Пастухов не любил вертолеты. Все трясется, гремит, не то что поговорить – подумать нельзя. А думать ему сейчас надо было напряженно, до электрических искр из глаз.
Значит, в Йошкар‑Оле завтра состоится передача Филина и суперсейсмографа в руки эмиссара Бен Ладена.
Все просто и ясно – ребята вычислили базу, как только он прилетит, они возьмут ее, освободят Игоря, арестуют Иванова, а если не получится, убьют. Потом поедут за сейсмографом и доставят его в Москву. Все.
Действительно, просто и непритязательно.
Но Сергей знал, что просто не будет. Он знал, что любой, даже самый просчитанный, план из‑за какой‑нибудь мелочи всегда может рухнуть. Но они должны выполнить задание. В действительности существует тектоническое оружие или это только громадный, с далеко идущими последствиями блеф – неважно. Огромная ложь – тоже оружие. И частенько куда более действенное, чем настоящее.
Значит, так, первым делом – брать базу. Но стоп...
Террористов они так не возьмут. Они возьмут, если смогут, только Иванова. А эмиссара – упустят.
Ага, как говаривал дедушка Ленин, сегодня рано, послезавтра – поздно. Значит, атаку надо отложить на завтра, проследить Иванова, его встречу, взять их с эмиссаром тепленькими, а потом уж...
– Черт возьми! – в голос выругался Сергей, хотя его никто, естественно, не услышал.
Как это получилось, что он все знает про Иванова, про место встречи, про эмиссара. При этом Иванов – опытный профи. Неужели Сергей такой проницательный, а может, это он с ребятами попался в ловушку, которую тот же Иванов устроил? А отсюда вывод: Сергей ничего не знает про завтрашний день. Он знает только то, что Джеф ему позволяет знать.
Выходит, они послушно кушают дезу. А это значит – не верь глазам и ушам своим.
Сергей занервничал, посмотрел в иллюминатор – вертолет пролетал над степью. Быстрее бы!
Заглянул в кабину к пилотам:
– Ребята, мы когда прилетим?
– Успокойся, солдат, подлетаем! – прокричал сквозь шум моторов пилот. – Вон, видишь – это Йошкар‑Ола.
Действительно, на горизонте уже виднелся большой город и над ним жаркое марево.
Сергей вернулся на свое место.
Вот и нате вам – на кой хрен он летал в Москву? Что он скажет ребятам? Что ничего не узнал, что зря потратил время? А вдруг они начнут без него – вот вляпаются...
Додумать он не успел.
Вертолет вдруг тряхнуло так, что Сергей упал со своего кресла и долбанулся о противоположный борт. Инстинктивно успел выставить руки, а то бы зубов недосчитался.
А в следующее мгновение он понял, что они падают.
Рванулся к кабине пилотов, распахнул дверь. Его чуть не снесло встречным потоком воздуха.
Кабина была разбита, горела, дым и пламень загудели на низких тонах. Один пилот лежал, приткнувшись головой в окровавленное стекло, второй шарил руками по приборной доске – лицо у него было разбито.
– Падаем, солдат! – закричал он хрипло. – Подстрелили пташку!
Мотор тем не менее натужно ревел, лопасти мелькали – значит, попали только в кабину.
Сергей спихнул на пол пилота, ухватился за штурвал и тут увидел, что земля летит на него с бешеной скоростью. Он рванул рычаг, но машина только еще громче взвыла, не останавливая свой смертельный лет к твердой земле.
– Тяни! – заорал он второму пилоту.
Тот наконец нащупал рычаг и тоже потянул его.
Уже видны были на земле машины и люди. В подробностях видны, когда вертолет все‑таки потихоньку стал выпрямлять свой нос, но уж слишком медленно.
Заводская труба впереди не оставляла шансов, они вмажутся в нее, как раз когда выправят машину. Все это мелькнуло в сознании Сергея ускоренным кино, он даже не успел испугаться, просто завел рычаг в сторону, машина тут же встала почти на бок, снова завалив нос к земле. Опять тряхануло, не так сильно, правда, это они задели трубу по касательной брюхом.
Сергей снова выправил рычаг, машина мотанулась в другую сторону, но земля была уже слишком близко...
– А‑а‑а‑а!!! – протяжно закричал пилот, закрывая лицо руками.
