Можешь ли ты любить вечно, даже за гробовой доской? Без малейшей надежды, что ты когда-нибудь получишь что-то взамен?
Можешь ли ты любить без каких бы то ни было инвестиций — ни за что и еще раз ни за что? Ты никогда не узнаешь, что это
значит — любить так, несгибаемо. Неужели ты действительно хочешь умереть, не познав этого чувства?
Дон Хуан Матус
Практика магических путей изменяет наше осознание столь кардинальным образом, что рано или поздно мы становимся совсем иными по сравнению с тем, какими нас воспитали. Магические движения изменяют осознание нашего тела и дают нам новое ощущение силы и благополучия. Благодаря перепросмотру и не-деланию мы разбиваем заезженные образцы социализации, которые делали нас маленькими гражданами с мелочной душой, бедными сиротками и учеными обезьянами. Мы больше не идентифицируем себя с модальностью времени, но все больше убеждаемся, что наше существование включает в себя намного больше того, во что хотели заставить нас поверить концепции социального порядка.
По-новому определить наше существование помогают нам прежде всего техники созерцания и сновидения, подключая нас к позабытым областям восприятия и бытия, от которых мы полностью отказывались в повседневности в пользу интерпретации нашего мира — к непосредственному восприятию энергии и энергетического тела, которое мы вновь открываем как неотъемлемую часть нашей целостности. С его помощью нам не только удается открыть новые миры, но и осознать нашу истинную природу как светящихся существ.
Все эти свойства, сколь бы великолепными они ни были, ставят нас, однако, перед серьезной проблемой, если мы собираемся и далее жить в мире повседневности:
|
|
Мы больше не разделяем наше мировоззрение с мировоззрением окружающих нас людей, что делает нас в определенной степени отщепенцами. Должны ли мы объединиться с теми, кто разделяет наши взгляды, организовать нечто вроде субкультуры сторонников свободы, или мы должны попытаться уговорить наших родственников и знакомых поклоняться нашим ценностям? Кастанеда и его спутницы тоже ведь живут не на Луне. Как относятся они друг к другу? И каковы их отношения с другими людьми, не являющимися ни воинами, ни магами?
Чтобы ответить на этот вопрос, надо сначала заявить со всей определенностью: Кастанеда и его спутницы не образуют тесной группы, и уж, конечно, не являются сектой. Они не проводят вместе все свое время и не цепляются друг за друга, даже если Флоринда Доннер-Грау и Тайша Абеляр и ходят вместе иногда в кино или за покупками. Каждый из них живет собственную жизнь, и только на уровне второго внимания они образуют единство, которое спаяно их общим намерением.
Поэтому было бы совершенно неверно организовывать группы по предполагаемому образцу, который существует только в наших головах. Мы должны остерегаться проецировать наше стремление к социальному подтверждению и признанию на мир магии, поскольку в этом случае мы очень быстро вновь окажемся в сетях повседневной борьбы за внимание и образуем общество в обществе — элитарное соглашение, которое ни на йоту не приближает нас к желанной свободе, но зато является прекрасным средством повысить чувство собственной важности всех членов группы. Ведь, как члены группы, мы находимся постоянно «в», в то время как все другие — «вне».
|
|
Помимо совместных выступлений на семинарах и курсах, каждый из наследников дона Хуана занимается в повседневной жизни своими делами, зарабатывая ими и на свое пропитание. Так, Тайша Абеляр долгое время работала под именем Шейлы Уолтере агентом по продаже недвижимости и, по ее собственным словам, зарабатывала и теряла миллионы. Однако в этом втором существовании речь шла не столько о деньгах, сколько о технике контролируемой глупости, помогающей ей, помимо всего прочего, идти по жизни, оставаясь в тени, не стать отщепенцем и не провоцировать ненужной вражды со стороны общества.
Контролируемая глупость — это комплексная форма не-делания, которую маги противопоставляют всеобщей глупости обезьяньего театра повседневного мира. При этом они сознательно принимают на себя какую-либо роль, которую играют столь убедительно, что иногда и сами забывают, что только играют роль.
Если кто-нибудь понаблюдает за ними, то не найдет никакой разницы по сравнению с обычным человеком, потому что они совершенно погрузились в свое не-делание и создается впечатление, что их действия имеют для них огромное значение. Но при этом они совершенно ясно понимают, что любые их действия перед лицом неминуемой смерти одинаково незначительны и глупы, как и действия любого другого человека. Единственная разница состоит в том, что они контролируют эту глупость.
Шейла Уолтере как личность — великолепный пример контролируемой глупости магов, поскольку здесь речь идет о позиции сталкинга. Это означает, что Тайша Абеляр не только играла роль, но и сновидела альтернативную личность, она сдвинула свою точку сборки в позицию женщины-менеджера и зафиксировала ее там посредством соответствующего делания. Она рассказывает: «Когда попадаешь в эту позицию, у тебя появляется естественное стремление к успеху и ты будешь пытаться сделать как можно больше денег. Если ты не безупречен, то очень легко потерять деньги, потому что ты не слушаешься своего внутреннего голоса. Так, однажды я решила купить несколько тысяч гектаров леса на Севере, что казалось очень выгодным и во всех отношениях идеальным. За исключением того, что участок находился в окрестностях пика Святой Елены, и, когда началось извержение вулкана, естественно, все пропало».
|
|
Чтобы потренироваться в контролируемой глупости, вовсе не обязательно сразу создавать альтернативную личность. К тому же такой маневр требует много энергии и его предпосылкой является длительная практика на всех других магических путях. Искусство сталкинга — вершина всех устремлений магов, и лучше начать скромно — с контроля своего повседневного поведения.
