Для придерживавшихся другой точки зрения: Идена, Черчилля и большинства членов кабинета ‑ суть дела тоже сводилась к этому. Но они полагали, что своих целей английское правительство сможет лучше добиться, находясь вне сообщества. Борьба против СССР накладывала сильный отпечаток на их позицию. Для этой группы членов кабинета, замечает Макмиллан, "единственной жизненно важной проблемой была скорейшая организация сил НАТО, включая вклад Германии", против Советского Союза.
Верх легко одержала позиция Идена, и он занялся уговорами французского правительства отбросить обуревавшие его сомнения и согласиться на создание ЕОС. Форин оффис разработал ряд предложений, которые должны были соблазнить французов. Предлагалась деклараций Англии и США о поддержке Франции в случае, если Германия станет угрожать ей после ремилитаризации, предлагался договор между Англией и сообществом, содержащий аналогичное обязательство, а также другие гарантии. И все же французы колебались. Слыша все эти обещания, они явно вспоминали похожие гарантии, которые давала Англия Франции в 20 ‑ 30‑х годах, и то, к чему они привели.
В конце концов соглашение было достигнуто, и 26 мая 1952 г. представители Англии, США, Франции и ФРГ подписали в Бонне договор об отношениях между тремя державами и ФРГ, предусматривавший участие Западной Германии в Европейском оборонительном сообществе, в "европейской армии", отмену оккупационного статуса и предоставление ФРГ самостоятельности во внутренней и внешней политике. На следующий день правительства ФРГ, Франции, Италии, Бельгии, Нидерландов и Люксембурга в Париже подписали договор, оформивший создание Европейского оборонительного сообщества.
Перед мировым общественным мнением явственно вырисовывались два диаметрально противоположных подхода к решению германской проблемы. Если Советский Союз добивался воссоединения Германии на мирной демократической основе и заключения с ней мирного договора, то западные державы стремились дать немецким реваншистам в руки оружие и использовать их в конфронтации со странами социализма.
СССР решительно выступал против ремилитаризации ФРГ, настаивал на заключении мирного договора с Германией и выводе впоследствии из страны оккупационных войск. 11 марта 1952 г. Советское правительство внесло на рассмотрение правительств Англии, США и Франции проект основ мирного договора с Германией. Этот проект предусматривал восстановление Германии в качестве единого, независимого, миролюбивого, демократического государства. Советские предложения позволяли исключить возрождение германского милитаризма и возникновение в будущем агрессии со стороны Германии. В этом был заинтересован отнюдь не один Советский Союз, но и Франция, и другие соседи Германии, да и сама Англия, если исходить из ее коренных жизненных интересов.
После подписания Боннского договора Советское правительство, учитывая новую сложившуюся обстановку, то есть заключение официального военного союза между Англией, США, Францией и ФРГ, предложило западным державам обсудить на совещании четырех держав вопросы о мирном договоре с Германией и образовании временного общегерманского правительства. "Россия, ‑ читаем у Макмиллана, ‑ на протяжении весны 1952 года начала выдвигать предложения о встрече для обсуждения вопроса о воссоединении Германии. Иден отвел это вмешательство со значительной ловкостью, сразу же подняв вопрос о том, что условия выборов в Германии должна определить Комиссия Объединенных Наций". "Ловкость" Идена была ясной для Советского правительства: он предложил так организовать выборы, чтобы их результатом явились восстановление капитализма в ГДР и включение единой Германии в империалистические военные блоки. Разумеется, ни Советский Союз, ни ГДР эта "ловкость" не привлекала.
Одновременно Иден подчеркивал свою готовность вести переговоры с Советским Союзом. Для чего? Отнюдь не для того, чтобы искать взаимоприемлемые решения германского вопроса. Во время встречи с французским министром иностранных дел "Шуман и я обсудили возможную реакцию Советского Союза на... договор о ЕОС. Договорились, что, настойчиво добиваясь реализации наших собственных планов, мы в то же время должны приложить все усилия, чтобы побудить русских огласить свои намерения в отношении Европы. Мы должны продемонстрировать, что всегда готовы вести переговоры", ‑ пишет Иден.