А Сергей все тянул и тянул рычаг на себя, пока машина не налетела на дерево. Сергея бросило на приборную доску, потом громыхнуло так, что он снова, как и тогда в подземелье, потерял слух, а потом и сознание...
Глава семидесятая
До Душанбе Боцман добрался без приключений, и все благодаря хорошему знакомому полковника Голубкова Сергею Николаевичу. Хороший мужик. Добродушный. Кто бы мог подумать, что за его пенсионной внешностью скрывается опытнейший оперативник.
Сергей Николаевич сделал визу и сопроводительные документы Дмитрию Хохлову, представителю гуманитарного фонда «Надежда», который направлялся в Куляб для организации центров сексуального воспитания и планирования семьи. Лучше никто в их команде выдумать не мог. Именно благодаря этим документам он беспрепятственно миновал погран‑контроль и таможню. Молодой таджик, проверяющий документы, прочитал его бумаги, вытаращил сколько можно узкие глаза и проворковал что‑то вроде – «с ума они все посходили», но бумаги вернул и пошел веселить личный состав рассказом о чудном русском, который приехал помогать им трахаться и заводить детей. Таким образом еще раз оправдался принцип – чем нелепее ложь, тем охотнее в нее верят.
Боцман позвонил в Управление погранвойск, попросил к телефону нужного человека и договорился о встрече.
Подполковник из управления не задавал лишних вопросов. Сказал, что ему повезло. Через три часа на Куляб пойдет МИ‑8, и Боцман может стать его пассажиром. Боцман осведомился, куда может прибыть группа людей с заложниками и каким образом она доберется до старого полигона. Ответ был неутешительным.
– Отследить подобные перемещения в бывшей республике невозможно. Смотря с какой группой оппозиции или правительства они в контакте. Все средства ПВО в подчинении регулярной армии. Узнать, конечно, можно, но это неизбежно привлечет внимание. А какой борт?
– Да кто ж знает, – пожал плечами Боцман.
– Если это вертолет, он может приземлиться в любой точке.
– Ясно, – погрустнел Боцман. – А что с оружием?
– Оружие будет доставлено в Куляб тем же рейсом МИ‑8 и складировано в оговоренном месте.
Где‑то на задворках аэродрома взревел мотор, и в воздух взмыл, если этим поэтическим словом можно назвать натужный подъем, Ан‑2, который в народе именуют – «кукурузник».
– И как он летает? – меланхолично заметил Боцман.
– Это частный, – сказал офицер. – Нам не подчиняются. И ловить их нечем. Наркоту возят. Бандиты...
Боцман даже не мог предположить, что именно этим самолетом вылетел в Куляб Кожевников.
Глава семьдесят первая
Носорог не спал всю ночь. Он ворочался с боку на бок и думал, думал, думал. Вообще‑то он в дела ребят не вмешивался. Он видел – высокие профессионалы. Куда уж ему, слишком давно он не работал оперативно, мало знал по нынешним временам, совсем потерял форму, теперь он в деле – обуза.
Но вот сегодняшняя ситуация вывела его из себя. Что ж они сидят без дела, если Игореня в смертельной опасности? Какие‑то разговоры ведут, переливают из пустого в порожнее. И то сказать – они люди военные, им приказ нужен. А у них приказа нет. А ведь он может ребятам помочь. Он слышал все их разговоры, поглядывал на экран монитора компьютера и знал про Иванова, про Круглова, Мурыгина и даже про пятьдесят миллионов.
Да, он знал, что ребята – большие профессионалы, но они решают какие‑то крупные задачи, им не до Фила, они его вгорячах и прихлопнуть могут. Нет. Так просто Игореню, сына его лучшего друга, он в обиду не даст. Когда навещал старшего Филина в больнице, тот только и спрашивал: – А Игорек как? Что Носорогу было ответить? Они теперь жили на его загородной дачке. Огородик, садик, что еще надо, чтобы спокойно встретить старость – как говаривал один негодяй в кино. Носорог себя стариком не считал. Более того, глядя на этих крепких, горячих ребят, он чувствовал, что еще есть порох в пороховницах. А уж при Ане вообще грудь колесом выпячивал, даже стал потихоньку утром зарядку делать, бриться не дурацкой «Агиделью», которая щетину только гладит, а настоящим «жилетом», аж до красноты. И теперь, не помоги он ребятам, все его потуги будут – старческий маразм.
