Охотник швырнул на прилавок связки меховых шкурок и подошел к камину, чтобы погреть руки. Он года два не был в Шиповнике и обнаружил здесь множество перемен. Городок стал почти вдвое больше, и теперь в нем были сплошь незнакомые лица. А куда запропастились Мак, Гэйлон и тот старик, который обычно сиживал около огня и которого звали Долл? Охотник оглядел лавку и в ней тоже обнаружил перемены. Обычно Мак строго следил за чистотой или заставлял это делать Гэйлона, однако магазин выглядел так, будто тут перезимовала пара медведей.
Зик сел и протянул ноги поближе к огню. Может быть, все это из‑за той малорослой девчонки, которую он повстречал в местечке, где живет Сквайр? Он и сам удивился, когда увидел ее там, – она играла с группой ребятишек, некоторые из которых были с нее ростом. А удивился он потому, что до этого встречал ее в Шиповнике, где она жила и где стала причиной многих недоразумений среди мужского населения.
Зик улыбнулся, припоминая, как Мак увивался за девчонкой, следил за каждым ее шагом, а сам делал вид, будто вообще ее не замечает. Знакомая история, он сам вел себя точно так же, когда был в годах Мака, однако у Молли, слава Богу, хватило ума разобраться в нем. Для того чтобы затащить его к алтарю, ей пришлось прибегнуть к известному способу – предъявить ему свое брюхо. Он долго ей мстил потом, однако она сумела все наладить, и в течение десяти лет он был самым счастливым мужем на свете. Вспоминать о том, как умерла Молли, он не любил. И как он потом ударился в запой, и как в конце концов отправил детей на Восток и подался в леса.
Зик покачал головой, словно хотел стряхнуть с себя дурные мысли, и вновь стал вспоминать первые годы своей женитьбы. Мак был совсем таким же, как он: до смерти боялся, что по уши влюбится в эту девочку. Сильно кого‑то полюбить для мужчины дело непростое, ведь тогда приходится многим поступаться.
Открылась дверь, и вошел Гэйлон. Плечи его были опущены, и он здорово постарел с тех пор, как Зик видел его в последний раз.
– Доброе утро, Гэйлон.
Гэйлон непонимающе уставился на него.
– Кто ты?
– Сейчас все вспомнишь. Я – Зик Хоукинс. Вот, принес тебе мех.
– Хм! – Старик даже толком не взглянул на меховые шкурки.
– Что здесь у вас творится? – спросил Зик. – Где Мак и тот старик, который обычно сидел около огня?
Гэйлон удивленно поднял глаза.
– Тебя действительно давненько здесь не было.
Теперь все изменилось. Теперь лавкой Макалистера правит дьявол. Кроме работы, ничем больше не позволяет заняться. – И он смачно сплюнул на пол черную табачную жвачку.
Дверь резко распахнулась, и в комнату ворвался Мак. При виде его Зик открыл рот от изумления. Мак сильно похудел, глаза его ввалились, словно он целыми днями не спал, волосы его были сальными, одежда – грязной.
– Мак! – Зик, шагнув вперед, протянул ему руку. – Наконец‑то…
Никак не отреагировав на приветствие, Девон прошел к прилавку.
– Шкурки ты принес?
– Да, – выдавил из себя Зик. Мак повернулся к Гэйлону.
– Почему ты до сих пор не пересчитал их? Гэйлон опять сплюнул, едва не угодив на сапог Мака.
– Не было времени! А если тебе так приспичило, считай сам. У меня есть и другие дела.
– Прямо‑таки неотложные! – прорычал Мак, когда Гэйлон хлопнул дверью.
Зик отошел от прилавка. Что бы там ни случилось с Маком в эти два года, ясно одно: случилось неладное.
– Ты не против, если я останусь здесь на несколько дней?
– Делай что хочешь, – буркнул этот смуглый неулыбчивый парень. – Я тебе не указ.
– Знаю. – Зик старался говорить как можно мягче.
Дверь снова отворилась, и вошла высокая, плотно сбитая женщина.
– Агнес, что тебе нужно? – резко спросил Мак.
– Во всяком случае не твое плохое настроение, – отбрила она его. – Я пришла взглянуть на материю, которую вы только что получили.
– Сама знаешь, где ее найти, – равнодушно заметил Мак.
Не обращая никакого внимания на его слова, Агнес пригляделась к охотнику.
– Глядите‑ка, мистер Хоукинс! Давненько вас не было в Шиповнике.
Гость снял свою меховую шапку и улыбнулся.
– Мне приятно, что вы не забыли меня. Я уходил далеко на Север, около двух лет провел в регионе Спринг‑Лик.
– Спринг‑Лик? Уж не оттуда ли идут все эти разговоры о том, чтобы сделать Кентукки штатом?
– И оттуда тоже. В тамошних местах живет человек по имени Сквайр Тэлбот, вот он‑то и собирается стать первым губернатором.
