, чтобы познакомиться куда лучше.
– Привет, доктор. Вы – единственный, у кого каюта в этой части корабля. Решил вот обратиться к вам за помощью.
– Не уверен, что сейчас кто-нибудь на это способен. С мостика нет новостей?
– Нет. Когда я уходил, Ю и Гиллингс пытались прикрепить микрофон к двери. Впрочем, внутри все тихо. И неудивительно – у Чанга сейчас хлопот полон рот.
– А он сумеет совершить посадку на Европе?
– Он блестящий пилот; если вообще возможно посадить корабль, он посадит его. Меня куда больше беспокоит, как взлететь потом.
– Мне и в голову не приходило заглядывать так далеко. Я считал, что уж с этим-то не будет проблем.
– Нет, это окажется рискованным предприятием. Не забывайте, наш корабль рассчитан только на орбитальные полеты. Мы не собирались совершать посадку на одной из крупных лун – правда, рассчитывали сесть на Ананке и Карме. Поэтому не исключено, что мы застрянем на Европе, – особенно если Чанг израсходует слишком много топлива в поисках места для посадки.
– А ты не знаешь, где он собирается сесть? – Рольф постарался, чтобы его голос звучал как можно равнодушнее. По-видимому, это ему не удалось, потому что Крис взглянул на Рольфа с интересом.
– Пока не знаю. Все прояснится, когда Чанг начнет торможение. Но вы ведь хорошо знакомы с этими лунами; где, по вашему мнению, мы совершим посадку?
– На Европе лишь одно интересное место. Гора Зевс.
– А почему кому-то нужно садиться именно там?
Рольф пожал плечами:
– Именно это нам и хотелось узнать. Обошлось нам в два дорогих пенетрометра.
– Похоже, обойдется куда дороже. Неужели у вас нет никаких подозрений?
– Ты рассуждаешь как полицейский, – с улыбкой заметил Ван-дер-Берг, совершенно не думая, что его слова могут быть восприняты серьезно.
– Странно – за последний час мне только об этом и говорят.
Мгновенно атмосфера в каюте изменилась – будто что-то сработало в системе жизнеобеспечения.
– Не обращай внимания – я просто пошутил, или это правда?
– Если и правда, то я не признаюсь в этом – верно?
Он так и не ответил на мой вопрос, подумал Ван-дер-Берг; с другой стороны, вдруг это и было ответом.
Он внимательно посмотрел на молодого офицера, отметив – не в первый раз – поразительное сходство со знаменитым дедом. Кто-то говорил, что Крис Флойд был включен в состав команды «Гэлакси» незадолго до полета; раньше он служил на другом корабле космического флота Тсунга. «И тут не обошлось без связей», – скептически заметил про себя ученый. Однако в способностях Флойда не приходилось сомневаться – он был превосходным офицером. Впрочем, эти способности могли пригодиться и при выполнении побочных обязанностей; к примеру. Роза Мак-Магон – она ведь тоже, между прочим, была включена в состав экипажа «Гэлакси» перед самым вылетом. Рольф Ван-дер-Берг чувствовал, будто его втягивают в какую-то огромную, липкую паутину межпланетных интриг; как ученый, привыкший всегда – почти всегда – получать прямые и недвусмысленные ответы на вопросы, задаваемые им природе, он чувствовал себя не в своей тарелке. Впрочем, у него вряд ли есть основания считать себя невинной жертвой. Он пытался скрыть правду – или, по крайней мере, то, что он считал правдой. И теперь последствия обмана начали множиться подобно нейтронам при цепной реакции, причем результаты могут оказаться такими же разрушительными.
На чьей стороне Крис Флойд? И вообще, сколько здесь сторон? Бурская лига, несомненно, как-то замешана, раз уж сведения о горе Зевс просочились и стали достоянием многих. Но ведь и внутри лиги множество фракций и немало групп, находящихся в оппозиции к ним; все это походило на зал, где – куда ни глянь – видишь свое отражение в зеркалах. И все-таки Рольф был уверен в одном: Крису Флойду можно доверять – хотя бы из-за его связей. Готов побиться об заклад, подумал Рольф, что на время этой экспедиции, он работает по заданию АСТРОПОЛа – каким ни окажется этот период – коротким или длинным.