В данном случае мы имеем дело с методом, часто применяемым английской дипломатией. Без лишнего шума она упорно работает над реализацией своих империалистических замыслов, а для маскировки в то же время ведет переговоры, преследующие совершенно другие цели. Это дает ей возможность выяснить позицию и намерения тех правительств, которые выступают против истинных стремлений. Лондона, и в известной степени сдерживать или хотя бы несколько смягчать их выступления против английской политики. Ведь переговоры обязывают их участников проявлять сдержанность не только за столом! Переговоры для английской дипломатии ‑ это средство в какой‑то мере связать своего противника. В то же время они используются и как средство связать английское и мировое общественное мнение.
В Англии и во многих других странах были очень сильны протесты против планов ремилитаризации Германии. То было широкое движение, определявшее поведение многих депутатов парламента. Чтобы заглушить это движение, английское правительство демонстративно подчеркивало свою готовность вести переговоры с Советским Союзом по германскому вопросу. Рядовому англичанину внушалось представление, что Иден и Черчилль полны решимости обсуждать советские предложения и искать по ним соглашения. Это отвечало настроениям английского народа, которому, конечно, не сообщали, что договариваться с Советским Союзом лондонское правительство в действительности никоим образом не намерено.
Разумеется, такие переговоры успеха иметь не могли. И когда их очередной этап заканчивался, английское правительство приписывало отсутствие результатов "несговорчивости" русских. Это ‑ дипломатия с двойным дном, дипломатия обмана и дезинформации английского народа и мирового общественного мнения.
Осуществление такой дипломатии ставит важный для публициста и историка вопрос: в какой степени заявления английских политиков и дипломатов и документы Форин оффис, относящиеся к подобным переговорам "по‑английски", заслуживают доверия? Нет необходимости подсказывать читателю ответ.
После подписания Боннского и Парижского договоров началась борьба по вопросу об их ратификации, затянувшаяся на два года. Именно в этот период лорд Солсбери (в отсутствие больного Идена) направился в Вашингтон для обсуждения с американским правительством ряда проблем, включая и вопрос о ЕОС. Черчилль дал ему письменную директиву, в которой говорилось: "Я надеюсь, что ЕОС сделает французов менее беспокойными, а Советскую Россию ‑ более расположенной сотрудничать со мной... Если мы заполучим ЕОС, то сможем разговаривать с Россией с позиции силы, ибо перевооружение Германии ‑ это единственная вещь, которой русские боятся. Я намерен использовать Германию и ЕОС, чтобы заставить Россию быть благоразумной, заставить ее пойти на соглашение. И я использовал бы Россию, чтобы не допустить непослушания Германии". "Это звучит цинично", ‑ заключает сам Черчилль, и нам остается лишь присоединиться к нему. Вот она, английская внешняя политика и дипломатия без прикрас и маскировки. Такие документы заслуживают того, чтобы им верили.
В марте 1953 года у правительств Англии и США неожиданно возникли надежды на то, что тотальный нажим на Советский Союз, наконец, даст результаты, которых желали в Лондоне и Вашингтоне. Умер И. В. Сталин. В начале марта Иден и Батлер пароходом отправились в США и, находясь на подходах к Нью‑Йорку, узнали эту новость. На пирсе Идена поджидала толпа корреспондентов. Всех их интересовало мнение о том, как отразится смерть Сталина на международных отношениях. Каковы бы ни были мысли Идена на этот счет, он удержал их при себе, ограничившись дипломатической уловкой: "В вашей позиции правильно поставить такой вопрос, ‑ сказал он журналистам, ‑ а в моей ‑ не отвечать на него". Но если английский министр не прореагировал па этот вопрос вслух, то самому себе он задавал его десятки и сотни раз.