Утром он вышел в садик, а там прямиком, прямиком за ограду. Его верный ЗИМ стоял у дома. И хотя Док забрал ключи себе, Носорог без труда завел свою старушку, свой дредноут и покатил в МВД к Лехе Гладкову. Через пятнадцать минут он остановил машину у входа в городское Управление внутренних дел.
Как на счастье, Гладков шел ему навстречу по коридору.
– Здорово, – и удивился и обрадовался он, – ты, как всегда, вовремя.
– Да? Ну и что еще плохого случилось?
– Ложись, Носорог, на дно и не трепыхайся. Мы тебя прикроем, если что.
– А что?
Гладков быстрым взглядом окинул коридор, а потом взглянул на приятеля:
– Кузьмин затребовал все материалы по убийству Феликса Карпенко, понял? А полковник Кузьмин – это тебе не хрен собачий.
– А чей?
– Абдулаевский. Ну а министр наш сам знаешь, под кого прогибается. Вот так. Ребята уверены, что многих сейчас валить будут. Ну или трясти. – Леха казался сосредоточенным и совершенно серьезным, а это само по себе было плохим знаком. – И за Мурыгина твоего возьмутся в первую очередь. Так что замри, Носорог, и не отсвечивай. Какие наши годы? Не дети мы задницу под пули подставлять!
– Уговорил, – выдохнул Носорог. – Но только при одном условии.
– Каком условии? Обалдел?
– Нет, серьезно, Леха, мне нужна твоя помощь. Причем прямо сейчас. Во‑первых, найди мобильник. А во‑вторых, надо сгонять к одному человеку и задать ему пару наводящих вопросов. Ну а потом я немедленно залягу на дно и отсвечивать больше не буду. Обещаю.
– Ты меня угробишь! – застонал Гладков. – Надеюсь, это не Мурыгин?
– Нет.
– А что за человек?
– А там, скорее всего, Игореня. Ну, Филин. Леха Гладков набрал в легкие воздух и шумно выдохнул.
Потом пригладил седые усы, посмотрел на часы.
– Ладно, – сказал он. – Ты на машине?
– Да.
– А! Поехали, – махнул рукой Гладков. – Какие наши годы! В смысле – не старики же мы, в конце концов.
Еще когда въезжали в Яковлевку, Гладков озабоченно стал вертеть головой.
– Ты куда меня везешь?
– На хату, где скрывают заложника, – строго сказал Носорог. – Ты не суетись, прорвемся, молодежь.
Он припарковал машину у высокого глухого забора из красного кирпича.
– Это ж дача Тягунка, – почти пропел от изумления Гладков.
– Леха, ты обещал, – погрозил пальцем Носорог.
– Ты меня в гроб загонишь, – хлопнул себя по коленям Гладков. – И чего мы скажем? У вас, уважаемый губернатор, прячут заложника?
– Скажем, Кузьмин прислал.
– Зачем?
– Вот, блин, опять разговоры! – разозлился Носорог. – Действуем по обстановке!
Носорог прикрепил на брючном ремне чехол мобильного телефона, который отдал ему Гладков, и проверил ТТ в подплечной кобуре.
– Готов?
– Готов.
– Тогда пошли.
Леха Гладков нажал на кнопку вызова, и переговорное устройство тихо запиликало. Через полминуты в динамике что‑то неразборчиво скрипнуло и раздался спокойный голос:
– Кто?
– Майор Гладков. Милиция. Откройте.
– Что вам надо? – так же ровно спросил голос.
– Нам нужен Петр Иванов, – ответил Носорог. Переговорное устройство снова скрипнуло и замолчало.
Носорог и Леха переглянулись.
Они были готовы к любому повороту событий. Во всяком случае, так им казалось.
Через минуту замок громко щелкнул, и ворота начали медленно разъезжаться в стороны. За ними приоткрывались асфальтовый подъезд к гаражу и уложенная фигурными плитками дорожка, даже, скорее, аллея с фонарными столбами, плавно извивавшаяся по большому участку до дома. По этой аллее к ним навстречу уже шел человек. Спокойным шагом, вразвалочку. Выглядел он серьезным и чем‑то озабоченным, но настроенным вполне благожелательно. Носорог не узнал его, по фотографии разве запомнишь лицо?