– Итак, мистер Хоукинс… – демонстративно не глядя на Агнес, проговорил Мак.
– Зик, – подсказал охотник.
Агнес как ни в чем не бывало расплылась в улыбке.
– Зик, мне так хотелось бы послушать, что нового на свете! Почему бы тебе не поужинать вместе с нами? Зик осклабился.
– Это самое заманчивое приглашение из тех, что мне выпали за последние несколько месяцев! Я так соскучился по еде, приготовленной женскими руками. Собственно говоря, до вашего прихода я уже собирался попросить Мака оказать мне гостеприимство.
Мак поднял голову.
– Я пока еще не открыл буфета для проезжих охотников.
– Да я не то имел в виду. Меня замучил ревматизм. От этих весенних дождей мне становится все хуже и хуже, да еще ночую на голой земле. Где ж тут может полегчать?
Мак захлопнул бухгалтерскую книгу.
– В любое время добро пожаловать сюда. Спите себе на полу!
– Мне не хотелось бы тебя стеснять. Въезжая в поселок, я приметил пустую хибару и подумал, может, я мог бы в ней остановиться?
– Нет! – почти выкрикнул Мак. Зик в полном недоумении переглянулся с Агнес, и та устремила яростный взгляд на Мака.
– Боюсь, что мы стремимся сохранить эту хибару как всеобщую память о пренебрежении к нам некоторых особ.
Мак ответил ей не менее свирепым взглядом.
– Ты нашла, что хотела, Агнес? У меня ведь есть и другие дела, я не могу болтаться здесь весь день. Зик встал между ними.
– Послушайте, я не хотел никого обижать. Я знаю, здесь были буквально все влюблены в ту маленькую леди, которая когда‑то жила в той хижине, однако раз уж она не собирается сюда возвращаться, я подумал…
Агнес резко повернулась к нему.
– Ас чего ты взял, что она не собирается возвращаться?
– Как это с чего? Просто я видел ее. Зик заметил, что его слова подействовали на Агнес и Девона как удар молнии. Первой пришла в себя Агнес.
– Где ты ее видел? – тихо спросила она.
Зик старался не смотреть в сторону Мака, который не спускал с него напряженного взгляда.
– Да она уже год как живет в Спринг‑Лик. Приехала туда в фургоне‑с несколькими миссионерами прошлой весной. Приблизительно в это время, как мне кажется. И работает в Спринг‑Лик школьной учительницей. – Зик ухмыльнулся. – Она хоть и маленькая, однако держит ребят в ежовых рукавицах. Много раз я видел, как она играет с ними на улице, но стоит ей приказать, они послушно возвращаются в класс. И что самое смешное, половина из них выше нее ростом!
– Наверняка это Линнет! – рассмеялась Агнес. – Она умеет поставить себя как надо! Но почему она оказалась в Спринг‑Лик? Она ведь собиралась в Бостон дли куда‑то рядом с ним.
– Послушайте, вы, оба, не найти ли вам другое место для приятных воспоминаний? Вы мне мешаете! Агнес даже не повернула головы на его выпад.
– Ой, Зик, боюсь, я просто не могу ждать до ужина. Меня просто распирает любопытство. Почему бы нам не пойти ко мне прямо сейчас?
Зик был рад поскорее убраться из лавки, хоть и понимал, что Маку сейчас несладко.
– С удовольствием, мэм.
Когда они ушли. Мак долго тупо смотрел на закрытую дверь. Итак, Линнет в каком‑то там Спринг‑Лик. Схватив с полки наполовину опорожненную бутылку виски. Мак побрел к старому дубу у родника. Он приставил бутылку ко рту, однако даже не почувствовал крепости дешевого спиртного, настолько привычными стали для него подобные возлияния.
"Эта девочка не дает мне покоя», – подумал он. Да, она не давала ему покоя ни днем ни ночью. Уж сколько раз он наведывался в хижину, чтобы снова вспомнить те денечки, когда они были здесь вместе. Сказать, что он скучал о ней, значит ничего не сказать. В душе была постоянная боль, словно там была рана, которая постоянно болела и становилась все глубже…
Мак допил виски и обнаружил, что этого недостаточно, чтобы заглушить мысли о Линнет. Ну что в ней такого необычного?
Ведь любил же он Эми Трулок, но сумел пережить, когда та бросила его. Так почему же он до сих пор постоянно думает о Линнет? Остается единственный способ избавиться от этого наваждения – отправиться в Спринг‑Лик и повидать ее. Возможно, она уже вышла замуж и у нее двое чумазых, нескладных малышей, а сама она превратилась в вечно усталую толстуху, похожую на всех остальных домохозяек. Если бы он увидел ее вот такой, то можно было бы громко над собой посмеяться. Он бы вмиг успокоился и больше никогда не помышлял бы о новой встрече.