До начала переговоров в Вашингтоне Иден, как он сам рассказывает, предавался воспоминаниям и размышлениям. Он вспомнил свою первую встречу со Сталиным в 1935 году. В ходе беседы тогда Сталин вдруг встал, подошел к висевшей на стене карте мира и, показав на Англию, заметил: "Странно, что так много зависит от одного небольшого острова". Иден перебирал в памяти свои беседы со Сталиным в декабре 1941 года, когда немцы были так близко, что, казалось, собеседники должны были слышать грохот их орудий...
Смутные расчеты, которые начали бродить в уме Идена в связи со смертью Сталина, свидетельствовали, что Иден слишком персонифицирует внешнюю политику государств и преувеличивает роль отдельных личностей в истории. Это недуг многих западных политиков.
Теперь, когда Сталина не было в живых, руководителям западного мира казалось, что создалась благоприятная возможность предпринять новую политическую атаку на Советский Союз. По согласованной ранее программе пребывания английских министров в США Иден должен был встретиться с президентом Эйзенхауэром через несколько дней. Но 4 марта, высадившись в Нью‑Йорке, он немедленно вылетел в Вашингтон и, как рассказывает биограф Идена Броад, "принял участие в поспешно созванном в тот же вечер совещании в Белом доме". На совещании Иден, генерал Эйзенхауэр и новый государственный секретарь Джон Фостер Даллес "обменялись мнениями о будущем России".
"Будет ли склонен Советский Союз после смерти Сталина проявлять меньшую враждебность в отношении Запада? Это был вопрос, занимавший все умы", ‑ пишет Броад. Под "уменьшением враждебности", понятно, разумелась большая уступчивость со стороны СССР. На следующий день, выступая на завтраке в пресс‑клубе, Иден "говорил об этом с надеждой". "Западные державы, ‑ сказал он, ‑ должны быть готовы вести переговоры с Россией с целью прекратить разделение мира на два вооруженных лагеря... Я полагаю, что можно занять только одну позицию ‑ наращивать нашу мощь и приспособиться к событиям, которые могут произойти".
По окончании вашингтонских переговоров было опубликовано совместное коммюнике, гласившее, что министры обменялись мнениями о "событиях, происходящих в Советском Союзе".
Министры договорились продолжать наращивать военную мощь НАТО и под угрозой ее применения попытаться вынудить Советский Союз на крупные уступки. Черчилль загорелся идеей новой встречи в верхах с участием СССР, полагая, что лучше его никто не сможет навязать Советскому правительству выгодное для Запада решение важнейших международных проблем. Престарелый английский премьер 25 июня 1953 г. говорил Морану: "Я чувствую, Чарльз, что в моих силах сделать то, чего не может никто другой. Я был на вершине своих возможностей, обмениваясь дружескими посланиями с Маленковым и Аденауэром... Я протянул руку, чтобы пожать лапу русскому медведю. Мои возможности огромны... Я чувствую, что могу изменить к лучшему состояние мира. Америка очень сильна, но действует топорно".
В духе единого англо‑американского подхода к отношениям с СССР президент Эйзенхауэр 16 апреля обратился к Советскому правительству с требованием дать наглядное подтверждение его стремления к миру. "Нас интересует, ‑ писал президент, ‑ только искренность мирных целей, подтвержденная делами. Возможностей для таких дел много". Под "делами" разумелись уступки в коренных международных проблемах. От Советского Союза требовали именно односторонних уступок, а не предлагали ему достижения компромиссной (при уступках с обеих сторон), равноправной, взаимно выгодной договоренности.
Понятно, что таким языком нельзя было вести конструктивный разговор с СССР ни до 1953 года, ни в последующий период.
Вскоре руководящие деятели Англии и США убедились в этом. В 1959 году Иден, вспоминая весну 1953 года, писал, что, "хотя смерть Сталина привнесла некоторые изменения в технику проведения внешней политики Москвой, реальный характер этой политики не изменился". Он мог бы прийти к подобному выводу и в 1953 году, если бы понимал, что внешняя политика правительства определяется социальной структурой государства, интересами стоящих у власти классов и поэтому остается в принципе неизменной, если не происходит изменений в этих сферах. Разумеется, возглавляющие государство деятели накладывают определенный отпечаток на те или иные дипломатические акции, но они не могут изменить цели и принципиальную основу внешней политики. Внешнеполитическая деятельность КПСС на всем протяжении существования Советского государства неизменно определялась ленинскими принципами внешней политики социализма ‑ принципом пролетарского интернационализма и принципом мирного сосуществования государств с различным социальным строем.