Ворота раскрылись достаточно широко, и они не торопясь вошли внутрь. Откуда‑то сбоку перед ними нарисовался хмурый тип в спортивном костюме, который, видимо, и скрипел из переговорного устройства.
– Вы должны были прибыть два часа назад, – произнес тип. – Что‑нибудь случилось?
Их явно приняли за других, а это еще один плюс.
– Да, начальство недовольно, Кузьмин рвет и мечет – отмахнулся Гладков, оборачиваясь к охраннику и оказываясь таким образом спиной к приближающемуся. – Слушай, командир, ты не против, если мы загоним машину на участок?
– Загоняй.
– Ну ты тогда это, не закрывай сразу. Человек тем временем подошел ближе, и Леха попытался замкнуть все его внимание на себя.
– Здорово, майор, – произнес человек, останавливаясь. – Почему вас только двое?
– Вы Петр Иванов? – спросил Носорог, радуясь, что все так удачно складывается.
– А что, похож?
Человек окинул его оценивающим взглядом. Конечно, он не ждал никакого подвоха. Но что‑то, видимо, насторожило его, и едва заметное сомнение тут же проскользнуло в его глазах.
– Ты чего такой подозрительный? – усмехнулся «Иванов».
– Работа такая... Ну, нам бы осмотреться...
Усмешка испарилась.
Теперь стало ясно – никакого замешательства! «Иванов» быстро и однозначно понял, что перед ним совсем не те, кого они ждали.
А вот человек в спортивном костюме явно ни ухом ни рылом.
– Ну давай, майор, – согласился «Иванов», – осматривайся.
Гладков, а следом за ним и Носорог двинулись к дому.
– Майор, да все в порядке, – сказал «Иванов», стараясь казаться спокойным.
Но на этот раз замешательство было таким явным, что скрыть его не удалось.
– А мы проверим, – сказал Гладков. – У нас поручение, вот мы и выполняем... Что за человек? – остановился он и показал на спортивный костюм.
– Спецназ президента, – почему‑то шепотом сказал костюм, – слышал?
– А документы имеются? – спросил Гладков.
– Имеются, – сказал костюм и нырнул рукой во внутренний карман.
Нет, чему‑то Гладков за годы службы научился.
– Ах ты сука... – дернулся охранник в спортивном костюме, но его руки уже оказались надежно скованными наручниками.
– Вынужденная мера, – пояснил Гладков.
– Вы че, охренели? – опешил «Иванов». Вот тут наступила очередь вступать Носорогу.
– Слушай меня очень внимательно, Иванов, – резко начал он, поигрывая перед носом «Иванова» ТТ. – Слушай, чтобы потом не сделать ошибку. Мне нужен Фил. И нужен живым. Или я тебя с дерьмом съем.
– Не слишком ли круто? – криво усмехнулся «Иванов». – Не подавишься?
Носорога уже было не остановить.
Валера достал из чехла телефон и принялся набирать номер.
Два... два...
– Мы, – сказал Валера, медленно набирая цифры, – вычислили тебя. Они, конечно, ошибаются, считая тебя шибко умным, поэтому еще медлят, проясняют ситуацию. Они тебя, конечно, завалят, спору нет. Но сейчас мне просто нужен Фил. Живой и невредимый. Прямо сейчас. Ну?
– Ты так хочешь испугать меня, – спокойно произнес «Иванов», – что сам начал трястись от страха...
Леха тоже вытащил на всякий случай свой пистолет и снял его с предохранителя. В трубке у Носорога шикнуло.
– Але, – сказал он, – это Гоноросов...
– Ну‑ну, – с усмешкой пробормотал «Иванов».
– Мне нужен Док...
И в то же самое мгновение, как Носорог произнес в трубку имя, человек, которого они с Гладковым называли «Иванов», дернулся, словно пружина. Дернулся настолько неуловимо и резко, что среагировать на это было совершенно невозможно. У Носорога мелькнула мысль, что это ошибка...