Девон улыбнулся – впервые за долгое время. Да, было бы неплохо выбросить из головы и эти ее вежливые словечки, сказанные благовоспитанным тоном, и не видеть бы перед собой эти необычные глаза, цвет которых постоянно менялся: то они были серыми, то зелеными, то голубыми, а когда Линнет сердилась, вспыхивали красными огоньками. Он попытался выжать из пустой бутылки еще хотя бы несколько капель, но безуспешно. Размахнувшись, он в гневе с силой отшвырнул ее, глядя, как она вдребезги разбилась о стоящее поодаль дерево.
Линнет сидела, склонившись над шитьем, ее игла мелькала вверх и вниз. Сидящие рядом женщины с наслаждением перемывали косточки ее подруге Нетти Уотерс. Линнет боялась даже слово сказать в ее защиту, ибо знала, что вся злоба этих сплетниц тогда обрушится на нее.
Вот уже почти год, как она живет в Спринг‑Лик и не чает, когда, наконец, ей удастся выбраться отсюда. Обуреваемая обидой и гневом, она сбежала из Шиповника, не думая в ту минуту о том, что у нее нет ни денег, ни помощников. В течение нескольких месяцев она соглашалась на любую работу, какую только удавалось найти, – обычно ей предлагали должность служанки при какой‑нибудь не желающей утруждать себя домашними хлопотами женщине. Когда же она все‑таки добралась до Бостона, живот ее был уже так велик, что даже на эту работу ее почти никто не брал.
Ее дочь Миранда родилась в католическом родильном доме, специально предназначенном для матерей‑одиночек, и Линнет всячески убеждали оставить девочку, дабы потом можно было отдать ее в какую‑нибудь семью. Однако взглянув в эти голубые глазенки, так похожие на глаза Девона, Линнет поняла, что скорее умрет, чем согласится расстаться со своим ребенком.
В больнице фортуна, кажется, повернулась к ней лицом: Линнет нашла в газете объявление о том, что один бостонец ищет учительницу для работы в Кентукки. Линнет захотелось вновь оказаться в тех диких местах, и ее дочери тоже лучше бы расти подальше от большого города и от тех людей, которые, дай только срок, наверняка будут обзывать ее малышку мерзкими словами.
Линнет обратилась к человеку по имени Сквайр Тэлбот, и после долгого шестидневного ожидания ее приняли на работу.
Довольно скоро она поняла, что совершила ошибку. «Господин Сквайр» – так он заставил себя величать – каким‑то образом прознал, что никакая она не вдова – таковой она назвалась при встрече, – и решил, что Линнет просто доступная женщина. Однажды по дороге в Кентукки ей как‑то пришлось даже огреть Сквайра тяжелой кастрюлей, и с тех пор до него стало кое‑что доходить.
Однако Линнет нажила себе врага.
Господин Сквайр сторонился ее, тем не менее его ущемленная гордость требовала отмщения. Он представил ее жителям Спринг‑Лик как миссис Тайлер, вдову, но уже через несколько дней всем стало известно, что Миранда была незаконнорожденным ребенком, и у Линнет не было никакого сомнения в том, что именно господин Сквайр просветил их на этот счет.
Население Спринг‑Лик состояло из недалеких, склонных к предрассудкам сплетников, умеющих толковать Писание так, как выгодно им. Поначалу мужская половина города надеялась на благосклонное отношение со стороны Линнет, но она дала им достойный отпор и тем самым приобрела себе еще больше врагов. Женщины ненавидели ее, потому что она «соблазняла» их мужей, а мужчины полагали, что Линнет просто обязана уступить их желаниям, ведь имелось очевидное доказательство того, что она уступила кому‑то другому.
Теперь Линнет экономила каждое пенни, заработанное в школе, чтобы как можно скорее покинуть этот город, где у нее была только одна подруга – Нетти Уотерс.
– Как быстро растет Миранда, не правда ли, Линнет? – спросила Джули Ярнолл, глядя поверх шитья. – А скажи, она похожа на твоих родных или… на твоего мужа?
– Она похожа на моего мужа, – не поднимая головы, отозвалась Линнет. – По крайней мере у них одинаковые глаза.
Не успели дамы приступить к подробному обсуждению этого вопроса, как дверь распахнулась и вошла миловидная женщина. На ней было поношенное, но чистое платье, подчеркивающее стройность ее фигуры.
– Линнет, я достала воск, чтобы сделать несколько свечей. А потом подумала, не поможешь ли ты мне отлить формы?
Джули запротестовала:
– А разве Вайда или Ребекка не могут тебе помочь, Нетти? Кажется, девочки прекрасно справились бы с этой работой или у них какие‑то другие дела?
Не проронив в ответ ни слова, Нетти удостоила ее убийственной улыбкой и вновь обратилась к Линнет.
Линнет благодарно улыбнулась.
– С радостью помогу тебе.