На протяжении 1953 и 1954 годов английское правительство упорно добивалось ратификации соглашений о создании Европейского оборонительного сообщества. Опасным местом была французская палата депутатов. Иден вел нескончаемые переговоры на этот счет с министрами де Голля. В то же время Черчилль произносил публичные речи, содержавшие угрозы в адрес Франции, если она не ратифицирует соглашения о ЕОС. Одна из этих угроз состояла в том, что английское правительство может пойти на нормализацию отношений с СССР. 11 мая 1953 г. Черчилль выступил с речью о возможности некой договоренности с Советским Союзом. Между прочим, эта речь свидетельствовала о большой "гибкости" английских политиков: они сколачивали ЕОС, запугивая западноевропейские страны "советской угрозой", а при необходимости могли поднажать на них, припугнув возможностью соглашения с СССР.
Но это заявление оказало на французское правительство как раз обратное влияние по сравнению с тем, на что рассчитывали в Лондоне. 30 августа 1954 г. палата депутатов Франции 319 голосами против 264 отклонила соглашение о создании Европейского оборонительного сообщества. Это был крупный провал европейской политики английского кабинета. Однако лично для Идена этот удар был смягчен успехом проходившей с его участием летом 1954 года международной конференции в Женеве, занимавшейся проблемами Дальнего Востока и Юго‑Восточной Азии.
В январе 1950 года Англия установила (в весьма ограниченном объеме) дипломатические отношения с только что образовавшейся Китайской Народной Республикой. Но это отнюдь не означало, что английский империализм смирился с огромными переменами, происходившими в Азии и на Дальнем Востоке. Против социалистической и национально‑освободительной революций, развернувшихся в этих районах, США и Англия вели ожесточенную борьбу. Когда в 1950 году США совершили агрессию против КНДР, Англия стала их самым активным союзником, направив в Корею дивизию Британского содружества наций. Это была жестокая война, и ответственность за псе несет и Англия. К моменту возвращения Идена в Форин оффис империалистические силы уже проиграли эту войну, но поиски за столом переговоров формулы, которая позволила бы Соединенным Штатам выйти из положения, "сохранив свое лицо", затянулись. Препятствием на пути соглашения о перемирии явился вопрос об обмене военнопленными. Иден выступил с предложением разменять для начала больных и раненых военнопленных. Предложение было реализовано. Считают, что здесь проявилась характерная черта дипломатической тактики Идена: если по серьезным вопросам переговоры заходили в тупик, он пытался наладить хотя бы мелкое, частичное соглашение по какому‑либо из аспектов спорной проблемы. Такое частичное соглашение вело к улучшению взаимопонимания между спорящими сторонами и открывало дополнительные возможности для поисков компромисса по основной проблеме. Разумеется, подписанное 27 июля 1953 г. соглашение о перемирии в Корее явилось не заслугой Идена, а крупной победой миролюбивых сил, свидетельством успешности борьбы СССР и других социалистических стран за ослабление международной напряженности.
После Кореи наиболее опасным районом международной напряженности был Индокитай, где пылал все разраставшийся очаг войны. В 1945 году, в момент окончания второй мировой войны, Англия высадила свои войска в Индокитае с целью поддержания "порядка", пока не вернется французская колониальная администрация. В Лондоне всячески стремились помешать победе национально‑освободительной революции в Индокитае, ибо рядом, совсем близко, находились крупнейшие и ценнейшие английские колонии, для которых пример Индокитая мог оказаться заразительным. Поэтому, когда была провозглашена Демократическая Республика Вьетнам во главе с президентом Хо Ши Мином и началась вооруженная борьба вьетнамского народа против французских колонизаторов, не только симпатии, но и морально‑политическая поддержка английского правительства были на стороне колонизаторов.