Первый удар человек нанес именно Гоноросову. Это был короткий удар‑убийца, который свалит и здорового, крепкого, натренированного мужика, а Носорог в свои шестьдесят с большим хвостиком был нездоров сердцем. Удар как раз и пришелся в сердечную мышцу.
Гоноросов выкатил почерневшие глаза и рухнул большим своим телом прямо под ноги Гладкову. Мобильный телефон плюхнулся в трату у аллеи.
Почти одновременно с этим ударом человек подсечкой сбил Гладкова и, прежде чем тот успел выстрелить, профессиональным вторым ударом носком ботинка сломал ему шею. Потом поднялся на ноги и, подхватив из травы телефон, поднес его к уху.
Короткие гудки.
Так и не узнали перед своей смертью Гоноросов и Леха Гладков, что разговаривали они не с Ивановым, а как раз со своим коллегой, сотрудником органов – членом команды личной охраны президента, который был направлен сюда Тягунком.
Молча забрал у Гладкова ключ от наручников и у обоих оружие и освободил от «браслетов» своего бойца.
– Ты их что, кончил? – спросит «костюм».
– Не знаю. Приказ был – стрельба на поражение. А видишь, патроны сберег, – улыбнулся президентский охранник.
* * *
...Док отнял трубку от уха. Печальный конец разговора Носорога, Гладкова и лже‑Иванова он слышал прекрасно.
По его лицу ребята поняли, что случилось что‑то экстраординарное.
– Носорог полез на губернаторскую дачу, – проговорил Док.
– И что? – спросил Артист. Док сокрушенно покачал головой.
– Что ж он?.. – стукнул по стопу кулаком Муха.
– Все, пора их кончать, – встал Док. – Теперь другого пути нет.
– А Серега? – тоже вскочил Муха, хватая оружие.
– Серегу ждать некогда – надо старика выручать.
– Что‑то случилось? – вошла из сада Аня.
– Еще не случилось, но точно случится, – ответил Артист, приторачивая к поясу гранаты.
Глава семьдесят вторая
7 мая. Пригороды Бомбея был" сметены жесточайшим за последние сто лет землетрясением. По шкале Рихтера толчки достигали девяти баллов. По предварительным данным, погибло около пятнадцати тысяч человек. Еще тридцать тысяч находятся в больницах. Российские спасатели МЧС вылетели в район бедствия. С собой они повезли медикаменты, продукты, одеяла. В расчистке завалов задействована индийская армия.
Сейсмические волны достигли Китая, они зафиксированы сейсмологами на Тибете и в России на Дальнем Востоке. Последнее землетрясение такой силы произошло в Индии в 1905 году, тогда погибло около двадцати тысяч человек (ИТАР‑ТАСС).
* * *
Тело сначала пронизало холодом, а потом ворвался какой‑то странный шум. Сергей открыл глаза – темнота. Голова, как ни странно, работала отменно. Еще подумал – хорошо, что не взорвались.
Но вертолет и не мог взорваться, он упал в реку. А шум, который услышал Сергей, были потоки воды, стремительно наполнявшие машину. Двинул руками, ногами – порезанное плечо заныло, но не сильно, жить можно. Ощупью провел разведку вокруг – наткнулся на живое тело.
– Эй, летчик, дышишь?
– Дышу, солдат! – сказал летчик.
– Давай выбираться. Мы теперь уже не падаем, а тонем. Прямо «в небесах, на земле и на море».
– Это пройдет, – сказал летчик, тоже шаря по лицу Сергея. – Я ничего не вижу. Мы что, утонули?
– А что пройдет?
– Ты веселый больно – это пройдет, это шок.
Наконец сообразили, что случилось. Вертолет стоял в воде, упершись носом в дно.
Сергей ухватился за дверь, которая теперь оказалась сверху, подтянулся на руках. Их подводный «колокол» качнуло.
– Ты что делаешь?! – закричал пилот.
– Выбираюсь. Это пройдет.
– Куда выбираешься и что пройдет?!
– Выбираюсь на воздух. А пройдет паника. Или я тебя успокою, – с угрозой проговорил Сергей.
Он оказался в салоне, потянул ручку двери, которую на удивление легко нашел, но она не поддавалась. Только вода хлынула в щель еще большим потоком.
– Мы утонем! – снова закричал пилот.