– Я готов помочь, Крис, – произнес он задумчиво. – Ты, наверно, подозреваешь, что у меня есть кое-какие мысли. Не исключено, впрочем, что они могут оказаться совершенно необоснованными... Меньше чем через полчаса все станет ясно. А пока мне хотелось бы сохранить их в секрете. И это не просто врожденное бурское упрямство, подумал Рольф. Если он ошибся, ему не хотелось бы умирать среди тех, кто знает, что трагедия произошла из-за его глупости.
Глава 29
Спуск
Этот вопрос мучил второго помощника Чанга с того момента, когда «Гэлакси» успешно – к его удивлению и облегчению – перешел на орбиту снижения. В течение следующих двух часов корабль находился в руках всевышнего или, по крайней мере. в руках сэра Исаака Ньютона; оставалось лишь ждать, когда наступит время окончательного торможения и спуска. На мгновение ему в голову пришла мысль – а не попробовать ли обмануть Розу и в момент, когда «Гэлакси» приблизится к Европе на кратчайшее расстояние, дать ему обратный вектор, повернуть корабль и направить его снова в космос. Тогда «Гэлакси» окажется на устойчивой орбите и со временем их может спасти экспедиция с Ганимеда. У этого плана был, однако, крупный недостаток: уж его-то, Чанга, спасать не придется. И хотя он не был трусом, ему совсем не улыбалась мысль, что он станет посмертным героем космических трасс. В любом случае надежда пережить следующий час была слабой. Ему приказали посадить космический корабль в три тысячи тонн, одному, без всякой помощи, на совершенно незнакомую поверхность. Даже на Луне, которую Чанг знал как свои пять пальцев, он не решился бы на такой подвиг. – Сколько минут до начала торможения? – спросила Роза. Это не было вопросом – скорее, напоминало приказ. Несомненно, она разбиралась в основах астронавтики, и Чанг отказался от последней отчаянной надежды перехитрить ее.
– Пять, – ответил он с неохотой. – Можно, я предупрежу экипаж, чтобы они готовились к посадке?
– Нет, я сама. Где микрофон?.. ВНИМАНИЕ, СООБЩЕНИЕ С МОСТИКА. ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ НАЧИНАЕМ ТОРМОЖЕНИЕ. ПОВТОРЯЮ, ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ. КОНЕЦ. Ученые и офицеры, собравшиеся в кают-компании, ждали этого объявления. В одном им повезло: наружные видеомониторы остались включенными. Возможно, Роза забыла о них; скорее всего, это ее не интересовало. И вот теперь беспомощные зрители – в буквальном смысле плененная аудитория – наблюдали развертывающуюся перед ними картину. Серп Европы, затянутый облаками, заполнил весь экран камеры заднего обзора. Нигде в сплошной пелене водяных паров, конденсирующихся на обратном пути к ночной стороне, не было ни единого просвета. Само по себе это не имело никакого значения, потому что до последнего момента спуск будет контролироваться радиолокатором. Однако для наблюдателей, вынужденных полагаться на свое зрение, тревожное ожидание лишь усиливало агонию.
Никто не смотрел на приближающийся мир с таким вниманием, как человек, который изучал его в течение почти десяти лет с чувством бессильной неудовлетворенности. Рольф Ван-дер-Берг сидел в хрупком, рассчитанном на малую силу тяжести кресле, пристегнувшись тонкими ремнями, и едва не пропустил момента, когда началось торможение и невесомость исчезла.
Через пять секунд тормозная тяга стала максимальной. Офицеры что-то вычисляли на своих карманных компьютерах; лишенные доступа к главному навигационному компьютеру, они во многом гадали, и капитан ждал, когда сформируется общая точка зрения.
– Одиннадцать минут, – объявил он наконец, – при условии, что он не снизит тягу, – сейчас двигатели на максимуме. И при условии, что корабль зависнет над облаками на высоте десяти километров – и потом начнет спуск прямо вниз. На это уйдет еще пять минут.
Капитан счел излишним упоминать, что из этих пяти минут самой критической будет последняя секунда.