В 1950 году после поражения американской интервенции в Корее соотношение сил в Индокитае стало быстро меняться в пользу движения за национальное освобождение. Через два года французское правительство начало обращаться к США и Англии с настойчивыми просьбами о помощи. Французы жаловались, что не могут вести борьбу "за интересы свободного мира" в Индокитае в одиночку, когда в это же время от них "требуют сделать вклад в оборону Европы".
Английское правительство опасалось, что военная помощь Франции в Индокитае со стороны Англии и США автоматически вызовет вступление в вооруженную борьбу КНР на стороне ДРВ. Поэтому в 1952 году Иден заявил государственному секретарю США Ачесону, что его правительство "категорически возражает против любого курса действий в Юго‑Восточной Азии, который может повлечь за собой войну с Китаем". Это был реалистический взгляд на вещи. Он возник из правильной оценки поражения США в борьбе с китайской революцией, поражения США, Англии и ряда других стран в корейской войне, изгнания английского колониализма из Индии, Пакистана, Бирмы и Цейлона и явного провала Франции в Индокитае.
Что касается попыток французов связать положение в Юго‑Восточной Азии с положением в Европе, то Идеи отводил эти попытки. "Я всю свою жизнь был франкофилом, ‑ говорил он министру обороны Франции Плевену, ‑ и всячески сочувствую позиции Франции, но аргумент, что Индокитай делает невозможным для Парижа создание армии в Европе, никого не убедит в Англии. На английское общественное мнение произвело бы большее впечатление, если бы французы увеличили срок обязательной военной службы до двух лет, как это сделали мы, и призвали на переподготовку резервистов".
Аргументы аргументами, но в Лондоне были серьезно обеспокоены тем, что положение в Индокитае может сорвать создание Европейского оборонительного сообщества. "Судьба ЕОС, ‑ вспоминает Иден, ‑ в известной степени зависела от решения индокитайской проблемы. Как сообщал Оливер Харви (английский посол в Париже. ‑ В. Т.), в то время Индокитай превратился в ключ к европейским проблемам".
К 1954 году позиция английского правительства в отношении войны в Индокитае сводилась к следующему: Англия жаждала помочь в отстаивании колониалистских позиций в этом районе сейчас и в будущем; она считала возможным и необходимым вести вооруженную борьбу против развертывавшейся здесь национально‑освободительной революции, но вести ее так, чтобы не спровоцировать большую войну; она считала необходимым добиться быстрейшего завершения войны, чтобы эта война не помешала реализации планов создания ЕОС.
Поэтому Иден поддержал советское предложение на Берлинском совещании министров иностранных дел СССР, Англии, США и Франции о созыве аналогичного совещания с участием представителей КНР и некоторых других государств по вопросу о восстановлении мира в Индокитае. Было решено, что совещание начнется в Женеве 26 апреля 1954 г.
Решение было принято, по существу, вопреки возражениям Даллеса. Это был редкий случай, когда английский министр иностранных дел публично разошелся с государственным секретарем США. Даллес был упорным и настойчивым человеком, особенно когда речь шла о борьбе против социалистической революции, и его не обескуражило принятое в Берлине решение. Американские, правящие круги, взбешенные поражением США в Китае и Корее, жаждали взять реванш в Индокитае. Кроме этого мотива были и другие: победа демократических сил в Индокитае нанесла бы сильный удар по позициям американского империализма в этом районе.
Американское правительство предприняло попытку организовать в самом срочном порядке коллективную интервенцию в Индокитае, которая, во‑первых, помогла бы французам удержать свои позиции в борьбе против национально‑освободительного движения и, во‑вторых, сорвала бы предстоящую Женевскую конференцию.
Чтобы соблазнить колеблющихся Идена и Черчилля, Даллес говорил, что участники "коллективной акции" составят ядро организации по борьбе с революционным и национально‑освободительным движением в Юго‑Восточной Азии. Это было предложение, вскоре реализованное в создании СЕАТО.
