Заброшенный полигон воинской части был в километре от шахт. Надо было добираться туда.
Артист собрал бойцов и приказал двигаться за ним на расстоянии двести метров, поодиночке.
Они углубились в пустыню и через час уже вышли к заброшенному полигону. Теперь начинался завершающий этап операции.
– И где эта машинка может быть? – спросил Артист самого себя.
– Надо разведать, – ответил Муха.
– Ты думаешь, там охрана?
– А что? Так бросили? Это же и есть то самое сверхоружие.
– А если туфта?
– Тогда тем более охраняют, чтобы никто не понял, что туфта.
– Кто охраняет – наши или эти? – Артист кивнул в сторону афганской границы.
– Вот это мы и проверим. Хитрость старая: я ползу в лоб, ты с правого фланга, Боцман с левого. Подползем поближе – увидим.
Они расползлись в разные стороны.
Артист первым вышел на боевую позицию. И она ему не понравилась. Единственный саманный домик на полигоне казался совершенно безжизненным. Он внимательно всматривался в песок полигона – свежих следов на нем видно не было. Может, все это действительно туфта, может, вообще нет никакого суперсейсмографа. Тогда зачем охранять пустоту? Может, их идея по поводу большого блефа – тоже полная туфта?
Долго раздумывать было некогда. Артист стал подбираться поближе. И тут услышал откуда‑то прямо из‑под земли странный звук, совершенно невозможный здесь, посреди пустыни, – звук как бы идущего лифта.
Артист приложил ухо к горячему песку, прислушался – точно. Под землей работал какой‑то механизм, действительно напоминавший по звуку обыкновенный домашний лифт.
Он поднял голову и теперь внимательнее осмотрелся вокруг.
Принятое им поначалу за кустик саксаула было не чем иным, как миниатюрной телекамерой, которая медленно поворачивала свой объектив.
Нет, не туфта.
Под землей была, очевидно, настоящая база. Вот туда и надо было проникнуть. Кто там теперь – наши или враги?
Сергей сказал – взорвать, значит, вполне вероятно, что о суперсейсмографе прознали враги. Значит, вполне вероятно, что они уже были там. Тем более надо было быть осторожными.
Он тихонько свистнул, услышал отзыв совсем неподалеку – это Боцман. Потом еще свист – Муха. Все уже на местах, но как пробраться внутрь?
Артист трезво рассудил, что разгадка, скорее всего, в саманном домике. И когда глазок телекамеры отвернулся, пополз туда.
Очень скоро он открыл скрипучую дверь и оказался в заброшенном помещении, на первый взгляд заброшенном, но от взгляда Артиста не ускользнуло, что пол здесь был чисто выметен, а паутина была только по углам, на двери ее не было. Паутина, собственно, помогла ему найти и вход. Вернее, не сам вход, а замаскированную в стене кнопку, которая – что? Вызывала лифт, открывала потайную дверь или вызывала охрану?
Через минуту в домике уже были Боцман и Муха. Артист показал им кнопку:
– Что делать?
– Жать, – сказал Боцман. – Или у тебя есть другие предложения?
Муха кивнул.
Артист вздохнул и нажал кнопку.
Это была все‑таки потайная дверь. Она вела в темный аккуратный коридорчик, который упирался в железный люк. А вот уже на этом люке были и сканер, и телекамера, и даже идентификатор голоса.
– Приплыли, – сказал Боцман. – Сюда нам не войти.
Артист посмотрел на телекамеру. Их все равно уже видели. Значит, придется принять открытый бой или, если там свои, раскрыть карты. Благо рация у Артиста была с собой – он всегда может затребовать подтверждения своих полномочий у Пастуха, а тот, в свою очередь, у Голубкова.
– Бандитов тут не было, – сказал Артист. – Люк не взломан. Охранники так просто никому не открыли бы. Значит, мы успели вовремя.
И он помахал рукой в телекамеру.
Никакой реакции. Люк не открывался, никто не выходил, никто не стрелял.
– Уснули они там, что ли?! – разозлился Боцман и стукнул по люку своим огромным кулаком.
И люк распахнулся.
Первое, что увидели солдаты за люком, – перерезанное горло солдата, из которого еще вытекала кровь.
Командовать никому не надо было. Они все знали, что делать.
Артист выдернул пистолет – при ближнем бое только он и годится, – Муха и Боцман прикрывали его.
Перешагнув через тело солдата, Артист вошел внутрь. Второй труп лежал за поворотом. И тоже с почти отрезанной головой.
Мы не успели, пронеслось в его голове. Хотя с другой стороны, солдат убили совсем недавно. Значит, бандиты еще здесь.
На следующий поворот выходил Боцман, а Артист и Муха его прикрывали.
Здесь было уже два трупа. Один также с перерезанным горлом, а второй застрелен в голову.
Работали профессионалы.
И они были еще здесь, значит, бой предстоял серьезный, может быть, последний в их жизни бой.
На третий поворот выходил Муха. Он уткнулся в новый железный люк, тихонько толкнул его, и тот распахнулся. Из‑за люка никто не стрелял. Боцман осторожно заглянул внутрь. Лифт.
Кабина была где‑то внизу. Вызывать его сейчас сюда было бы сплошным безумием. Те, кто внизу, наверняка встретили бы их плотным огнем. Нет, надо было действовать осторожнее.
И солдаты, тихо взломав сетчатую дверь, стали спускаться по тросам.
Внизу их ждала та же картина – трупы, трупы...