– Заткнись! – От напряжения голос Сергея был утробным. Он изо всей силы рванул ручку, дверь ушла вперед, а Сергея отбросило хлынувшей водой.
– Воздуха набери и греби руками! – успел крикнуть он, поэтому сам воздуха не набрал.
Но руками греб исправно. Слава богу, они не сильно погрузились. Метра три было всего. Когда Сергей вынырнул, хвост вертолета заваливался набок.
Он успел заметить, что на берегу собрался народ, и его появление над водой вызвало бурю радости.
Но пилота не было.
– Ах, чтоб тебе! – раздосадовался Сергей. Он набрал воздуха и нырнул.
Вертолет уже лежал на боку. Дверь по‑прежнему была открыта. Он протолкнулся в нее, потому что навстречу ему выплывали сиденья, какие‑то баллоны, мешки...
Пилот висел в воде, зацепившись ногой за что‑то, чего Сергей рассмотреть не мог. И уже не шевелился.
Сергей с трудом отцепил ногу и потянул тяжелое тело за собой.
Почувствовал слабое движение – значит, еще жив. Когда вынырнул, чуть не стукнулся головой о лодку. Это были то ли спасатели, то ли рыболовы. Их втащили.
– Там еще один! – сказал Сергей слишком громко.
И снова нырнул в воду.
Второго пилота он нашел не так быстро. Кабина уже погрузилась в ил, пришлось чуть ли не выкапывать тело. Нырял раз восемь. Вполне возможно, что человек был уже мертв, но Сергей старался об этом не думать. Он набирал воздуха и снова исчезал под водой.
Наконец, когда казалось, что сил больше нет,, освободил, поднырнул под спину пилота и, работая ногами, вытолкнул тело наверх.
Увидел вдруг вовсе не радостные, а испуганные глаза рыбаков‑спасателей.
– Что? – спросил.
И один из них ткнул пальцем в поднятое тело. Прямо из груди у него торчал блестящий осколок металла. Его убило, видно, еще тогда, когда вертолет загорелся.
Потом сидели на берегу, пили водку, кем‑то принесенную, курили и молчали.
– Ты извини, – сказал Сергей пилоту. – Это из‑за меня.
Вокруг ходила милиция, военные, следователи, но Сергей ничего не рассказывал им о происшедшем. Потом. Сейчас он отдышится и пойдет, у него дела.
– Меня первый раз в жизни подбили, – сказал пилот. – Никогда не думал...
– Это пройдет, – сказал Сергей. – Это с тобой больше не повторится.
Телефон он потерял в вертолете. Поэтому позвонить ребятам не мог, с автомата федеральный номер 4 не набирался. И решил просто отправиться на квартиру Гоноросова.
Его подвезли до города, высадили, где он сказал – за три квартала.
Видок у него был еще тот, но ничего, не на бал. На базе переоденется.
Вошел в подъезд, поднялся на нужный этаж и остановился – дверь была изрешечена пулями, закрыта изнутри листом фанеры. Ну они тут повеселились. Позвонил. Сначала все было тихо, а потом послышался шорох.
– Это Пастух, – сказал Сергей. – Открывайте.
Несколько секунд он стоял, прислушиваясь, а потом отшатнулся, потому что за секунду до этого услышал щелчок затвора. И вовремя – дверь мгновенно разнесло от злобных выстрелов. Грохот выстрелов, звон пуль о стены. Все это продолжалось несколько секунд, а потом стихло. В следующее мгновение на пороге показался здоровенный тип с укороченным АК в руках, перезаряженным и взведенным. Палец типа покоился на спусковом крючке, руки были напряжены, и он был готов стрелять в любое мгновение. Тип, обладающий такой похвальной силой и реакцией, почти сразу увидел лежащего на спине Пастуха. Но этому типу, видимо, очень не хватало мозгов. Или нервов. Не надо было так начинать.
Он не успел среагировать.
Прозвучал пистолетный выстрел, и тип, дернувшись, рухнул на бетонный пол, выронив автомат.
– Стае! – послышалось в то же мгновение из квартиры, и кто‑то перебежал из комнаты в комнату.
Пастух уже был на ногах.
Вкатился в квартиру.
Никого. Второй оказался умнее. Он не стал вступать в бой, а выпрыгнул в окно и убрался восвояси.