Казалось, Европа решила хранить свои тайны до самого конца. Когда «Гэлакси» неподвижно повис над покровом облаков, внизу по-прежнему не было видно никаких следов суши или воды. Затем, на несколько мучительных секунд, экраны заволокло серой пеленой – видимость исчезла, за исключением появившихся на мгновение посадочных опор, выдвинутых теперь, но почти никогда ранее не применявшихся. Несколько минут назад шум сервомоторов, выдвигающих посадочное устройство, вызвал тревогу среди пассажиров; теперь оставалось лишь надеяться, что хрупкие опоры, не рассчитанные на подобную нагрузку, не подломятся под тяжестью корабля. Какова толщина слоя облаков? – задал себе вопрос Ван-дер-Берг. Неужели они простираются до самой...
Нет, облака редеют, расходятся в стороны – и вот перед ними Новая Европа, раскинувшаяся, казалось, всего в нескольких тысячах метров под кораблем.
Она действительно новая; не обязательно быть геологом, чтобы убедиться в этом. Наверно, четыре миллиарда лет тому назад только что родившаяся Земля выглядела точно так же, в то время как суша и море готовились начать свой вечный спор.
Здесь всего пятьдесят лет назад не было ни суши, ни моря – один лед. Теперь на полушарии, обращенном к пылающему Люциферу, лед растаял, появилась вода и тут же испарилась – водяные пары перенеслись на ледяное полушарие Ночной стороны. Перенос миллиардов тонн жидкости с одного полушария на другое обнажил древнее морское дно, на которое никогда не падал даже свет далекого Солнца.
Когда-нибудь, возможно, этот искореженный ландшафт будет смягчен и укрощен пышным растительным одеялом; сейчас же он представлял собой голые потоки лавы и грязевые поля с поднимающимися над ними струйками пара. Местами, тут и там, вздымались массы скальных пород со странными, наклонными слоями. Несомненно, это был район колоссальных тектонических возмущений; впрочем, это было и неудивительно, поскольку в результате одного из них недавно появилась гора размером с Эверест. Да вот и она – возвышается над неестественно близким горизонтом. Рольф Ван-дер-Берг почувствовал, как у него стиснуло грудь и по спине побежали мурашки. Перед ним возвышалась гора его мечты, которую он видел собственными глазами, а не через равнодушные объективы приборов. Как он и ожидал, ее форма напоминала тетраэдр, причем наклоненный таким образом, что одна из сторон была почти вертикальной (какой вызов для альпинистов, даже при здешней силе тяжести – особенно если учесть, что вогнать скальные крючья невозможно). Вершина горы была затянута облаками, и большую часть пологого склона, обращенного к наблюдателям, покрывал снег. – Это из-за нее столько шума? – пробормотал кто-то презрительно. – По-моему, самая обычная гора. Ничем не отличается от... – На него сердито зашикали, и снова наступила тишина. «Гэлакси» медленно смещался теперь в направлении горы – Чанг искал хорошую посадочную площадку. Корабль с трудом контролировал боковой снос, так как девяносто процентов тяги требовалось для того, чтобы просто поддерживать «Гэлакси» в полете. Топлива было достаточно примерно на пять минут таких маневров; после этого совершить посадку, возможно, и удастся – но уже никогда не удастся оторваться от поверхности. Почти сто лет тому назад такая же дилемма стояла перед Нилом Армстронгом. Но он не управлял кораблем под пистолетом, направленным ему в затылок.
И все-таки последние несколько минут Чанг совершенно забыл и про пистолет, и про Розу. Все его внимание было поглощено работой; он стал частью гигантской машины, которой управлял. Чанг испытывал сейчас лишь одно человеческое чувство; это не было чувство страха, он испытывал ликующий восторг. Он выполнял любимую работу, составляющую цель его жизни. Посадка на Европу станет вершиной его профессиональной карьеры – даже если это будет последняя вершина.
Казалось, все шло именно к этому. Подножие горы было сейчас на расстоянии менее километра – а Чангу все еще не удалось отыскать посадочную площадку. Местность была исключительно неровной, изрезанной каньонами и усеянной огромными валунами. Он не заметил пока ни единого более или менее горизонтального участка, превышающего по размерам теннисный корт, – а до красной черты на указателе запаса топлива оставалось всего тридцать секунд.
