–...Едва ли вы собирались послужить государству, – перебил Олега Григорьевича Голубков, – просто благодаря своей должности вы узнали о тектоническом оружии и решили его продать.
– Да вы что?! – прохрипел Олег Григорьевич. – Не смейте меня обвинять...
– А я не обвиняю, – спокойно пояснил полковник. – Я восстанавливаю ход событий. Ну так вот. Вы решили воспользоваться этим. От своего приятеля Владимира Петровича Круглова, депутата Думы, вы узнали, что террористический интернационал, как его называют, Усамы Бен Ладена давно интересуется тектонической бомбой и готов выложить за нее большие деньги. Тогда вы затеяли свою якобы официальную операцию, поставили во главе ее Джефа. Так было?
Олег Григорьевич ничего не ответил на этот раз.
– Еще пару минут внимания, – попросил Голубков и закончил историю. – А когда мы готовы были выйти на вас, вы просто от страха сдали своего коллегу нам. Впрочем, не до конца. Деньги‑то на фирму «Парус» уже пришли?
Седой открыл рот. Но ничего произнести не смог.
– Кстати, Олег Григорьевич, – полюбовался произведенным эффектом Сергей, – а вас не мучила бы совесть, если бы, не дай бог, испытания прошли успешно и Бен Ладен начал бы активно использовать тектоническое оружие, стирая города с лица земли?
Но Олег Григорьевич снова молчал.
– Вот это и есть террористический интернационал, – сказал Пастухов. – Вот он, Константин Дмитриевич, и никакого политического заговора. Просто тот, кто высоко сидит, может позволить себе взять все, что угодно. И берет. Даже то, что не хочет. Из принципа. Это мое...
Сергей пошел к выходу.
– Нам пора, – сказал он. – Док уже в машине ждет.
– А как ты вообще тут оказался? – спросил Голубков.
– А я знал, что он сюда придет. Я не поверил вашему Олегу Григорьевичу. Я знал, что он ждет Джефа, чтобы дело закончить. Слишком многое на нем сходилось. Но у меня другой вопрос: это ваши люди убрали Джефа?
– Нет.
– Ты оказался прав, Сергей, – опустил голову Голубков. – Вся история с «Меркурием» была прикрытием. Теперь на Западе и на Востоке считают, что у нас есть нечто посильнее ядерной бомбы.
Сергей кивнул.
* * *
Седой только теперь, когда незваные и неприятные гости уже ушли, понял, что у него до сих пор дрожат руки. Все! Это конец. Он мог еще рассчитывать на деньги, с ними бы он ушел быстро и легко. А теперь – куда ему? Не сегодня завтра к нему в дверь постучат ребята с наручниками. Впрочем, до тюрьмы его, скорее всего, не довезут. Попытка к бегству. В их ведомстве дело до следствия, а тем более до суда не доводили.
Седой вскочил и заметался по своей одинокой квартире.
Бежать, все‑таки он должен бежать. Да, в свою деревню, откуда приехал еще в начале пятидесятых, чтобы устроиться на крепкое место, а таким – он это знал всегда, – были органы. В своей деревне он не был давно, вот как уехал, так и не возвращался, а с некоторых пор в графе место рождения стал прибавлять к названию маленькой калужской деревушки буковку "г". Стеснялся своего происхождения. Вот теперь оно ему и поможет. Там его никто не найдет. Он про свою деревню никогда никому не рассказывал.
Олег Григорьевич быстро оделся, бросил в чемодан только самое необходимое, подумал, но машину вызывать не стал – доберется сам. Только надо успеть заехать в гараж, вытащить из тайника деньги, которые – Иванов оказался прав – он получил за темную сделку во время первой чеченской кампании.
Ну что, все? Бесславно кончает свою карьеру в Москве Олег Григорьевич.
А ничего, злорадно подумал он, зато живой.
Он открыл дверь и вышагнул на лестницу.
Человек в маске шагнул ему навстречу и одной рукой вцепился в горло.
– Пустите меня, я сам, я сам шел сдаваться, – прохрипел Седой. – Меня нельзя убивать, я знаю многое... На мне висят несколько секретных операций. Я требую передать меня начальству.
Но человек хватки не отпускал. У Олега Григорьевича уже круги поплыли перед глазами.
– Мы можем договориться, у меня есть деньги...
Седой выронил чемодан и стал сползать по стене. Человек в черной маске ослабил хватку.
– Я все отдам, я... у меня есть...
– Не расплатишься, – сказал человек в маске очень знакомым голосом.
И, одной рукой обхватив седого за голову, он свернул старческую шею. Хрустнули позвонки, Седой задергал ногами и затих.
Человек встал, оглянулся – его никто не видел. Но выходить на улицу в маске было нельзя, поэтому он снял ее перед самым выходом.
Шедшие навстречу люди не обратили на него внимания. А если бы и обратили, подумали, что парень очень уж молодой.
Он и был молодым, поэтому в отряде секретного спецназа его называли Младший.