Майкл Уайт пишет: «Мой интерес к нарративной метафоре основывается на предположении, что люди осмысляют свой опыт переживания жизненных событий, включая их в определенные рамки, схемы понимания (фреймы), и именно структура нарратива, повествования, обеспечивает рамку, основу для осознания смысла происходящего в повседневной жизни. Подобное предположение связано с убеждением о том, что идентичность человека конструируется именно в процессе выслушивания и рассказывания историй о своей жизни и жизни других людей. Представление о ландшафте действий и ландшафте сознания делает более понятным факт участия людей в процессе порождения смыслов в контексте нарративных фреймов. Позаимствовав представление о двойном ландшафте из теории литературы, я не утверждаю, что жизнь всего лишь текст. Но, как и многие другие, я убежден, что можно провести параллели между структурой литературного произведения и структурой смыслопорождения в повседневной жизни. Понятия ландшафтов действий и сознания кажутся важными, имеющими прямое отношение к пониманию того, каким образом люди осмысляют собственную жизнь, как они создают свои личные истории и как идентичность людей конструируется в процессе повседневных действий. Более того, эти понятия представляются мне особенно важными для терапии. Я считаю, что терапия в первую очередь имеет дело с переформулированием, новым развитием личных историй (нарративов) и реконструкцией, преобразованием идентичности» (М. Уайт, 2001, с.94).
В нарративном подходе проблема и решение рассматриваются как нечто отдельное от человека, нечто конструируемое через взаимодействие с ним в определённом социальном контексте. Практика отделения человека от проблемы, рассмотрения проблемы как отдельной сущности называется – экстернализация.
Экстернализирующие вопросы помогают рассматривать проблему, как отдельную от человека сущность. Для этого вопросы конструируются в экстернализирующей манере, один из экстернализирующих приемов – дать название проблеме. Если не помещать проблему внутрь человека (интрапсихический подход) или во взаимоотношения членов семьи (системный подход), то у людей появляется больше возможностей, ресурсов для совладания с проблемой.
Вопросы терапевта о влиянии проблемы на жизнь человека или семьи направлены на то, чтобы получить описания тех реальностей, в которых живут человек и его проблема. В зависимости от смыслов, приписываемых проблеме, автор истории может по-разному видеть и оценивать влияние проблемы на жизнь каждого члена семьи, взаимоотношения с друзьями и взаимодействие с социумом.
Экстернализирующее прослеживание истории и влияния проблемы на жизнь семьи способствует открытию пространства для рассмотрения других историй про проблему. Вопросы о планах проблемы и планах самого человека на дальнейшую жизнь помогают уточнить предпочитаемую картинку реальности для клиента и выделить четкие отличия между этими планами. Следует отметить, что экстернализирующая беседа позволяет выявить позицию человека в отношении проблемы, сформулировать обоснования оценки ее влияния на жизнь человека в контексте его ценностей, желаний, намерений, принципов.
Проблемы никогда на 100 % не владеют жизнью людей. Иногда они становятся слабее и даже отступают совсем. У человека или семьи может быть опыт преодоления проблемы, но они сами иногда не придают этому опыту большого значения (а, может, даже не замечают его) и не анализируют, какие методы и приёмы были эффективны в борьбе с проблемой. Терапевт может обратить внимание на то, что в их истории уже были моменты, когда они становились сильнее проблемы. Для иллюстрации идеи про отсутствие тотальной власти проблемы над жизнью человека используются различные техники шкалирования. С помощью этих техник человек может более точно определить степень актуального и желаемого влияния проблемы на его жизнь. Может наметить план совладания с проблемой и сконструировать своё будущее либо совсем без неё, либо оставив ей столько влияния, сколько посчитает необходимым.
В ходе терапии понимание проблемы может изменяться. Клиент может переосмыслить свою ситуацию и дать ей более подходящее определение. Чаще всего терапевт пользуется именем проблемы, которое предложил клиент. Но даже если он сам предлагает имя, то обязательно должен удостоверится, что человеку оно подходит, и может быть использовано для исследования проблемы.
Поиск уникальных эпизодов – это техника поиска исключений из проблемной истории, те моменты истории жизни, когда проблема отступала.
Есть много событий, которые происходили с человеком, есть множество историй, объединяющих эти события и дающих заключение об идентичности человека. Авторская позиция человека состоит в том, что именно сам человек, рассказывая историю, из бесконечного множества происходящих с ним события выбирает только отдельные из них, связывая в авторскую историю конкретные эпизоды жизни. Уникальные эпизоды – это ворота входа в новые истории, уникальные эпизоды могут стать началом для создания альтернативной истории и последующего пересочинения для того, чтобы связать незамеченное ранее событие с другими, поддерживающими новую идею об идентичности человека.
Структура нарратива, истории обеспечивается тем, что события представляются в определенной последовательности, на определенном временном промежутке, где важен сюжет и заключение о своей идентичности.
Люди приходят на терапию и часто говорят о проблемной истории, которая выражается в провале, безнадежности, это доминирующая, проблемная история, она влияет на заключение о своей идентичности, кем человек является в жизни, к примеру, успешным или неудачником.
Когда жизнь человека захвачена проблемной историей, человеку трудно заметить другие, не поддерживающие проблему события.