Но вот наконец Чанг заметил ровный участок – самый ровный из всех.
Да, это был единственный шанс в оставшееся время. Легкими точными движениями он начал смещать огромный неустойчивый цилиндр по направлению к выбранной площадке, казалось, покрытой снегом; да, совершенно верно, раскаленные газы из дюз корабля сдували его – но что под снегом? – похоже на лед – видимо, замерзшее озеро – какова толщина – КАКОВА ТОЛЩИНА...
Мощный поток газов из главных дюз корабля ударил по предательски ровной поверхности с силой пятисоттонного молота. Мгновенно по льду разбежались в стороны глубокие трещины, затем начали переворачиваться огромные льдины. Неистовый поток раскаленной плазмы устремился на внезапно обнажившееся озеро, и концентрические волны кипящей воды побежали от центра.
Последующие действия Чанга, как и любого хорошо подготовленного космонавта, были чисто автоматическими. Не теряя ни единого мгновения на колебания, угрожающие гибелью, он сорвал левой рукой предохранительный стержень с опечатанной дверцы; его правая рука тут же схватила красный рычаг, скрытый за ней, и рванула его на себя. Программа «АВАРИЙНЫЙ ВЗЛЕТ», мирно дремавшая с завершения постройки корабля, молниеносно швырнула корабль обратно в космическое пространство.
Глава 30
Посадка «Гэлакси»
Офицеры в кают-компании ощутили внезапный рывок тяги, включенной на полную мощность, как отмену смертного приговора. Они уже заметили, окаменев от ужаса, как под кораблем разрушилась площадка, выбранная для посадки, и понимали, в чем заключается единственный путь к спасению. И теперь, когда Чанг воспользовался им, офицеры позволили себе вздохнуть. Никто не решался, однако, высказать предположение, как долго они будут наслаждаться этой роскошью. Один лишь Чанг знал, хватит ли топлива, чтобы выйти на устойчивую орбиту; но даже в этом случае, мрачно подумал капитан Лаплас, эта сумасшедшая с пистолетом может заставить Чанга снова пойти на посадку. Правда, капитан был убежден, что она далеко не сумасшедшая: все ее действия были точно рассчитаны. Неожиданно тяга изменилась.
– Отключился четвертый двигатель, – заметил один из механиков. – Неудивительно, он не рассчитан на такую нагрузку. Наверно, перегрелся. Никто не почувствовал изменения в направлении полета – тяга хотя и слегка уменьшилась, но была по-прежнему направлена вдоль оси корабля – однако изображение на экранах как-то странно накренилось. «Гэлакси» продолжал подниматься, но уже не вертикально. Он превратился в баллистическую ракету, мчащуюся к какой-то неизвестной цели на поверхности Европы.
Прошло еще несколько мгновений, и тяга снова внезапно уменьшилась; горизонт на видеомониторах выровнялся.
– Он отключил двигатель с противоположной стороны, иначе корабль начал бы кувыркаться, но удастся ли ему удержать высоту? Какой молодец! Ученые, сидящие тут же в кают-компании, никак не могли понять, чем заслужил пилот столь высокую оценку, потому что изображение на экране исчезло я вместо него возник ослепительно белый туман.
– Сбрасывает понемногу лишнее топливо – облегчает корабль...
Тяга уменьшилась до нуля; корабль свободно падал. За несколько секунд они пролетели через огромное облако ледяных кристаллов, образовавшихся из паров топлива, сброшенного Чангом. И под облаком появилось центральное море Европы, медленно приближающееся под воздействием десятой доли земного притяжения. По крайней мере, Чангу не придется искать посадочную площадку; отныне это превратилось в обычную процедуру, знакомую по видеоиграм миллионам – всем тем, кто никогда не бывал в космосе и никогда не рассчитывал побывать. Нужно было только уравнять тягу двигателя и силу притяжения для того, чтобы опускающийся корабль достиг нулевой скорости при нулевой высоте. Можно было даже немного ошибиться, но только не очень, даже при посадке на воду, которую предпочитали первые американские астронавты и на которую с неохотой пришлось пойти Чангу. Если он допустит ошибку – а после всего, что произошло за последние несколько часов, кто осмелится винить его? – он не услышит от компьютера:
«Жаль, но вы разбились. Хотите попробовать еще раз? Отвечайте: да или нет».