Английским министрам очень нравилась идея учреждения дальневосточного варианта НАТО ‑ организации, которая стояла бы на страже английских империалистических интересов в этом районе. Кроме того, ее создание сняло бы горечь унижения, которому английское правительство было подвергнуто, когда в 1951 году США, Австралия и Новая Зеландия образовали империалистический блок и бесцеремонно не допустили Англию в его состав.
29 марта 1954 г., выступая в пресс‑клубе, Даллес сказал, что распространение коммунизма на Юго‑Восточную Азию "не должно восприниматься пассивно ‑ его следует парировать объединенными действиями". Иден сразу же понял, что американское правительство готовит акцию по типу корейской. 1 апреля он телеграфировал английскому послу в Вашингтоне: "Мы полностью разделяем желание Соединенных Штатов видеть Индокитай, огражденный от коммунизма, но не считаем, что сейчас существуют условия для удовлетворительного решения этой проблемы".
Тем временем борьба за важнейший стратегический пункт в Индокитае ‑ Дьен Бьен Фу складывалась не в пользу французов, им угрожало тяжелое поражение, которое могло повлечь за собой далеко идущие политические последствия. Поэтому Даллес обратился к правительствам Англии и Франции с новыми предложениями: группа стран должна выступить с торжественной декларацией о своей готовности предпринять "согласованную акцию... против продолжающегося вмешательства Китая в индокитайскую войну". Эта декларация должна была угрожать нападением на китайское побережье с моря и с воздуха и осуществлением эффективной интервенции в Индокитае. Предполагалось, что в декларации примут участие США, Франция, Англия, Австралия, Новая Зеландия, Таиланд, Филиппины, а также три ассоциированных государства Индокитая (Вьетнам, Лаос и Камбоджа). Они же одновременно должны были учредить систему коллективной обороны в районе Юго‑Восточной Азии.
Зная колебания Англии да и Франции на этот счет, Эйзенхауэр обратился к Черчиллю с личным посланием, в котором просил поддержать американский план. Для обсуждения плана в Лондон был направлен Даллес. Отказаться разговаривать с Даллесом было невозможно, но Иден немедленно дал своему послу в США телеграмму быть крайне осторожным и не говорить ничего такого, что свидетельствовало бы о согласии Англии с американским планом. "Теперь мы оказались перед необходимостью принять решение огромной важности", ‑ пишет Иден в своих воспоминаниях.
В директиве к предстоявшим переговорам с Даллесом он указывал: "Предложение Соединенных Штатов исходит из предположения, что угроза возмездия против Китая побудит его лишить Вьетнам своей помощи. В этом, как мне представляется, основная слабость предложения... Совместное предупреждение Китаю не будет иметь эффекта, и коалиция после этого или должна будет с позором отступить, или предпринять военные действия против Китая. Наши начальники штабов не считают эффективными в военном отношении ни блокаду, ни бомбежки китайских внутренних и внешних коммуникаций... Однако эти меры дадут Китаю необходимые основания обратиться к советско‑китайскому договору, что может повести к мировой войне". Сами американцы "не взвесили последствий такой политики". В силу всех этих обстоятельств Англия не может "связать себя обязательством направить наши вооруженные силы для операций в Индокитае", ‑ резюмировал Иден и далее уточнял: здесь нужно предпринимать такие действия, которые были бы "приемлемы для английского (и французского) общественного мнения". В то же время он горячо поддерживал предложение об организации коллективной обороны в Юго‑Восточной Азии. Английский кабинет одобрил эту позицию министра иностранных дел.
Таким образом, в преддверии встречи с Даллесом Иден был уполномочен категорически возражать против распространения "корейского опыта" на Индокитай, всячески поддерживать планы создания военно‑политического блока в Юго‑Восточной Азии и добиваться, чтобы Женевское совещание состоялось.
11 апреля Иден и Даллес обедали в американском посольстве и затем подробно обсудили индокитайскую проблему. Иден придерживался утвержденной кабинетом позиции, Даллеса это никак не устраивало. После встречи было опубликовано весьма обтекаемое коммюнике.