Она поспешно сложила в небольшую плетеную корзину ножницы, иглу и нитки и, наклонившись, подхватила на руки Миранду.
– Даже не знаю, как тебя отблагодарить, – сказала Линнет, когда они вышли.
– Я прикинула, что сейчас самое время спасать тебя, ибо они успели уже разделаться со мной и моей семьей и, значит, пора взяться за тебя и Миранду.
Линнет, не удержавшись, рассмеялась: до чего точно Нетти все рассчитала. Миранда стала вырываться и проситься на землю. Линнет взяла ее за маленькую ручонку, и обе женщины умерили шаг, стараясь подладиться под походку ребенка.
– Какая замечательная нынче весна, – заметила Нетти. – Прекрасное время для свадьбы! – Она бросила проницательный взгляд на Линнет. – Когда возвращается господин Сквайр?
– Я точно не знаю. – Линнет старалась не смотреть в глаза подруги.
– А тебе известно, что он пустил слух, будто бы Миранда его ребенок? Об этом‑то ты знаешь? – спокойно спросила Нетти.
– Нет! – изумленно выпалила Линнет. – Он даже…
– С ним надо держать ухо востро. Ты задела его гордость. Легок на помине! Ты только взгляни!
Навстречу им верхом на лошади ехал высокий седовласый человек. Он хорошо держался в седле – плечи развернуты, живот подтянут – и выглядел моложе своих пятидесяти лет. Это был человек, привыкший получать от жизни все, чего бы он ни пожелал, и Линнет подозревала, что он домогался ее главным образом потому, что она ему отказала.
Господин Сквайр придержал коня. Его карие глаза с улыбкой остановились на Линнет, и лишь немного погодя он удостоил вниманием Нетти и Миранду.
– Привет, Нетти. Надеюсь, у вас в доме все в порядке?
– Просто замечательно. Сквайр, – ответила та. – Оттис хотел бы, чтобы ты как‑нибудь заехал, чтобы взглянуть на новые семена кукурузы, которые он купил у одного охотника. Лично я не думаю, что они настолько уж хороши, однако, по мнению Оттиса, из каждого зерна должен вырасти такой кукурузный стебель, что и четверым его не поднять. Господин Сквайр хохотнул.
– Нужно сегодня же заскочить к вам и взглянуть на семена. Не хотелось бы пропустить такое чудо. Разве сегодня в школе нет занятий? – Он снова улыбнулся Линнет.
– Уроки сегодня во второй половине дня. Все просто умоляли меня освободить сегодняшнее утро, да и я сама рада возможности немного побездельничать.
– Вы слишком балуете детей, Линнет, – сказал он серьезно.
Нетти слегка поперхнулась.
– А уж как она управляется с этими сорванцами Газерами, просто выше моего понимания. Знаешь, Сквайр, ты должен поговорить с Бутчем. Если бы он почаще отлучался из лавки и побольше уделял бы внимания своим чадам, было бы гораздо лучше.
Господин Сквайр спешился и встал рядом с Линнет.
– Нетти, в своих рассуждениях ты все больше уподобляешься Джули. А она утверждает, что я должен принять какие‑то меры относительно твоей старшей дочери.
– Вайда ведет себя нормально, и ты прекрасно знаешь об этом. Им просто завидно, что она такая хорошенькая, гораздо лучше всех остальных.
– Как, бы то ни было, я обязан прислушиваться к жалобам каждого. Если, к примеру, Линнет обратится ко мне с жалобой по поводу дисциплины в школе, я должен буду вмешаться, но до тех пор… – Он оборвал себя на полуслове, и они оба. Сквайр и Нетти, воззрились на Линнет, ожидая ответа.
– Нет, – сказала она спокойно, – у меня нет жалоб. А теперь мне пора отправляться в школу. Надо подготовиться к урокам до прихода учеников. – Опустившись на колени, она обняла дочку, которая радостно, во весь рот улыбнулась матери. – Мне нужно идти в школу, Миранда, так что ступай к тете Нетти и веди себя хорошенько, договорились?
Миранда пробулькала в ответ что‑то несвязное и с готовностью направилась к Нетти.
– Я пройдусь с вами, – сказал Сквайр, беря Линнет под руку.
– Надеюсь, поездка была приятной? – спросила Линнет, когда они остались одни.
– Да. – Он заглянул в ее глаза. Они были глубокими, густо‑серыми. – Но меня нестерпимо тянуло домой. Не доставили ли вам тут новых неприятностей Джули или Ова?
– Чуть‑чуть. – Линнет улыбнулась. – Я должна идти, – сказала она, когда они подошли к дверям небольшого школьного здания.
– Я только зайду вместе с вами и…
– Нет! – оборвала его Линнет. Он отступил.