Второй помощник Ю с двумя товарищами стояли у запертой дверцы мостика, сжимая в руках импровизированное, сделанное на скорую руку оружие. Им выпало самое трудное задание. Перед ними не было экранов видеомониторов, и они не имели представления о том, что происходит с кораблем. Им приходилось полагаться лишь на те сообщения, которые время от времени получали из кают-компании. Да и с мостика не доносилось ни единого звука" несмотря на установленный ими чувствительный микрофон – впрочем, ничего удивительного в этом не было. У Чанга и Розы Мак-Магов не было ни времени" ни необходимости разговаривать. Посадка прошла идеально, без малейшего толчка. «Гэлакси» погрузился на несколько метров, немного всплыл, снова опустился и застыл благодаря весу двигателей в вертикальном положении.
И только теперь микрофон подхватил первые слова, произнесенные в рубке:
– Ты сумасшедшая, Рози, – послышался голос Чан-га, не рассерженный, а скорее равнодушно-усталый.
– Надеюсь, ты довольна. Благодаря тебе все мы погибли.
Затем хлопнул пистолетный выстрел и наступила долгая тишина. Ю с товарищами терпеливо ждали. Рано или поздно что-то должно было произойти. Вдруг они услышали, как поворачиваются защелки, покрепче сжали в руках разводные ключи и ломики и приготовились. Она сможет застрелить одного из них, но не всех троих. Дверь начала открываться – медленно, очень медленно.
– Извините, – произнес второй помощник Чанг. – Должно быть, я упал в обморок.
И тут же, подобно любому разумному человеку, снова потерял сознание.
Глава 31
Галилейское море
Не могу понять, подумал капитан Лаплас, как можно работать врачом. Либо сотрудником похоронного бюро. И тем и другим приходится иногда заниматься отвратительными делами.
– Ну как, нашли что-нибудь?
– Ничего, капитан. Конечно, у меня нет соответствующего снаряжения.
Я слышал, что некоторые имплантированные приборы можно отыскать лишь с помощью микроскопа. Правда, радиус их действия очень мал.
– Где-то на борту корабля находится ретранслятор. Флойд предложил обыскать корабль. Вы сняли отпечатки пальцев и... имеются ли другие средства опознания?
– Да. Установив связь с Ганимедом, передадим всю информацию, включая ее документы. Сомневаюсь, однако, что удастся выяснить настоящее имя Рози или на кого она работала... Или почему.
– По крайней мере, она проявила гуманность, – задумчиво произнес Лаплас. – Когда Чанг дернул за ручку аварийного взлета, ей стало ясно, что все кончено.
Ведь она вполне могла выстрелить в него и разбить корабль.
– Боюсь, нам мало пользы от ее гуманности. А вот что случилось, когда мы с Дженкинсом выбросили тело через отверстие для мусора... На лице у доктора появилась гримаса отвращения.
– Разумеется, вы были правы, капитан – ничего другого не оставалось. Так вот, мы решили, что не стоит привязывать груз к трупу, и несколько минут он плавал на поверхности. Мы хотели убедиться, что он отплывет подальше от корабля – как вдруг... Казалось, врач не решается продолжать.
– Да говорите же, черт побери!
– Из воды показалось что-то... Похожее на клюв попугая, только раз в сто больше. Он схватил ее и тут же исчез. Мы в серьезной компании, капитан. Даже если воздух пригоден для дыхания, не советую купаться...
– Мостик вызывает капитана, – донесся из динамика голос вахтенного офицера. – В воде что-то происходит. Включаю камеру три – следите.
– Это именно та штука, которую я видел! – воскликнул врач. По его спине пробежали мурашки. «Надеюсь, он не вернулся за добавкой», – промелькнула у него мрачная мысль.