– Кажется, их тут нет, – проворчал Сергей, заглядывая в комнаты. – Куда они могли деться? И где их теперь искать?
Глава семьдесят третья
«Спортивный костюм» ворчал и кряхтел, перетаскивая трупы. Потом недовольно хлопнул дверьми и пошел открывать ворота. Вздрогнув, ворота открылись, и «спортивный костюм» развернулся, чтобы вернуться к машине. В этот момент кто‑то наскочил на него сзади и одним движением свернул шею. Только хрип и никакого шума.
– Док, ворота, – прошептал Муха и бесшумно рванул к дому.
Трупы Носорога и Гладкова лежали в сторонке, завернутые в брезент. Помочь им уже было нельзя.
– Сволочи, – прошипел Муха, – ну теперь держитесь.
Док нажал кнопку, и ворота медленно начали закрываться. Док уже двигался следом за Мухой. Только к противоположной стене дома.
Через минуту они переглянулись.
Оба стояли, чуть пригнувшись, у противоположных окон.
Муха показал указательный палец – в его окне был виден один человек в доме. Док покачал головой – он не обнаружил ни одного. Тогда Муха взял на прицел своего клиента, а Док подошел к двери и тихо открыл ее.
В доме было тихо. В спокойной тишине тикали где‑то часы.
Муха перемахнул невысокий забор заднего двора. Вошел через другую дверь.
И в тот же момент по всему дому загрохотало так, словно одновременно работала бригада с отбойными молотками.
Пули ложились так густо, что Муха на мгновение растерялся. Такой кучности стрельбы ему еще видеть не приходилось.
Муха успел метнуть гранату.
Взрыв – стрельба замолкла лишь на секунду.
– Да сколько же вас там? – проскрипел зубами Муха.
Диван, за которым скрывался Муха, быстро превратился в решето.
Артист тем временем карабкался на второй этаж. Надо было зайти с тыла. Он же не знал, что дом охраняют не любители пострелять, а профессионалы, любители убивать.
Когда он висел на карнизе, примериваясь, как бы ловчее влезть в дом, из окна высунулась рука и приставила дуло пистолета к виску Артиста.
Как в страшном сне Артист увидел, как палец нажимает на курок.
Артист дернул головой на миллионную долю мгновения раньше – только обожгло лицо пороховым газом.
Лбом изо всей силы он ударил по руке, припечатав ее к стене. Пистолет выпал. Артист мгновенно закинул тело на подоконник напряженными ногами вперед и угодил в чью‑то крепкую грудь. А дальше, как положено, закрылся телом врага от пуль и уложил из пистолета двоих. И ту же понял, что не справится. В комнате засели семеро! Артисту пришлось вывалиться спиной в окно. Пули просвистели над головой.
Бежать – вот было первое желание, когда приземлился на ноги. Но он этого не сделал. Он прижался к стене дома, зная, что, если отойдет хоть на шаг, из окна его уложат на месте.
Да что ж тут такое – армия целая, что ли? Муха воспользовался секундной передышкой, которую подарил ему Артист, и перекатился за другой диван. Но это его движение было немедленно замечено, и рядом с головой Мухи с противным стуком упала граната и закатилась под диван. Достать ее не было никакой возможности, убежать – тоже, поэтому Муха вспрыгнул на диван, и в ту же секунду диван подкинуло в воздух от взрыва.
Еще на диванах я не летал, подумал Муха с каким‑то обреченным юмором. Похоже, еще немного, и их тут положат всех.
Диван грохнулся на пол и одним концом провалился в образовавшуюся от взрыва дыру в полу. Муха полетел на первый этаж.
Здесь был подвал – электрощиты, трубы с вентилями, газовый распределитель.
Свет им выключить, что ли, чтоб телевизор не смотрели, подумал Муха, пусть помрут от скуки.
Но руки уже делали свое дело. Он прикладом автомата сбивал вентиль с газового распределителя...
Артист попытался забросить в окно гранату, но огонь был такой плотный, что он не мог даже высунуться.
По стеночке перешел на другое место, считая, что здесь сможет снова повторить попытку. Но только сделал шаг вперед, как из верхнего окна снова застрочил автомат.
Дом казался неприступной крепостью. Да, собственно, таким он и был.