– Пожалуй, вы правы. Мудрая, здравомыслящая Линнет. Безусловно, вы ничем не обязаны мне за то, что я забрал и вас, и ваше дитя из Бостона. Что об этом говорить!.. – заметил он, не получив ответа. – Это дело прошлое… А сегодня у меня еще полно работы. Можно увидеться с вами вечером?
Линнет повернулась и, не ответив, стремглав влетела в школу. Первое, что она сделала, – ударила кулаком по большому словарю, лежавшему на письменном столе. Господин Сквайр! Все обожали и боготворили его; какое бы дело ни затевалось, к нему обязательно обращались за разрешением. Спринг‑Лик прозвали даже городком Сквайра – точно так же, как Шиповник был городком Девона. Но какая разница между ними! Если Девон любил жителей Шиповника, то Сквайр относился к людям как к толпе. Он многое для них делал, очень многое, однако не терпел, если ему пытались чем‑то отплатить, категорически от этого отказывался, равно как и не терпел ничьей помощи и уж тем более о ней не просил.
В течение некоторого времени Линнет пыталась как‑то поладить с ним. Несколько раз Сквайр приходил отужинать вместе с ней и Мирандой, но вскоре Джули и Ова, «желая ей добра», зашли побеседовать с Линнет. Они заявили, что со стороны очень нехорошо выглядит, когда в ее доме каждый вечер бывает мужчина. Это вынуждает людей пускаться в разные пересуды; конечно, сами они в них не участвуют и не собираются этого делать, однако есть ведь и не такие добропорядочные и милосердные христиане, как они!..
Поначалу отношения между людьми в Спринг‑Лик просто ошеломили Линнет, но постепенно она привыкла к ним и даже стала одобрять их взгляды. Здешних дам приятно будоражило присутствие в их городке привлекательного холостяка, и, естественно, они без всякого восторга отнеслись к появлению в их обществе одинокой женщины. Посему Линнет пришлось терпеливо сносить множество грязных сплетен. Спринг‑Лик был в четыре раза больше Шиповника, однако в том городишке у Линнет было гораздо больше настоящих друзей, чем ей удалось найти здесь. Единственным человеком, не задающим лишних вопросов, была Нетти, и только она не рассматривала Миранду в упор, словно та была гадким, грязным и непонятным зверенышем.
Мысль о ребенке вернула ее к действительности – к школе. Первый опыт общения с детворой Линнет получила по дороге в Кентукки, когда она ехала туда с родителями. Это были жизнерадостные и неиспорченные дети, Линнет любила их так же, как ребятишек из Шиповника. Она вспомнила о статуэтке, стоявшей у нее на камине: она сама и Джесси Такер. Интересно, он очень изменился? А остальные? Они изменились? Хоть кто‑нибудь вспоминает о ней теперь?..
Она заставила себя не думать о Шиповнике и вновь мысленно вернулась в Спринг‑Лик. Поначалу, когда господин Сквайр предложил ей должность учительницы, Линнет была просто счастлива, но теперь… Насколько разными были эти города, настолько же разными были и живущие в них дети. Какую бы любовь она ни проявляла к детям из Шиповника, они платили несравненно большей любовью. Здесь, в Спринг‑Лик, все было иначе. Временами Линнет казалось: упади она замертво посреди класса, – скорее всего, правда, это лишь предположение, – дети лишь переступят через ее тело.
Они смотрели на нее пустыми глазами. Нетти посетовала на детей Газер, но разве в шалостях дело? Линнет только бы радовалась, если бы здесь оказался проказник вроде Джесси, не желающий слушаться или таскающий девчонок за косички! Все что угодно, только не эти холодные детские глаза, которые, глядя на нее в упор, не замечают, что она тоже живой человек. Как‑то раз во время перемены Линнет услышала, как Пирл Газер сказала: «Она велела сделать это». Поняв, что речь идет о ней, Линнет была просто ошеломлена. Девочка не сказала «миссис Тайлер» или хотя бы «училка» или «старуха» – ничего такого, что хоть как‑то характеризовало личность Линнет. Даже теперь при воспоминании об этом Линнет стало не по себе. И не столько от слов девочки, сколько от тона, каким они были сказаны…
Снаружи раздались детские голоса, и когда Линнет открыла, никто из детей не взглянул на нее.
Глава 13
– Миранда, не хочешь ли прогуляться? – спросила Линнет свою маленькую дочь.
Девочка неуклюже поднялась на четвереньки, затем, покачиваясь, встала во весь рост и зашагала в объятия матери. Улыбка на лице Линнет сразу погасла, как только она услышала стук в дверь. А она так надеялась уйти до того, как заявится господин Сквайр!
– Здравствуйте! – выдавши она из себя приветливым тоном. – Миранда и я уже готовы.
Господин Сквайр, как всегда, проигнорировал присутствие ребенка. Малышка настолько серьезно взирала на него и ее пристальный взгляд был настолько проницательным, что в обращении с ней требовалась неподдельная нежность. Да и не пристало человеку в его положении иметь дело с «испорченным» ребенком.