Два коридора вели от лифта. Боцман пошел налево, Артист с Мухой направо.
Коридор, по которому отправились Артист с Мухой, оказался коротким, всего метров десять, и вел в огромный зал, всю площадь которого занимало нечто сложное: сбившиеся в кучу железные стойки со множеством кабелей, циферблатов, мониторов, лампочек, клавиатур, мигающих датчиков.
Вот он, мелькнуло в голове у Артиста, суперсейсмограф, одна из важнейших частей тектонического оружия. Сверхуничтожитель, против которого не было и не будет никакого спасения у людей.
И это оружие было так близко...
Коридор Боцмана тоже был коротким, но вел к другому лифту – грузовому. Здесь никого не было.
И он повернул обратно.
Сделал два шага и остановился.
Эту дверцу он не приметил, когда шел по коридору, а вот теперь что‑то заставило его толкнуть ее.
Он выждал секунду, чтобы глаза привыкли к темноте, которая была в комнате за дверью. Там кто‑то был. Он уловил какое‑то слабое шевеление.
Если бы это был бандит, он бы уже выстрелил. Сейчас Боцман представлял собой прекрасную мишень. Значит, там мог спрятаться свой.
– Эй! – тихо позвал боцман. И за дверью послышался сдавленный стон. Боцман вкатился в темноту, залег, ожидая подвоха, но и сейчас никто не стал стрелять.
– Эй, – снова позвал Боцман. И снова услышал сдавленный стон совсем рядом.
Он протянул руку – человек. Ощупал того в темноте и понял, что человек связан.
– М‑м‑м...
Боцман быстро разрезал в темноте веревки, услышал звук отдираемого пластыря и совсем тихий голос:
– Помогите...
В эту же секунду Боцману показалось, что он сошел с ума. Это был голос Ани.
– Аня, ты? – прошептал Боцман.
– Тихо, они здесь, – еле слышно ответила Аня.
– Кто?
– Их трое. Они схватили меня в машине. Они все про вас знают, они взяли меня в заложницы, – горячо шептала девушка. – Они куда‑то ушли. Они сейчас вернутся.
– Куда они ушли?
– Не знаю, они связали меня и заперли здесь. Нам надо уходить...
– Надо, – согласился Боцман, – только когда выполним задание.
– Какое задание – нас убьют!
– Не бойся, мы тоже умеем стрелять. Сиди здесь, я мигом вернусь.
Аня осталась в темной комнате, а Боцман бросился за Артистом и Мухой.
Те все так же лежали у входа в машинный зал, высматривая противника.
Боцман сбивчиво рассказывал им о своей удивительной находке, пока они бежали к темной комнате.
Артист, когда до него дошла суть рассказа, остановился.
– Аня здесь?!
– Да, а бандиты ушли куда‑то. Они сейчас вернутся, им нужно увезти сейсмограф. Наверное, пошли за помощью.
– Увезти? Как его увезти? Это пять составов понадобится.
– Я прикинул – там много обычной аппаратуры, а сам сейсмограф, наверное, не такой уж и большой.
– Вот только где он?
– Если знать, найти легко.
– Так, взрываем этот чертов сейсмограф и уходим, встретим их наверху.
– Где наверху? Здесь несколько выходов?! – спросил Боцман. – Я видел грузовой лифт. Он явно ведет наверх, на самый верх.
– Значит, будем ждать их здесь.
– А нам точно надо взрывать эту машинку? Может, ее просто потихоньку разбирать и увозить?
– Куда? И кому? Очередному идиоту, который захочет завоевать весь мир?
– Аня, – позвал из темной комнаты Боцман. – Выходи.
– Да, лоханулись, зачем брали женщину? Непрофессионально, – сказал Артист. – Ладно, Муха, идем заложим взрывчатку. А ты, Боцман, веди Аню к пассажирскому лифту. Мы будем через две минуты.
Они кинулись снова к машинному залу.
– Ой, я не могу встать, – позвала из темноты Аня. – Помогите.
Боцман, скидывая с плеча автомат, решительно шагнул в комнату.
Это его и спасло. Острое лезвие со скрежетом полоснуло по оружейной стали. Дальше Боцман действовал механически – выбросил ногу в тяжелом ботинке, он легко откинул к стене чье‑то тело, а в следующую секунду выстрелил из пистолета туда, где шмякнулось тело врага.
Тело рухнуло с шумом.
– Аня, – позвал Боцман, – ты где?
Тишина.
Он зажег фонарь – Аня с простреленной грудью лежала у стены.
Боцман наклонился.
Лицо Ани исказила предсмертная злоба. Оно было некрасивым.
В руках у нее поблескивало лезвие тонкого стилета. Этим лезвием был убит когда‑то человек с тяжелым затылком, допрашивавший в машине ученого. Этим лезвием был убит Кожевников.
Этим лезвием были убиты солдаты в подземном бункере, охранявшие суперсейсмограф. Это лезвие не смогло убить только солдат удачи, а ведь было так близко.
Через четыре минуты все трое – Боцман, Муха и Артист – уже были наверху, бежали от саманного домика, а еще через полминуты из‑под земли раздался оглушительный гул, и саманный домик словно надулся изнутри, а потом лопнул пыльным облаком.
Проект тектонического оружия был уничтожен.
Впрочем, ни Боцман, ни Артист, ни Муха так и не узнали до конца жизни: то, ради чего они рисковали жизнью, то, ради чего бандиты положили стольких людей, то, что солдаты удачи наконец уничтожили, – было ли это настоящим оружием или только огромным блефом...