Док обосновался на кухне, изредка высовывал руку и стрелял в направлении лестницы на второй этаж. Высунуться он тоже не мог. Вести длительную осаду у них времени не было. Сейчас сюда подвалят губернаторские или президентские питбули с автоматами, и тогда им крышка. Но самое страшное, что и уйти теперь они не могли. Пространство до забора простреливалось прекрасно. Это был смертельный капкан. Чего же ждать, пока кончат? Нет, Док так не привык. Надо было прорываться. Но как?
Вентиль наконец отвалился, и из трубы хлынул вонючий газ.
– Оп‑па, – сам себе сказал Муха, – а я куда?
Только узкое окно мутно светилось под потолком. Ну и на том спасибо. Муха разбил его тем же прикладом и попытался вылезти. В окно пролезли только плечи, а дальше экипировка не давала. Муха влез обратно, сбросил куртку, майку. Теперь не пускали штаны. Ну что делать, не до стыда, Муха скинул камуфляжные брюки – вот так, полуголый, и вылез из подвала.
Теперь надо предупредить ребят.
Но свой мобильник он оставил в подвале, правда, тот и так был разбит.
– Док, Артист! – что было сил закричал Муха. – Атас!
Артист был за углом. Он выглянул и увидел раздетого Муху. Даже не выказал удивления – сейчас было не до этих эмоций.
– Сейчас рванет, – громко прошептал Муха. – Ложись.
– А Док?
– До‑ок, – снова заорал Муха, – уходим!
Док услышал, как звал его Муха, но не понимал, в чем дело. И только когда почувствовал сильный запах газа, все понял. Он престал стрелять, выбрался на улицу и пошел на голос.
Но газ почуяли и наверху – стрельба тут же смолкла.
Это здорово, подумал Муха, что перестали стрелять. Надо, чтобы газа побольше набралось. Только вот где рванет? Не оказаться бы поблизости.
Ожидание было томительным. Наверху ни звука.
– Они не станут стрелять, – сказал весело Артист. – Себе дороже. – Может, теперь поднимемся и передушим их, как сволочных цыплят.
Он сделал шаг от стены – никакого результата. Сверху смотрело безмолвное дуло.
– Эй, отморозки! – крикнул Артист. – Выходи по одному, оружие выбросьте в окно.
Так его и послушали. Конечно, они не собирались стрелять, но и сдаваться – тоже.
– И что теперь? – спросил Док. В доме была гробовая тишина.
– Не знаю, – пожал плечами Муха, – может, кто из них разнервничается и выстрелит?
Они снова стали ждать – снова стало слышно тиканье часов.
– Ты им свет не отключил? – спросил Артист.
– Было такое желание, но...
– Тогда сейчас, слушай...
– Что?
– У них там холодильник.
Солдаты затаили дыхание.
И это случилось. Тихо щелкнуло в замершем доме, и холодильник заурчал.
А дальше, как и положено, газ рванул мощно и безжалостно. Если бы Тягунок знал, на что он жертвует свою дачу, ни за что не согласился бы.
Повылетали от напора огня окна не только первого, второго, но и третьего этажа. Огромный язык пламени вырвался из подвала и жег все – мебель, полы, наличники, лестницу, двери...
Охранники выпрыгивали из окон, и теперь их действительно можно было брать голыми руками. Двоих, особо прытких, пытавшихся стрелять, солдаты уложили на месте, остальные, в горящей одежде, кричащие и катающиеся по земле, не оказывали сопротивления. Солдаты тушили их, связывали и укладывали рядком на газоне.
Охранников оказалось семнадцать человек.
– Ни хрена себе, – сказал Муха. – А где же Филин? В подвале его нет.
Док бросился в горящий дом искать Филина, добрался даже до третьего этажа – нигде Игоря не нашел.
– Надули они нас, – сказал он, вернувшись и поливая обожженные руки водой. – Игорь в другом месте. – А тут они нас должны были кончить.
– И могли, – сказал Артист. – Я уже с Сашкой попрощался.
– Ну все, сматываемся, – приказал Док.
Они погрузили в стоявшую здесь же во дворе «Ниву» тела Гладкова и Носорога. Муха нажал кнопку открытия ворот, сел в ЗИМ Носорога – ворота распахнулись, перед ними стоял Сергей Пастухов...