– Вечер сегодня хорош, не правда ли? – спросила Линнет, вдыхая запахи весенних цветов и новой поросли.
– Да, – ответил он, не отводя от нее глаз.
– Что нового в Денвилле?
Грудь господина Сквайра заметно раздулась.
– Полагаю, моя речь произвела на всех большое впечатление. – Он бросил на нее косой взгляд. – Спасибо за оказанную помощь.
– Пожалуйста. Я работала с удовольствием. Итак, вы полагаете, что теперь наверняка осуществится ваше желание стать губернатором?
– Да, Линнет, я уверен, что так и будет, и… – Он умолк, поскольку Линнет кинулась к Миранде, едва не угодившей в грязную лужу. – Линнет, я… – снова начал он, беря ее под руку.
Линнет отстранилась настолько вежливо, насколько могла. Слишком часто его прикосновения выходили за рамки того, что она могла вытерпеть.
Это движение не ускользнуло от его внимания.
– Давайте возвращаться. Не возражаете? Уже темнеет.
В лавку зашел высокий мужчина и профессиональным взглядом оглядел ее.
– Чем могу служить? – Голос принадлежал безобразно толстому человеку. Его маленькая головка возвышалась над множеством подбородков, волнами набегающих друг на друга, в то время как плечи и все остальное, напоминающее по форме человеческое тело, утопало в невероятном количестве жира. – Вы здешний?
– Нет, – ответил мужчина. – Я из Шиповника. Собирался открыть где‑нибудь здесь новый магазинчик, но, вижу, вы оказались проворнее меня.
Толстяк изобразил на своем лице удовольствие от полученного комплимента.
– Меня зовут Бутч Газер. – Он протянул руку, ее тыльная сторона и ладонь напоминали воздушные шары, из которых торчали короткие пальчики.
– Макалистер, зовите меня Маком. – Девон пожал протянутую руку.
– Немного побудете здесь?
– Если найду комнату или еще какое‑нибудь пристанище, то, возможно, и побуду.
– Могу предложить комнату в задней стороне дома, если вы сможете заплатить за нее.
Девон бросил на прилавок серебряную монету. Приблизив ее к своим маленьким глазкам, Бутч внимательно изучил монету.
– За серебро, мистер, я могу отдать вам и свою комнату.
Громкий смех раздался за спиной Девона, и он обернулся.
– Смотри, у Овы губа не дура по части настоящих мужчин. Как бы не случилось так, что ты никогда уже не вернешься в свою постель! – молвил один из мужской троицы.
Бутч самодовольно ухмыльнулся.
– Когда я делал ей шестерых детей, то что‑то не слыхал, чтобы она жаловалась.
– Иди сюда. Мак, так ведь тебя величают? Теперь твоя очередь рассказать нам о новостях.
Беседа длилась довольно долго, и далеко не сразу речь зашла о новой школьной учительнице.
– Действительно эта крошка очень недурна, и господину Сквайру лучше бы поторопиться с предъявлением своих прав на нее.
– Господину Сквайру? – спросил Девон. – Как я слышал, он рвется в губернаторы, если Кентукки станет штатом?
– Ты правильно слыхал.
– А эта учительница, она его жена? Мужчина подмигнул Девону.
– Только не перед Богом. Надеюсь, ты понимаешь меня.
Девон выдавал из себя улыбку.
– Еще бы.
Линнет торопливо выбежала из школы. Надо было поспешить к Нетти и забрать Миранду, подумала она, но так хотелось некоторое время побыть одной… Она направилась в лес, наполненный прохладой и ароматами. Наслаждаясь уединением и покоем, Линнет улыбнулась и потянулась.
– Привет, Линнет.
Она застыла при звуке такого знакомого голоса, потом тело ее затрепетало. Очень медленно она стала поворачиваться и увидела ясную синеву глаз Девона Макалистера.
Все, на что она оказалась способна, – это разинуть от изумления рот, удивляясь, отчего так громко забилось ее сердце и почему она не может быть такой же непринужденной, каким казался Девон.
– Ты еще помнишь меня? – спросил он, глядя на нее смеющимися глазами.
– Да, – еле выговорила она, изо всех сил стараясь справиться со своим дыханием и пытаясь прийти в себя.
– Я просто проезжал мимо, – солгал он, – и, услышав, что ты здесь, решил повидаться с тобой. Похоже, Спринг‑Лик тебе по душе.
Его взгляд бродил по ее телу, вспоминая каждый изгиб.
Линнет повыше вскинула подбородок.
– Уж я постаралась.
– Из того, что я слышал, ты не зря старалась. – Он небрежно оперся спиной о дерево, однако Линнет успела заметить короткую вспышку гнева в его глазах.
Как он может так спокойно стоять здесь? Почему ее собственное тело все еще трепещет?