Внезапно огромное тело выпрыгнуло из воды и взлетело, изгибаясь, в небо. Чудовище, казалось, повисло над поверхностью моря. Знакомое тоже может ошеломить – если встретить его в неожиданном окружении. Капитан и врач воскликнули в один голос: «Это акула!» Они успели заметить небольшие различия – кроме огромного попугаечьего клюва, – прежде чем гигант рухнул обратно в море. У него была еще одна пара плавников – и вроде отсутствовали жабры. Вдобавок, не было глаз, зато с каждой стороны клюва виднелись странные выступы, напоминающие какие-то органы чувств. – Ну, конечно, конвергентная эволюция, – заметил доктор. – Одинаковые проблемы – одинаковые пути решения этих проблем, на любой планете. Как на Земле. Акулы, дельфины, ихтиозавры – все морские хищники схожи. Признаться, клюв меня озадачил...
– А что происходит сейчас?
Чудовище снова появилось на поверхности, но теперь оно двигалось очень медленно, будто высоченный прыжок истощил его силы. Более того, оно казалось больным – даже в предсмертной агонии; чудовище било хвостом по морской поверхности, не пытаясь плыть куда-то. Внезапно его стошнило, затем оно перевернулось вверх брюхом и безжизненно застыло на поверхности моря, колыхаясь в волнах.
– Боже мой! – голос капитана был полон отвращения. – Мне кажется, я понимаю, что произошло.
– Совершенно разные биохимические циклы. – Даже врач был потрясен увиденным. – Рози умерла не одна – она прихватила его с собой.
***
Галилейское море было названо так, разумеется, в честь того, кто открыл Европу, – а он, в свою очередь, был назван по имени совсем маленького моря на ином мире.
Море на Европе было совсем юным – ему не было и пятидесяти лет. Подобно большинству младенцев, оно любило порезвиться. Хотя атмосфера Европы была все еще слишком разреженной, чтобы создавать настоящие ураганы, с окружающих его берегов непрерывно дул ветер – в сторону тропической зоны, прямо над которой застыл раскаленный Люцифер. Там, где господствовал вечный полдень, вода кипела не переставая – правда, в этой разреженной атмосфере ее температуры едва хватало, чтобы приготовить чашку горячего чая.
К счастью, эта бурлящая, кипящая зона непосредственно под Люцифером находилась в тысяче километров отсюда; «Гэлакси» совершил посадку в относительно спокойном районе, менее сотни километров от ближайшей суши. При максимальной скорости корабль мог пролететь это расстояние в ничтожные доли секунды; но сейчас, когда он дрейфовал под низко висящими облаками, окутавшими Европу серым пологом, суша казалась такой же далекой, как самый отдаленный квазар. Положение было еще хуже – если такое вообще было возможно – потому, что непрекращающийся ветер, дувший с суши, уносил «Гэлакси» все дальше в море. И даже если бы кораблю удалось выброситься на какой-нибудь девственный пляж этого юного мира, его положение вряд ли улучшилось бы.
Правда, это облегчило бы жизнь на нем: космические корабли, несмотря на их удивительную водонепроницаемость, редко славятся мореходными качествами. «Гэлакси» плыл в вертикальном положении, волны непрерывно бросали его вверх и вниз; половина команды уже страдала от морской болезни.
Первое, что сделал капитан Лаплас, выслушав доклады о повреждениях, полученных при посадке, – обратился по судовому радио ко всем, кто имел опыт плавания на морских судах любых типов и размеров. Он надеялся, что среди тридцати инженеров-астронавтов и ученых-космологов таких найдется немало, и не ошибся. Почти немедленно свои услуги предложили пять яхтсменов-любителей и даже один профессиональный моряк – завхоз Фрэнк Ли, начавший свою карьеру на морских судах линии Тсунга и лишь потом перешедший на космические лайнеры.
Хотя завхозы больше привыкли работать со счетными машинками (или, как это предпочитал сам Фрэнк Ли, с деревянными, изготовленными двести лет назад счетами, где нужно было перебрасывать костяшки из слоновой кости), чем с навигационными приборами, им все-таки приходилось осваивать основы морского дела и даже сдавать экзамены. Ли ни разу не доводилось испытать на практике искусство моряка – и вот теперь, почти в миллиарде километров от Южно-Китайского моря, этот момент наступил.