Однако, с позиции нарративного подхода известно, что в жизни человека происходит множество эпизодов, которые невозможно уместить в одной-единственной истории, есть метафора мультиисторичности, полисторичности жизни т.е. нет ни одной истории, которая бы вмещала всю сложность жизни. Таким образом, есть так называемые «уникальные эпизоды» опыта человека, которые находятся на периферии сознания, которые не высвечены фокусом внимания, и которые противоречат проблемной истории, но эти события из его же жизни, и мы можем помочь человеку создать новую историю, которая происходила с ним же и на этой базе предпочитаемой истории помочь сформулировать новое альтернативное заключение о себе.
С целью вывести из тени альтернативные, предпочитаемые истории, психолог занимает позицию журналиста и помогает обнаружить событие, которое не вписывается в доминирующую историю, вывести его в фокус обсуждения. Эти уникальные эпизоды являются точками входа в беседы по пересочинению, созданию альтернативной истории об идентичности, движение будет состоять в том, что вначале это будет событие, которому не приписывается значимость, и нужно будет помочь приписывать ему значимость, а затем связать с другими эпизодами. Итак, после экстернализации проблемы и ее отделения от человека, основная задача психолога через расспрашивание помочь клиенту выявить и оценить уникальный эпизод, связать его с другими событиями жизни и провести работу по пересочинению.
Пересочинение – это работа на двух ландшафтах, о которых выше сказано в цитате М. Уайта – ландшафте действия и ландшафте идентичности. Люди конструируют свои истории через представления и осознание действий, которые совершают и смыслы, которые приписывают действиям.
Одна из задач при задавании вопросов на ландшафте действия привлечь внимание к проигнорированным событиям. Задавая вопросы на ландшафте действия, терапевт добивается восприятия клиентом неслучайности события, его плотности. Способ уплотнения – внимание к деталям - чем больше деталей, тем больше появляется информации об авторстве клиента, его способах справляться и действовать, его умениях и навыках. При пересочинении укрепляется авторство клиента. Когда терапевт расспрашивает про уникальные эпизоды, как и что произошло, клиент заново проживает яркие ощущения, включает детали, наполняет историю эмоциями, которые возникают при описании собственных действий, актуализируется авторская позиция, клиент делает новое заключение о себе на ландшафте идентичности – он знает, как справляться в уникальном случае и может перенести свои способности, умения в будущее.
Спрашивая об идентичности в связи с тем, как действовал человек, выясняем сначала его намерения, представления о его мечтах, убеждениях, ценностях, принципах и помогаем обобщить через название этого важного направления жизни именно в контексте предыдущего насыщенного описания действий. Обобщая предпочитаемый образ собственной интенциональности, клиент сможет спроектировать новый шаг в будущем, рассматривая новый смысл себя в контексте возможных перспективных для него событий. История предпочитаемой идентичности уплотняется, начинает «вытеснять» проблемную.
Следует отметить, что кроме экстернализации, поиска уникальных эпизодов и пересочинения, важнейшими инструментами работы нарративного терапевта являются восстановление участия (re-membering); работа с внешними свидетелями (церемония признания самоопределения); н аписание писем, создание летописей, памяток и грамот; развитие сообществ (в т.ч. виртуальных).
Восстановление участия состоит в том, что к работе (реально или виртуально) привлекаются другие люди и персонажи, дающие дополнительную точку зрения на человека и его историю, чтобы создать сообщество поддержки для предпочитаемой истории. Исследуется роль человека в их жизни и миссии людей (из прошлого и настоящего) в жизни человека. В этом контексте, также придается большое значение влиятельности самого клиента, когда особым образом исследуется его влияние на жизни людей, которые уже знали его в связи с конструированием новой предпочитаемой истории и идентичности.
Работа с внешними свидетелями, церемония признания самоопределения, или соприкосновение жизней общими темами – особый способ продвинуть развитие сюжета предпочитаемой истории. Слушателей истории расспрашивают о том, что у них отозвалось, какой образ протагониста, его ценностей, намерений и умений создался; почему их привлекли именно эти слова и выражения, какой их личный опыт откликается; чему их учит эта история, на что она их сподвигает. Важна и та обратная связь, которую дает клиент после того, как выслушал внешних свидетелей. Этот способ работы также, как и восстановление участия связан с усилением влиятельности клиента, подчеркивается взаимосвязанность историй людей, созидающая роль рассказывания и перессказывания историй.
Нарративный подход – одно из немногих терапевтических направлений, творчески использующих в работе с людьми письменное слово. Поэтому написание писем, создание сертификатов, грамот и прочих удостоверений идентичности выделяется в отдельный прием.
Работа с сообществами – важное и быстро развивающееся направление нарративного подхода. Здесь часто используются приемы искусства и структурированные упражнения для того, чтобы люди вновь обрели надежду и веру в то, что они способны справиться с тяжелыми жизненными ситуациями. Организация виртуальных сообществ («лиг») помогает аккумулировать знания и опыт преодоления тяжелых проблем и их последствий, а также освобождает терапевта от бремени экспертного знания.
Нарративный подход изначально был ориентирован на работу с маргинализованными группами населения, с теми, кто «оттеснен на обочину жизни» доминирующим большинством. Многие так называемые «психологические проблемы» во многом поддерживаются предрассудками общества, стереотипами, социальной политикой, а также «необходимостью» постоянно сравнивать себя с явно и негласно навязываемыми стандартами. Возвращение проблем «на место», т.е. в социально-культурное пространство, ведет к тому, что работа часто оказывается краткосрочной, что важно при работе терапевта в современном культурно-историческом контексте.