Девон сел на землю, скрестив ноги, и выдернул длинную тонкую травинку. Она и забыла, насколько он был грациозен, какими гибкими были его движения, словно под кожей Девона находились не кости, как у всех людей, а текла вода. Его волосы были темнее, чем ей помнилось, но вились точно так же, как раньше. Она помнила, какими они были на ощупь.
– Ну, расскажи же, чем ты занималась в последние два года.
Она посмотрела ему прямо в глаза. Ей нужно показать, что она так же равнодушна, как и он.
– О, рассказывать почти нечего. Один год я прожила в Бостоне, а второй здесь, в Спринг‑Лик. Я с большим удовольствием послушала бы, как там Шиповник. Как поживает Агнес?
Девон улыбнулся, обнажив крепкие белые зубы, из‑за темной кожи казавшиеся еще белее, чем они были на самом деле. Она помнила вкус этой кожи… Стоп!» – приказала она себе.
– У Агнес родилась еще одна малышка, сразу после твоего отъезда. – Девон внимательно наблюдал за Линнет. – Ее назвали малышка Бланш.
Линнет даже вздрогнула от удивления.
– Бланш?
– Да. В честь Линнет Бланш Тайлер, насколько я припоминаю. Только ей сроду не произнести так много слов.
Линнет не могла скрыть своего удовольствия.
– А Эстер опять на сносях, – продолжал он. – А Лестер… О, его ты не знаешь! После того, как ты уехала, в Шиповнике людей прибавилось.
– А Джесси Такер? – спросила она. – А Лонни?
– Джесси и Лонни растут так, что одежда на них трещит! Едва ли ты их теперь узнаешь. А малыш Эстер, Линкольн, которому ты помогала появиться на свет, уже ходит и начинает говорить, и настоящий хозяин в доме среди женщин. Близнецы же по‑прежнему как две капли воды похожи друг на друга, и первые, и вторые.
– Кто бы мог подумать! Я думала, со временем их можно будет различать!
Немного помолчав, Девон улыбнулся, и Линнет отвела взгляд. Казалось, воздух вокруг них был наэлектризован до такой степени, что вот‑вот могли вспыхнуть крошечные яркие молнии. По крайней мере такое чувство испытывала Линнет.
– А как поживает твоя жена? – тихо спросила она, надеясь как‑то упредить молнии.
– Жена? – недоумевающе спросил Девон. – А что бы мне с ней делать, с моей женой? До сих пор мне удавалось успешно обходиться без кандалов, и я надеюсь остаток дней своих провести в том же духе.
Линнет ошеломленно уставилась на него.
– Но твой ребенок… А что с ребенком?
– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Девон спиной привалился к дереву и, вытащив нож из ножен, стал что‑то выстругивать из соснового сучка.
Линнет тяжело опустилась на прогнивший ствол упавшего дерева.
– А как же Коринн? – допытывалась она. Девон коротко взглянул на нее.
– Вот уж Коринн меньше всех годится мне в жены. Я не подбираю за Кордом его объедки. – Он метнул в Линнет злой взгляд и вновь занялся сосновым сучком. – Корин благополучно вышла замуж и сразу после свадьбы завела себе ребеночка, однако это заслуга Джонатана Такера. С чего ты взяла, что я женился на Коринн?
Линнет взяла себя в руки и честно ответила:
– Она заявила мне, что у нее от тебя должен быть ребенок.
Пытливо и холодно взглянув на Линнет, Девон расхохотался так, что на его мощной шее выступили жилы.
– Коринн всегда была вруньей. Это всем известно. Ей нужен был не я, а моя лавка. Она всячески старалась соблазнить меня… – Он умолк и стал смотреть на Линнет до тех пор, пока она не зарделась от смущения. – Короче говоря, это просто невозможно, чтобы у нее родился от меня ребенок.
Глядя на него, Линнет только моргала и думала о том, уж не лжет ли сам Девон.
Словно прочитав ее мысли, он отвел глаза.
– Я не хочу сказать, что мне не приходилось немного ее подурачить, но ведь этим занимался не только я, а многие. Ох и не хотелось бы мне оказаться на месте Джонатана. Впрочем, кто знает, может, ему удастся переделать ее.
– Да, возможно, – заметила Линнет, переваривая только что услышанное. Знала бы она раньше! Впрочем, если даже Коринн солгала, все равно Девон сам оставил ее одну – тогда, в лесу, после того как овладел ею.
– Теперь расскажи мне о себе, а то мы все обо мне да обо мне!
– Это не так. Ты ни слова не сказал о себе. – Линнет глубоко вздохнула. – Ты выглядишь очень усталым и исхудавшим.
Он уставился на нее неподвижным взглядом.
– Просто я питался тем, что готовил Гэйлон… или я сам, что еще хуже. Странно, что на мне еще хоть кожа осталась!