Хорошим упражнением является здесь развитие какогонибудь скрытого аспекта нашего репертуара поведения, пока он не станет заметным параметром нашей личности. Если, например, во время перепросмотра мы обнаружили, что в детстве охотно рисовали, то возьмемся за карандаши и кисточки и сделаем рисование нашей страстью или, может быть, даже нашей профессией. Естественно, мы всегда должны осознавать, что речь идет всего-навсего об упражнении в сталкинге и в контролируемой глупости, что, однако, не означает, что мы не должны получать наслаждения от рисования. Напротив, мы должны отдаваться ему всем сердцем.
Это как раз то место, которое, похоже, не поняли многие поклонники книг Кастанеды. Можно нередко встретить охотников стать воинами, играющих перед другими некую роль и считающих, что они практикуют контролируемую глупость. Контролируемая глупость не является ни игрой в прятки, ни дешевой комедией — это настоящий вызов, с которым можно справиться, только имея дисциплину воина, дисциплину, возникающую из благоговения перед всем сущим, которое включает также и людей, находящихся с нами рядом. Даже если в технике контролируемой глупости речь и идет об игре, то чувства актера, тем не менее, должны быть настоящими, а его действия — искренними.
Если практиковать в таком духе контролируемую глупость то не стоит опасаться, что актерство превратит человека в холодного оппортуниста, у которого ни для кого и ни для чего не осталось человеческих чувств.
В этом отношении дон Хуан успокоил своего ученика следующими словами: «Ты слишком озабочен тем, чтобы любить людей, и тем, чтобы тебя любили. Человек знания любит—и все. Он любит всех, кто ему нравится, и все, что ему по душе, но он использует свою контролируемую глупость, чтобы не заботиться об этом. Что полностью противоположно тому, чем сейчас занимаешься ты. Любить людей или быть любимым ими — это еще далеко не все, что доступно человеку».
Только контролируемая глупость делает нас способными действительно чувствовать, потому что этой техникой мы контролируем также и социализирующую глупость — делать наши чувства зависимыми от реакций других людей. Мы чувствуем себя хорошо, если другие оказывают нам внимание, и плохо, если нас не замечают. И сами мы распределяем нашу склонность не от чистого сердца, а по' расчету. Если мы хотим наградить или подкупить кого-то, мы милы с ним, а 'если хотим кого-то наказать — оставляем его побоку. Даже наша так называемая любовь, по словам Кастанеды, в большинстве случаев не настоящая.
Он говорит: «Мы — продажные души, постоянно заботящиеся о том, чтобы по возможности сократить потери. Прежде чем мы сделаем какую-либо «инвестицию», мы потребуем обеспечение. Мы влюбляемся, но только в том случае, если нас полюбят в ответ. И если мы потом когда-нибудь разлюбим —мы просто-напросто сносим объекту нашего вожделения голову и заменяем его кем-нибудь другим. Наша «любовь» поэтому —чистая истерия. Мы не являемся любвеобильными существами, мы — бессердечны».
Мы не научились любить, и в большинстве случаев мы не любим и себя самих. Все наше мельтешение вокруг любви один фарс, поэтому маги предпочитают говорить о привязанности, если хотят сказать о чувствах, являющихся побудительной силой для их собственных отношений. Эта магическая привязанность для них —никакая не инвестиция, но карт-бланш, которую они доверительно предоставляют объекту своей магической привязанности.
Если, например, Флоринда Доннер-Грау заявляет, что она предоставила своим спутникам такие карт-бланш, то она подразумевает при этом, что постоянно готова пожертвовать для них всем, не ожидая ничего взамен. Настоящая привязанность свободна от ожиданий, надежд и страхов. Она в истинном смысле слова безусловная, она выходит за все границы и даже за пределы смерти.
В этом смысле магическая привязанность не ограничивается только отношением к другим магам или воинам, но может быть распространена на всех и на все. У нас постоянно есть возможность вести безупречную жизнь во всех отношениях, если мы научимся делать все, что мы делаем, от чистого сердца и со стопроцентным вниманием. Это —ядро духа воина, безупречность, которая в любой момент делает лучшее, на что способна, и ничего не ожидает.
Кто хочет этому научиться, должен начать с того, чтобы всегда заниматься только одним делом — и это во всем, что он делает. Это означает — слушать другого человека, не прерывая его, есть во время еды, пить, когда пьешь, идти, если идешь, и так далее. Ведь только если мы сознательно производим все наши действия, не смешивая их с другими, мы учимся воспринимать их правильно и ценить по-настоящему. И, одновременно, мы наполняем их силой, которая присуща человеку, осозна ющему собственную смертность, — силой несгибаемого намерения.
Таким образом мы достигнем когда-нибудь точки, когда наполнимся несгибаемым намерением, и с этого момента начнут изменяться и наши чувства, и они тоже станут несгибаемыми. Вот тогда мы и узнаем, что значит любить несгибаемо, и будем в состоянии распространить это чувство на все и на всех, даже на весь Космос. А это нечто, за что стоит бороться и ради чего стоит жить.