Через три дня Иден с возмущением обнаружил, что Даллес пошел напролом и, не ожидая исхода Женевского совещания, предпринял шаги по подготовке создания военно‑политического блока в Юго‑Восточной Азии. Иден дал указания английскому послу в Вашингтоне заявить возражения, заключив телеграмму ему следующим образом: "Американцы, вероятно, думают, что прошло время, когда они должны были принимать во внимание чувства и затруднения своих союзников... С каждой неделей эта тенденция дает о себе знать все больше и больше, и это создает нарастающие затруднения для всех тех в Англии, кто желает поддерживать тесные англо‑американские отношения". Необычно твердый для Идена тон телеграммы свидетельствует о его возмущении тем, что США не сочли нужным считаться с мнением английского правительства.
Попытки Даллеса срочно организовать "коллективную акцию" в Индокитае крайне нервировали Идена и его коллег. Созывались чрезвычайные заседания кабинета, подтверждавшие прежнюю позицию. Иден в переговорах с американскими представителями упорно твердил, что это крайне опасная затея, которая может развязать третью мировую войну.
Он боялся большой войны в Азии, но почему? Причин было несколько. Английский народ не только не поддержал бы такую войну, но энергично выступил бы против. Азиатские члены Содружества: Индия, Пакистан, Бирма, Цейлон ‑ категорически возражали бы против таких мер в Индокитае, и участие Англии в их осуществлении угрожало большими осложнениями в отношениях с этими странами. Большая война в Азии потребовала бы направления вооруженных сил Англии и Франции в этот район, а эти силы могли быть взяты только в Европе. Следовательно, европейский, то есть, по мнению английских деятелей, главный, район конфронтации с СССР и другими странами социализма был бы оголен. Создать ЕОС не удалось бы и таким образом пришлось бы отказаться от идеи обеспечения в Европе позиции силы против Советского Союза. Это никак не устраивало английское правительство.
Кроме того, были резонные опасения, что расширение колониалистской империалистической интервенции в Индокитае до большой войны превратит ее с самого начала в войну против союза империалистических стран. В этом случае образовался бы мощный единый фронт народов Азии, объединяющий свыше миллиарда человек, который окончательно смел бы все колониальные режимы в этом районе земного шара. В результате Англия потеряла бы окончательно свои позиции в Азии.
Наконец, Черчилль и Иден не могли не понимать, что участие в предлагаемой американцами акции неотвратимо повлечет увеличение зависимости Англии от США.
Отсюда и твердость позиции Идена в переговорах с Даллесом, и провал попыток американцев сорвать совещание в Женеве.
Иден направился в Женеву не поездом, как это бывало в 30‑х годах, а специальным военным самолетом. Авиация стала основным транспортным средством дипломатов начиная со второй мировой войны. На аэродрома "Орли" Иден сделал краткую остановку, чтобы сообщить своему французскому коллеге, что позиция английского правительства остается прежней. В Женеве делегация направилась по старой традиции в гостиницу "Бо риваж". У Идена с этой гостиницей были связаны многочисленные воспоминания. Все здесь казалось знакомым, привычным. Как обычно, он занял апартаменты, которые всегда занимали английские министры. Но на ‑тог раз Идена и его сотрудников волновала мысль: можно ли здесь свободно беседовать по деловым вопросам, не вмонтировано ли где‑либо незаметное передающее устройство? Это ‑ дипломатические тревоги, характерные для эпохи научно‑технической революции, в 30‑х годах таких тревог не было. Утверждают, что есть простое средство для нейтрализации подслушивания: нужно во время беседы производить дополнительный шум, который не позволит различить произносимые слоил. Иден и его коллеги пробовали стучать по столу во время совещаний, но это показалось им ненадежным. Было решено съехать из "Бо риваж" и разместиться на вилле, любезно предоставленной в распоряжение английском делегации одним из женевских друзей Идена. Кстати, советская и китайская делегации тоже размещались не в гостиницах, а на отдельных виллах. В этих резиденциях происходили и неофициальные встречи руководителей делегаций. Время от времени Иден встречался с министром иностранных дел СССР В. М. Молотовым и его заместителем А. А. Громыко, а также с членами американской делегации.