Ей вдруг захотелось прогнать его, ударить, укусить, поцеловать, просто прикоснуться к нему… Но нет! Ей нельзя думать об этом! Она должна быть такой же спокойной, как и он.
– Я вчера испекла хлеб. Хочешь попробовать? Девон улыбнулся во весь рот, и Линнет почувствовала, как у нее вновь заколотилось сердце.
– То, что приготовлено тобой, я попробую с огромным удовольствием.
Девон поднялся и встал перед ней. Однако Линнет боялась взглянуть на него… Она не должна… Тем более когда он стоял так близко.
Она слегка отстранилась от него, и они пошли из леса. Первое, что увидела Линнет, была Нетти, держащая за руку Миранду. Линнет сначала удивилась, и тут же удивление уступило место страху. Она совершенно забыла о дочери! Понимая, что у нее нет времени для объяснений, Линнет, бросив через плечо «извини», подобрала юбки и кинулась к Нетти.
На последнем дыхании, хватая ртом воздух, она схватила Нетти за руку.
– Если ты мне настоящая подруга и если я тебе хоть раз чем‑нибудь угодила, умоляю: не говори ему, что Миранда моя дочь.
Нетти посмотрела через плечо Линнет, чтобы определить, кого она подразумевает под словом «ему». Она увидела высокого, стройного красавца с темными волосами и… с глазами Миранды. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, кто это.
Девон подошел к женщинам.
– Нетти, это Девон Макалистер. Однако все называют его просто Маком.
Приподняв одну бровь. Девон покосился на Линнет. Значит, она не хочет, чтобы кто‑то другой называл его Девоном. Она по‑прежнему берегла это имя лично для себя.
– А это Нетти Уотерс.
Девон слегка поклонился.
Нетти взяла на руки Миранду и высоко подняла ее.
– А ее зовут Миранда! – Нетти прекрасно видела, как у Линнет перехватило дыхание, однако, не обращая на это внимания, передала ребенка в руки Девона. – Не хотите ли подержать ее?
Девон удивился. Он любил детей, но всегда предпочитал держаться подальше от самых маленьких: вечно то орут, то писаются. Девон с вежливым интересом посмотрел на девочку.
– Хорошенькая малышка, – констатировал он, передавая ребенка Нетти. – Славные глазки.
Девон не мог уразуметь, почему его реплика так развеселила подругу Линнет.
Бросив на Нетти угрожающий взгляд, Линнет быстро заговорила:
– Я познакомилась с Девоном, когда жила в Шиповнике.
– А я и не знала, что ты из Шиповника. Я думала, что ты из Бостона.
– Да… но я… – Линнет совсем смешалась. После того как Девон подержал Миранду на руках, она совсем потеряла власть над собой. – Мне нужно идти, чтобы приготовить Девону ужин. Увидимся позже.
Девон уселся за сосновый стол, стоявший в маленьком домике. Он был чуть больше, чем хижина в Шиповнике, но, правда, имелось еще высокое крыльцо.
– Ты так и не рассказала мне о своей здешней жизни. Ты ведь учительница? – спросил он с набитым ртом.
Ну как он может оставаться таким спокойным?! Как можно держать на руках собственную дочь и не знать, кто она есть?! Еще бы не славные глаза! Ведь они точно такие же, как у тебя, несносный гордец!
– Здесь все нормально. Здесь люди не такие, как в Шиповнике.
– Я познакомился с человеком по имени Бутч Газер, там, в лавчонке… – Он вдруг умолк и подошел к каминной полке, на которой стояли статуэтки.
– Ты сохранила их? – тихо спросил Девон.
– Да, сохранила. – Линнет чувствовала, как ее охватывает гнев. Какое он имел право возвращаться в ее жизнь? Она уж как‑то приспособилась к жизни без него. Иногда даже могла по несколько часов кряду не думать о нем… Так кто дал ему право вернуться?
– Зачем ты пришел? – требовательно спросила она.
Он снова сел за стол и стал есть.
– Я спрашиваю, зачем ты пришел, и жду ответа! Девон спокойно положил на стол ломоть хлеба.
– Да просто проходил мимо, а прослышав, что здесь живет одна старая знакомая, решил задержаться и поздороваться с ней.
– Одна знакомая, – сказала Линнет тихим голосом, не предвещающим ничего хорошего. – И ты можешь просто так сидеть здесь, как раньше, как в Шиповнике, когда я учила тебя читать? – Ее голос зазвенел, угрожая перейти в пронзительный крик. – И ты можешь так спокойно говорить со мной после всего, что произошло между нами? После той ночи, когда мы… – Она почувствовала, что к глазам ее подступили слезы. – Ну что ж, а я вот не могу! – закричала Линнет. – Я уехала из Шиповника, чтобы никогда больше тебя не видеть… Я и сейчас не хочу тебя видеть! Уходи, убирайся отсюда и никогда больше не возвращайся! Понятно?! – Она кричала, чуть не срывая голос,